Россия и русские в Сербии

[Александр Васильевич]

Никита БОНДАРЕВ

Россия и русские в Сербии (I)

История русско-сербских контактов и, в частности миграций, напоминает амплитуду движения маятника: до начала ХХ века мы можем говорить о массовых переселениях сербов в Российскую империю, их службе в российской армии, влиянии на русскую культуру, вкладе в становление российского государства (особенно это актуально по отношению ко временам Петра Великого). Россия же на Балканах присутствует в основном опосредствовано – в виде издававшейся в России для православных подданных Османской империи духовной и учебной литературы, финансовых вложений в монастыри и образовательные центры, чуть позже в качестве военной помощи сербскому княжеству, борющемуся за независимость от турок. Говорить о русской диаспоре в Сербии до ХХ века не приходится, если не считать переселения на австрийско-турецкое пограничье в 1785 году бежавших из России некрасовских казаков1. Казаки, однако, на Военной границе не прижились и, в итоге, переселились в низовья Дуная, а затем во внутренние районы Османской империи.

После Октябрьской революции и Гражданской войны маятник русско-сербских отношений перемещается в противоположную сторону. Королевство Югославия (до 1929 г. – Королевство Сербов, хорватов и словенцев) приютило, по самым скромным подсчетам, 80 тысяч российских беженцев. Необходимо сразу отметить, что для подавляющей части русских изгнанников Югославия стала промежуточной остановкой на пути в Западную Европу, США, Канаду, Латинскую Америку. К началу Второй мировой войны в Югославии было официально зарегистрировано около 20 тысяч российских беженцев – четверть от изначального числа эмигрантов2. Однако и это, вне всяких сомнений, очень значительная цифра для патриархальной, преимущественно аграрной Югославии.

Численность российских соотечественников в Сербии сегодня, по данным российского Посольства в Белграде, составляет около восьми тысяч человек. Сопоставление этих цифр – 8 тысяч и 80 тысяч – само по себе может многое объяснить в истории российского присутствия на Балканах. История россиян в Сербии это, прежде всего, история апатридов межвоенного периода, в отличие от Западной Европы и США, где численность эмигрантов «первой волны» и соотечественников, покинувших Россию в 90-е и 2000-е гг., вполне сопоставима.

Исторические связи России и Сербии восходят как минимум ко временам Крещения Руси. В XIII-XV веках, когда Русь находилась под татро-монгольским игом, огромный вклад в становление русского летописного жанра и сохранение русской культуры внесли сербские просветители Григорий Цамблак и Пахомий Логофет (также известный как Пахомий Серб). XV - XVI века для Руси стали временем национальной консолидации, временем возникновения централизованного государства и оформления имперской идеи. Для балканских же государств и, в частности Сербии, этот период стал временем потери национальной государственности, порабощения Османской империей. Крупнейший югославский византолог, историк русского происхождения В.А. Мошин справедливо отмечает: «Эпоха, ставшая для южных славян временем тяжкого рабства, для их восточных собратьев оказалась эпохой рождения новой политической жизни. Именно в это время Москва формулирует свою политическую миссию: защищать христианский мир от неверных и охранять православную церковь от "нечестивых агарян"»3.

Паломничество сербского духовенства и знати к московскому двору начинается при Иване III и продолжается в еще больших масштабах при Василии III и Иване IV. В 1556 г. Иван Грозный дарит монахам сербского хиландарского монастыря помещение для монастырского подворья в центре Москвы. Согласно тогдашней практике, подворье становится и своего рода дипломатическим представительством Сербии на Руси, там же собираются книги, церковная утварь и деньги для отправки на Балканы.

Политика русских царей в отношении балканских народов оставалась неизменной, вне зависимости от того, представители какой династии находились у власти. Борис Годунов и Василий Шуйский проявляли к собратьям по вере, пребывающим под турецким гнетом, даже большую щедрость, чем Рюриковичи. Именно Годунов впервые предложил сербским беженцам в массовом порядке переселяться на Русь, процесс переселения начался, но развития не получил из-за Смуты4. Не обходят своим вниманием угнетённые балканские народы и первые правители из дома Романовых, а Крымские походы князя В.В. Голицына (в правление царевны Софьи Алексеевны, 1687 и 1689 гг.) знаменует собою переход России к попыткам военного решения «восточного вопроса».

Своего пика русско-сербские связи достигают при Петре I. Именно в правление Петра сербы и черногорцы стали активно поступать на государеву службу. Поставив цель превратить Россию в великую морскую державу, Петр Первый приглашает в качестве советников специалистов из Дубровника (Рагузы), Герцеговины, Черногории - регионов, славившихся богатыми морскими традициями5. Значительное число сербов с территории Австро-венгерской Военной границы прибыло в Россию, чтобы служить в русской армии, из них был укомплектован отдельный Сербский гусарский полк. В 1723 году, уже в самом конце своего правления, Пётр разрешает майору Ивану Албанезу, черногорцу по происхождению, привести и поселить в районе города Сумы несколько сот состоявших до этого на австрийской службе сербских военных (кавалеристов) с семьями. С этого первого скромного поселения берут свое начало два сербских территориальных образования, существовавших в Российской империи – Новая Сербия и Славяносербия.

Пётр Великий рассматривал также возможность направления в Сербию русских учителей для поддержания грамотности и православной веры. Показательно, в каких выражениях сербы просили Петра прислать учителей. Митрополит Моисей Петрович, например, пишет Петру Великому: «Не материальные блага испрашиваю, а духовные. Не денег требую, а помощи в просвещении, оружия душам нашим. Будь нам вторым Моисеем и избавь нас из Египта незнаний!»6 В феврале 1724 г. Петром был издан указ «о направлении из св. Синода в Сербию для обучения тамошнего народа детей латинского и словенского диалектов двух учителей». Однако при жизни Петра осуществить просветительские планы не удалось, и первый русский учитель, Максим Терентьевич Суворов, прибыл на Балканы уже в правление Екатерины I, в августе 1725 года.

С миссии Максима Суворова начинается история россиян в Сербии. В городе Карловац на австрийской Военной границе им была открыта так называемая «Славянская школа», в которой готовили как будущих священников, так и преподавателей светских дисциплин. Примечательно то, что уже в XX веке (с 1921 по 1944 гг.) этот же город, поменявший к тому времени название на Сремски Карловцы, стал прибежищем Высшего Церковного Управления Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ), отсюда уничижительное название Зарубежной Церкви – «карловацкие раскольники». Мы в очередной раз видим, что уникально дружественное отношение сербских светских и духовных властей к российским эмигрантам в XX веке не было случайностью. По большому счету можно говорить о том, что митрополит Антоний (Храповицкий) в 1921 году пожал всходы семян, посеянных Максимом Суворовым в 1725 году.

В 1736 г. Максим Суворов возвращается в Россию, однако одиннадцать лет его просветительской деятельности не проходят даром – он подготовил сотни священнослужителей и учителей, заложил основы сербского светского образования, завоевал авторитет среди сербов7. Миссию Суворова продолжили другие российские просветители, в основном выпускники Киевской Духовной Академии - Э. Козачинский, П. Казуновский, Т. Климовский, Г. Шумлян, Т. Левандовский, И. Минацкий. Эммануил Козачинский возобновил работу открытой Суворовым школы в Сремских Карловцах, а себя провозгласил «префектом» школы. При Козачинском в Сремских Карловцах, силами учеников школы, была поставлена пьеса «Трагикомедия», написанная «префектом» по мотивам событий сербской истории. Эта скромная школьная постановка официально считается началом сербского театра, а сам Козачинский – первым сербским драматургом8. Однако установившийся в России в правление Анны Иоанновны политический режим, получивший в истории название «бироновщина», не слишком поощрял православное миссионерство и просветительство, да и балканское направление интерес для России потеряло. В конце тридцатых годов XVIII века большая часть «бурсаков» возвращается в Киев, за вычетом двоих, которые успели обзавестись семьями и предпочли остаться среди сербов.

После Козачинского и его товарищей русские учителя не появлялись на земле Сербии около ста лет, виной чему - политическая ситуация в России и Австрии, а также напряженность в отношениях обоих этих империй с Турцией. Однако, «единожды вкусив плодов российского просвещения», сербское духовенство и обеспеченные слои населения (торговцы, военные) уже не могли довольствоваться полуграмотными учителями из местных. Значительное число сербов отправляется на обучение в Россию, прежде всего Киевскую Духовную Академию, в силу ее близости к Балканам. Русское влияние на населенные сербами области Австрии и сопредельные районы Турции привело к тому, что образованная часть местного населения начала отказываться от сербского языка в пользу некоего волапюка, названного «славено-сербским языком» и состоявшего из смеси языков сербского, русского и церковно-славянского. Причем язык этот становится не только литературным, но и повседневным разговорным языком, говорить на новом языке - «славянствовать» - должны все люди, претендующие на образованность.

Очевидно, что поддержка Россией православного населения Балкан, активное привлечение сербов и черногорцев на российскую службу, создание особых условий для сербских переселенцев были обусловлены не альтруизмом, а геополитическими интересами России, которые в отношении Балкан со времен Ивана Грозного по сей день изменились мало. Но вплоть до середины ХIX века, когда получившая автономию от Турции Сербия начала пытаться выстраивать собственную международную политику, интересы России практически полностью перекликались с чаяньями сербского народа. Поэтому здесь уместно говорить не о «прозелитизме» России на Балканах, а о принципиальной тождественности русской и сербской национально-политической парадигмы.


(Продолжение следует)

____________________

1 «Некрасовскими казаками», «некрасовцами» принято называть участников восстания донских казаков под предводительством К. Булавина (1707-1709), после разгрома восстания перешедших, во главе с атаманом Игнатом Некрасовым, на сторону Османской империи. На протяжении практически всего XVIII века некрасовцы переселялись турецкими властями с места на место в подунайских районах Балканского полуострова, 1829 году некрасовцы были окончательно переселены в Малую Азию.

2 Мирослав Йованович «Русская эмиграция на Балканах. 1920-1940». Москва, 2005. С. 8

3 В. Мошин «Тречи Рим и Jужни словени». («Руско – Jугословенски Алманах». Панчево, 1934. С. 53)

4 Мошин, там же. С. 55-56

5 Один из приглашенных, житель черногорской Боки Которской Мате Змаевич стал адмиралом русского Балтийского флота, вообще же счет балканских уроженцев, служивших на российском флоте в годы Петра, идет на десятки.

6 Артемьев А.Б. «У излучины Дуная». М, 1999. С. 10-11.

7 По возвращении в Россию Максим Суворов назначен директором Московской синодальной типографии, умер в 1770 г.

8 «История Югославии». Москва, 1963. Т. 1. С. 300.

http://www.fondsk.ru/article.php?id=2317

[Александр Васильевич]

Никита БОНДАРЕВ

Россия и русские в Сербии (II)

Дальнейшая истории российского присутствия в Сербии связана с Первым сербским восстанием. Весною 1804 года отдельные антитурецкие вылазки сербских повстанцев, ставшие ответом на очередную волну репрессий со стороны турок, подчиняются единому руководству. Во главе восстания становится Георгий Петрович (Карагеоргий). С самого начала Первого сербского восстания Карагеоргий ведет активную внешнюю политику, пытаясь найти поддержку у всех крупных европейских государств, но прежде всего – России.

В 1806 г. Россия, видя успех сербских повстанцев, переходит к активным боевым действиям против Турции. В мае 1807 г. первый отряд русской армии под командованием генерал-майора Ивана Ивановича Исаева ступает на землю Сербии. Он наносит турецкой армии поражение у села Штубник, а затем совместно с повстанцами осаждает крепость Неготин, где имелся большой турецкий гарнизон. Первая совместная победа русского и сербского оружия переполняет оптимизмом руководителей восстания, которые полагают, что отныне всегда смогут рассчитывать на российскую военную помощь.

Возобновление боевых действий между Россией и Турцией в 1809 году внесло еще ряд побед в историю русско-сербских военных отношений. Русские отряды под командованием преданного делу освобождения сербов И.И. Исаева форсируют Дунай и успешно штурмуют турецкую крепость Кладово. Затем, в ходе совместных с сербскими повстанцами действий, турецкая армия оказывается отброшена к городу Ниш – это максимальный предел, до которого удавалось продвинуться австрийской армии во время австро-турецких войн. В 1810 г. в Сербию направляется генерал Егор Гаврилович Цукато, прекрасно показавший себя во время итальянских походов А.В. Суворова. Цукато разбивает турецкие отряды у крепостей Бирза-Паланка и Праово, в награду за что получает орден св. Анны первой степени. Ему же принадлежит идея формировать из неорганизованных сербских кавалеристов отряды наподобие казацких, буквально названные «сербскими казаками». 10 августа 1810 года Цукато погиб на земле Сербии от взрыва турецкого снаряда1.

К 1811 году российские власти, кажется, начинают осознавать те выгоды, которые может принести России традиционно пророссийское расположение сербов. Петербург начинает учитывать специфические условия, в которых находятся сербские повстанцы, и некоторые особенности национального самосознания сербов. К весне 1812 года освобожденная территория Сербии состоит из всего Белградского пашалыка, включая крепости, очищенные от турецких гарнизонов, а также шести нахий (округов) из соседних областей2. На большие территории сербские повстанцы на тот момент и не претендовали. Карагеоргий объявил себя единоличным наследуемым правителем Сербии и решил проблемы с внутренней оппозицией. В принципе, следующим закономерным этапом должно было стать провозглашение Сербии автономным княжеством под российским протекторатом по образцу Молдавии и Валахии. Этому, однако, не суждено было сбыться.

Сербия в очередной раз оказывается разменной картой в политических играх Великих держав. Предвидя неминуемую интервенцию Наполеона в Россию, Александр I стремится заключить мир с Турцией как можно быстрее, по возможности сохранив за Россией непосредственно примыкающие к границам Империи территории (Молдавию), взамен уступив туркам территории более отдаленные. По условиям подписанного 5 мая 1812 года в Бухаресте мирного договора между Россией и Турцией, Сербии в перспективе предоставлялась автономия, об условиях которой сербы должны были договариваться с Турцией сепаратным образом. Возведенные сербами во время войны при участии России укрепления должны были быть уничтожены, турецкие гарнизоны возвращались в крепости, существовавшие до войны. 24 июня 1812 года армия Наполеона вторглась в Россию. К августу русские войска с территории Сербии были полностью выведены. Сербам, по условиям Бухарестского мира, оставалось лишь пассивно дожидаться возвращения турецких гарнизонов. 25 сентября турки, сломив героическое сопротивление повстанцев, занимают Белград, турецкая армия на 12 дней получает Сербию в свое полное распоряжение, дозволяются любые грабежи, убийства и насилия. Эти 12 дней перечеркнули все достижения Первого сербского восстания, страна была буквально залита кровью, вожди восстания бежали.

Отношения России и Сербии после подавления Первого сербского восстания и вплоть до конца правления Александра I развивались не слишком успешно и не в пользу Сербии. С воцарением императора Николая I Балканы снова оказываются в центре внимания России. Адрианопольский мирный договор, подведший итоги русско-турецкой войны 1828-29 гг., обязывал султана предоставить Сербии автономию, а возглавившего повстанцев после гибели Карагеоргия воеводу Милоша Обреновича утвердить верховным правителем. В 1830 г. был объявлен султанский хатт-и-шариф, предоставлявший территориям, освобожденным сербами во время Первого восстания, статус автономного княжества, Обренович становился князем, в случае смерти княжеская власть закреплялась за его потомками. Отсюда берет свое начало современное сербское государство и его первая правящая династия.

В 1838 г. в Белграде впервые открываются консульства иностранных держав, сначала английское, затем французское и российское, которое возглавил Герасим Васильевич Ващенко – первый постоянный дипломатический представитель России в Сербии. В 1843 г. российское представительство возглавляет Я.И. Данилевский, отец автора книги «Россия и Европа», одного из идеологов панславизма Николая Яковлевича Данилевского3. Затем генеральным консулом становится Ф.А. Туманский, бывший консул в Яссах, кишиневский знакомый Пушкина, его преемником стал видный ученый и дипломат А.Г. Влангали (1860-63 гг.), еще более влияние русского консула было упрочено при А.П. Шишкине (1863-75 гг.).

При всей сложности политических отношений России и Сербии в 30-50-е гг. XIX, в области культуры Россия продолжала оставаться для сербов основным ориентиром. В 1846 г. сербский князь Александр обращается к императору Николаю I с просьбой об отправке в Сербию русских учителей, ссылаясь, естественно, на опыт М. Суворова и Э. Козачинского. На следующий год российские учителя В.Т. Вердиш и Д.А. Рудинский прибыли в Белград. В Семинарии св. Саввы в сербской столице Вердиш стал преподавать библейскую географию, а Рудинский - русский и церковнославянский языки. М. Миличевич, один из их учеников, вспоминал, что «только из уст этих двух преподавателей, особенно Рудинского... мы услышали чистый и приятный русский язык»4. Если Суворов и Козачинский действовали практически в атмосфере культурного вакуума, то к моменту приезда Вердиша и Рудинского в Белграде действовало значительное количество учебных заведений – лицей (открыт в 1838 г.), инженерная школа (1846 г.), военная академия (1850 г.), сельскохозяйственная школа (1853 г.). Тем не менее появление русских учителей оказало огромное влияние на культурную ситуацию в стране.

Чрезвычайную важность для балканской политики России имеет также крепнущая и становящаяся все более популярной идеология славянофильства. К концу пятидесятых годов славянофилы переходят от разговоров в московских литературных салонах к созданию Славянских комитетов, призванных, в первую очередь, содействовать освобождению славян, находящихся под турецкой властью. В 1860 г. видные славянофилы А.С. Хомяков, М.П. Погодин, К.С. Аксаков, И.Д. Беляев направляют сербскому князю пространное письмо с уверениями в глубочайшей симпатии к сербскому народу и готовности приложить все возможные усилия для помощи в развитии сербской науки и культуры, а также в обретении Сербией окончательной независимости от Турции. Сербские власти не восприняли заверения славянофилов всерьез, посчитав их не более чем красивыми словами. Однако Россия вступала в совершенно иную эпоху, кардинально отличную от времен императора Александра I, в которую складывались взгляды таких сербских политических долгожителей, как Милош Обренович. Общественное мнение и общественные организации начинают становиться важнейшим фактором в политической жизни России, как это наглядно показала сербско-турецкая война 1876 г.

К концу семидесятых годов XIX в. славянофильство в России становится наиболее влиятельной идеологией, особенно в военных и дипломатических кругах. Славянофильские взгляды открыто декларирует наследник престола, великий князь Александр (будущий Александр III). Активными славянофилами являются руководитель Азиатского департамента российского МИД П.Н. Стремоухов, посол в Стамбуле граф Н.П. Игнатьев, посол в Вене Е.П. Новиков, российские консулы в Белграде, Дубровнике, Сараево, Риеке, Мостаре, Шкодере. Славянофилов в российском МИДе не устраивает осторожная политика канцлера А.М. Горчакова. Опираясь на авторитет Игнатьева и молчаливую поддержку великого князя Александра, они начинают подталкивать сербское правительство к войне с Турцией, обещая, что сербам «нужно будет продержаться ровно два месяца», за это время славянофилы так раскачают общество, что Император и Горчаков будут вынуждены Сербию поддержать5.

В 1875 г. вспыхивает восстание в турецкой Боснии, быстро перекинувшееся на Черногорию и Болгарию. 18 июня 1876 г. войну Турции объявила Сербия. Не смотря на то, что официально российский МИД действия Сербии не одобрил, в княжество устремились тысячи российских добровольцев – по официальным данным в Сербию прибыло 3000 российских подданных, из них 700 офицеров6. Славянские комитеты по всей России проводили «подписку», т.е. сбор добровольных пожертвований в пользу Сербии. В конце июня в Сербию прибывает генерал Михаил Григорьевич Черняев, герой Туркестана, владелец славянофильской газеты «Русский мир». Черняев принимает сербское подданство и становится Главнокомандующим сербской армией, командующими всеми крупными войсковыми соединениями также становятся русские офицеры.

В первые недели войны сербско-русская армия наносит ряд крупных поражений туркам, однако закрепить и развить успех Черняеву не удается. Под Алексинцем и Джунисом турецкая армия наносит сербам сокрушительное поражение. От полного разгрома Сербию спасло только вмешательство официальной русской дипломатии в лице покровителя Черняева графа Н.П. Игнатьева, 19 октября предъявившего туркам ультиматум о немедленном прекращении боевых действий. К войне с Россией Турция была не готова и от дальнейшей интервенции в Сербию воздержалась. Всего сербско-турецкая война 1876 г. продолжалась четыре месяца.

Неуспех генерала Черняева связан с целым рядом моментов. Российский МИД не одобрял его «авантюру», во всяком случае поначалу. Единства среди российских добровольцев не было, более того, некоторые из них вообще отказывались подчиняться Черняеву (среди несогласных были, в частности, видные социалисты-народники С.М. Степняк-Кравчинский и Д.А. Клеменц)7. Не стоит забывать и о том, что сербская армия практически не обладала опытом боевых действий и к войне была не готова, несмотря на щедрые русские дотации. Сербский князь Милан Обренович возложил на Черняева всю вину за проваленную военную кампанию, по окончании боевых действий генерал был объявлен персоной нон-грата и лишен сербского гражданства. Вообще, о нем в Сербии сохранилась скорее недобрая память. Этого нельзя сказать о тысячах российских добровольцев, бескорыстно и безвозмездно стремившихся помочь Сербии, многие из которых навечно остались в сербской земле. Этих людей вплоть до установления на Балканах коммунизма почитали как народных героев.

Нельзя пройти мимо истории полковника Николая Николаевича Раевского, по мнению многих литературоведов, являющегося прототипом Вронского из «Анны Караниной» Л.Н. Толстого8. Раевский добровольцем, на собственные средства, приехал в Сербию, охотно вступил в армию под командованием Черняева, погиб 20 августа 1876 г. во время сражения у села Горни Ардовац. Похоронен в близлежащем монастыре св. Романа, позднее прах Раевского был перенесен в Россию, а на месте его гибели воздвигнута сохранившаяся и поныне часовня. «Реальный участник событий и литературный персонаж, полковник Раевский и граф Вронский, сплелись в сознании сербов в единый образ. И любой образованный человек не только расскажет, куда Толстой отправил своего героя умирать, но и воспроизведет, пересыпая легендами, его службу в Сербии и героическую смерть, словно дописывая за автора эпилог романа» - утверждает югославский историк М. Югович.9

Несоответствие между славянофильскими воззрениями значительной части российской элиты и традиционным европоцентризмом правящих особ исчезло после воцарения в 1881 г. Александра III. Однако вплоть до 1903 г. отношения России и Сербии складывались не лучшим образом, в силу проавстрийских настроений Милана Обреновича, недовольного разделом «турецкого наследства» после русско-турецкой войны 1877-78 гг. В 1878 г. княжество Сербия получило официальную независимость от Турции, в 1882 г. Милан, при поддержке Австро-Венгрии, провозгласил себя королем. Ориентация правителя Сербии на Австрию, естественно, вызывала неприятие Александра III, именно к этому периоду относится его знаменитая фраза «у России нет друзей, кроме Черногории» - из всех балканских стран только Черногория придерживалась последовательно русофильского курса.

После воцарения в России Императора Николая II и прихода к власти в Сербии династии Карагеоргиевичей отношения двух держав нормализуются. 1903-1917 гг. могут считаться периодом практически полного взаимопонимания и взаимной поддержки между Сербией и Россией. Николай II, как и его отец, придерживался славянофильских взглядов и открыто симпатизировал Сербии, король Петр Карагеоргиевич и премьер-министр Сербии Никола Пашич последовательно ориентировались на Россию. В сербско-австрийских «таможенных войнах» 1906-1911 гг., Балканских войнах 1912-1914 гг., а также по вопросу о территориальной принадлежности Македонии, Косово и Метохии, Новопазарского санджака Россия отстаивала на мировой арене интересы Сербии, Сербия же проводила на Балканах политическую линию, объективно выгодную России.

Наметившийся русско-сербский политический и культурный альянс был проверен на прочность после убийства 23 июля 1914 года в Сараево австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда и предъявления Австрией Сербии так называемого «Июльского ультиматума». Сербия приняла девять из десяти пунктов ультиматума, однако Авсро-Венгрия сочла это недостаточным и в одностороннем порядке объявила Сербии войну, вскоре переросшую в Первую Мировую войну. Во время войны Россия чисто физически не имела возможности поддержать сербскую армию своими войсками, однако в 1915-16 гг. Сербия регулярно получала из России оружие, боеприпасы, снаряжение (через порты на Дунае и в Эгейском море), в страну также было направлено несколько российских санитарных отрядов.

В декабре 1915 - январе 1916 гг. разгромленная превосходящими силами Центральных держав сербская армия, а вместе с ней правительство, королевская семья и большое количество мирного населения скитались по бесплодным гористым районам на границе Черногории и Албании, пытаясь пробиться к портам Дуррес и Влера в северной Албании. Регент Александр Карагеоргиевич надеялся, что из портовых городов силы Антанты эвакуируют сербскую армию на греческие острова, однако Франция, чей флот находился в Адриатическом море, не спешила это делать.

В этой трагической истории судьбу сербской армии решила Россия. В конце января 1916 г. Николай II обратился к президенту Франции и премьер-министру Англии, проинформировав их, что если сербская армия не будет эвакуирована, Россия в одностороннем порядке заключит мир с Германией и Австрией на любых условиях10. Напуганные такой перспективой правительства Англии и Франции организовали переброску сербской армии на греческий остров Корфу. Это позволило сербским войскам перегруппироваться и позже принять участие в боевых действиях на Салоникском фронте. Но главное – был спасен престиж Сербии, правящей династии, офицерства, национальной элиты, а также атрибуты государственности. Сербы отступили, но не сдались. Этим событиям и участию в них России посвящена самая известная сербская народная песня «Тамо далеко», и по сей день являющаяся для любого серба своего рода символом веры.


(Продолжение следует)

______________________

1 Там же.

2 Для сравнения, это примерно 2/3 территории современной Республики Сербия (за вычетом Косово).

3 Известно, что будущий автор «России и Европы» навещал отца в Белграде как минимум один раз, однако конкретные факты, связанные с влиянием пребывания в Сербии на мировоззрение Н.Я. Данилевского исторической науке не известны. (см. Н.Я. Данилевский «Россия и Европа». М. 2004. С. 693 (комментарий)).

4 Радевич М. Русский язык в белградских школах до 1878 г. // Советское славяноведение. 1979. № 6. С. 88.

5 В.П. Лебедев «Архистратиг славянской рати»//«Военно-исторический журнал». № 2. 2004.

6 «История Югославии». Т.1. С. 490

7 В.П. Лебедев. Там же.

8 См. например: Моисеева Г. Н. «Образ Вронского в романе Л. Н. Толстого "Анна Каренина". (О литературном прототипе)». //»Классическое наследие и современность». Л. 1981;. А. Шемякин, М. Югович. «Смерть «графа Вронского»» //»Родина». № 1. 2001 и др.

9 А. Шемякин, М. Югович. Там же.

10 «История Югославии». Т.1. С. 667-668

http://www.fondsk.ru/article.php?id=2335

[Александр Васильевич]

Никита БОНДАРЕВ

Россия и русские в Сербии (III)

Начиная с 1917 года, амплитуда маятника русско-сербских отношений смещается в противоположную сторону. В России начинается эпоха революций и смуты. Сербия же, наоборот, после распада Австро-Венгерской империи стала стержнем нового государства – Королевства сербов, хорватов и словенцев (КСХС). Площадь нового государства под властью Карагеоргиевичей превышала площадь княжества Сербия более чем в пять раз. С учетом незавидной ситуации в Болгарии после разгрома Центральных держав, можно говорить о том, что новое государство – Королевство СХС – с 1918 года становится региональным гегемоном на Балканах.

Первые беженцы из объятой Гражданской войной России появляются в Сербии уже в конце 1919 г., после французской эвакуации Одессы. Однако основная часть беженцев оказывается на Балканах после падения генерала А.И. Деникина, захвата большевиками Новороссийска (март 1920 г.) и изгнания из Крыма армии П.Н. Врангеля (ноябрь 1920 г.). Беженцев из Крыма и Новороссии вывозили по морю преимущественно в Стамбул, болгарскую Варну и румынскую Констанцу. После скитаний по Балканам, значительная часть этих людей осела именно в Королевстве СХС. По определению Владимира Альбиновича Маевского, историка русской эмиграции и современника событий – «Русские въехали тогда в сербскую землю не стесняемые никакими квотами, визами, ограничениями, паспортами и пр. Братская страна впускала к себе русских, не стесняя их формальностями, которые существовали при въезде в европейские и американские государства. Это следует запомнить и помнить с благодарностью…»1.

Причиной притягательности КСХС и, в первую очередь, Сербии для русских беженцев стало и то, что Королевство сербов, хорватов и словенцев было готово принять не только людей как таковых, но и позволить разместиться на своей территории организационным структурам российских апатридов. 31 августа 1921 г. Архиерейский Собор Сербской Православной Церкви постановил принять под свою защиту Высшее церковное управление Русской Православной Церкви с сохранением ее самостоятельной юрисдикции. Резиденцией ВЦУ стал Патриарший дворец в Сремских Карловцах, городе, где за двести лет до этого Максим Суворов открыл свою «Славянскую школу». 21 ноября того же года в Сремских Карловцах состоялся Церковный Собор, на котором была сформирована концепция Российской Православной Церкви За Границей (РПЦЗ) и созданы ее управляющие органы, разместившиеся там же, в Сремских Карловцах.

В этом же городе был размещен Главный штаб и Верховное командование вооруженными силами Юга России, во главе с генералом П.Н. Врангелем, а позднее – управление Российского общевоинского союза (РОВС). Сам генерал Врангель по поводу возможности сохранить организационные структуры Российской армии писал: «Как в бою развертывается полк, разбивается на батальоны, роты, взводы, звенья, так Армия-изгнанница из лагерей Галлиполи, Лемноса, Кабакджи разошлась по братским славянским странам… Рассыпалась, но осталась Армией – воинами, спаянными единой волей, одушевленными единым порывом, одной жертвенной готовностью. Среди тяжелых испытаний Армия устояла…»2. Таким образом, Сербия, а если еще точнее – Сремски Карловцы, «стали своеобразным центром беженцев, влияние которого распространялось далеко за пределы Королевства СХС»3. Генерал Врангель пытался повлиять и на финансовые потоки российской эмиграции, путем созыва в Белграде так называемого «Русского совета». Однако эта структура оказалось нежизнеспособной, подчинить единому руководству экономическую активность русской эмиграции не удалось, в 1922 г. Русский совет был упразднен.

В российской исторической науке применительно к россиянам, бежавшим от ужасов большевизма, устойчиво употребляется термин «первая волна эмиграции». Однако насколько правомочно называть этих людей эмигрантами? Ведь они покинули родину не добровольно, а под угрозой физического уничтожения большевиками, в спешке, зачастую вообще не понимая, куда и зачем они едут… По этому поводу профессор Д.Н. Иванцов в 1925 г. писал: «Беженцы не эмигранты, между ними и эмигрантами имеется огромное различие. Эмигрант смотрит вперед – беженец всей душой рвется назад, рассматривая свое пребывание за границей как преходящий эпизод. Эмигрант является за границу с твердой верой в будущее – беженец подавлен постигшей его материальной и нравственной катастрофой… Эмигрант, прежде чем решиться на переезд, старается реализовать свое имущество – огромная часть беженцев покинула родину буквально с пустыми руками. Эмигрант сам выбирает страну переселения – беженец оказывается там, куда его загонит судьба»4.

Поэтому так называемую «первую волну российской эмиграции» правильнее называть именно «беженцами». А первый этап истории российской диаспоры в Сербии (1920-28 гг.) можно, цитируя колумниста софийской газеты «Русь» Е. Юрьева, назвать «превращением из беженцев в эмигранты»5.

Положением российских беженцев в Королевстве СХС с 1920 г. ведала специально созданная Государственная комиссия по размещению русских беженцев, направлял ее деятельность академик Александр Белич (сначала как заместитель председателя Комиссии, затем как председатель). Цель и смысл существования Комиссии заключался именно в помощи русским беженцам на пути «превращения в эмигранты». По определению М. Йовановича, «Государственная комиссия и по полномочиям, и по реальному влиянию на жизнь россиян в Королевстве СХС стала самой важной организацией в жизни эмигрантов, каковой и оставалась на протяжении всего межвоенного периода»6. Деятельность Комиссии охватывала широкий круг вопросов, связанных как с приемом и размещением беженцев, так и с финансированием, социальной защитой, приспособлением и интеграцией эмигрантов в новую среду. Прежде всего, это касалось курсов сербского языка и специализированных бюро трудоустройства по месту расселения беженцев. Комиссия занималась также проблемами, связанными с формированием и финансированием школ для обучения русских детей, помощью медицинским и реабилитационным учреждениям.

К середине 1925 г. на земле Королевства СХС действовало 17 русских школ, в которых обучалось 2820 воспитанников. Причем восемь школ, в которых училось 2240 детей, содержались полностью за государственный счет, остальные получали субсидии от Министерства образования7. В наиболее благоприятном положении была Первая Русско-сербская гимназия в Белграде, открывшаяся в ноябре 1920 г., директором ее стал В.Д. Плетнев. Если при открытии в ней было 90 учеников, то через десять лет – 250. Само название этого учебного заведения свидетельствовало о стремлении ее основателей сделать все, чтобы воспитанники «оставаясь русскими, сохранили понимание, знание и любовь к стране, которая в тяжелые годы проявила себя истинным, бескорыстным другом… Воспитанники гимназии в будущем должны были стать залогом тесной связи между сербским и русским народами» 8.

Разумеется, образовательная и научная деятельность русских переселенцев в Королевстве СХС не ограничивалась созданием школ и языковых курсов. Русские эмигранты по стандартам того времени были людьми исключительно хорошо образованными и профессионально подготовленными. По данным переписи 1922 г., из числа русских эмигрантов в Королевстве Сербов, хорватов и словенцев высшее образование имели 12 % опрошенных, среднее – 61 %, начальное образование – 12 %, никакого образования не имели лишь 3 % опрошенных9. Образовательный уровень русской эмигрантской группы крайне необычен для Сербии, не только из-за количества лиц с высшим и средним образованием, но и потому, что среди эмигрантов было всего 2-3 % неграмотных. Уникальность этих людей становится очевидна, если учесть, что в Королевстве СХС на 1921 г. 50 % населения старше 12 лет были неграмотными10. По определению уже цитировавшегося В. Маевского - «сербскую интеллигенцию просто шокировали эти русские, в массе совершенно нищие и жалкие, но столь много знающие и умеющие»11.

Россияне активно участвовали в научной и художественной жизни Сербии, были преподавателями, организаторами культурной жизни, выдающимися художниками, скульпторами и зодчими как в рамках русских культурных организаций, так и в культурных организациях страны проживания. Деятельность русских эмигрантов в области науки имела три основных аспекта: формирование научных обществ, работа в университетах и школах Королевства СХС, организация русской научной жизни. Среди научных организаций, основанных россиянами в СХС особенно выделялся Русский научный институт в Белграде. Он был основан 16 сентября 1928 г. с целью поддержки и развития русской научной мысли. Финансирование Русского научного института взяло на себя правительство Королевства СХС, благодаря чему он вскоре превратился в ведущий научный центр российской диаспоры, хотя аналогичные учреждения действовали также в Праге и Берлине. В первые годы своего существования институт был размещен в здании Сербской королевской академии, а в 1933 г. переехал в только что построенное здание Русского дома им. Императора Николая II.

Первыми председателем Института был профессор Е.В. Спекторский, в прошлом – ректор Киевского университета. Институт имел пять отделений: философское во главе с Н.О. Лосским и П.Б. Струве, языка и литературы, которым руководил А.Л. Погодин, общественных и исторических наук, под председательством А.П. Доброклонского, медицинское во главе с А.И. Игнатовским, а также отделение математических и технических наук, которым руководили Г.Н. Пио-Ульский и Н.Н. Салтыков. Одним из видов деятельности института была организация лекций русских ученых из других европейских стран. В стенах института регулярно выступали И.И. Лаппо и А.А. Кизеветтер из Праги, В.В. Зеньковский и Н.Н. Головин из Парижа, С.Л. Франк и И.А. Ильин из Берлина, Е.Ф. Шмурло из Рима, В.Н. Ипатьев и И.И. Сикорский из США. Институт проводил круглые столы и беседы с известными русскими художниками и литераторами, в частности З. Гиппиус, Д. Мережковским, К. Бальмонтом и И. Северяниным12. Строки Игоря Северянина стали девизом Русского дома в Белграде – «родиться русским слишком мало, им нужно быть, им нужно стать».

Однако было бы ошибкой думать, что русская диаспора в Королевстве СХС была замкнута на себя и не принимала активного участия в общественной жизни сербов и других югославянских народов. Как уже сказано, образовательный уровень российских беженцев был чрезвычайно высок, что поначалу вызвало определенные трудности, ибо специалистам такого уровня было не просто обеспечить занятость в Сербии, ещё в недавнем прошлом - маленьком вассальном княжестве на окраине Османской империи. К середине 20-х годов эта диспропорция была, в значительной степени, сглажена. На протяжении 20-30 гг. 15 российских ученых стали членами Сербской академии наук, ни одна национальная группа Югославии, в пропорциональном отношении, не была в Академии столь многочисленна, как российские эмигранты13.

Огромен и вклад российской диаспоры в искусство Сербии. На сценах белградских театров ставили спектакли русские режиссёры Ю. Л. Ракитин, А. А. Верещагин, Ф. В. Павловский. Эти люди, а также оказавшиеся в Югославии российские артисты, из которых многие играли на лучших сценах Москвы и Петербурга, навсегда изменили облик югославского театра, до той поры существовавшего в рамках представлений о театре XIX века. На драматических сценах блистали Нона Белавина, Лидия Мансветова, Олег Миклашевский.

Становление сербского национального театра оперы и балета также неразрывно связано с именами русских театральных художников, сценографов, костюмографов европейского класса: Л.М. Браиловского, А.А. Вербицкого, В.И. Жедринского, режиссеров-постановщиков – Е.С.Мариашца и Ф.Павловского, оперных солистов: Н.Архиповой и Н.Баранова, Е.Д.,Веселовского, Неонилы Волевач, Ольги Ольдекоп. Балетную труппу многие годы составляли, а затем готовили и учили русские артисты балета и хореографы: Т.П. Карсавина, Н. Кирсанова, М. Бологовская, И. и Ф. Васильевы, А. Жуковский, К. Исаченко. Оставили свой след и русские композиторы, работавшие с Народным театром: В.А. Нелидов написал и поставил оперу «Смерть матери Юговичей» по мотивам сербского эпоса, до сих пор вспоминают школу И.И Слатина - дирижера, композитора, руководителя хора «Глинка». У истоков сербского кинематографа находились российский эмигрант, уроженец Одессы Георгий Скригин, киноактеры О.М.Соловьева, братья Череповы и др.

В Сербии работают русские художники, работы многих из них сейчас украшают национальные галереи Сербии: Н.Н. Богданов-Бельский, С.А. Виноградов– академик живописи, А.В. Ганзен – маринист, воспевший Дубровник, С.Ф. Колесников – академик российской академии художеств, Б.Н. Литвинов – художник, генерал-майор. Молодые русские художники Юрий Лобачев и Константин Кузнецов стали основателями направления комиксов и популярными иллюстраторами. Прославились многие русские имена и в деле сохранения, популяризации изучения церковной живописи, фресок, икон, что нашло воплощение в ансамбле храма-мавзолея в Опленце, где трудились историки Н.Окунев и художник П. Бычковский, иконописец о. Пимен (Софронов) стал основателем иконописной школы в монастыре Раковица, уже после войны собственную школу реставрации создала Е.В.Вандровская. Неповторимый след в истории сербской живописи оставил Л.Т. Шейка и созданная им группа «Медиала», членами которой стали русская художница Ольга Иваницкая и сербский художник и философ Драгош Калаич.

Из провинциального городка, завязшего между Европой и Азией, усилиями русских архитекторов В. Баумгартена, Н. Краснова, В. Лукомского, В. Сташевского, Р. Верховского, В. Андросова Белград превращается в полноценную европейскую столицу. Весь опыт, полученный в России, автор ансамбля в Ливадии Петр Краснов смог реализовать в таких шедеврах архитектуры, как проекты министерских зданий в Белграде, Мавзолея на Опленце и интерьеров Народной Скупщины. Многие инженеры, военные инженеры в Сербии стали удачливыми и признанными мастерами архитектуры: Ф.Баумгартен - автор Русского дома, Генерального штаба в Белграде и др., В.В. Сташевский - создатель храма св.Троицы в Белграде и Иверской часовни, В.В. Лукомский создал такие шедевры как Дворец Белый двор и ансамбль Сербской патриархии. Вне Белграда работали такие российские архитекторы, как П. Анагности, А.А.Васильев, Г.И.Самойлов. И сейчас украшением и историческими символами Белграда являются работы русского скульптора Романа Верховского, после Второй мировой войны создавшего храм Св.Троицы в Джорданвилле (США). В Белграде он создал монумент Героям Первой мировой войны на русском кладбище, монумент «Защитникам Белграда» и др.

Армия Королевства сербов хорватов и словенцев, а после войны Югославская народная армия в полной мере использовала опыт многих сотен военных специалистов, оказавшихся на ее земле. В военных училищах и академиях было множество русских преподавателей. Огромный вклад в создание югославского воздухоплавания внесли русские летчики. Имена военных летчиков: А.П. Личева, П. Мазаева, В. Ткачева - генерал-майора русской армии и одного из создателей военно-воздушного флота Югославии - помнят в Сербии и сегодня.

Многие десятилетия трудились над созданием гидроэнергетической системы Югославии русские инженеры В.В.Горячковский и И.А.Лашков, которых хорошо помнят в Нови Саде, Панчево и Белграде. Их трудами разработана и построена уникальная система Дунай-Тиса-Дунай. В развитие фундаментальной и университетской науки Югославии внесли свой вклад: Ал. Д. Билимович, профессор-экономист, Ант. Д. Билимович - математик, Президент Сербской Академии наук, энтомолог Ю.Н.Вагнер, агрохимик Н.И. Васильев, математик К.П.Воронец, лексикограф И. Грицкат-Радулович, А. Игнатовский – основатель и руководитель Первой клиники внутренних болезней в Белграде, Т.В. Локоть - основатель Института сельхозтехники, палеограф, историк В.А. Мошин, руководитель Обсерватории Университета Белграда П.В. Музен, Г.А. Острогорский - создатель Византологического института САНУ, математик Н.Н. Слатиков, селекционер А.И. Стебут, инженер В.В. Фармаковский, специалист по технической механике Я.М Хлытчев.

Этот список можно было бы пополнить еще десятками фамилий людей, многие десятилетия трудившихся на своей новой славянской родине. Их дети и ученики продолжают дело, начатое в межвоенной Югославии славной плеядой «русских беженцев» - ученых, поэтов, художников, военных.

Конец если не безбедному, то, во всяком случае, фундаментально обустроенному существованию российской диаспоры в Югославии положили Вторая мировая война, проистекавшая одновременно с ней Гражданская война в Сербии (монархисты-четники против коммунистических партизан И. Броз Тито), ввод советских войск на территорию Югославии (Белградская операция, сентябрь 1944 г.). И у фашистов, и у Советского Союза российская диаспора в Югославии вызывала большие опасения. Во время оккупации Сербии немцами были интернированы практически все «белоэмигранты», имевшие просоветские симпатии. Советская власть столь же жестоко обошлась с представителями эмигрантской среды, замеченными в сотрудничестве с фашистами или антисоветских взглядах. Эти факторы, а также естественная убыль и отток части обеспеченных российских эмигрантов из Югославии непосредственно в предвоенные годы, привели к тому, что на 1945-46 гг. численность российской эмиграции в Югославии оценивалась в 5-7 тысяч человек. Заметный контраст, по сравнению с 18-20 тысячами на конец тридцатых годов…

(Продолжение следует)

----------------------------------------
1 Цит. по: «Русский Белград». М, 2008. С. 58

2 Цит. по: Йованович, там же. С. 248.

3 Русская эмиграция в Югославии. М. 1996. С. 41

4 Д. Иванцов. Русские беженцы в Югославии в 1921 г. // Русский экономический сборник. Вып. 2. Прага, 1925. С. 80.

5 Цит. по: А.Б. Арсеньев. У излучины Дуная. М. 1999. С. 29.

6 Йованович, там же. С. 287-286.

7 Руска емтиграциja у српскоj култури XX века. Београд. 1994. T.2. C. 43-44.

8 Первая Русско-сербская гимназия 1920-1930. Белград, 1930. С. 17.

9 Йованович, там же. С. 143.

10 Там же.

11 «Русский Белград», там же.

12 Йованович, там же. С. 327-328.

13 Русская эмиграция в Югославии. С. 146

http://www.fondsk.ru/article.php?id=2353

[Александр Васильевич]

Никита БОНДАРЕВ
 
Россия и русские в Сербии (IV)

Утверждение в Югославии нового политического строя, последовавший в 1948 г. разрыв между И. Сталиным и И. Броз Тито привели к новым формам миграции из России в Сербию. В первые послевоенные годы несколько тысяч молодых югославов были отправлены на обучение в Советский Союз. Это были лучшие, самые перспективные кадры, без преувеличения – цвет нации. После перехода конфликта Сталина и Тито в открытую фазу и печально известной резолюции Коминформа все обучавшиеся в Советском Союзе югославские студенты были в одночасье высланы на родину (19 марта 1948 г., тогда же были отозваны российские специалисты и военные советники из Югославии)1. Точных данных по числу обучавшихся в СССР югославов не существует в принципе, большая часть документов, касающихся этих событий, была засекречена или уничтожена. Можно говорить лишь о том, что в советских военных вузах обучалось около 1200 югославских курсантов, численность гражданских студентов неизвестна, но речь в любом случае идет о нескольких сотнях, вплоть до тысячи человек2. Значительная часть этих людей вернулись в Югославию с русскими женами, по некоторым оценкам – до четверти обучавшихся. Отследить судьбы этих женщин в исторической науке не пытался никто. Между тем речь идет о нескольких сотнях бывших советских подданных. История адаптации и ассимиляции этих женщин, которых условно можно назвать «коминформовками», еще ждет своего исследователя…

Отношения СССР и Югославии в 60-80 гг. ХХ века хорошо отражает название книги советского историка Ю.С. Гиренко «Советский Союз - Югославия: традиционная дружба, всестороннее сотрудничество» (работа издана «Политиздатом» в 1975 г.). Темные страницы в истории взаимоотношений двух стран, прежде всего период 1948-53 гг., были преданы забвению. В Югославии функционируют советские дипломатические и торговые представительства, работают российские специалисты. Бывший Русский дом им. Императора Николая II, вместилище эмигрантских организаций и научных институтов, становится Домом советской науки и культуры. В помещениях, где до Второй мировой войны находилась русская гимназия, размещается Средняя школа при посольстве СССР. Вольно или невольно, но культурные институции Советского Союза в Югославии по форме в значительной степени копируют довоенные эмигрантские структуры.

В 70-80-е гг. основным, а то и единственным видом миграции из СССР в СФРЮ была брачная миграция. Выйти замуж за югослава для советской девушки считалось большой удачей, граждане Югославии «котировались» наравне с финнами и шведами – уровень жизни в стране почти западный, при этом относительно недалеко от России и отношения с Советским Союзом у государства хорошие. За годы застоя и перестройки сотни россиянок вступили в брак с югославами и уехали на Балканы. Однако, как гласит статистика, не более 15 % браков россиянок с иностранцами оказываются удачными. Финансовый кризис, разразившийся в Югославии в конце восьмидесятых, и последующий распад Югославии привели к распаду значительной части таких браков. Другой вариант – переезд русско-сербской пары на родину жены, то есть в Россию. В девяностые годы такие случаи были не редкостью. Но даже несмотря на фактор реэмиграции, сегодня в Сербии общества российских соотечественников «на девяносто процентов являются обществами соотечественниц», как заметила в беседе с автором председатель общества «Русская волна» Инна Дели. Все гуманитарные инициативы России, рассчитанные на соотечественников в Сербии, должны исходить из того, что у соотечественника преимущественно женское лицо, гуманитарное или естественное образование, двое-трое детей, многие являются матерями-одиночками.

Распад Социалистической Федеративной Республики Югославия и Советского Союза, последовавшие за ними политические и экономические кризисы 1990-х гг. отбросили отношения России и Сербии практически к уровню позднего средневековья. Сербы собственно в Сербии, а также в Хорватии и Боснии, на протяжении всего «югокризиса», вылившегося в боевые столкновения, этнические чистки, экономический саботаж, рассчитывали на помощь России если не военную, то хотя бы дипломатическую. Оставляя в стороне вопрос о том, кто виноват в развязывании войн на территории бывшей Югославии, констатируем лишь, что из балканского региона в начале 90-х гг. Россия ушла отчасти из-за тяжелейшего экономического кризиса, отчасти - в угоду дипломатическим альянсам с западными партнёрами. В регионе присутствуют российские миротворцы, но действуют они под эгидой международных организаций. Отдельные проявления Россией собственной инициативы, как то: переброска российских миротворцев из Боснии в Косово в июле-августе 1999 г., вызвавшая волну энтузиазма в Сербии и панику в западных СМИ, общей картины не меняют.

Двухтысячные годы ознаменовались приходом в Сербию крупного российского капитала. Ситуация в Сербии являет разительный контраст с соседней Черногорией, где основным объектом российских капиталовложений стала местная курортная недвижимость. В Сербии российский капитал инвестируется в энергетику, нефтепереработку и металлургию. Вообще, главным напоминанием о России в Сербии сегодня являются автозаправочные станции с логотипами российских нефтяных компаний, названия которых не будут здесь приводиться во избежание обвинений в коммерческой подоплеке нашего исследования. Хотя в дополнительной рекламе эти российские компании, в принципе, не нуждаются…

Число российских соотечественников в Сербии, по данным Посольства Российской Федерации, составляет 7-8 тысяч, из них более 4 тысяч в Белграде. Из этого числа около тысячи – граждане России, находящиеся в Сербии в длительной командировке, то есть сотрудники государственных учреждений и представители российского бизнеса, присутствие которого в Сербии увеличивается, несмотря на экономический кризис, а также члены их семей. Число россиянок, в разные годы вышедших замуж за сербов и переехавших в Сербию на постоянное проживание, приближается к четырем тысячам (кто-то из них сохранил российское гражданство, кто-то нет). Численность потомков эмигрантов первой волны не поддается точному учёту, многие из них имеют сербские имена и фамилии, но осознают свою принадлежность к Русскому миру. Бывает и наоборот – кроме русской фамилии потомков эмигрантов с Россией ничего не связывает. В наибольшей степени это относится к третьему-четвёртому поколению потомков «белой» эмиграции.

Основной формой организации сербских потомков российских эмигрантов первой волны на сегодняшний день является Общекадетское объединение русских кадетских корпусов при Русском Доме в Белграде. Оно зарегистрировано в сербском Министерстве юстиции в 2004 г., первым председателем стал профессор В.Н. Сальников, потомок донского казачьего атамана, выпускник кадетского корпуса в сербском г. Белая Церковь.

Русский язык и культура продолжают оставаться востребованными в Сербии и в наши дни, хотя и в несопоставимо меньшей степени, чем во времена М. Суворова и Э. Козачинского. На сегодняшний день русский язык преподается в Университетах Белграда, Нови-Сада и Ниша, белградском Институте иностранных языков, ряде коммерческих вузов (Мегатренд, Университет братьев Карич). Преподаватели русского языка есть в штате многих сербских гимназий как специальных, так и общего профиля. Однако говорить о том ренессансе, который переживает изучение русского языка в соседней Болгарии, в Сербии пока не приходится. Это особенно прискорбно на фоне общего роста интереса сербской молодежи к иностранным языкам.

Отдельного упоминания заслуживает положение русского языка в Косове, ибо там ситуация кардинально иная. В сербском Приштинском государственном университете, который лишь по названию связан со столицей Косова, а на самом деле находится в анклаве Косовской Митровицы, русский язык в течение четырех последних лет является наиболее востребованным иностранным языком. В недавнем разговоре с автором статьи преподаватели Университета жаловались не на отсутствие интереса к русскому языку, а наоборот – на нехватку учебников и образовательной продукции. Над косовским Университетом взяли шефство несколько российских гуманитарных организаций, однако этого явно недостаточно. Разовые вручения комплектов учебников, дипломов, памятных подарков не смогут оказать долговременное влияние на ситуацию с русским языком в регионе.

Из числа общественных организаций Сербии, занимающихся пропагандой русского языка и культуры, наиболее активной является Ассоциация выпускников советских и российских вузов (Председатель Б. Миновски, заместитель председателя Правления А. Ковачевич). Некоторые из организаций, занимающихся пропагандой русского языка и культуры, существуют уже много лет, но в последнее время не слишком активны, например Славистическое общество Сербии, Сербский фонд славянской письменности и славянских культур. По словам сотрудников российского Посольства, «в Сербии каждый год распадается одно старое общество русско-сербской дружбы, и создаются два новых». В руководстве и попечительских советах таких обществ заседают хорошо известные сербской общественности «свадебные генералы» - люди, имеющие научные степени, но не имеющие желания заниматься практической работой. Как следствие, на бумаге существуют десятки обществ русско-сербской дружбы, на практике активной деятельностью занимаются два-три из них.

Также в последнее время в обществах, провозглашающих своей целью пропаганду российской культуры и упрочение культурных связей между русским и сербским народами, совершенно чётко просматривается политический уклон. Эта тенденция представляет значительно большую проблему для России, чем «потёмкинские» общества дружбы. Здесь имеет место подмена понятий и вытеснение политикой, в частности косовской тематикой, русско-сербского культурного дискурса как такового. Не ставя под сомнение необходимость помощи косовским школам и вузам с изучением русского языка и литературы, хотелось бы предостеречь российские неправительственные гуманитарные организации от втягивания в околополитические процессы.

(Окончание следует)

--------------------------
1 А.С. Аникеев. Как Тито от Сталина ушел. М. 2002. С. 152-154

2 Radovan Radonjic. Sukob KPJ s Kominformom. Beograd, 1979. S. 110-111

http://www.fondsk.ru/article.php?id=2380

[Александр Васильевич]

Никита БОНДАРЕВ

Россия и русские в Сербии (V)

В настоящее время особое значение в Сербии приобрели представительства российских культурных и образовательных организаций. Это, прежде всего, Российский центр науки и культуры (второе официальное название - Русский дом) – представительство Федерального агентства по делам Содружества Независимых Государств, соотечественников, проживающих за рубежом, и по международному гуманитарному сотрудничеству (Россотрудничество) (1).

Русский дом в Белграде в его нынешнем виде является правопреемником как эмигрантского Русского дома имени Императора Николая II, так и Дома советской науки и культуры. Он расположен в том же здании, что и две предшествовавшие его появлению организации. Здание было построено в 1933 г. российским архитектором В. Баумгартеном в центре Белграда как культурный центр российской диаспоры. Русский дом является средоточием культурной жизни русского Белграда, там регулярно проходят фестивали, конференции, симпозиумы, выставки. При Русском доме действуют библиотека и видеотека, различные кружки и творческие студии. К сожалению, наиболее популярны из них на сегодняшний день кружок бального танца, в который приходится записываться за год вперёд. А вот библиотека Русского дома не может похвастаться таким наплывом желающих приобщиться к русской культуре. По словам сотрудников, её посещает не более 5 человек в день.

В последние годы отмечается заметный рост влияния на культурную обстановку в Сербии Средней школы при посольстве Российской Федерации. С 1979 г. «русская школа» занимает огромный участок территории в Новом Белграде и представляет собой комплекс из нескольких 3-5 этажных зданий: учебного корпуса, интерната на 150 мест, жилых помещений для сотрудников школы, а также спортивных площадок и парка. Учебные классы вмещают, при максимальной загрузке, до 350 учащихся. Обучается в школе на сегодняшний день 151 человек, причём это лишь на треть дети сотрудников российских представительств и на две трети - местные, преимущественно дети от смешанных русско-сербских браков. При школе действуют различные курсы, кружки, студии. Она заслуженно считается одним из самых престижных учебных заведений Белграда, в особенности в нише начального и среднего школьного образования. Школа поддерживает связи с образовательными учреждениями г. Белграда, Русским культурным центром, Русской Православной Церковью.

Картина российского культурного присутствия в Сербии была бы не полной, если бы мы ограничились только организациями и обществами. Есть несколько проживающих в Сербии российских соотечественников, занимающихся пропагандой и сохранением российского языка и культуры не менее успешно, чем коллективы и организации. Назовём лишь две фамилии.

Алексей Борисович Арсеньев – главный историограф российской эмиграции в Сербии, человек всеобъемлющих знаний и всесторонних интересов. Потомок эмигрантов первой волны, автор дюжины книг по истории российской эмиграции в Сербии, написанных на высочайшем научном уровне. Это тем более удивительно, что по образованию он не историк, а инженер-энергетик, начинал свою трудовую деятельность на нефтеперерабатывающем заводе г. Нови-Сад. Он сам уроженец этого города, и изначально его интересы были связаны с судьбами россиян в сербской области Воеводина. Однако сегодня сфера научной деятельности Арсеньева выходит за пределы Сербии и бывшей Югославии, включая все Балканы. Личная библиотека Арсеньева включает в себя тысячи томов по истории русского рассеяния, в том числе редкие издания, отсутствующие в каталогах даже самых крупных библиотек. Алексей Борисович всегда готов помочь исследователям и просто интересующимся судьбами русских в Сербии как советом, так и уникальной информацией из своих библиотеки и архива.

Таким же, как А.Б. Арсеньев, энтузиастом в деле продвижения русской культуры в Сербии является переводчик, редактор и организатор издания современной русской литературы на сербском Ольга Кириллова. По ее собственным словам, Кириллова «приехала в Белград, чтобы писать диссертацию об Иво Андриче и осталась на пятнадцать лет». Кириллова поставила себе целью приобщить сербов к процветающему ныне в России жанру «исторического детектива». С 2004 по 2008 гг. ею были переведены и опубликованы в белградском издательстве «Информатика» 15 романов Бориса Акунина об Эрасте Фандорине. Причём Кириллова не ограничилась переводом – каждый том сопровождается развёрнутыми комментариями об истории и культуре России, краткими биографиями упоминаемых в романе исторических лиц, иллюстративным материалом, относящимся к эпохе. В некоторых изданиях объём «вспомогательных» частей книги приближается к объёму романа как такового. Сербские критики и читатели высоко оценили труд О.Л. Кирилловой, равно как и автор романов, заявивший, что издавать его книги на иностранных языках надо именно так, как это делают в Белграде.

В 2007-2008 гг. О.Кирилловой осуществлено издание на сербском языке «Московской саги» Василия Аксёнова. В настоящий момент она рассматривает проект по приобщению сербских читателей к литературе русской эмиграции, поскольку на сербский язык «белоэмигрантская» поэзия и проза не переводилась практически никогда. Применительно к работе таких людей Русского мира, как А. Арсеньев и О. Кириллова, от представителей российской диаспоры в Сербии зачастую можно услышать эпитет «подвижничество». Эпитет вполне заслуженный.

Основными материальными воплощениями российского присутствия в Сербии, равно как и символами преемственности российской культурной миссии, являются Русская Церковь св. Троицы в Белграде и Русское кладбище. «Русская парцелла» на Новом кладбище в Белграде стала последним прибежищем для тысяч эмигрантов, а также для русских участников Первой мировой войны, погибших на территории Югославии. В 1935 г. на кладбище установлен монумент «Николаю II и двум миллионам русских солдат Великой войны» по проекту архитектора Р. Верховского. В основании массивного памятника находится склеп, где покоятся российские солдаты и офицеры. Большая часть российских эмигрантов, осевших в Белграде, были похоронены именно на этом кладбище, в том числе и те, кто скончался уже в коммунистические времена. В последние годы Русское кладбище (увы!) находится в запустении, монумент и построенная в 1931 г. Иверская часовня ветшают. В прошлом году в судьбе Русского кладбища наметились изменения - депутат Госдумы РФ, предприниматель Анатолий Лисицын взял на себя финансирование восстановления Русского кладбища. У Фонда А. Лисицина есть опыт проведения подобных работ на территории России, что позволяет надеяться на благополучное завершение проекта.

Русская Церковь св. Троицы была построена в 1924 г. по проекту архитектора В.В. Сташевского, освящена митрополитом Антонием (Храповицким) 28 декабря 1924 г. Это небольшое строение в псковско-новгородском стиле, сознательно спрятанное создателями за громадным псевдо-византийским собором св. Марка. Церковь строили «всем миром», то есть деньги на нее собирали по подписке среди русских беженцев. 40 тысяч динар, немалую по тем времен сумму, пожертвовал на строительство премьер-министр Сербии Никола Пашич.

Храм Святой Троицы в Белграде примечателен тем, что в нём покоится прах генерала П.Н. Врангеля, скончавшегося в Брюсселе, но похороненного, согласно завещанию, в сербской столице. С 1931 г. и по сей день в Троицкой церкви Белграда служит священнический род Тарасьевых. Первым представителем династии был отец Виталий Тарасьев, пришедший в Троицкую церковь псаломщиком, в 1940 г. ставший одним из штатных священников церкви, а в 1950 г. - игуменом Подворья Русской Православной Церкви в Белграде. В 1974 г. о. Виталий скончался, ему наследовал сын – о. Василий Тарасьев (1932-1996). После смерти о. Василия династию продолжил его сын, о. Виталий, и по сей день являющийся настоятелем Троицкого храма.

Особо примечательно, что все Тарасьевы - из числа тех, кого называли «красными попами», то есть они подчинены Московской Патриархии. Под крыло Москвы перешёл ещё предшественник о. Виталия, о. Иоанн Сокаль, причем не по принуждению, а по собственному, глубоко осознанному выбору. Продолжали ориентироваться на Москву и священники из рода Тарасьевых. Для них, в частности для о. Василия, не было антагонизма между окормлением по преимуществу «белоэмигрантской» паствы и ориентацией на коммунистическую Москву. Отец Василий Тарасьев говорит: «Россия – одна, какой бы ни был в ней политический строй, как бы она официально ни называлась, и другой России у нас не будет» (2) . Для второго и третьего поколений русских эмигрантов в Сербии эти слова стали азбучной истиной. Говоря о семействе Тарасьевых, нельзя не вспомнить и выдающегося филолога, профессора русистики А.В. Тарасьева, сына о. Виталия. Андрей Витальевич воспитал не одно поколение сербских русистов и продолжает преподавать по сей день. В истории этой семьи отразилась вся история русской диаспоры в Сербии - от времен Александра Карагеоргиевича, сквозь годы правления И. Броз Тито, через лихолетье девяностых годов XX века до наших дней. К сожалению, таких русских семей в Сербии уже почти не осталось…

***
Судьба российской диаспоры в Сербии уникальна. Всестороннее присутствие в научной и культурной жизни страны в период между двумя мировыми войнами, полуподпольное существование в коммунистические годы, возрождение культурной жизни диаспоры в XXI веке силами людей, лишь немногие из которых непосредственно связаны с эмиграцией первой волны. При этом – отчётливая преемственность поколений, воплотившаяся в материальных следах российского присутствия в Сербии: Русский дом, Русская церковь, Русская школа, Русское кладбище.

Русская диаспора в Сербии состоит из многих компонентов, она социально неоднородна, но существует некая общая для всех российских соотечественников в Сербии культурная база, на которой происходит объединение. Эта культурная база включает в себя как наследие российских апатридов 20-30 гг., так и историю взаимоотношений социалистической Югославии и СССР. И естественно, вечные ценности – русскую православную веру, русский язык, русскую литературу. Сегодня это реальное воплощение присутствия России на Балканах. Это именно та связующая с Родиной пуповина, которой не хватало русской эмиграции первой волны.

_______________________
(1) Ранее – представительство Росзарубежцентра.

(2) Цит. по: журнал «Слово», № 7-8, 1995.

http://www.fondsk.ru/article.php?id=2397