Вторая мировая война

[Александр Васильевич]

ЮРИЙ РУБЦОВ

В Потсдаме в июле – августе 1945 года замкнулся трагический круг истории Германии

Сталин помешал Рузвельту и Черчиллю расчленить Германию


_{Фото: humus.livejournal.com}

…Потсдам, 21 марта 1933 г. Площадь перед гарнизонной церковью – усыпальницей прусских королей Фридриха Вильгельма I и Фридриха II. Фельдмаршал и рейхспрезидент П. фон Гинденбург рукопожатием с вчерашним ефрейтором А. Гитлером благословляет последнего занять пост рейхсканцлера. Рассказывали, что после этого Гинденбург спешно удалился вымыть руки, но дело было сделано.

Национал-социализм утвердился как теория, идеология и практика Третьего рейха. Немецкий народ стал неудержимо приближаться к национальной катастрофе, пока через 12 лет здесь же, в Потсдаме, решением лидеров антигитлеровской коалиции, определивших судьбу Германии, трагический круг истории не замкнулся.

В центре внимания участников Берлинской (Потсдамской) конференции Большой тройки, проходившей с 17 июля по 2 августа 1945 г., закономерно оказались настоящее и будущее Германии.

Впервые этот вопрос был поставлен еще на Тегеранской конференции в 1943 г. Тогда Рузвельт предложил расчленить Германию после разгрома на пять автономных государств. За расчленение страны ратовал и У. Черчилль: «…я хотел бы обдумать вопрос относительно расчленения Пруссии. Я за отделение Баварии и других провинций от Германии». Отторгнутые южные провинции страны («Бавария, Баден, Вюртемберг, Палатинат от Саара до Саксонии включительно») он предложил вместе с Австрией и Венгрией включить в так называемую Дунайскую конфедерацию.



Советская делегация эти планы не поддержала. Будущее Германии было загодя проработано в специальных комиссиях, созданных при НКИД: по вопросам перемирия (руководитель – заместитель председателя СНК СССР К.Е. Ворошилов), по вопросам мирных договоров и послевоенного устройства (заместитель наркома М.М. Литвинов), по возмещению ущерба, нанесенного Советскому Союзу гитлеровской Германией и ее союзниками (заместитель наркома И.М. Майский). Последние две из них демонстрировали более жесткий подход (Литвинов настаивал, например, на раздроблении страны на несколько самостоятельных государств), но такая позиция была подвергнута серьезной критике. И.В. Сталин разделил более сдержанную позицию комиссии Ворошилова, которая исходила из двух принципиальных установок – сохранения единства германского государства и сохранения сотрудничества в рамках антигитлеровской коалиции.

В Тегеране Сталин заявил, что, даже если в конце концов страну будет решено разделить, в будущем «нет никаких мер, которые могли бы исключить возможность объединения Германии».

На Ялтинской (Крымской) конференции в феврале 1945 г. Большой тройкой были выработаны планы по победоносному завершению войны, решены главные вопросы послевоенного статуса Германии, «включая полное разоружение, демилитаризацию и расчленение Германии, которое они признают необходимыми для будущего мира и безопасности». Советская делегация не настаивала на своей позиции по сохранению единой Германии в связи с тем, что союзники пока делили шкуру неубитого (хотя и смертельно раненого) зверя. Было совершенно ясно, что главный разговор о послевоенной Германии, как и новой мировой конфигурации состоится уже после победы.



Такой разговор в Потсдаме действительно состоялся. В основу решений конференции Большой тройки легли идеи демилитаризации, демократизации, демонополизации и денацификации Германии. Было решено её полностью разоружить и демилитаризовать, упразднить все её вооруженные силы, СС, СА, СД и гестапо, ликвидировать военную промышленность, подорвав базу германского милитаризма, наказать военных преступников. Предотвращалась любая нацистская и милитаристская деятельность или пропаганда. Реконструкция политической жизни Германии предусматривалась на демократической основе.

Вопрос о расчленении Германии, в отличие от Ялтинской конференции, уже не рассматривался. Союзные державы заявили, что «не намерены уничтожить или ввергнуть в рабство немецкий народ», вместе с тем они обязались принять все меры к тому, чтобы «Германия никогда больше не угрожала своим соседям или сохранению мира во всем мире». В решениях Берлинской конференции подчёркивалось: «...в период оккупации Германия должна рассматриваться как единое экономическое целое»; «во всей Германии должны разрешаться и поощряться все демократические политические партии»; «будут учреждены некоторые существенно важные центральные германские административные департаменты».

Серьёзные разногласия возникли при обсуждении вопроса о репарациях. СССР и США удалось выработать компромиссное решение, в соответствии с которым Советский Союз получал репарации из своей зоны оккупации и за счёт германских вложений за границей (а также дополнительно 25% промышленного оборудования из западных зон). При этом из своей доли СССР обязался удовлетворить и репарационные претензии Польши.

Едва ли не самые крупные разногласия касались установления границы Германии на востоке – с Польшей. Ещё в Ялте союзники пришли к единому мнению, что «Польша должна получить существенные приращения своей территории на севере и на западе», при этом окончательное определение западной границы будет отложено до мирной конференции. В Потсдаме делегации США и Британии попытались уклониться от подтверждения ранее согласованного решения. Упорство западных лидеров подпитывал только что полученный Г. Трумэном (он стал президентом США в апреле) подробный отчёт об успешном испытании атомной бомбы. Американский президент заявил, что не может дать согласия на предлагаемую западную польскую границу, «так как для этого будет другое место, а именно – мирная конференция». Фраза была пустой, так как Трумэн знал, что никакой конференции ждать больше не приходится.

Чтобы укрепить свою позицию, американский президент 24 июля кратко сообщил Сталину о создании в США оружия «необыкновенно разрушительной силы». Однако советский лидер не поддался на нажим, сделав вид, что не понял значения сообщённой ему информации. После длительных дебатов американская и британская делегации вынуждены были согласиться на установление западной границы Польши в соответствии с предложением советской стороны, то есть по рекам Одер и Западная Нейсе.

На северо-восточных рубежах к Польше отходили Данциг (Гданьск) и часть Восточной Пруссии. Кёнигсберг (в 1946 г. переименованный в Калининград) с прилегающим к нему районом передавался СССР, тем самым выполнялась договорённость, достигнутая ещё на Тегеранской конференции.

Усугублять разногласия по польскому вопросу Трумэн не стал, поскольку был заинтересован в скорейшем вступлении СССР в войну против Японии. Утверждения, будто ко времени Потсдамской конференции США уже не видели в этом необходимости, не соответствует действительности. Один лишь факт: после того, как советская сторона в первый день конференции 17 июля подтвердила обязательство вступить в войну против Японии (война началась 9 августа 1945 г.), Трумэн признался в частном письме, что «получил без напряжения то, ради чего сюда прибыл, – Сталин вступит в войну... Теперь можно сказать, что мы закончим войну на год раньше, и я думаю о тех парнях, которые не будут убиты».



Потсдамская конференция оказалась третьей и последней конференцией союзников на высшем уровне. Она разрешила ряд коренных вопросов послевоенного мироустройства, произвела раздел сфер влияния между СССР и западными державами, но вместе с тем явственно обозначила кризис антигитлеровской коалиции. Принуждение Японии к капитуляции стало последним актом этой коалиции в пользу мира, а первые решения, определявшие послевоенную судьбу империи микадо, принимались уже под начальные раскаты холодной войны.

https://www.fondsk.ru/news/2020/07/16/v-potsdame-v-ijule-avguste-1945-goda-zamknulsja-tragicheskij-krug-istorii-germanii-51386.html

[Александр Васильевич]

АНАТОЛИЙ КОШКИН

Как начиналась эра ядерного шантажа

Атомная бомба в Потсдаме



Предпринятые США весной 1945 года ковровые бомбардировки японских городов наносили ущерб не столько военной мощи японской империи, сколько мирному населению таких густонаселённых городов, как Токио и Осака. Пострадали и другие города.

Хотя американцы добились господства в воздухе и на море, было очевидно, что одними бомбардировками принудить Японию к скорой капитуляции не удастся. Японцы готовились к затяжным действиям, надеясь изменить ход войны в свою пользу и угрозой больших потерь склонить союзников к почётному для Японии миру. Американское командование исходило из того, что «для вторжения на японские острова потребуется семимиллионная армия и потери будут неприемлемо большими».

После смерти в апреле 1945 года президента США Франклина Рузвельта его пост занял вице-президент Гарри Трумэн. Он был информирован о  секретных работах по созданию атомной бомбы. Перспектива появления у США супероружия породила среди новой американской администрации надежду на то, что война может быть завершена в результате атомной бомбардировки. В таком случае Трумэн и его ближайшее окружение предпочли бы обойтись без участия СССР в войне с Японией, но уверенности в том, что атомная бомба будет создана в ближайшее время, не было. И заинтересованность в выполнении Советским Союзом данных в Крыму обязательств о вступлении в войну сохранялась.



Трумэн исходил из того, что именно «вступление СССР в войну окончательно убедит японское правительство в неизбежности полного разгрома». Стремясь получить по возможности точную дату объявления  Советским Союзом  войны Японии, он направил в Москву в качестве своего личного представителя Гарри Гопкинса. 28 мая 1945 года Сталин сообщил Гопкинсу и американскому послу Авереллу Гарриману: «Советская Армия будет полностью развёрнута на маньчжурских позициях до 8 августа».


_{Гарри Гопкинс}

О том, что привлечение СССР к разгрому Японии являлось для США вопросом решённым, свидетельствуют американские секретные планы режима оккупации японской территории. По этим планам страна должна была быть расчленена на четыре оккупационные зоны – американскую, советскую, английскую и китайскую. Советские войска должны были занять обширную территорию японской метрополии, включавшую северный остров Хоккайдо и весь северо-восток основного острова Японии Хонсю. Считалось, что расчленение Японии на зоны значительно ослабит бремя организации оккупационного режима и позволит Соединённым Штатам сократить численность необходимых для этого войск.


_{Гарри Трумэн}

Вместе с тем намерение отстранить СССР от послевоенного урегулирования в Восточной Азии не давало Трумэну покоя. Когда к лету 1945 года поступили сведения, что работы по созданию атомного оружия вступили в завершающую  стадию, в американской администрации возобладало стремление скорейшим образом  нанести атомные удары по Японии, опередив вступление СССР в войну. Трумэн, вопреки желанию Черчилля, сознательно затягивал проведение встречи лидеров трёх держав в Берлине, надеясь к началу Берлинской (Потсдамской) конференции иметь готовую атомную бомбу для политического давления на СССР. Вашингтон рассчитывал, что атомная бомба «поможет сделать Россию сговорчивой в Европе». Известно высказывание Трумэна по этому поводу: «Если бомба взорвётся, что, я думаю, произойдёт, у меня, конечно, будет дубина для этих парней».

Однако многое зависело от этого «если». На проходившем 18 июня совещании представителей высшего командования США был подтверждён курс на сохранение  плана «Даунфол» – высадка американского  десанта на Кюсю 1 ноября 1945 года и в центральные районы Хонсю весной 1946 года. При этом американские генералы продолжали настаивать на обязательном привлечении СССР к разгрому Японии. Опыт кровопролитных боёв за острова Иводзима и Окинава убеждал их, что японцы будут сопротивляться отчаянно. Военный министр США Генри Стимсон в памятной записке Трумэну от 2 июля 1945 года писал: «Начав вторжение, нам придётся, по моему мнению, завершать его даже  ещё более жестокими сражениями, чем те, которые имели место в Германии. В результате мы понесём огромные потери и будем вынуждены оставить Японию».

Готовясь к Потсдамской  конференции, американцы испытывали противоречивые чувства. С одной стороны, уповая на скорое обладание атомной бомбой, они уже гораздо меньше желали участия СССР в войне с Японией, а с другой – не могли отказаться от помощи Советского Союза, ибо уверенности в том, что атомная бомба положит конец войне, не было.

В ходе конференции президент США прямо заявил, что «США ожидают помощи от СССР». В ответ Сталин сказал, что «Советский Союз будет готов вступить в действие к середине августа».

Прибыв в Потсдам, Трумэн с нетерпением ждал результатов испытания бомбы. Краткая телеграмма об успешном взрыве была вручена президенту вечером 16 июля. В ней сообщалось, что результаты испытания «удовлетворительны и даже превзошли ожидания». Через несколько дней, 21 июля, из США поступил подробный письменный отчёт об испытательном взрыве близ авиабазы Аламогордо в пустынном районе штата Нью-Мексико.


_{Полигон Аламогордо}

Трумэн немедленно поделился новостью с Черчиллем, который пришёл в восторг. Черчилль заклинал Трумэна: «Вы больше не имеете права колебаться. Только таким образом мы можем избавить человечество от войны. Мы можем добиться капитуляции Японии прежде, чем Россия вступит в войну на Дальнем Востоке». Об «избавлении человечества от войны» говорил политик, который в то время разрабатывал со своими генералами военный план «Немыслимое» – план нападения на СССР сразу после победы над гитлеровской Германией.

Встал вопрос о том, в какой форме сообщить о новом оружии Сталину. По согласованию с Черчиллем Трумэн после заседания 24 июля неофициально проинформировал главу советской делегации о том, что в США разработано оружие огромной разрушительной силы. При этом слова «атомная бомба» произнесены не были. Вопреки ожиданиям Сталин внешне не проявил интереса к полученной информации и на последующих заседаниях к этому не возвращался. У Черчилля даже сложилось впечатление, что «дядюшка Джо не понял значения сделанного ему сообщения».

Однако всё обстояло наоборот. Сталин отреагировал обескуражившим союзников образом именно потому, что всё прекрасно понял. Советское правительство давно располагало данными о том, что в США ведутся работы по созданию атомного оружия и тоже вело работы такого рода.

Маршал Советского Союза  Г.К. Жуков так рассказывал о реакции Сталина на сообщение Трумэна: «Вернувшись с заседания, И.В. Сталин в моём присутствии рассказал В.М. Молотову о состоявшемся разговоре с Г. Трумэном. В.М. Молотов тут же сказал: «Цену себе набивают». Сталин рассмеялся: «Пусть набивают. Надо будет переговорить с Курчатовым об ускорении нашей работы».

Я понял, что речь шла о создании атомной бомбы. Тогда уже было ясно, что правительство США намерено использовать атомное оружие для достижения своих империалистических целей с позиции силы. 6 и 8 (9. – А.К.) августа 1945 года это подтвердилось на практике: американцы без всякой к тому военной необходимости сбросили две атомные бомбы на мирные густонаселенные японские города Нагасаки и Хиросиму». Как видно из этого отрывка, в Потсдаме в отличие от Ялты уже начинали дуть ветры холодной войны.

Стремление правительства США устранить СССР от участия в победе над Японией проявилось при опубликовании 26 июля 1945 года  Потсдамской декларации, в которой содержались условия капитуляции Японии перед США, Великобританией и Китаем. Декларация призывала японское правительство немедленно капитулировать и предупреждала, что «иначе Японию ждёт быстрый и полный разгром».

Советская делегация в Потсдаме получила в день подписания декларации лишь её копию – «для сведения». Отвечая на просьбу министра иностранных дел СССР В.М. Молотова несколько повременить с опубликованием декларации, госсекретарь США Джеймс Бирнс заявил, что «это желание уже невозможно выполнить». Оправдывая эту позицию, он сказал: «Президент не передал этой декларации раньше, так как Советский Союз не находится в состоянии войны с Японией». На заседании 28 июля Сталин не преминул высказать своё неудовольствие. При оглашении адресованной советскому правительству японской ноты о посредничестве в переговорах о перемирии он заявил: «Хотя нас не информируют как следует, когда какой-нибудь документ составляется о Японии, однако мы считаем, что следует информировать друг друга о новых предложениях».

В первом пункте Потсдамской декларации, к которой затем присоединился и Советский Союз, было заявлено, что «Японии даётся возможность окончить эту войну». Однако японское правительство не пожелало воспользоваться предоставленной ему возможностью, проигнорировав Потсдамскую декларацию. Занятая  японским правительством позиция затягивала окончание войны.

В точном  соответствии с обещанием, данным в Крыму, ровно через три месяца после капитуляции Германии правительство СССР 8 августа 1945 года объявило Японии войну. И именно это, а не атомные бомбы окончательно вынудили японское правительство и лично императора Хирохито капитулировать. Это отдельная тема, к которой мы ещё  вернёмся.

https://www.fondsk.ru/news/2020/07/18/kak-nachinalas-era-jadernogo-shantazha-51402.html

[Александр Васильевич]

АНАТОЛИЙ КОШКИН

Как США хотели расчленить Японию

Трумэн стремился превратить Японию в форпост борьбы с коммунизмом в Азии



На Тегеранской конференции Большой тройки в ноябре 1943 г. Сталин впервые официально ответил на просьбы Франклина Рузвельта и Уинстона Черчилля «помочь в войне против Японии». «Мы, русские, – заявил Сталин, – приветствуем успехи, которые одерживались и одерживаются англо-американскими войсками на Тихом океане. К сожалению, мы пока не можем присоединить свои усилия к усилиям наших англо-американских друзей потому, что наши силы заняты на западе и у нас не хватит сил для каких-либо операций против Японии... Это может иметь место, когда мы заставим Германию капитулировать. Тогда – общим фронтом против Японии».

Если в Тегеране Сталин дал принципиальное согласие вступить в войну против Японии «через шесть месяцев после завершения войны в Европе», то на Ялтинской конференции в феврале 1945 г. этот срок был сокращен вдвое.

Перспектива участия СССР в разгроме Японии побудила США ускорить работу над подготовкой оккупации этой страны. Уже через десять месяцев после нападения на Пёрл-Харбор в Государственном департаменте США был создан комитет послевоенных программ под председательством госсекретаря Корделла Хэлла. Одним из главных вопросов, стоявших перед комитетом, было отношение к императорской системе правления в Японии.

Определились две группы: сторонники жёсткого и мягкого курса в отношениях с Японией. Сторонники «жесткого курса» заявляли: «Для обеспечения мира и безопасности на Тихом океане необходимо принять меры, исключающие повторение Японией агрессивных войн. Необходимо искоренить сами причины такой политики, а именно следует ликвидировать императорскую систему как структуру централизации власти...» Сторонники «мягкого мира» приводили свои аргументы: «Было бы неверно считать неразрывными императорскую систему и агрессивную войну... Война началась не по инициативе императора, он был лишь использован для ее развязывания... Император необходим как психологическая основа для послевоенного переустройства Японии».

Наконец, в мае 1944 г. комитет решил: императорская система будет сохранена, территория Японии расчленяться не будет, а японское правительство станет самостоятельно осуществлять руководство страной. Однако у генералов были свои взгляды на оккупационную политику.

Вскоре после капитуляции Германии проблемами оккупации Японии стал заниматься Объединенный комитет начальников штабов (ОКНШ) США, где была создана «Белая команда». Вошедшие в неё генералы и офицеры были озабочены, прежде всего, вопросами использования войск. При планировании высадки на юге Кюсю 1 ноября 1945 г. (операция «Олимпик»), а затем в марте следующего года на восточном побережье острова Хонсю (операция «Коронет») разработчики этих операций исходили из вероятной перспективы потери от 500 тысяч до 1 миллиона американских военнослужащих. Из их расчётов следовало, что для оккупации Японии потребуется 23 дивизии, или 800 тысяч человек. 

Проблема состояла в том, как это будет воспринято американским обществом. И ближайшее окружение нового президента США Гарри Трумэна стало высказываться в пользу совместной оккупации Японии всеми участниками коалиции. ОКНШ ускорил разработку плана оккупации. На этот раз американцы имели в виду расчленение Японии на оккупационные зоны.

Кроме Великобритании к оккупации предполагалось привлечь Китай. Это имело в глазах американцев тот плюс, что свою агрессию Япония оправдывала идеологией борьбы жёлтой расы с «белым империализмом» и занятие части японской территории китайской армией ослабило бы впечатление «расового характера» оккупации.

А самые большие разногласия вызвал  вопрос об использовании советских войск для оккупации части Японских островов. О том, что с политической точки зрения участие СССР в военных действиях на Дальнем Востоке невыгодно Соединённым Штатам, заявляли многие американские политики и дипломаты. Тем не менее соображения военного характера взяли верх.

На Берлинской (Потсдамской) конференции Трумэн подчёркивал, что «США ожидают помощи от СССР». Сталин заверил, что «Советский Союз будет готов вступить в действие к середине августа». К этому времени у ОКНШ был уже готов план оккупации японской метрополии вооружёнными силами четырёх государств – США, Великобритании, СССР и Китая. В  понятие метрополии включались четыре основных острова – Хоккайдо, Хонсю, Кюсю, Сикоку – и около тысячи прилегающих островов за исключением Сахалина, Курил и Окинавы.

Американские разработчики исходили из того, что центральный район главного японского острова Хонсю с развитой инфраструктурой должен контролироваться Соединёнными Штатами. Достаточно развитый в промышленном отношении остров Кюсю предполагалось выделить для занятия британскими войсками. Отсталые сельскохозяйственные районы острова Сикоку выделялись для размещения китайских войск. А предполагавшаяся зона советской оккупации по площади даже превосходила американскую; Советский Союз должен был разместить свои войска на острове Хоккайдо и занять северо-восточную часть Хонсю.



План ОКНШ предусматривал допустить в Японию войска других держав не сразу, а по мере вывода американских войск. В первые три месяца после капитуляции на Японских островах планировалось разместить 23 дивизии США (800 тысяч человек). В течение следующих девяти месяцев в Японии должны были разместиться следующие силы: США – 8,3 дивизии (315 тысяч человек), Великобритания – 5 дивизий (165 тысяч человек), Китай – 4 дивизии (130 тысяч человек), СССР – 6 дивизий (210 тысяч человек). На заключительном этапе оккупации в Японии предполагалось оставить 4 дивизии США, 2 дивизии Великобритании, 2 дивизии Китая и 3 советские дивизии.

В исторической литературе нет свидетельств того, что Сталин знал о существовании американского плана расчленения Японии на оккупационные зоны. Имеются лишь указания на то, что советский лидер 28 мая 1945 г. в беседе с Гарри  Гопкинсом  выразил пожелание до вступления СССР в войну заключить с правительствами США и Великобритании специальное соглашение об определении районов оккупации Японии после победы.

Хотя конкретно вопросы об условиях оккупации Японии между союзниками не обсуждались, Сталин считал, что участие в войне на Дальнем Востоке даёт право СССР иметь зону присутствия советских войск на территории японской метрополии. Предложение выделить для СССР такую зону на северной половине острова Хоккайдо было после объявления японским императором о капитуляции доведено Сталиным до Трумэна. Однако взрыв атомной бомбы в Аламогордо побудило Трумэна отказаться от плана ОКНШ. В мемуарах он признался: «Хотя поначалу я горячо желал привлечь СССР к войне с Японией, затем, исходя из тяжелого опыта Потсдама, укрепился во мнении не позволять Советскому Союзу принимать участие в управлении Японией. В душе я решил, что после победы над Японией вся власть в этой стране будет передана генералу Макартуру».

Почему первоначальный американский план оккупации Японии предусматривал столь обширный район для размещения советских войск? Эта «щедрость» объяснялась стремлением использовать советские войска в качестве пушечного мяса на случай, если в Японии вспыхнет партизанская война. Однако война не вспыхнула. Психологический шок от атомных бомбардировок и стремительного разгрома советскими войсками Квантунской армии был так силён, что японцы смирились с неизбежностью оккупации. В известной степени способствовал этому и характер капитуляции;  она не была безоговорочной – в стране формально была сохранена императорская система правления.

Трумэн уже на первом этапе оккупации стремился превратить Японию в форпост борьбы с коммунизмом в Азии, поэтому и было принято решение «сделать оккупацию Японии чисто американским предприятием», не допуская на Японские острова вооружённые силы других государств, в первую очередь СССР и Китая.

https://www.fondsk.ru/news/2020/07/24/kak-ssha-hoteli-raschlenit-japoniu-51454.html

[Александр Васильевич]

АНАТОЛИЙ КОШКИН

Потсдам, Япония, Сталин

Попытка японцев «заинтересовать» Москву Курилами и Южным Сахалином не удалась


_{фото: moiarussia.ru}

Перед открытием Потсдамской конференции глав трёх великих держав – СССР, США и Великобритании – японское правительство продолжало изыскивать возможность не допустить присоединения Советского Союза к войне против Японии.

13 июля посол Японии в Москве Наотакэ Сато посетил заместителя наркома иностранных дел СССР С. А. Лозовского и вручил ему письмо на имя наркома В.М. Молотова. В письме сообщалось о желании японского императора направить в СССР в качестве своего официального представителя бывшего премьер-министра Японии, члена императорской фамилии князя Фумимаро Коноэ. Было передано и письменное послание Хирохито о стремлении «положить конец войне». Советское правительство уже было проинформировано послом Сато о готовности и желании японского правительства «идти на заключение соглашения вплоть до пакта о ненападении».


_{Фумимаро Коноэ}

Согласие на приезд Коноэ в Москву означало бы начало официальных переговоров Москвы с Токио. Однако Сталин счёл целесообразным уклониться от любых контактов с представителями японского правительства.

Опубликование 26 июля 1945 г. Потсдамской декларации, призывавшей Японию к незамедлительной капитуляции поставило японское правительство перед выбором: согласиться с условиями капитуляции или продолжать войну. Отсутствие под декларацией подписи Советского Союза во многом определило отношение к ней японского правительства, удержало японских лидеров от ее незамедлительного принятия, позволяло им сохранять надежду на возможность продолжения войны, ибо в Японии неизбежность поражения связывали лишь со вступлением в неё СССР. Министр иностранных дел Японии Сигэнори Того телеграфировал 27 июля послу Сато: «Позиция, занятая Советским Союзом в отношении Потсдамской совместной декларации, будет с этого момента влиять на наши действия». Послу предписывалось срочно выяснить, «какие шаги Советский Союз предпримет против японской империи».



28 июля японское правительство отвергло Потсдамскую декларацию, заявив о намерении «продолжать движение вперед для успешного завершения войны». Продолжение в этих условиях зондажа позиции советского правительства теряло смысл. Тем не менее Токио стремился использовать последний шанс на посредничество Сталина в целях избежать безоговорочной капитуляции. Дело дошло до того, что японское правительство просило правительство СССР изложить свои «пожелания и указания». О том, что японское правительство было готово ради сохранения Советским Союзом нейтралитета вернуть ранее принадлежавшие России Курильские острова и Южный Сахалин и идти на другие серьёзные уступки, Москве было известно.

О готовности на такие уступки заявил 30 июля заместителю министра иностранных дел СССР Лозовскому посол Сато. Была высказана просьба о том, чтобы на переговорах с руководителями союзных государств в Потсдаме Сталин занял благоприятную Японии позицию, учел ее пожелания. 31 июля Лозовский следующим образом сообщил о содержании разговора с Сато послу СССР в Токио Я.А. Малику:

«Ко мне 30 июля обратился Сато за ответом по вопросу о посредничестве.

Я сказал, что для ответа требуется известное время. Сегодня, к сожалению, я не могу дать ответ послу.

Сато заявил, что 26 июля Трумэн, Черчилль и Чан Кайши опубликовали обращение к Японскому правительству, содержащее в себе намерение навязать Японии безоговорочную капитуляцию. Однако Японское правительство придерживается своего мнения. Япония не может сдаться на таких условиях. Если честь и существование Японии будут сохранены, то Японское правительство для прекращения войны проявит весьма широкую примиренческую позицию. Сато просит, чтобы тов. Сталин учел эти пожелания. Далее Сато пояснил, что Коноэ едет с широкими полномочиями для обмена мнениями с Советским правительством в широких пределах по вопросу о том, как Японское правительство желает снова строить мир на Дальнем Востоке. Он хочет знать, не будет ли со стороны Советского правительства тех или иных пожеланий или указаний.

В заключение Сато сказал, что у него имеются опасения, что обращение Трумэна, Черчилля и Чан Кайши может помешать посредничеству. Однако, поскольку руководители Советского правительства находятся в Берлине, то он надеется, что они уделят соответствующее внимание этому вопросу и устранят помехи. Сато просил меня довести об этом до сведения Советского правительства возможно скорее.

Я сказал, что постараюсь довести его заявление до сведения Советского правительства еще сегодня, если этому представится малейшая возможность».

Однако к этому времени советское руководство приняло окончательное решение выступить против Японии на стороне союзников. Поэтому дипломатические шаги японского правительства уже не имели для Сталина значения. Впоследствии бывший министр иностранных дел Того признал, что попытки Японии привлечь СССР к посредничеству в окончании войны были запоздалыми и не могли привести к успеху. Того писал в своих мемуарах:

«…Позиция Японии и особенно японской армии в течение многих лет вызывала у русских сильнейшие подозрения и обусловила их твердую решимость нейтрализовать нашу страну. Поэтому Япония не только не могла питать реальных надежд на проявление какой-либо благосклонности со стороны СССР, но должна была понимать, что, когда истощение ее национального потенциала в ходе войны станет очевидным, он вместо переговоров с нею, вероятно, окончательно солидаризируется с Соединенными Штатами и Англией с целью принять участие в дележе плодов победы. В тот момент, когда СССР был связан тесными узами с Америкой и Англией, нам уже было слишком поздно строить какие-либо планы в попытке побудить его действовать в наших интересах. Даже наши усилия, направленные на то, чтобы убедить СССР придерживаться нейтралитета, могли быть вознаграждены только в том случае, если бы они прилагались в то время, когда Япония еще сохраняла какие-то резервы могущества. И если бы она была готова предложить щедрый quid pro quo за любые виды содействия. В этот момент важно было обеспечить достижение единого мнения по названным аспектам данной проблемы в самой Японии».

С мнением бывшего министра можно согласиться лишь частично. Делая упор на то, что основной целью советского руководства при вступлении в войну было стремление «принять участие в дележе плодов победы», Того уводит читателя от главного. А главное состоит в том, что СССР в первую очередь стремился как можно скорее завершить войну, выполнить союзнический долг и, разгромив милитаристскую Японию, надолго обеспечить безопасность своих дальневосточных границ. Что же касается «плодов победы», то СССР мог получить их и без вступления в войну в случае отхода от союзнических обязательств. Отказ советского руководства от щедрых японских посулов свидетельствовал о честности позиции Москвы, о стремлении искоренить человеконенавистническую идеологию не только германского фашизма, но и японского милитаризма, для чего был необходим военный разгром носителей этой идеологии.

В точном соответствии с обещанием, данным союзникам в Крыму, ровно через три месяца после капитуляции Германии, 8 августа, СССР объявил Японии войну.

Сталин не хотел допустить, чтобы СССР был отстранён от послевоенного политического урегулирования в Восточной Азии и в первую очередь в Китае. Он не мог не знать, или, по крайней мере, догадываться, что американцы намеревались после войны занять здесь господствующее положение, вытеснив оттуда всех других, в том числе своих союзников в годы войны – Великобританию, Францию и, уж конечно, СССР. Так, во время Каирской конференции 23 ноября 1943 г. президент США Франклин Рузвельт в беседе с глазу на глаз с Чан Кайши предложил китайскому лидеру заключить после войны американо-китайский военный союз, предусматривавший размещение по всей территории Китая, в том числе у советских границ, военных баз США. Чан Кайши с энтузиазмом приветствовал это предложение. При этом Порт-Артур и ряд других стратегически важных районов отдавались под прямое американское управление. Корейский полуостров предусматривалось оккупировать и удерживать совместно американскими и китайскими войсками. Оба лидера договаривались и о том, что Франция лишится своих колоний в Юго-Восточной Азии. Рузвельт обещал сотрудничать с правительством Чан Кайши и в устранении английского влияния в Китае (Гонконг, Шанхай, Кантон). Малайя, Бирма, Индия также должны были стать зонами преобладающего влияния США. Со своей стороны Чан Кайши добивался помощи США в том, чтобы включить в состав Китая Монгольскую Народную Республику. Рузвельт соглашался вести переговоры по этому поводу с СССР.



Односторонний ввод американских войск на территорию Китая был чреват поражением коммунистических сил этой страны и установлением непосредственно у границ СССР проамериканского режима. Хотя Сталин избегал открытой демонстрации поддержки Компартии Китая в борьбе за власть, он делал ставку в первую очередь и главным образом на Мао Цзэдуна. Поэтому вступление Советского Союза в войну на Дальнем Востоке преследовало задачу не только скорейшего разгрома японских вооружённых сил, но и закрепления военно-стратегических и геополитических позиций СССР в Восточной Азии.

https://www.fondsk.ru/news/2020/07/26/potsdam-japonia-stalin-51463.html

[Александр Васильевич]

ЮРИЙ РУБЦОВ

Как союзники начинали управлять поверженной Германией

30 июля 1945 г. состоялось первое заседание Контрольного совета по управлению Германией



Налаживание жизни в стране, которая ещё вчера была твоим противником, а теперь, с её оккупацией, ты несёшь за неё ответственность, – нелёгкая ноша для победителя. Задача приобрела особую сложность, когда дело коснулось Германии, страны, где за годы господства гитлеровского режима нацизм глубоко поразил политику, идеологию, сознание немцев. А оккупация территории бывшего Третьего рейха сразу четырьмя странами-победительницами ещё более усложняла дело.

И тем не менее союзники по антигитлеровской коалиции смогли выработать механизм, позволивший вернуть Германию к послевоенной жизни. Юридической основой деятельности держав-победительниц стала подписанная 5 июня 1945 г. в Берлине Декларация о поражении Германии и взятии на себя верховной власти в отношении Германии правительствами СССР, США, Великобритании и Франции. Подписи под декларацией поставили главнокомандующие союзными армиями на европейском театре Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, генерал армии Д. Эйзенхауэр (США), фельдмаршал Б. Монтгомери (Великобритания) и генерал Л. де Тассиньи (Франция). От имени своих правительств они заявили, что берут на себя верховную власть в Германии. При этом подчёркивалось, что данный акт нельзя рассматривать как аннексию.

Державы-победительницы стали по собственному усмотрению размещать свои вооружённые силы и гражданские органы в Германии. Все административные органы и население должны были безоговорочно выполнять требования представителей союзных держав и полностью подчиняться их приказам. В документе оговаривалось, что в случае невыполнения Германией перечисленных обязательств страны-победительницы могут предпринять любые действия, которые они сочтут целесообразными.



Германия в границах 1937 г. делилась на четыре зоны: советскую на востоке, британскую на северо-западе, американскую на юго-западе и французскую на западе. Оккупационные силы каждой зоны подчинялись соответствующему главнокомандующему. Берлин, находившийся в советской зоне оккупации, подлежал разделению на четыре сектора и занятию вооружёнными силами четырёх держав. Для совместного управления городом создавалась межсоюзническая комендатура в составе четырёх комендантов от каждой из держав-победительниц.

Для непосредственного осуществления верховной власти в Германии был создан Контрольный совет, который составили главнокомандующие союзными армиями. Каждый из членов Контрольного совета наделялся правом единолично управлять в своей зоне оккупации, а если в повестке дня стояли вопросы, затрагивавшие Германию в целом, делать это совместно с другими членами совета. Решения должны были приниматься единогласно.



25 июля 1945 г. в развитие Декларации о поражении Германии союзники подписали соглашение о дополнительных требованиях к поверженной стране. Соглашение предусматривало полное и окончательное упразднение всех сухопутных, морских и воздушных вооружённых сил Германии, а также СС, СА, СД и гестапо. Полностью и окончательно упразднялась и объявлялась вне закона нацистская партия. Все виды военного обучения, военной пропаганды и военной деятельности были запрещены.

Соглашение закрепляло за державами-победительницами право регулировать все вопросы, затрагивающие отношения Германии с другими странами,  контролировать германскую экономику, финансы и торговлю, систему внутреннего транспорта и энергетику, органы пропаганды и СМИ как «средства воздействия на общественное мнение».

Свою законодательную деятельность Контрольный совет осуществлял путём выработки законов общего применения; издания обращений по вопросам особой важности для оккупационных властей или немецкого населения; приказов с изложением требований к Германии, не установленных в законах; директив и инструкций в адрес конкретных органов.

Оккупационные власти внимательно относились к удовлетворению нужд населения. Вот лишь один пример. Чтобы позволить верующим провинции Мекленбург и Западная Померания без лишних помех исполнить религиозные обряды в связи с Рождеством, начальник управления советской военной администрации провинции разрешил с 15 декабря 1945 г. по 2 января 1946 г. включительно беспрепятственное хождение в течение круглых суток всему местному населению, а также круглосуточную работу в эти дни театров, варьете и других увеселительных уч­реждений.

…К моменту первого заседания Контрольного совета по управлению Германией 30 июля 1945 г. вошедшие в его состав военачальники уже получили некоторый опыт общения друг с другом. Их первая совместная встреча 5 июня 1945 г. в Берлине при подписании Декларации о поражении Германии оставила в целом благоприятное впечатление. Перед официальным заседанием Д. Эйзенхауэр посетил штаб 1-го Белорусского фронта. «Встретились мы по-солдатски, можно сказать, дружески, – вспоминал маршал Г. Жуков. – Д. Эйзенхауэр, взяв меня за руки, долго разглядывал, а затем сказал:

– Так вот вы какой!

Пожав ему крепко руку, я поблагодарил в его лице войска союзников, боровшихся вместе с нами против фашизма…»

Советская сторона организовала приём с отлично сервированным столом для гостей. «Столь гостеприимный жест маршала в отношении своих союзников вызвал у меня сожаление, что я не могу оставаться здесь дольше, – вспоминал, в свою очередь, Д. Эйзенхауэр. – Ансамбль Красной Армии замечательно исполнял песни, а банкетный стол был заставлен русскими деликатесами».

Установлению большего взаимопонимания способствовало и известие из Москвы, о котором Г. Жуков тут же проинформировал гостей: Эйзенхауэр и Монтгомери были удостоены орденов «Победа», а де Тассиньи – ордена Суворова I степени.
 

_{Эйзенхауэр получает из рук Жукова орден Победы}

Однако уже первое общение членов будущего Контрольного совета в полном составе показало, что отношения не будут безоблачными. Когда маршал Жуков предложил союзникам для начала отвести свои войска за ранее согласованную демаркационную линию, видя в этом условие начала успешной деятельности Контрольного совета и работы в оккупационных зонах, те пошли на эту меру лишь после длительных проволочек. Однако и отведя войска, они пытались подвергнуть ревизии договорённости, достигнутые в Ялте и Потсдаме. Именно такой смысл имела их попытка сохранить в своих зонах немецкие военные формирования, сдавшиеся англо-американским войскам, но не распущенные после окончания боевых действий. А это была  целая группировка из 21-й армии и 3-й танковой армии вермахта, а также остатков 12-й и 9-й армий, перешедших через линию фронта к американцам. По свидетельству бывшего командующего группой армий «Висла» генерала К. Типпельскирха, обе подчинённые ему армии благодаря сепаратным переговорам с американцами «были спасены от безоговорочной капитуляции на поле боя, которая неизбежно привела бы их в русский плен».

Маршал Г.К. Жуков 10 июля 1945 г. указал англо-американскому военному командованию на факты грубого нарушения решений Потсдамской конференции о роспуске вермахта. Однако и спустя три месяца положение дел мало изменилось. Главнокомандующий советскими оккупационными войсками и глава СВАГ вынужден был вручить западным представителям в Контрольном совете меморандум, в котором приводились неопровержимые факты, указывавшие на то, что в провинции Шлезвиг-Гольштейн (британская зона оккупации) содержится группировка немецких войск, включающая армейскую группу «Норд», авиационные, танковые и специальные части вермахта и соединения германских ВМС. Здесь же находились около 1 миллиона немецких солдат и офицеров, не переведённых на положение военнопленных.

При обсуждении меморандума маршала Жукова членами Контрольного совета 30 ноября 1945 г. фельдмаршал Б. Монтгомери под давлением фактов вынужден был признать наличие в английской зоне оккупации организованных частей и соединений вермахта, но выполнять решения Потсдамской конференции, как и специальный закон о ликвидации вермахта, принятый Контрольным советом 20 августа 1946 г., англо-американские союзники не спешили.

Это означало прямой разрыв с решениями Потсдамской конференции и отказ США, Великобритании и Франции от сохранения единого германского государства. А после ре­ше­ни­я западных дер­жав о созда­нии Федеративной Республики Германия путём объединения своих зон в мар­те 1948 г. пре­кра­тил работу и Контрольный совет.

https://www.fondsk.ru/news/2020/07/30/kak-sojuzniki-nachinali-upravljat-poverzhennoj-germaniej-51497.html

[Александр Васильевич]

АНАТОЛИЙ КОШКИН

Японию принудила к капитуляции не атомная бомба, а Красная армия

«Вступление в войну Советского Союза ставит нас окончательно в безвыходное положение»



Вечером 8 августа 1945 г. посол Японии в Советском Союзе Наотакэ Сато был приглашён в Кремль, где нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов передал японскому правительству от имени советского правительства следующее заявление:

«После разгрома и капитуляции гитлеровской Германии Япония оказалась единственной великой державой, которая все еще стоит за продолжение войны.

Требование трех держав – Соединенных Штатов Америки, Великобритании и Китая от 26 июля сего года о безоговорочной капитуляции японских вооруженных сил было отклонено Японией. Тем самым предложение Японского Правительства Советскому Союзу о посредничестве в войне на Дальнем Востоке теряет всякую почву».



В заявлении указывалось, что СССР присоединяется к Потсдамской декларации и принимает предложение союзников об участии в войне против Японии. «Советское Правительство считает, – подчёркивалось в нем, – что такая его политика является единственным средством, способным приблизить наступление мира, освободить народы от дальнейших жертв и страданий и дать возможность японскому народу избавиться от тех опасностей и разрушений, которые были пережиты Германией после ее отказа от безоговорочной капитуляции.

Ввиду изложенного Советское Правительство заявляет, что с завтрашнего дня, то есть с 9-го августа, Советский Союз будет считать себя в состоянии войны с Японией».

Думается, японский посол не был удивлён. Ибо по линии разведки почти сразу после Ялтинской конференции (февраль 1945 г.) японским правительством была получена информация о вступлении СССР в войну с Японией на стороне союзников «через два-три месяца после капитуляции Германии и окончания войны в Европе». Многозначительной была и денонсация 5 апреля 1945 г. Москвой Советско-японского пакта о нейтралитете. Наконец, было невозможно скрыть интенсивные перевозки войск и техники на Дальний Восток в течение лета 1945 года. В середине апреля сотрудники аппарата военного атташе японского посольства в Москве докладывали в Токио: «Ежедневно по Транссибирской магистрали проходит от 12 до 15 железнодорожных составов… В настоящее время вступление Советского Союза в войну с Японией неизбежно. Для переброски около 20 дивизий потребуется приблизительно два месяца». Об этом же сообщал штаб Квантунской группировки.



Провалился и хитроумный план японского правительства привлечь Сталина в качестве посредника для достижения перемирия между японскими и англо-американскими войсками. Для склонения СССР на свою сторону японцам не помогли предложенные уступки, включавшие возвращение Советскому Союзу ранее отторгнутых от Российской империи Южного Сахалина и Курильских островов.

Не известно широко о том, что Токио отверг Потсдамскую декларацию США, Великобритании и Китая с ультимативным требованием немедленно капитулировать потому, что под ней не было подписи Советского Союза. Это во многом определило отношение к декларации японского правительства, удерживало японских лидеров от её незамедлительного принятия, позволяло им сохранять надежду на возможность продолжения войны, ибо в Японии неизбежность поражения связывали лишь со вступлением в неё СССР. После опубликования декларации и обсуждения её текста на совещании Высшего совета по руководству войной министр иностранных дел Сигэнори Того телеграфировал 27 июля послу Сато: «Позиция, занятая Советским Союзом в отношении Потсдамской совместной декларации, будет с этого момента влиять на наши действия». Послу предписывалось срочно выяснить, «какие шаги Советский Союз предпримет против японской империи».



Сразу после получения известия об объявлении Советским Союзом войны Того заявил премьер-министру Кантаро Судзуки утром 9 августа, что теперь у Японии нет другого выхода, кроме принятия условий Потсдамской декларации, к которой присоединился и СССР. На экстренном заседании Высшего совета по руководству войной премьер Судзуки констатировал: «Вступление сегодня утром в войну Советского Союза ставит нас окончательно в безвыходное положение и делает невозможным продолжение войны». Тогда же влиятельный министр-хранитель императорской печати Коити Кидо доложил императору о необходимости немедленно прекратить войну, с чем Хирохито на следующий день согласился.

В западной и японской историографии Второй мировой войны сознательно затушёвывается тот факт, что японское правительство и военное командование не собирались капитулировать после разрушения атомной бомбой Хиросимы. Японские руководители скрыли от народа факт применения американцами обладающего огромной разрушающей силой атомного оружия и продолжали готовить население страны к решающему сражению на своей территории «до последнего японца». Вопрос о бомбардировке Хиросимы даже не был обсуждён на заседании Высшего совета по руководству войной.


_{Атака камикадзе на американский авианосец}

Невзирая на атомную бомбардировку, сторонники «партии войны» продолжали развернутую по всей стране подготовку населения к отпору врагу – женщин, детей и стариков обучали приёмам борьбы с применением бамбуковых копий, в горах создавались базы партизанской войны. Создатель отрядов смертников-камикадзе, заместитель начальника главного морского штаба вице-адмирал Такидзиро Ониси, категорически выступая против капитуляции, заявлял на заседании правительства: «Пожертвовав жизнями 20 миллионов японцев в специальных атаках, мы добьемся безусловной победы». При этом он подчеркивал, что камикадзе не обязательно быть пилотом, а достаточно просто «быть готовым нанести ценой своей жизни эффективный удар по противнику». Главным в стране стал лозунг «Сто миллионов погибнут как один!»

Жертвы народа не смущали японских руководителей. Не пугали их и атомные бомбы. Не капитулировали же они весной 1945 г., когда в результате ковровых бомбардировок японских городов погибли, по разным подсчётам, от 500 до 900 тысяч жителей, что превосходило число жертв атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки.

В окрестностях города Мацусиро в префектуре Нагано (центральная Япония) продолжалось интенсивное строительство с использованием рабского труда корейцев для монарха и высшего командования огромного бункера на период решающего сражения. В выдолбленном в скальной породе убежище должны были располагаться императорская семья с обслуживающим персоналом, Генеральный штаб армии, службы связи. Высшие чины армии и флота требовали незамедлительного изготовления «оружия возмездия» – японской атомной бомбы. Работы над её созданием были зашифрованы как «проект Ни», по чтению первого иероглифа фамилии руководителя проекта, ученика Нильса Бора профессора Ёсио Нисина.


_{Колонна советских танков в Маньчжурии, август 1945 г.}

До последнего существовали надежды на использование многочисленной Квантунской армии (группы армий), расположенной в Северо-Восточном Китае (Маньчжурия). Рассматривался также вариант: в случае высадки американских войск на Японские острова переправить императора и его семью в марионеточное государство Маньчжоу-Го.

Не исключалось и массовое применение в ответ на атомные удары накопленного в огромных количествах в «отряде № 731» и «отряде № 100» запрещенного бактериологического и химического оружия. По признанию служащих японского центра по разработке бактериологического оружия, в конце войны готовых к употреблению болезнетворных бактерий хранилось столько, что, «если бы они при идеальных условиях были рассеяны по земному шару, этого хватило бы для уничтожения всего человечества».



Эти расчёты были перечеркнуты блицкригом советских войск в Маньчжурии. Объявив войну милитаристской Японии, Советский Союз приступил к осуществлению широких наступательных операций в Северо-Восточном Китае, Корее, на Сахалине и Курильских островах. Это лишало японское военно-политическое руководство шансов оттянуть капитуляцию.


_{Красноармейский десант на реке Сунгари}

Что касается переданных 7 августа по американскому радио предупреждений Трумэна о том, что в случае продолжения сопротивления Японию «ожидает с воздуха такой поток разрушений, которого никогда не знала Земля», они были расценены как «пропаганда противника». И это было недалеко от истины. Президент США блефовал. Для обеспечения высадки десантов на Японские острова требовалось по меньшей мере 9 атомных бомб, которых у американцев не было.

В их распоряжении оставалась лишь ещё одна плутониевая бомба «Толстяк», которая без всякой военной необходимости была сброшена 9 августа 1945 г. на японский город Нагасаки. Сброс «Толстяка» планировался на 11 августа и был перенесён на два дня раньше, по официальной версии, из-за неблагоприятного метеопрогноза. Однако более близко к истине то, что американское руководство, узнав о вступлении СССР в войну, поспешило ещё одним атомным ударом добиться немедленной капитуляции японского правительства до глубокого продвижения советских войск в Китае. Было важно не отдать лавры победы СССР, не допустить, чтобы Советский Союз сыграл решающую роль в разгроме Японии. Бомба была сброшена над центром Нагасаки в 11 часов 02 минуты 9 августа 1945 г. на высоте 500 метров. Жертвами стали свыше 150 тыс. жителей Нагасаки, из них 74 тыс. человек погибли при взрыве.


_{Атомный гриб над Нагасаки}

Непредвзятый анализ сложившейся в августе 1945 г. военно-политической ситуации на Дальнем Востоке заставляет даже непримиримых критиков Советского Союза признавать очевидные факты. В изданном в 2005 году научном исследовании причин принятия японским правительством решения о капитуляции профессор Калифорнийского университета (США) этнический японец Цуёси Хасэгава признаёт определяющее влияние вступления СССР в войну на решение императора согласиться с условиями капитуляции. В заключении своей книги «В погоне за врагом. Сталин, Трумэн и капитуляция Японии» он пишет: «Сброшенные на Хиросиму и Нагасаки две атомные бомбы не являлись определяющими при принятии Японией решения капитулировать. Несмотря на сокрушительную мощь атомных бомб, их было недостаточно для изменения вектора японской внешней политики. Это позволило сделать советское вторжение. Без вступления Советского Союза в войну японцы продолжали бы сражаться до тех пор, пока на них не были бы сброшены многочисленные атомные бомбы, не осуществилась бы успешная высадка союзников на острова собственно Японии или продолжались бы воздушные бомбардировки в условиях морской блокады, что исключило бы возможность дальнейшего сопротивления».

Это мнение в статье «Победу над Японией одержала не бомба, а Сталин» (Foreign Policy) разделяет Уорд Уилсон, автор книги «Пять мифов о ядерном оружии». Он указывает, что летом 1945 г. американская авиация разбомбила обычными бомбами – целиком или частично – 66 японских городов, разрушения были колоссальные, в некоторых случаях сравнимые с разрушениями при атомных бомбардировках. 9-10 марта в Токио выгорело 16 квадратных миль, погибли около 120 тыс. человек. Хиросима была лишь на 17-м месте по разрушениям городской территории (в процентном отношении). Автор пишет: «Что же встревожило японцев, если их не волновали ни бомбежки городов в целом, ни атомная бомбардировка Хиросимы конкретно? Ответ прост – это был СССР».

И далее: «Традиционная версия, что Япония капитулировала из-за Хиросимы, удобна, так как она удовлетворяет эмоциональные потребности и США, и самой Японии. Какую выгоду извлекли США из традиционной версии? Репутация военной мощи США значительно улучшилась, влияние дипломатии США в Азии и во всем мире возросло, безопасность США окрепла… Напротив, если бы причиной капитуляции считалось вступление СССР в войну, Москва смогла бы утверждать, что за 4 дня ей удалось то, чего США не могли добиться 4 года, и представления о военной мощи и дипломатическом влиянии СССР окрепли бы… В период холодной войны утверждения, что СССР сыграл решающую роль, были бы равны «пособничеству врагу».

Итак, не отвергая значение атомных бомбардировок, приблизивших капитуляцию Японии, нельзя согласиться с тем, что они определили исход войны. Это признавал и Уинстон Черчилль: «Было бы ошибочным полагать, что судьба Японии была решена атомной бомбой».

Неизбежность поражения император Хирохито и его ближайшее окружение связывали не столько с атомными бомбардировками, сколько с участием в войне Красной армии. В императорском рескрипте от 17 августа 1945 г. «К солдатам и матросам» Хирохито, не упоминая американские атомные бомбы и уничтожение японских городов, основной причиной капитуляции назвал вступление в войну СССР: «Теперь, когда в войну против нас вступил и Советский Союз, продолжать сопротивление… означает поставить под угрозу саму основу существования нашей империи». Американские и японские историки и пропагандисты избегают упоминания этого важного документа…

https://www.fondsk.ru/news/2020/08/09/japoniu-prinudila-k-kapituljacii-ne-atomnaja-bomba-a-krasnaja-armia-51581.html

[Александр Васильевич]

ЮРИЙ РУБЦОВ

Маньчжурская стратегическая операция – триумф советского военного искусства

О разгроме Квантунской группировки японских войск



После сокрушения германского вермахта наступила очередь армии микадо. Советские вооружённые силы, выполняя обещание, данное Сталиным Рузвельту в Тегеране, в кратчайший срок подготовили и осуществили Маньчжурскую стратегическую наступательную операцию (9 августа – 2 сентября 1945 г.), которую военные историки единодушно признают шедевром и демонстрацией триумфа советского военного искусства.


_{Маршал А. Василевский}

Решением Ставки ВГК от 30 июля 1945 г. было создано Главное командование советских войск на Дальнем Востоке во главе с Маршалом Советского Союза А.М. Василевским. В состав группировки вошли три фронта: Забайкальский (Маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский), 1-й (Маршал Советского Союза К.А. Мерецков) и 2-й Дальневосточные (генерал армии М.А. Пуркаев), три воздушные армии, а также силы Тихоокеанского флота и Краснознамённой Амурской военной флотилии. Кроме того, для участия в операции привлекались войска Монгольской народно-революционной армии. По всем параметрам над противником было достигнуто преимущество: по личному составу в соотношении 1,7:1, танкам – 4,3:1, орудиям и миномётам – 4,5:1, самолётам – 2,7:1, боевым кораблям – 3,6:1 в пользу советских войск.

Замысел Маньчжурской стратегической наступательной операции заключался в том, чтобы силами войск всех трёх фронтов осуществить стремительное вторжение в Маньчжурию по сходящимся к центру направлениям, рассечь Квантунскую группировку японцев, окружить ее и уничтожить по частям. Основные удары наносили навстречу друг другу Забайкальский фронт с территории МНР и 1-й Дальневосточный фронт из Приморья. 2-й Дальневосточный фронт получил задачу наступать на Харбин и Цицикар и оказывать содействие Забайкальскому и 1-му Дальневосточному фронтам. Тихоокеанский флот должен был содействовать сухопутным войскам в овладении портами и военно-морскими базами в Корее, на Сахалине и Курильских островах и в случае необходимости обеспечить высадку крупного десанта на о. Хоккайдо.

Японское командование надеялось упорной борьбой в укреплённых приграничных районах (их на границах с СССР и МНР было построено 18 размером 50–100 км по фронту и до 50 км в глубину каждый) и на выгодных естественных рубежах измотать советские войска и не допустить их прорыва в центральные районы Маньчжурии и Корею.

Уже на стадии выработки замысла этой беспрецедентной по стратегическим масштабам операции советские полководцы проявили огромное творчество, выдумку, решительность при определении целей и способов его осуществления. Японцы знали о готовящемся советском наступлении, но так до конца и не смогли определить ни направления главных ударов, ни момента начала операции.

Наши войска выгружались из эшелонов, как правило, ночью и выводились в районы сосредоточения, находившиеся в 150 км и далее от границы. Через агентурную разведку распространялась нужная дезинформация, соблюдалась строжайшая маскировка войск.

С расчётом достижения внезапности определялось и время перехода в наступление. А августе в Приморье обычно идут дожди, дороги слабо проходимы, в связи с чем японцы ждали советского наступления не ранее конца лета. Однако Ставка ВГК пошла на частично невыгодные для наших войск способы действий ради главного – достижения внезапности.

Неожиданным оказалось для противника одновременное наступление советских войск в полосах всех фронтов. Это не позволило японцам осуществить переброску войск на наиболее угрожаемые направления.

Генерал армии М.А. Гареев, специально изучавший особенности Маньчжурской операции, обращал внимание на новаторский подход советских маршалов и генералов при обеспечении прорыва и преодоления расположенных вдоль границы оборонительных укреплений, которые возводились японцами на протяжении многих лет с использованием преимуществ горной и горно-лесистой местности. Обычно это делалось благодаря мощной и продолжительной артиллерийской и авиационной подготовке. Но для нее были нужны точные данные о расположении долговременных огневых точек противника. На Дальнем Востоке в условиях, когда официально война ещё не была объявлена, возможности разведки были весьма ограничены. Отсутствие же надёжных данных о противнике сводило к минимуму эффективность артиллерийской и авиационной подготовки.

Одновременно для соблюдения скрытности приготовлений к боевым действиям основные силы приходилось держать подальше от приграничной полосы. Решение родилось при посещении маршалами А.М. Василевским и К.А. Мерецковым 5-й армии. Чтобы обеспечить и внезапность при переходе границы, и мощность удара, её командующий генерал-полковник Н.И. Крылов предложил начать наступление без артподготовки усиленными передовыми батальонами, сформированными из бывалых фронтовиков.

Так и поступили. «Заслуживает внимания прорыв войсками 1-го Дальневосточного фронта японских укрепленных районов ночью без артиллерийской и авиационной подготовки, – писал позднее Маршал Советского Союза М.В. Захаров. – Неожиданное появление наших передовых отрядов в расположении опорных пунктов японских укрепленных районов застигло их гарнизоны врасплох, а стремительные действия исключили возможность оказания противником организованного сопротивления».

Без артиллерийской и авиационной подготовки, действиями передовых и разведывательных отрядов начал наступление и Забайкальский фронт, но уже по другой причине – в полосе его действий противник не имел подготовленной обороны. За первый день наступления войска фронта продвинулись на правом фланге и в центре на 50 км стрелковыми соединениями и на 120 – 150 км соединениями подвижных войск.

Наиболее успешно действовала 6-я гвардейская танковая армия под командованием генерал-полковника А.Г. Кравченко. Ее войска за первый день наступления – в такие темпы трудно поверить – продвинулись на 150 км. В середине следующего дня, преодолев ещё 100 км, передовые части подошли к Большому Хингану. Преодоление этого хребта было связано с огромными трудностями. Танкистам приходилось применять средства повышенной проходимости, некоторые участки маршрутов выстилать фашинами и камнями. На ряде горных участков инженерно-сапёрные подразделения расширяли дороги с применением взрывчатки. К исходу 12 августа войска 6-й гвардейской танковой армии преодолели Хинган и вышли на Центрально-Маньчжурскую равнину. За первые пять суток операции танковая армия прошла более 450 км, вышла в глубокий тыл Квантунской группировки, чем создала реальную возможность для окружения и разгрома основных сил японских войск.


_{Большой Хинган}

Войска 1-го Дальневосточного фронта наступали в трудных условиях горно-таёжной местности, под проливным дождём, и темпы их продвижения не могли быть столь быстрыми. Тем не менее к исходу 14 августа они преодолели приграничные укреплённые районы, разгромили основные силы 1-го японского фронта и продвинулись на 120–150 км. 2-й Дальневосточный фронт, в свою очередь, очистил южный берег Амура в междуречье Сунгари и Уссури и перешёл к преследованию отходившего противника. Тихоокеанский флот блокировал восточное побережье Северной Кореи. Советская авиация господствовала на всех направлениях действий войск.

Японская армия оказалась в тяжёлом положении. Пытаясь выиграть время, штаб Квантунской группировки 14 августа обратился по радио к советскому командованию с предложением о прекращении боевых действий, а японское правительство вынуждено было 15 августа обнародовать заявление о принятии им условий о капитуляции в соответствии с Потсдамской декларацией. Однако маршал А.М. Василевский отдал нашим войскам приказ продолжать наступление.


_{Разоружение Квантунской армии}

На втором этапе Маньчжурской операции (15–20 августа) наиболее стремительными были по-прежнему действия 6-й гвардейской танковой армии. Из-за непрекращающихся дождей резко ухудшились дорожные условия, своевременный подвоз ГСМ и боеприпасов стал невозможен. Преследование противника велось лишь передовыми отрядами, отрывавшимися от главных сил на 100–120 км. В этих условиях снабжение войск осуществлялось транспортной авиацией.

На приморском направлении войска 1-го Дальневосточного фронта 16 августа овладели г. Муданьцзяном и, преодолев с боями свыше 500 км, вышли в центральные районы Маньчжурии на соединение с войсками Забайкальского фронта. Перед угрозой полного окружения штаб Квантунской группировки вторично обратился к советскому командованию с предложением о прекращении боевых действий, отдав соответствующий приказ своим войскам. Массовая сдача в плен японских войск началась 19 августа.

На третьем этапе операции (20–25 августа) в крупные города Маньчжурии и Северной Кореи вошли подвижные отряды сухопутных войск, которые совместно с десантами произвели разоружение капитулировавших японских частей.

Одновременно с наступлением в Маньчжурии советские войска и силы флота с 11 августа вели боевые действия по освобождению Южного Сахалина, а с 18 августа – Курильских островов.

Главным итогом войны явился быстрый и полный разгром Красной армией противника в Маньчжурии, Северной Корее, на Сахалине и Курильских островах. В течение трёх недель была повержена крупнейшая группировка войск микадо, что стало одним из решающих факторов капитуляции Японии.

https://www.fondsk.ru/news/2020/08/16/manchzhurskaja-strategicheskaja-operacia-triumf-sovetskogo-voennogo-iskusstva-51632.html

[Александр Васильевич]

АНАТОЛИЙ КОШКИН

Украинский «голодомор» и… японская пропаганда

Что предлагают японские авторы российским дипломатам


_{фото: Подписание японо-советского пакта о ненападении}

Работая в Японии, я всегда удивлялся, насколько примитивно действует японская пропаганда, выдвигая претензии на Курильские острова, вновь ставшие после Второй мировой войны российскими. Принцип простой: чем хлеще обвинение, тем больше у него «убойная сила».

Со школьной скамьи японцам вбивают в голову, что Россия – коварная, злобная страна, ей нельзя доверять. В качестве главного «довода» обычно используется факт вступления СССР в войну с Японией, когда японское правительство отказывалось капитулировать даже после атомного испепеления мирных жителей Хиросимы. В ход тут идут и фальсификации, и грубые оскорбления в адрес нашей страны. Японские пропагандистские клише незатейливы, они должны воспитать народ в духе неприязни, даже ненависти к России.

Так, утверждается, что Япония, заключив 13 апреля 1941 года на пять лет японо-советский пакт о нейтралитете, якобы неукоснительно и честно его выполняла даже тогда, когда германские руководители после нападения Гитлера на СССР требовали, согласно Тройственному пакту Германии, Японии и Италии, нанести удар по СССР с востока. А Советский Союз до окончания официального срока действия этого пакта неожиданно и вероломно «напал на Японию», действуя как «вор на пожаре», незаконно захватил ее «исконные северные территории», то есть Курильские острова.


_{Подписание антикоминтерновского пакта 1936 года}

При этом, по моему опыту, далеко не все японцы знают, что вступал в войну Советский Союз не «коварно и вероломно», а при соблюдении норм международного права и дипломатических установлений, предупредив о возможности вступления на стороне союзников в войну за четыре месяца. А ведь ещё не была утрачена память о том, как действительно вероломно и коварно нападала Япония под покровом ночи на Россию в 1904 году и американские и английские военные базы на Тихом океане и в Юго-Восточной Азии в декабре 1941 года.


_{Атака камикадзе на американский авианосец}

Напомним, что говорилось в заявлении советского правительства правительству Японии от 5 апреля 1945 года:

«Пакт о нейтралитете между Советским Союзом и Японией был заключен 13 апреля 1941 года, т.е. до нападения Германии на СССР и до возникновения войны между Японией, с одной стороны, и Англией и Соединенными Штатами Америки, с другой.

С того времени обстановка изменилась в корне. Германия напала на СССР, а Япония, союзница Германии, помогает последней в ее войне против СССР. Кроме того, Япония воюет с США и Англией, которые являются союзниками Советского Союза.

При таком положении Пакт о нейтралитете между Японией и СССР потерял смысл, и продление этого Пакта стало невозможным.

В силу сказанного выше и в соответствии со статьей 3 упомянутого Пакта, предусматривающей право денонсации за один год до истечения пятилетнего срока действия Пакта, Советское правительство настоящим заявляет правительству Японии о своем желании денонсировать Пакт от 13 апреля 1941 года».


_{Нереализованные наступательные планы японских милитаристов против СССР}

Утверждения японских историков и пропагандистов о том, что о ялтинских договорённостях о вступлении СССР в войну на Дальнем Востоке «через два – три месяца после капитуляции Германии и окончания войны в Европе» в Японии узнали якобы лишь в феврале 1946 года, являются ложью, они сознательно вводят в заблуждение. Существуют свидетельства того, что японская военная разведка в Европе уже через несколько дней после завершения Ялтинской конференции информировала Токио о предстоящем вступлении СССР в войну с Японией. Не случайно трижды занимавший пост премьер-министра Японии Фумимаро Коноэ после Ялтинской конференции спешно составил меморандум на имя императора Хирохито с настоятельным предложением, как можно скорее завершить войну до вступления в неё Советского Союза.


_{Фумимаро Коноэ}

Да и в войну советское правительство вступало с соблюдением принятых в мире норм, официально ее объявив. Накануне начала военных действий в Маньчжурии нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов вручил послу Японии для передачи правительству Японии заявления, в котором говорилось:

«После разгрома и капитуляции гитлеровской Германии Япония оказалась единственной великой державой, которая все еще стоит за продолжение войны.

Требование трех держав — Соединенных Штатов Америки, Великобритании и Китая от 26 июля сего года о безоговорочной капитуляции японских вооруженных сил было отклонено Японией. Тем самым предложение Японского Правительства Советскому Союзу о посредничестве в войне на Дальнем Востоке теряет всякую почву».

В заявлении указывалось, что СССР присоединяется к Потсдамской декларации и принимает предложение союзников об участии в войне против японских агрессоров. «Советское Правительство считает, — подчеркивалось в нем, — что такая его политика является единственным средством, способным приблизить наступление мира, освободить народы от дальнейших жертв и страданий и дать возможность японскому народу избавиться от тех опасностей и разрушений, которые были пережиты Германией после ее отказа от безоговорочной капитуляции.

Ввиду изложенного Советское Правительство заявляет, что с завтрашнего дня, то есть с 9-го августа, Советский Союз будет считать себя в состоянии войны с Японией».

Поводом для возвращения к этим фактам истории послужила недавняя публикация в японском издании JP Press, где ее автор Куон Амата обрушился с облыжными обвинениями российского посольства в Токио, которое якобы занимается «искажением истории». Автор пишет:

«Недавние сообщения российского посольства в "Твиттере" и "Фейсбуке" вызывают недоумение. В конце Второй мировой войны СССР напал на Сахалин и «северные территории», несмотря на действующий пакт о нейтралитете. Этот факт известен многим японцам. Несмотря на это, посольство восхваляет в "Твиттере" эту агрессию. Они спокойно пишут такие сообщения, которые нервируют японцев».

А вот заявление, размещённое на Фейсбук-аккаунте посольства России:

«Советско-японский пакт о нейтралитете от 13 апреля 1941 года был прекращен на основании Заявления Правительства СССР от 5 апреля 1945 года, сделанного в силу коренного изменения обстоятельств, а именно — оказания милитаристской Японией помощи нацистской Германии в борьбе против нашей страны именно в нарушение упомянутого пакта. Обоснованность данного заявления впоследствии полностью подтвердилась материалами Токийского военного трибунала 4-12 ноября 1948 года, а также соответствующими положениями Устава ООН».

Не имея возможности опровергнуть изложенные посольством факты, автор статьи прибег к казуистике. Он нелепым образом соединил эпизодом вступления СССР в войну с Японией с… «голодомором украинского народа» [в действительности – голодом, охватившим в 1932-1933 гг. обширные территории СССР, не только Украину. – А.К.]. Увязывая исторические фальшивки украинских националистов с советско-японскими отношениями в 1945 году, Амата заявляет: «В этих сообщениях (посольства) проглядывает определенная невинность и прямота. Складывается впечатление, что у человека вообще нет чувства вины по поводу агрессии и игнорирования пакта о нейтралитете. Мне кажется, это результат поистине ужасающих вещей». Мол, сейчас Россия, как СССР в случае с «голодомором», скрывает и искажает факты, рассказывая, что «СССР разорвал советско-японский пакт о нейтралитете, поэтому тот стал недействительным».

Достается от Аматы и российским дипломатам, которые, «изучив фальшивую историю… с гордостью пишут о российской агрессии (?!) на северных территориях». И следуют «рекомендации» японского журналиста: «Если российские дипломаты хотят заниматься эффективной информационной деятельностью (пропагандой), то им необходимо изучить настоящую историю и задуматься о чувствах японцев, которые читают подобные сообщения. Это крайне непростая задача для российских дипломатов, изучавших фальшивую историю».

По мнению Аматы и иже с ним, ориентиром для российских дипломатов должна служить японская пропаганда, оправдывающая японских милитаристов, которые обрекли народ Японии на ужасы ковровых, затем атомных бомбардировок. Пропаганда, не признающая, что именно вступление СССР в войну спасло от истребления десятки миллионов японцев, которым генералы-самураи готовили заклание в безрассудном сражении под лозунгом «Итиоку гёкусай!» – «Сто миллионов погибнут с честью!».

https://www.fondsk.ru/news/2020/09/09/ukrainskij-golodomor-i-japonskaja-propaganda-51802.html

[Александр Васильевич]

ЮРИЙ РУБЦОВ

Вспоминая Нюрнберг

20 ноября 1945 года начался Нюрнбергский судебный процесс над главными нацистскими военными преступниками



Решение о создании международного трибунала над политиками и военными нацистской Германии, ответственными за развязывание Второй мировой войны, было принято на конференции лидеров СССР, США и Великобритании в Потсдаме (17 июля – 2 августа 1945 г.). Вердикт Большой тройки гласил: «Военные преступники и те, кто участвовал в планировании и осуществлении нацистских мероприятий, влекущих за собой или имеющих своим результатом зверства или военные преступления, должны быть арестованы и преданы суду». Правительства всех трёх стран заявили, что «они считают делом огромной важности, чтобы суд над этими главными преступниками начался как можно скорее».

Несколько дней спустя, 8 августа 1945 г., правительства СССР, США, Великобритании и Франции заключили в Лондоне соглашение (к нему присоединились ещё 19 государств), в соответствии с которым был создан Международный военный трибунал. Принятый на конференции устав трибунала наделял его правом признать в качестве преступника не только отдельную личность, но и любую группу или организацию из числа существовавших в нацистской Германии.

Решение принимали победители, но идея суда над правителями блока фашистских государств родилась в странах – учредителях антигитлеровской коалиции задолго до победы над фашизмом. Руководители СССР заявили о необходимости привлечь нацистскую верхушку к уголовной ответственности за развязывание войны уже 22 июня 1941 г. А в октябре 1941 г. правительства США и Великобритании сделали заявления об ответственности гитлеровцев за чудовищные преступления против человечности. Премьер-министр Великобритании У. Черчилль подчеркнул, что «возмездие за эти преступления отныне станет одной из главных целей войны».

Своё стремление добиться привлечения нацистов к ответственности Советский Союз выразил в нотах, направленных всем странам, с которыми он поддерживал дипломатические отношения: «О возмутительных зверствах германских властей в отношении советских военнопленных» (от 25 ноября 1941 г.), «О повсеместных грабежах, разорении населения и чудовищных зверствах германских властей на захваченных ими советских территориях» (от 6 января 1942 г.), «О чудовищных злодеяниях, зверствах и насилиях немецко-фашистских захватчиков в оккупированных зонах и ответственности германского правительства и командования за эти преступления» (от 27 апреля 1942 г.).

14 октября 1942 г. советское правительство заявило об ответственности гитлеровских захватчиков и их сообщников за злодеяния, совершенные ими в оккупированных странах Европы. Была подчёркнута необходимость безотлагательно предать суду специального международного трибунала и наказать по всей строгости уголовных законов любого из главарей Германии, оказавшегося в ходе войны в руках властей государств антигитлеровской коалиции.

На конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании в Москве осенью 1943 г. этот вопрос стал предметом межгосударственных договорённостей. 30 октября была подписана декларация глав трёх правительств об ответственности гитлеровцев за совершаемые зверства.

Правда, англо-американские союзники не отличались в этом вопросе последовательностью. С одной стороны, У. Черчилль болезненно отреагировал на реплику И.В. Сталина на Тегеранской конференции о том, что надо расстрелять не менее 50 тыс. немецких военных преступников, и заявил, что британское правосудие не может допустить расстрела без суда. С другой стороны, в октябре 1944 г. британский премьер сказал буквально следующее: «Нет уверенности, что для таких преступников, как Гитлер, Геринг, Геббельс, Гиммлер следует применять процедуру суда». На Ялтинской конференции в феврале 1945 г. Черчилль вновь подчеркнул, что «лучше всего было бы расстрелять главных преступников, как только они будут пойманы». Рузвельт, услышав, что Сталин настаивает на проведении суда, в свою очередь, заявил, что процедура не должна быть «слишком юридической». В конце концов, главы стран-союзниц согласились передать вопрос о военных преступниках на изучение министрам иностранных дел.

Ко времени проведения Потсдамской конференции все основные представители правящей верхушки нацистской Германии уже находились в предварительном заключении. Исключение составили покончившие жизнь самоубийством Гитлер, глава управления имперской безопасности рейхсфюрер СС Гиммлер и министр пропаганды Геббельс. Не было установлено место пребывания (а возможно, и гибель) заместителя Гитлера по НСДАП Бормана.

Тем не менее заочно и он был привлечён к суду. В число обвиняемых, кроме Бормана, вошли: Геринг – рейхсмаршал, главнокомандующий германской авиацией; Гесс – до 1940 г. заместитель Гитлера по Национал-социалистической партии (НСДАП); Риббентроп – министр иностранных дел; Кейтель – фельдмаршал, начальник штаба Верховного главнокомандования вооружёнными силами рейха; Кальтенбруннер – обергруппенфюрер СС, начальник имперского управления безопасности и полиции безопасности; Розенберг – заместитель Гитлера по идеологической подготовке членов НСДАП; Функ – министр экономики, президент Рейхсбанка; Денниц – гросс-адмирал, командующий военно-морскими силами, преемник Гитлера на посту главы государства; Шпеер – имперский министр вооружений и боеприпасов и ряд других – всего 24 человека.

Обвинения выдвигались против них и лично, и как членов любой из групп или организаций, к которым они принадлежали: правительственного кабинета, руководящего состава НСДАП, охранных отрядов НСДАП (СС), включая Службу безопасности (СД), Государственной тайной полиции (гестапо), штурмовых отрядов НСДАП (СА), генерального штаба и высшего командования германских вооружённых сил.

Лица, преданные суду, обвинялись в развязывании агрессивной войны в целях установления мирового господства, то есть в преступлениях против мира; в убийствах и истязаниях военнопленных и мирных жителей оккупированных стран, угоне гражданского населения в Германию для принудительных работ, убийствах заложников, ограблении общественной и частной собственности, бесцельном разрушении городов и деревень, бесчисленных разорениях, неоправданных военной необходимостью, то есть в военных преступлениях; в истреблении, порабощении, ссылках и других жестокостях в отношении гражданского населения, совершённых по политическим, расовым или религиозным мотивам, то есть в преступлениях против человечности.

В состав Международного военного трибунала вошли: от СССР – заместитель председателя Верховного суда генерал-майор юстиции И.Т. Никитченко, от США – член федерального Верховного суда Ф. Биддл, от Великобритании – главный судья лорд Д. Лоренс, от Франции – профессор уголовного права Д. де Вабр. Председательствующим был избран Лоренс.

Обвинение было представлено: от СССР – прокурором Украинской ССР Р.А. Руденко, от США – членом федерального Верховного суда Р. Джексоном, от Великобритании – генеральным прокурором X. Шоукроссом, от Франции – министром юстиции Ф. де Ментоном (позднее его сменил Ш. де Риб). Кроме того, каждый главный обвинитель располагал штатом заместителей и помощников.

Процесс, как подчеркнул председательствующий Д. Лоренс, «является единственным в своем роде в истории мировой юриспруденции, и он имеет величайшее общественное значение для миллионов людей на всем земном шаре». Впервые в истории не какой-то отдельно взятый народ, а всё мировое сообщество, Объединённые Нации выразили готовность законно покарать нацистских военных преступников и добиться, чтобы подобное никогда не повторилось.

…Впереди было 315 дней борьбы за то, чтобы не голой волей победителя, как в прежних войнах, а строго по международному закону меч возмездия опустился на головы тех, кто совершил массовые злодеяния против мира и человечества, развязав Вторую мировую войну.

https://www.fondsk.ru/news/2020/11/20/vspominaja-njurnberg-52294.html

[Александр Васильевич]

АНАТОЛИЙ КОШКИН

Рузвельт просил Сталина помочь Америке в войне с Японией ещё в 1941 году

Корделл Хэлл: «Союз Советских Социалистических Республик ведёт героическую борьбу против мощного нападения»


_{фото: Российская газета}

Уже на следующий день после нападения японского флота на Пёрл-Харбор президент США Франклин Делано Рузвельт фактически высказал советскому правительству пожелание об участии СССР в войне против Японии.

Президент принял нового  посла СССР в США Максима Литвинова 8 декабря 1941 года. В чрезвычайной обстановке были отменены формальности при вручении верительной грамоты. Главной целью беседы со стороны американца было выяснение возможности использовать территорию Советского Союза для нанесения бомбовых ударов по японской метрополии, что означало бы автоматическое  присоединение СССР к войне против Японии  нарушением советско-японского Пакта о нейтралитете от 13 апреля 1941 года. Кремль же интересовал в первую очередь в продолжении поставок в СССР американского вооружения.

Советский посол доносил в Москву: «…он (Рузвельт) сразу начал разговор с японского нападения, спрашивая, ожидаем ли мы объявления нам войны Японией. Я выразил сомнение с точки зрения интересов самой Японии, которой вряд ли выгодно теперь ввязаться в войну с нами. На вопрос президента, много ли дивизий мы сняли с восточного фронта, я ответа не дал. Не ставя никакого вопроса о нашей позиции, Рузвельт спросил меня, кто наш военный атташе в Вашингтоне, и, как бы рассуждая про себя, сказал, что военным нужно будет с ним обсудить вопрос, не могут ли американские бомбардировщики из Манилы сбросить бомбы над Японией, повернув в сторону Владивостока, очевидно, чтобы там брать с собой новый запас бомб. Хотя, сказал он, бомбардировщики могут брать достаточное количество бомб из Манилы и вернуться туда, но в случае захода во Владивосток можно было бы брать больший груз. На мой вопрос, будет ли война с Японией длительной, он ответил утвердительно и на дальнейшие вопросы сказал, что в Японии имеется, вероятно, запас бензина и каучука на 9-12 месяцев… 

Рузвельт высказал сомнения в возможности удержать Филиппины. Я поставил лишь один вопрос: отразится ли новое развитие событий на обещанном нам снабжении? На что Рузвельт ответил отрицательно. Более уверенно он говорил относительно танков, которые Америке не понадобятся для войны с Японией, но менее уверенно говорил относительно самолётов…»

Расчёты Рузвельта на бомбардировку Японских островов с территории Филиппин существовали недолго. 2 января 1942 г. японские войска захватили Манилу, заставив американские войска покинуть Филиппины. Тем самым японцы надолго обезопасили свою метрополию от массированных американских ударов с воздуха.

Другим обращающим на себя внимание моментом беседы советского посла с Рузвельтом 8 декабря являлась проявленная озабоченность Кремля по поводу продолжения американских поставок вооружения и других материалов  в СССР. Это лишний раз подтверждает, что для советского руководства вовлечение США в крупномасштабную войну с Японией едва ли было выгодным.

Позиция Сталина в отношении высказанных Рузвельтом пожеланий была сформулирована в телеграмме наркома иностранных дел СССР Вячеслава Молотова послу Литвинову от 10 декабря 1941 года. В ней поручалось передать Рузвельту следующее: «Мы не считаем возможным объявить в данный момент состояние войны с Японией и вынуждены держаться нейтралитета, пока Япония будет соблюдать советско-японский пакт о нейтралитете. Мотивы:

Первое: Советско-японский пакт обязывает нас к нейтралитету, и мы не имеем пока основания не выполнять своё обязательство по этому пакту. Мы не считаем возможным взять на себя инициативу нарушения пакта, ибо мы сами всегда осуждали правительства, нарушающие договоры.

Второе: В настоящий момент, когда мы ведём тяжёлую войну с Германией и почти все наши силы сосредоточены против Германии, включая сюда половину войск с Дальнего Востока, мы считали бы неразумным и опасным для СССР объявить теперь состояние войны с Японией и вести войну на два фронта. Советский народ и советское общественное мнение не поняли бы и не одобрили бы политики объявления войны Японии в настоящий момент, когда враг ещё не изгнан с территории СССР, а народное хозяйство СССР переживает максимальное напряжение…

Наша общественность вполне сознаёт, что объявление состояния войны  с Японией со стороны СССР ослабило бы сопротивление СССР гитлеровским войскам и пошло бы на пользу гитлеровской Германии. Мы думаем, что главным нашим врагом является всё же гитлеровская Германия. Ослабление сопротивления СССР германской агрессии привело бы к усилению держав оси в ущерб СССР и всем нашим союзникам».

Получив это послание Сталина, Рузвельт во время встречи с советским послом 11 декабря сказал, что он об этом решении сожалеет, но на месте Сталина  поступил бы так же. Одновременно Рузвельт попросил советских руководителей не объявлять публично о решении соблюдать нейтралитет с Японией и создать у японцев впечатление, что вопрос остаётся нерешённым. Это, по мнению Рузвельта, должно было привязать к границам СССР как можно больше японских войск, чтобы они не освободились для действий против Англии и США. Рузвельт несколько раз повторил эту просьбу. Президент также просил дать ему имеющуюся у советского руководства информацию об экономическом положении Японии, о её запасах нефти, каучука, чугуна и т. д.

В беседе с послом Рузвельт предложил также, чтобы Литвинов и государственный секретарь США Корделл  Хэлл опубликовали совместное коммюнике, смысл которого сводился бы к тому, что два государства «в любое время могут принять любое решение в отношении Японии», от чего советский посол уклонился, заметив, что это могло бы лишь побудить Японию напасть на СССР первой. В завершение беседы Рузвельт, не скрывая разочарования занятой СССР позицией, сказал, что «решение (Москвы. – А.К.) продлит, вероятно, войну с Японией, но что ничего не поделаешь».

Так как идея совместного коммюнике была отклонена советской стороной, американцы решили самостоятельно дать понять миру, что в войне не только против Германии, но и против Японии США и СССР стоят по одну сторону баррикад. 10 декабря Хэлл сделал следующее заявление представителям печати: «Союз Советских Социалистических Республик ведёт героическую борьбу против мощного нападения, столь предательски предпринятого против него общим врагом всех свободолюбивых народов. В этой связи я хотел бы напомнить всем о заявлениях, сделанных президентом США во время приёма им нового посла 8 декабря 1941 года – в день, когда мы объявили войну Японии. Президент при этом дал заверения, что правительство США твёрдо намерено продолжать осуществление своей программы по оказанию помощи Советскому Союзу в той борьбе, которую он ведёт. События, происшедшие за последние несколько часов, ещё больше укрепили эту решимость, и мы, со своей стороны, не сомневаемся в том, что правительство и народ полностью выполняет свою роль в борьбе против общей угрозы бок о бок со всеми миролюбивыми народами».

В Японии хорошо поняли, что хотел сказать госсекретарь Хэлл, но были уверены, что в сложившейся ситуации СССР не сможет поддержать США и Великобританию военным путём.

Анализируя содержание послания Сталина Рузвельту, можно прийти к выводу: советский вождь хорошо понимал важность помощи СССР Соединённым Штатам в войне с Японией, но нашёл доводы, чтобы разъяснить нецелесообразность вступления СССР в войну «в настоящий момент». Он давал понять, что такая помощь может стать возможной в случае успешного развития обстановки на советско-германском фронте. Заметим, что ответ Сталина Рузвельту был дан 10 декабря, спустя четыре дня после начала контрнаступления под Москвой, исход которого ещё был не ясен.

(Окончание следует)

https://www.fondsk.ru/news/2020/12/12/ruzvelt-prosil-stalina-pomoch-amerike-v-vojne-s-japoniej-esche-v-1941-52456.html

[Александр Васильевич]

АНАТОЛИЙ КОШКИН

Сталин об опасности нападения Японии на СССР в 1942 году

Из истории борьбы за открытие второго фронта в Европе



Во второй половине декабря 1941 г. определился успех советского контрнаступления под Москвой. И о возможности участия СССР в войне против Японии Сталин говорил с прибывшим в Москву министром иностранных дел Великобритании Энтони Иденом уже по-иному. Иден, как и Рузвельт, прямо поставил вопрос о помощи СССР в войне с Японией.

Из стенограммы беседы Сталина с Иденом: «Тов. Сталин полагает, что нападение Японии на СССР возможно и даже вероятно, если немцы начнут терпеть поражения на фронте. Тогда Гитлер пустит в ход все средства нажима для того, чтобы вовлечь Японию в войну с СССР».

16 декабря 1941 г. Рузвельт направил Сталину телеграмму, в которой сообщал о «всеобщем подлинном энтузиазме в Соединённых Штатах по поводу успехов Ваших армий в защите Вашей великой нации». В ответ Сталин писал: «Разрешите поблагодарить Вас за выраженные Вами чувства по поводу успехов Советской Армии. Желаю Вам успеха в борьбе против агрессии на Тихом океане».

Успешные действия советских войск под Москвой, безусловно, отразились на ходе переговоров Сталина с Иденом.

Из записи беседы И. Сталина с Э. Иденом 17 декабря 1941 г. (24 часа 00 минут):

«…Затем тов. Сталин коснулся положения на Дальнем Востоке, высказав при этом мнение, что Япония, конечно, может иметь там некоторые первоначальные успехи, но что, в конечном счёте, через несколько месяцев Япония должна потерпеть крах.

Иден ответил, что слова Сталина сильно поднимают его дух, ибо он привык с большим уважением относиться к его суждениям. Тов. Сталин тогда спросил Идена: если его ожидания в отношении Японии действительно оправдаются, и если наши войска успешно будут оттеснять немцев на западе, не думает ли Иден, что создадутся условия для открытия второго фронта в Европе, например, на Балканах?

Иден ответил, что он готов обсуждать данный вопрос…  Затем Иден спросил тов. Сталина, действительно ли он думает, что Япония может крахнуть, скажем, в течение ближайших шести месяцев?

Тов. Сталин ответил, что он действительно так думает, ибо силы японцев очень истощены, и они долго не могут держаться. Если вдобавок японцы вздумают нарушить нейтралитет и атаковать СССР, то конец Японии придёт ещё скорее.

Иден высказал сомнение в том, что японцы рискнут нас атаковать. Они были бы сумасшедшими, если бы это сделали. 

Тов. Сталин, однако, вновь заявил, что такая возможность отнюдь не может считаться исключённой».

Из записи беседы И. Сталина с Э. Иденом 20 декабря (19 часов 00 минут):

«…Далее Иден поставил вопрос о Дальнем Востоке. Ввиду серьёзности создавшегося там положения он просил тов. Сталина сказать, может ли и когда Англия рассчитывать на известную помощь ей против Японии. Иден понимает, что такая помощь в настоящий момент для нас едва ли мыслима. Но как будет обстоять дело, например, весной?

Тов. Сталин ответил, что, если СССР объявил бы войну Японии, то ему пришлось бы вести настоящую, серьёзную войну на суше, на море и в воздухе. Это ведь не то, что декларация войны, которую Японии могла бы объявить Бельгия или Греция. Стало быть, советское правительство должно тщательно учитывать свои возможности и силы. В настоящий момент СССР ещё не готов для войны с Японией. Значительное количество наших дальневосточных войск в последнее время было переброшено на Западный фронт. Сейчас на Дальнем Востоке формируются новые силы, но потребуется ещё не меньше четырёх месяцев, прежде чем СССР будет надлежащим образом подготовлен в этих районах. Тов. Сталин полагает, что было бы гораздо лучше, если бы Япония напала на СССР. Это создало бы более благоприятную политическую и психологическую атмосферу в нашей стране. Война оборонного характера была бы более популярна и создала бы монолитное единство в рядах советского народа. Лучшей иллюстрацией тому является война СССР против гитлеровской агрессии. Тов. Сталин полагает, что нападение Японии на СССР возможно и даже вероятно, если немцы начнут терпеть поражения на фронте. Тогда Гитлер пустит в ход все средства нажима для того, чтобы вовлечь Японию в войну с СССР.

Иден высказал опасения, что японцы в Восточной Азии смогут применить чисто гитлеровскую тактику – бить врагов поодиночке: сначала покончить с Англией, а потом напасть на Советский Союз.

Тов. Сталин возразил, что Англия не одна воюет против Японии. Вместе с ней воюют Китай, Голландская Индия и США…

Тов. Сталин спросил, что думает Иден о позиции Китая? Собирается ли он действительно воевать?

Иден ответил, что китайское правительство заявляет о своей готовности воевать.

Тов. Сталин, однако, возразил, что китайское правительство сейчас фактически ничего не делает. Затем он прибавил, что был бы готов возобновить разговоры с Англией на тему о дальневосточной ситуации весной. Возможно, конечно, что японцы атакуют СССР раньше, когда позиция сама собой прояснится.

Иден поблагодарил тов. Сталина за его готовность вернуться к дальневосточному вопросу через несколько месяцев…»

Как видим, Сталин уже менее категорично, чем в ответе Рузвельту, отвергает возможность подключения СССР к борьбе с Японией. Сказался успех советского контрнаступления под Москвой, но при этом преследовались и стратегические цели на будущее.

Сразу после начала агрессии Германии против Советского Союза советское руководство заявило о желательности «всемерного усиления действий английской авиации против Германии… а также десантов на побережье Франции». После подписания 12 июля 1941 г. советско-английского соглашения о совместных действиях в войне против Германии Сталин в послании премьер-министру Великобритании Уинстону Черчиллю поставил вопрос о втором фронте. Речь шла о том, чтобы «был создан фронт против Гитлера на Западе (Северная Франция) и на Севере (Арктика)». Аналогичные просьбы поступали из Кремля и осенью, когда гитлеровские войска рвались к Москве.

Нападение Японии на США и Великобританию заставило теперь уже Вашингтон и Лондон просить СССР об открытии второго фронта на Дальнем Востоке. Обещая вернуться к вопросу о подключении к борьбе против Японии, Сталин имел в виду подтолкнуть правительства западных держав к открытию второго фронта против Германии в Европе. В беседе с Иденом Сталин фактически связал перспективу участия СССР в войне с Японией с «открытием второго фронта в Европе, например, на Балканах».

В конце декабря (22 декабря 1941 г. – 14 января 1942 г.) начались переговоры в Вашингтоне с участием глав правительств и начальников штабов США и Великобритании по вопросам ведения войны с державами «оси» (конференция «Аркадия»). На переговорах было определено, что по сравнению с борьбой против Японии первоочередной задачей является разгром Германии. Об этом же говорил Сталин в своём послании Рузвельту 10 декабря 1941 года. На конференции был утверждён план, согласно которому предусматривалось удержание на Дальневосточном ТВД только таких позиций, которые обеспечивали бы  жизненные интересы США и Великобритании в период сосредоточения ими сил для разгрома Германии. При этом в Вашингтоне и Лондоне исходили из того, что в будущем разгроме Японии примет участие и СССР.

Важнейшим событием, ознаменовавшим фактическое создание коалиции в борьбе против «стран оси» явилось подписание в Вашингтоне 1 января 1942 года Декларации Объединённых Наций. Среди объединившихся для борьбы с агрессорами 26 государств ведущую роль играли СССР, США, Великобритания, Китай. Подписавшие декларацию обязались вести всеми силами войну против членов Тройственного пакта (Германии, Японии и Италии), оказывать друг другу помощь в ходе войны и не заключать сепаратного мира или перемирия с вражескими государствами. Хотя СССР в момент подписания Декларации не находился в состоянии войны с Японией, советские руководители разделяли определённые в этом документе цели борьбы со всеми агрессорами, в том числе дальневосточным.

https://www.fondsk.ru/news/2020/12/14/stalin-ob-opasnosti-napadenija-japonii-na-sssr-v-1942-godu-52469.html

[Александр Васильевич]

Секретный вояж: Неожиданное задание начальника ГРУ



28 ноября — 1 декабря 1943 года в столице Ирана состоялась встреча руководителей СССР, США и Великобритании. Дороги, которые вели И.В. Сталина, Ф. Рузвельта и У. Черчилля в Тегеран, были трудными и опасными.

Подробнее — в материале НИИ военной истории Военной академии Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации.

В ходе дискуссий руководителям союзных государств удалось решить ряд сложных вопросов, связанных с продолжением войны против нацистской Германии, определить перспективы послевоенного устройства Европы.

В Тегеране Ф.  Рузвельт и У. Черчилль сообщили И.В. Сталину о готовности весной 1944 года открыть второй фронт в Европе. Впервые были высказаны предложения о координации военных усилий Генеральных штабов СССР и англо-американцев, а также в общих чертах была сформулирована идея о проведении совместными усилиями мероприятий по дезинформации Гитлера и его генералов о военных планах союзников.

Неожиданное задание начальника ГРУ  

Во второй половине дня 1 октября 1943 года начальник военной разведки генерал-лейтенант И.И. Ильичев возвратился из Генерального штаба в Главное разведывательное управление. Начальник Генштаба Маршал Советского Союза А.М. Василевский поставил перед военной разведкой новые задачи. Одна из них была связана с предстоявшей в Москве встречей министров иностранных дел СССР, США и Великобритании. Прибытие главных дипломатов из Вашингтона и Лондона ожидалось 18 октября.

Военной разведке надлежало в кратчайшие сроки добыть сведения об отношении правительств США и Великобритании к проблеме открытия второго фронта в Европе. Генеральный штаб интересовали не декларативные обещания союзников, а точные данные о том, где и когда они все же планируют открыть второй фронт. Эти же данные интересовали и Наркома иностранных дел СССР Вячеслава Молотова, руководителя советской делегации на Московском совещании.

Ильичев незамедлительно направил резидентам советской военной разведки в Великобритании и США специальные задания. В Лондоне их предстояло решать генерал-майору танковых войск Ивану Склярову, в Нью-Йорке — полковнику Павлу Мелкишеву, в Вашингтоне — майору Льву Сергееву. К выполнению этих задач были подключены и другие разведчики. Задачи были сложные, а времени для добычи сведений, интересовавших Центр, было предоставлено мало.

В марте 1943 года Скляров, Мелкишев и Сергеев, каждый по своей линии, добыли ценные сведения о плане операции «Цитадель», в ходе которой Гитлер рассчитывал нанести Красной Армии под Курском смертельный удар. Благодаря данным военной разведки советское командование своевременно организовало на Курской дуге преднамеренную оборону, создало превосходство над противником в живой силе и боевой технике.

После разгрома отборных немецких танковых дивизий на Курской дуге положение на Восточном фронте складывалось благоприятно для Советского Союза, хотя до полной победы было еще далеко. Ускорить разгром фашистской Германии можно было только совместными усилиями СССР, США и Великобритании.

Американцы и англичане еще в 1942 года обещали открыть второй фронт в Европе, но прошел почти год, а союзники не торопились выполнять свои обязательства. Каждый новый день войны дорого обходился Советскому Союзу: в боях против немцев гибли тысячи советских солдат и офицеров, страна несла огромные материальные потери. Поэтому, готовясь к очередной встрече министров иностранных дел, советское руководство хотело добиться от союзников твердых и конкретных обязательств о сроках открытия второго фронта…

Полковник П.П. Мелкишев действовал в США уже несколько лет. Его сведения о фашистской Германии и ее вооруженных силах получали высокую оценку в Главном разведывательном управлении и часто использовались для подготовки специальных сообщений, которые предназначались для высшего политического и военного руководства СССР.

Полковник Павел Петрович



Так же успешно действовал генерал-майор танковых войск И.А. Скляров, руководивший аппаратом военного атташе. Подчиненные ему офицеры добывали в Лондоне важные сведения, вскрывавшие планы германского военного командования. Наиболее результативно действовал полковник А.Ф. Сизов.

После того как германская контрразведка уничтожила резидентуры советской военной разведки в Бельгии, Германии, Франции и других европейских странах, деятельность резидентуры генерал-майора И.А. Склярова приобрела особое значение.

Ценные сведения советские военные разведчики получали не только от английских офицеров, но и от многих антифашистов, обосновавшихся в британской столице, — офицеров разведывательных служб Бельгии, Польши, Чехословакии, Франции, Югославии и других стран, оккупированных немецкими войсками.

Разведкой американских и британских вооруженных сил Скляров и Мелкишев не занимались.

После вероломного нападения Германии на СССР военные ведомства СССР, США и Великобритании договорились об обмене разведывательными сведениями о противнике и его планах, представлявшими интерес для Генеральных штабов стран антигитлеровской коалиции.

Поэтому задание Ильичева, предписывавшее Склярову и Мелкишеву добыть сведения об истинном отношении правительств США и Великобритании к проблеме открытия второго фронта, было для них несколько неожиданным.

Скляров первым направил ответ на запрос Центра. 9 октября 1943 года он сообщил в Москву:

«Второй фронт в Западной Европе не открывается по чисто политическим соображениям. Считается, что русские недостаточно ослаблены и все еще представляют собой большую силу, которой опасаются как в Англии, так и в Америке. В Англии уже создана 500-тысячная экспедиционная армия, которая содержится в полной готовности и которая обеспечена всем необходимым, в том числе и флотом для высадки на континенте… Более всего наши союзники боятся вторжения русских в Германию, так как это может, как здесь считают, вызвать коммунистические революции во всех странах Европы…

«Пока Германия не будет смертельно ранена русским наступлением…»

Сведения, которые в октябре 1943 года генерал И.А. Скляров направил в Москву о подготовке союзников к операции «Overlord», основывались на документальных данных: одному из его источников в Лондоне удалось в начале октября узнать содержание секретного американо-британского плана вторжения союзных экспедиционных сил на северо-западе Франции. Данные о содержании этого плана оказались в Москве.

Склярову стало известно, что разработка плана вторжения союзных войск в Европу шла вполне успешно и в целом была завершена в июле–августе 1943 года, когда на Восточном фронте шло небывалое в истории войн танковое сражение на Курской дуге. Но США и Великобритания не открыли в те дни второй фронт в Европе, который бы мог облегчить положение войск Красной Армии. Советские войска понесли в битве под Курском огромные потери, но разгромили отборные танковые дивизии Гитлера.

Изучая содержание плана операции «Overlord», Скляров обратил внимание на то, что в этом важном документе было все, кроме сроков начала его реализации. Если бы англичане и американцы действительно хотели высадить свои экспедиционные войска во Франции летом 1943 года, то они, как считал Скляров, могли бы это сделать. Обстановка на восточном фронте стала бы значительно благоприятнее для Красной Армии.

Генерал-майор танковых войск Иван Андреевич Скляров



Скляров обладал в Лондоне широкими связями среди политических и военных деятелей, поддерживал дружеские отношения с военными дипломатами стран-участниц антигитлеровской коалиции. Многие из них обладали сведениями о Германии и ее вооруженных силах, представлявшими интерес для советской разведки.

Бывая в британском военном ведомстве, на приемах в дипломатических миссиях, встречах с представителями британского правительства, генерал Скляров в ходе дружеских бесед с представителями союзников обменивался сведениями о Германии, о текущих событиях на фронте и перспективах взаимодействия СССР, США и Великобритании.

Для достижения победы над фашистской Германией нужно было знать не только когда, куда именно, сколько и каких дивизий направит Гитлер на восточный фронт. Важно было также понять и замыслы союзников СССР по антигитлеровской коалиции.

Во время встреч и доверительных бесед с высокопоставленными британскими политиками и военными Скляров убедился, что в 1943 году США и Великобритания высадки своих экспедиционных войск на северо-западе Франции не начнут. Об этом он и доложил в Центр.

Ценные сведения направил в Центр и резидент советской военной разведки в Нью-Йорке полковник П.П. Мелкишев. Следует упомянуть, что еще весной 1943 года он сообщал начальнику Главного разведывательного управления о том, что:

…основной стратегический план США и Англии на лето 1943 года захватить подступы к Италии и Балканам и:
а) вывести из войны Италию, подготовить заранее сговор с кем-либо итальянцев типа Дирлана;
б) вынудить Турцию выступить против Германии, открыв этим к осени путь для вторжения на Балканы;
в) выжидать до осени, посмотреть, какие события развернутся на Восточном фронте.

«Военные ведомства Англии и США, — докладывал в Центр полковник Мелкишев, — уверены, что немцы предпримут летом широкое наступление, но будут задержаны Красной армией после потери некоторой территории».

По оценке Мелкишева, правительства США и Англии будут объяснять Советскому Союзу отсутствие летом второго фронта старым мотивом — «недостаток транспорта делает невозможным снабжение больших армий на континенте Европы» и новым — вторжение на Балканы и втягивание Турции в войну дадут возможность их армии соединиться с Красной армией в Румынии и нанести Гитлеру совместный удар с юга».

Выполняя задание начальника военной разведки, полковник Мелкишев направил в Центр донесение, в котором сообщил, что США:

…разрабатываются планы вторжения в Грецию, на Сицилию и в Норвегию. Америка и Англия намерены вступить на Балканы прежде, чем Красная армия дойдет до Румынии, и прежде, чем партизанское движение будет доминирующим сектором сопротивления Германии на Балканах. Антисоветские настроения в Госдепартаменте и военном ведомстве США становятся все сильнее. Там откровенно говорят о необходимости предотвратить занятие Красной армией прибалтов, разгром Финляндии и вступление на Балканы.

Полковник Мелкишев в своем донесении в Центр сделал такой вывод:

…Англия и Америка не предпримут широких операций в Европе, пока Германия не будет смертельно ранена русским наступлением. Англия и США всерьез рассчитывают на то, что фактически не придется по настоящему воевать с Германией, что немецкий генштаб поймет безнадежность положения, особенно в связи с успешным наступлением Красной армии и, освободившись от гитлеризма, капитулирует и впустит американские и английские войска для спасения Германии от большевизма. Именно для этой цели готовятся эти армии, а не для войны с гитлеризмом.
Американские источники передавали полковнику Мелкишеву, действовавшему в Нью-Йорке под прикрытием должности сотрудника советского консульства, ценные сведения.

Мелкишев докладывал в Центр:

В 1943 году США и Англия не намечают широкого наступления в Европе. Самое большое — частные операции в Северной Норвегии и Греции. Предполагаемые действия в Норвегии имеют целью вывод из войны Финляндии до того, как она будет разгромлена Красной армией. Наличие американских и английских войск в Норвегии должно удерживать СССР в старых границах на севере. Основной курс США — на создание системы капиталистических реакционных правительств в Европе в качестве барьера против СССР и на создание большой армии для «поддержки» американских усилий мира в противовес усилиям СССР.

Далее Мелкишев сообщал, что:

…второго фронта в этом году не будет. Небольшие операции готовятся в Норвегии, Греции и Южной Италии, но их не будет до тех пор, пока летняя кампания в СССР не покажет, что Германия ослабла и не может серьезно сопротивляться таким операциям. Американцы твердо решили не открывать второй фронт в Голландии, Бельгии и Франции до тех пор, пока немцы не истощат СССР или СССР не истощит немцев.

Важным для понимания стратегии действий союзников в Европе и их отношения к открытию второго фронта на севере Франции было и донесение полковника Мелкишева, в котором он сообщал:

Рузвельт и Черчилль ведут игру на обман, стараясь показать, что они собираются открыть второй фронт, в самом деле их план — использование и Германии, и СССР на востоке, а затем сделка с промышленными и военными кругами Германии. Правительственные круги США удовлетворены фактом германского наступления на восточном фронте, так как это дает возможность уверенно осуществлять свои цели в Средиземном море, а также против Греции и Югославии осенью. О втором фронте вообще не говорится. Американцы убеждены, что Гитлер вынужден держать на восточном фронте 75% своих дивизий, в том числе 90% танковых и 82% авиации.

Из сведений, добытых полковником Мелкишевым, следовало, что американцы уже «находятся в контакте с правительством Румынии и Венгрии, но не начинают с ними переговоры, пока англо-американские войска не высадятся в Греции и Югославии».

Мелкишев также сообщил в Центр о том, что британский премьер-министр Черчилль, находясь в Вашингтоне в сентябре 1943 года, заявил после встречи с американским президентом, что «США и Англия обещать СССР второй фронт в этом году не будут…».

Вполне успешно выполнил задание начальника Главного разведывательного управления резидент военной разведки в Вашингтоне майор Л.А. Сергеев. Он сообщил о том, что:

…госдепартамент и военное командование не верят в возможность договориться с советским правительством по послевоенным вопросам. Они боятся, что Советский Союз будет основной силой в Европе. Отсюда тенденция не спешить со вторым фронтом, дабы обескровить Советский Союз и диктовать ему свою политику.

Лев Александрович Сергеев



Сергееву удалось добыть подробные сведения о результатах переговоров президента США Ф. Рузвельта и премьер-министра Англии У.  Черчилля в Квебеке.

О позиции союзников по вопросу открытия второго фронта Сергеев докладывал начальнику ГРУ: «…руководители США и Англии решили в этом году второй фронт не открывать». И далее:

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Выражено согласие на созыв конференции с участием СССР, направленной по существу к затяжке времени. На этой конференции предполагается основным вопросом поставить послевоенные проблемы.

На конференции союзники укажут, что в этом году открыть второй фронт через Францию и Голландию уже поздно, и что единственная возможность для этого времени весна 1944 года. Основным стимулом созыва конференции в Квебеке был неожиданный переход Красной армии в наступление.

В начале ноября 1943 года полковник Мелкишев тоже сообщил в Центр о том, что:

…второй фронт в Европе до весны 1944 года открыт не будет. Ускорение этого срока может произойти только в случае внезапного общего кризиса в Германии. Госдепартамент очень обеспокоен возможностью быстрого продвижения Красной армии до границ Румынии и вторжения в нее. В этом случае должно будет произойти вторжение английской, американской и турецкой армий на Балканы.

«Если…, если…, если…»

Сведения, полученные начальником военной разведки от Склярова, Мелкишева и Сергеева, были учтены при составлении специальных сообщений ГРУ для членов Ставки Верховного Главнокомандования о позиции Великобритании и США по проблеме открытия второго фронта.

15 октября 1943 года начальник ГРУ генерал-лейтенант И.И. Ильичев направил Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину донесение о содержании добытого разведчиками проекта плана операции «Overlord». Копии этого донесения были направлены наркому иностранных дел СССР В.М. Молотову и начальнику Генерального штаба А.М. Василевскому. В донесении генерал-лейтенанта Ильичева указывалось, что операция по вторжению союзников в Нормандию и Бретань была разработана в середине июня 1943 года и получила название «Оверлорд». Далее в донесении сообщалось, что «по мнению штаба, разработавшего план, данная операция может быть осуществлена примерно 1 мая 1944 года при наличии следующих условий:

— если за период до 1 мая 1944 года не произойдет усиления обороны в районе высадки;
— если численность немецкой истребительной авиации на Западе останется неизменной (в июле месяце было 600 немецких истребителей);
— если немецкая армейская группа „Запад” в день атаки не будет иметь более двенадцати дивизий 1 класса или им эквивалентных;
— если эта группа в течение двух месяцев со дня атаки не сможет получить подкрепления с советского или другого фронта более пятнадцати дивизий 1 класса».

Указанные в донесении сведения свидетельствовали о том, что проект плана операции составлен, но ее проведение обусловливалось многими причинами. В частности, командование вооруженных сил США и Великобритании может открыть второй фронт в Европе лишь тогда, когда нацистская Германия будет окончательно ослаблена войной против Советского Союза, когда германские войска не смогут оказать англо-американцам серьезного сопротивления и будут не в состоянии сдерживать наступление войск союзников.

Донесение генерал-лейтенанта И.И. Ильичева сопровождалось подробной картой-планом операции «Оверлорд», на которой был отражен замысел союзников, дислокация их сил и технических средств.

Видимо, у разработчиков плана операции вторжения серьезные размышления вызвал выбор места высадки экспедиционных войск. В донесении начальника ГРУ по этому поводу говорилось следующее:

…при выборе района высадки возникли четыре противоречия:
— необходимо как можно дальше проникнуть на Восток, чтобы укоротить путь в Германию:
— необходимо иметь достаточное количество портов, через которые можно было бы перебрасывать войска, не уступая немцам в переброске резервных дивизий;
— необходимо учесть мощь береговой обороны противника;
— в течение первой фазы нападения необходимо остаться в радиусе действий истребительной авиации, базирующейся в Великобритании.

Двигаться как можно дальше на восток и оставаться в радиусе действий истребительной авиации, базировавшейся в Великобритании, англо-американские войска не могли. Поэтому условия выбора места высадки исключали друг друга.

Дискуссионной оставалась и проблема, связанная с выбором времени начала атаки.

Из донесения И.И. Ильичева:

С точки зрения армии и ВВС, наиболее благоприятной является высадка на рассвете. Адмиралтейство же, учитывая большое количество судов, полагает, что армия будет иметь успех только в том случае, если атака произойдет спустя три часа после рассвета и за три часа до начала прилива». В связи с этим, в штабе, разрабатывавшем проект плана «Оверлорд», утвердилось мнение, в соответствии с которым необходимо было «установить удовлетворяющий этим требованиям день атаки, а не придерживаться точной даты 1 мая 1944 года.

Начало вторжения англо-американских войск во Францию было связано и с погодными условиями. Считалось, что для успешного использования авиадесантных войск «необходимо иметь хотя бы половину фазы Луны». В документе начальника ГРУ отмечалось, что в случае ухудшения погоды начало атаки «может быть изменено в последнюю минуту».

В целом сведения о проекте плана операции «Оверлорд», добытые военными разведчиками, были интересными для советского руководства. Они свидетельствовали о том, что войска союзников готовы к вторжению, но не начнут его до тех пор, пока в войне с Германией сложится наиболее благоприятная для них обстановка, и потребуют от СССР каких-то дополнительных обязательств.

Добытые разведчиками сведения оказались полезными и в ходе подготовки руководителя советской делегации В.М. Молотова к переговорам с руководителями внешнеполитических ведомств США и Великобритании. В ходе переговоров с В.М. Молотовым глава британской делегации А. Иден и руководитель американской делегации К. Хелл уклончиво говорили о подготовке высадки союзных войск на атлантическом побережье Франции, делали разного рода оговорки и уходили от ответа на вопрос о конкретных сроках начала операции вторжения. Иден обусловливал возможность высадки войск климатической обстановкой в районе Ла-Манша и другими обстоятельствами. Такую же позицию занимал и государственный секретарь США Хелл.

Во время переговоров с руководителями дипломатических ведомств Англии и США В.М. Молотов был сдержан и тактичен. Благодаря данным военной разведки советский нарком иностранных дел знал, что ни Иден, ни Хелл не уполномочены принимать конкретные решения по вопросу об открытии второго фронта.

Московская встреча министров иностранных дел союзных держав завершилась 30 октября. В коммюнике Московской конференции было указано, что союзные державы признают «первейшей целью ускорение конца войны», но точных сроков открытия второго фронта в Европе министрам в ходе Московского совещания согласовать не удалось.

В Москве в целом остались довольны результатами совещания, которое открывало перспективы для переговоров на более высоком уровне. Также позитивно оценивались результаты московской встречи и в Вашингтоне.

Мелкишев сообщал из США:

 «…Как последователи, так и противники президента США Ф. Рузвельта не ожидали такого благоприятного исхода переговоров в Москве… Позиция Рузвельта за установление хороших отношений с СССР укрепилась больше всего после срыва германского наступления под Курском и переходом Красной армии в контрнаступление. Рузвельт убедил Хелла в том, что необходимо заключить с СССР реальное соглашение, ибо прежняя политика выжидания в связи с победами Красной армии обанкротилась. Американцы очень обеспокоены позицией англичан после войны и хотят использовать СССР как препятствие для укрепления их влияния в Европе, особенно на Балканах…

Британские дипломаты тоже положительно оценили результаты московского совещания. Военная разведка добыла копию донесения английского посла А. Керра из Москвы в Лондон. Посол сообщал:

Главной причиной успеха конференции является то, что взаимные подозрения сторон в большей части были не обоснованы.

По данным источника советской военной разведки, «…в британском министерстве иностранных дел можно услышать только похвальные отзывы о конференции и увидеть приятное удивление по поводу дружественности и такта русских».

Дорога к встрече руководителей СССР, США и Великобритании была открыта. В Москве, Вашингтоне и Лондоне началась подготовка к встрече И.В. Сталина, Ф. Рузвельта и У. Черчилля.



Что скрывали союзники от Сталина?

4 сентября начальник военной разведки Ильичев получил донесение из Лондона, которое было подготовлено «Соней» (под таким псевдонимом в ГРУ числилась одна из опытнейших разведчиц Урсула Кучински). Она тоже сообщила в Центр сведения о результатах совещания в Квебеке Рузвельта и Черчилля.

Главное в донесении У. Кучински было сообщение о подписании американским президентом и британским премьер-министром секретного соглашения об объединении усилий по созданию атомной бомбы. Об этом секретном договоре Рузвельт не проинформировал Сталина в своих письмах в августе 1943 года.

26 августа Рузвельт, в частности, писал:

Ниже следует решение, к которому мы пришли во время нашего только что закончившегося совещания в Квебеке, относительно военных операций, которые должны быть проведены в течение 1943 и 1944 годов…

Но относительно американо-британского атомного проекта Рузвельт не написал Сталину ни слова.

Итак, Сталин узнал, что США и Великобритания объединяют усилия для создания атомной бомбы. Стало ясно, что в Квебеке были приняты секретные решения о создании союза двух государств, которые менее всего пострадали во время войны с нацистской Германией. Этот союз формировался тайно.

Поэтому в Москве могли предположить, что атомная бомба создавалась не против Гитлера и его вермахта. Это обстоятельство не могло не насторожить советское руководство. Поэтому Сталин не торопился с ответом на предложение Ф. Рузвельта о проведении трехсторонней встречи.

В это же время обстоятельства, сложившиеся на советско-германском фронте, — убедительная победа под Курском, продемонстрировавшая способность СССР добиться победы в войне с фашистской Германией и без помощи союзников, а также решительное продвижение войск Красной Армии на запад — стали новыми важными акцентами в отношениях США и Англии с СССР.

Руководству СССР нужны были разведывательные сведения, которые позволили бы принять правильные решения, обеспечивавшие достижение ближайшей, главной, стратегической задачи — изгнание немецких войск с советской территории и разгром фашистской Германии, а также дальнейшей — определение перспективы послевоенного устройства Европы.

Генерал-майор И.А. Скляров, полковник П.П. Мелкишев и майор Л.А. Сергеев продолжали выполнять задание начальника военной разведки. 17 сентября Мелкишев докладывал в Центр из Нью-Йорка:

Директору. Рузвельт на встрече в Квебеке с Черчиллем настаивал на созыве конференции руководителей трех стран без промедления. Черчилль предлагал подождать до стабилизации обстановки на Восточном фронте.

Это сообщение указывало на то, что, несмотря на подписание важного секретного соглашения о совместном проведении работ по созданию атомной бомбы на территории США, между Рузвельтом и Черчиллем имелись противоречия.

Насколько они были глубоки, еще предстояло установить и понять, прежде чем проводить встречу «большой тройки». В Москве считали, что главным результатом этой встречи в верхах должно было стать согласие США и Великобританией открыть второй фронт. В сентябре и первой половине октября Сталин не был уверен в том, что ему удастся добиться от американского президента и британского премьер-министра обещания о конкретных сроках начала высадки союзников во Франции. Но со второй половины октября позиция Сталина изменилась.
 
Что же могло оказать влияние на оценку обстановки советского руководителя? Только одно — изучая донесения разведки, он, видимо, постепенно убеждался в том, что сможет в ходе переговоров добиться успеха. Эта уверенность в победе на дипломатическом фронте постепенно крепла, чему способствовали и оказавшиеся в Москве в начале октября данные генерала Склярова о содержании плана операции «Overlord». Замыслы союзников были тщательно изучены специалистами Главного разведывательного управления.

12 ноября генерал-майор Скляров сообщал начальнику ГРУ:

На коктейле 10 ноября имел длительную беседу с бригадиром Киркман. Говоря о положении на Западном фронте, я сказал, что теперь самый лучший момент нанести по Германии удар с запада и тем самым ускорить окончание войны. На вопрос, какой же момент вы считаете наиболее благоприятным для нанесения удара по Германии с запада, Киркман ответил, что таким моментом может стать развал Германии и ее неспособность вести эффективную оборону на западе. Я его спросил, не помешает ли высадке ваших войск плохая погода? На это он ответил, что в случае развала Германии мы высадим наши войска, несмотря ни на какую погоду.

Это донесение Склярова начальник военной разведки приказал направить И.В. Сталину, В.М. Молотову и А.И. Антонову. Генерал армии А.И. Антонов в 1943 году был первым заместителем начальника Генерального штаба.

Стало окончательно ясно, что союзники готовы к высадке своих войск во Франции, но все еще выжидают благоприятного момента, который связан не с принятыми ими обязательствами, а, скорее всего, с темпами продвижения советских войск на запад и дальнейшим ослаблением фашистской Германии. В ходе будущей встречи в верхах союзникам надо было пообещать, что в случае высадки их экспедиционных войск на западе Европы Красная Армия предпримет широкое наступление, которое не позволит немцам перебросить во Францию дополнительные войска.

Когда Сталин понял, что сможет во время встречи добиться от Ф. Рузвельта и У. Черчилля принятия конкретных обязательств по вопросу открытия второго фронта, он принял приглашение Рузвельта о проведении трехсторонней встречи.

Он также считал, что настало время обсудить с союзниками и другие международные проблемы. В частности, Сталин был против идеи Рузвельта, которую поддерживал и Черчилль, о расчленении Германии на пять государств; следовало определить пути возрождения Польши, решить вопрос о будущем Литвы, Латвии и Эстонии, согласовать условия обеспечения независимости, суверенитета и территориальной неприкосновенности Ирана, на территории которого находились советские, британские и американские войска, а также решить другие вопросы.

Важным условием принятия И.В. Сталиным окончательного решения о проведении встречи с Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем были добытые разведчиками ГРУ сведения о позиции США и Великобритании практически по всем вопросам предстоявшей конференции — в том числе о позиции союзников по Ирану. Военной разведке удалось получить документальные данные о «генеральной линии в вопросе политики союзников в Иране, которую ориентировочно займет английская делегация на предстоящей конференции трех держав…».

Военная разведка смогла также узнать, какие противоречия имеются между Рузвельтом и Черчиллем по основным вопросам предстоявшей конференции. Полковник Мелкишев сообщал, что американский президент придерживался позиции, близкой к предложению СССР: CША и Великобритания открывают второй фронт во Франции и наращивают свои усилия по разгрому фашистской Германии с запада.

Генерал-майор Скляров сообщал, что Черчилль, напротив, хотел, чтобы англо-американские войска наращивали удары по Германии и ее союзникам на Балканах. Становилось ясно, что хотя американский президент и опасался продвижения советских войск вглубь Европейского континента, но он также не допускал реанимации британской империи, восстановления ее влияния в Европе. Если Черчилль не мог согласиться с тем, что Англия безвозвратно теряла статус мировой колониальной державы, то Рузвельт такой точки зрения не разделял и помогать Черчиллю не хотел…

Получив данные о позициях своих союзников по основным вопросам возможной повестки дня конференции, Сталин согласился на встречу. Многое еще было неясным, но основа для встречи с лидерами США и Великобритании уже была.

Почему Тегеран?

В Европе проводить встречу «большой тройки» было негде. Не подходила для этих целей и территория СССР. Рузвельт и Черчилль еще 19 августа 1943 года сообщили Сталину, что, по их мнению, для такой встречи «ни Астрахань, ни Архангельск не подходят». Они предложили встретиться на Аляске, в Фэрбенксе, но Сталин ответил американскому президенту, что «уехать от фронта в столь отдаленный пункт» в такое напряженное время он не может, и предложил провести встречу в стране, где «имеется представительство всех трех государств, например Иран».

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Территория Ирана контролировалась советскими, английскими и частично американскими войсками. Части Красной Армии и британский военный контингент вошли в Иран в конце августа — сентябре 1941 года. Причины ввода советских войск были изложены в ноте правительства СССР иранскому руководству 25 августа 1941 года. В ней указывалось, что «германские агенты самым грубым и беззастенчивым образом… превратили территорию Ирана в арену подготовки военного нападения на Советский Союз… Это требует от Советского правительства немедленного проведения в жизнь тех мероприятий, которые оно не только вправе, но и обязано принять в целях самозащиты».

В ноте были указаны фамилии немецких разведчиков и агентов, которые занимались подрывной работой против СССР на территории Ирана. Ввод советских войск в северные районы страны произошел в точном соответствии со статьей 6 советско-иранского Договора 1921 года.

Юго-западные провинции Ирана заняли английские войска. Советские части соединились с ними в районе населенного пункта Казвин. Американские войска вошли в Иран в конце 1942 года. Эта военная акция была проведена под предлогом обеспечения безопасности доставки военных грузов для СССР. Без всякого договорного оформления американские воинские формирования заняли порты Бендер-Шахпур и Хорремшехр.

Через территорию Ирана пролегла дорога, по которой стали поставляться в СССР американские военные грузы по ленд-лизу. В северных районах страны безопасность советских границ и перевозимых военных грузов обеспечивала ударная группировка, в состав которой входили 44-я и 47-я армии.

Разведотделы штабов этих армий вели активную работу по нейтрализации деятельности германских разведчиков, диверсантов и террористов. В Тавризе, Ахвазе, Мешхеде, Кирманшахе, Исфагане и Резайсе были созданы резидентуры советской военной разведки. В конце 1942 года они получали информацию от 28 источников, работавших в военном министерстве и министерстве внутренних дел Ирана, а также в ряде крупных воинских частей.

Разведывательное управление Генерального штаба Красной Армии, деятельностью которого руководил генерал-лейтенант Ф.Ф. Кузнецов, тоже докладывало политическому и военному руководству СССР о положении в Иране. Наиболее важные сведения использовались при подготовке «Разведывательной сводки по Востоку», которая ежеквартально разрабатывалась в Разведывательном управлении на основе агентурных данных.

Особое внимание уделялось сбору данных о деятельности немецких разведчиков и их агентов на территории Ирана. В одной из разведывательных сводок указывалось, что:

…германский посол в Иране вошел в контакт с редакторами иранских газет «Эттелааат» и «Журнал Де-Тегеран», при помощи которых помещает статьи фашистского направления. В Тегеране, Исфагане, Ширазе, Бушире и Бабольсере немцы имеют свои фашистские ячейки, организованные и находящиеся под вывеской магазинов, контор, механических и других мастерских…

Благодаря усилиям советской разведки деятельность немецкой агентуры, тайных фашистских организаций и групп, обосновавшихся в Реште, Пехлеви, Казвине и других городах Северного Ирана, находилась под контролем и в любое время могла быть заблокирована.

Обстановка в столице Ирана тоже была сложной, но контролируемой. В Тегеране размещался советский 182-й горнострелковый полк, военнослужащие которого охраняли наиболее важные объекты. Большинство иранцев с уважением относилось к Советскому Союзу. Это облегчало работу представителей советской разведки, действовавших под прикрытием различных представительств и находивших среди иранцев добровольных помощников.
 
В начале октября 1943 года начальник ГРУ генерал-лейтенант И.И. Ильичев получил от начальника Генерального штаба еще одну важную задачу: военная разведка должна была обеспечить скрытный вывод из Тегерана 182-го горнострелкового полка. Вместо него в иранскую столицу планировалось, видимо, в порядке подготовки конференции руководителей СССР, США и Великобритании, ввести более подготовленную для охраны объектов воинскую часть из состава Закавказского фронта.

14 октября 1943 года генерал Ильичев направил в Тегеран резиденту военной разведки полковнику Б.Г. Разину следующее указание:

Дислоцированный в Тегеране 182-й горнострелковый полк, находясь в отрыве от остальных частей своей дивизии и неся службу разбросанными гарнизонами, не имеет возможности вести планомерную боевую учебу. В связи с этим Генштабом Красной Армии принято решение вывести указанный полк из Тегерана в район расквартирования 68-й горнострелковой дивизии.

В Тегеран на смену 182-му горнострелковому полку будет передислоцирован другой стрелковый полк Закавказского фронта. Срочно выясните отношение иранцев к намеченному мероприятию и немедленно донесите.

Генерал-лейтенант Ильичев знал, что передислокация 182-го горнострелкового полка была одной из мер, проводившихся по плану подготовки визита в Тегеран советской правительственной делегации. Уровень этой делегации, как понимал генерал Ильичев, был достаточно высоким. Начальнику военной разведки было известно, что в состав советской делегации включены К.Е. Ворошилов и начальник Оперативного управления Генерального штаба генерал-майор С.М. Штеменко. Кто возглавит советскую делегацию, генерал Ильичев еще не знал.

Полковник Борис Григорьевич Разин



Отвечая на срочный запрос начальника военной разведки, полковник Разин сообщал:

 …В настоящее время представителями Москвы и Ташкента отработан план передислокации 182-го горнострелкового полка и прибытие на его смену полка из Союза.

Основная часть полка расположена в Тегеране на центральном аэродроме Кале Морге, куда доступ иностранцам запрещен.

Официально иранцам известно, что у нас в Тегеране существует специальная команда для перегонки автомашин, предназначенных для обслуживания аэродрома. Нами приняты все меры, чтобы передислокация прошла незаметно.

Перед иранцами этого вопроса не ставили, и последние никакого интереса не проявляют. Буду следить за этим вопросом и при наличии новых данных немедленно сообщу.

Это донесение начальник ГРУ доложил В.М. Молотову, Л.П. Берия и генералу С.М. Штеменко, отвечавших за подготовку Тегеранской конференции.

В середине октября 1943 года полковник Б.Г. Разин сообщил начальнику военной разведки о том, что Мохаммед Реза-шах Пехлеви посетил советский гарнизон, дислоцированный в Мешхеде. Молодой монарх, которому в 1943 году исполнилось 22 года, остался доволен встречей с советскими офицерами. На приеме, устроенном в его честь, шах заявил «о своей симпатии к Советскому Союзу и Красной Армии».

Реза-шах с уважением относился к Советскому Союзу, высоко оценивал советскую военную технику, особенно боевые самолеты, на которых сам летал не хуже первоклассного пилота. Разин сообщал, что иранский монарх, получивший образование в Швейцарии и Англии, — это политик, который будет добиваться полной независимости Ирана, намерен поддерживать взаимовыгодные дружественные отношения с Советским Союзом.

В 1943 году развитию советско-иранских отношений тайно противодействовали англичане. Резидент советской военной разведки в Иране неоднократно сообщал в Центр, что британцы всячески содействуют назначению на ответственные правительственные и военные посты, как в Тегеране, так и в других крупных городах, верных им людей. Такие «кадровые операции» они пытались проводить даже в населенных пунктах и воинских частях, находящихся в зоне советского контроля.

Сообщения Разина из Тегерана свидетельствовали, что англичане стремятся укрепить свои политические позиции в стране, богатой нефтью, газом и другими полезными ископаемыми.

Будущее Ирана также должно было стать одним из вопросов переговоров руководителей великих держав. Поэтому некоторые донесения полковника Разина начальник военной разведки направлял наркому иностранных дел СССР В.М. Молотову. Эти разведывательные данные, несомненно, были учтены и при подготовке встречи Сталина с иранским шахом.

В октябре 1943 года по указанию начальника военной разведки полковник Разин и офицеры его резидентуры, а также сотрудники разведывательных отделов штабов советских воинских частей и соединений, дислоцированных на территории Северного Ирана, целенаправленно занимались сбором информации о внутриполитической обстановке в Иране и ее анализом.

13 октября 1943 года Разин докладывал в Центр:

С настоящей почтой высылаю вам сводку по англо-американским и польским войскам, дислоцированным в Иране и Ираке, краткий обзор по ситуации на Ближнем Востоке и деятельности доктора Мильспо в Иране… направляю полный доклад о жандармерии Ирана по состоянию на 1 октября 1943 года.

В настоящее время аппарат резидентуры работает над подготовкой доклада об обстановке в Тегеране. Доклад будет представлен вам в установленный срок. Справка по радиоагентурной обстановке в Тегеране будет включена в общий доклад.

Москва готовилась к встрече правительственных делегаций СССР, США и Великобритании. Л.П. Берия и его многочисленный аппарат принимали меры, полностью исключавшие утечку информации о предстоявшем мероприятии. Упоминание о нем в любой секретной переписке было строжайше запрещено. Подготовка к встрече шла по единому плану, о полном содержании которого в Москве знали только первые лица государства: Сталин, Молотов, Ворошилов и Берия.

«Обеспечьте бесперебойную связь с Москвой…»

Все вопросы прибытия и размещения в Тегеране членов советской делегации были заблаговременно и тщательно продуманы. Правительственная делегация СССР должна была остановиться на территории советского посольства. Здесь располагались здание дипломатической миссии, резиденция посла и ряд других служебных зданий.

Премьер-министр Великобритании У.  Черчилль и сопровождавшие его лица должны были разместиться на территории британского посольства. Британская и советская дипломатические миссии находились на противоположных сторонах одной тегеранской улицы шириной не более 50 м. Делегация США во главе с президентом США Ф. Рузвельтом должна была разместиться на территории американского дипломатического представительства.

Во второй половине ноября 1943 года в советском посольстве в Тегеране начали осуществляться неудобные для всех служб дипломатического представительства мероприятия. 16 ноября 1943 года Разин сообщал в Центр:

Директору. Сегодня мне хозяйственник (Посол СССР в Иране А.А. Смирнов. — В. Л.) сообщил, что все служебные здания, в том числе и жилые квартиры, должны быть освобождены на месяц по известным вам причинам.

В связи с этим свою канцелярию я переношу в школу вместе с посольством, а квартиры получили в доме, арендованном хозяином в городе или в гостинице. Пока еще точно неизвестно, но рацию как будто можно оставить на месте…

Мы должны к вечеру 17 ноября освободить все здания. Имущество приказано оставить на квартирах. Последуют ли от вас какие-либо указания по этому вопросу?

Указания последовали. 27 ноября генерал Ильичев направил Разину запрос следующего содержания:

Молнируйте, сможете ли вы имеющимися у вас радистами обеспечить в течение недели беспрерывную круглосуточную работу вашей рации?

Длительное время в распоряжении Разина находился один радист — лейтенант А. Семенов (псевдоним «Зерар»), в течение 1942 года обеспечивавший бесперебойную связь резидентуры ГРУ с Центром. В середине 1943 года в Тегеран прибыл еще один радист — лейтенант В. Туманов («Дербент»). Шифровальщиком в резидентуре был старший лейтенант И. Кузнецов («Рудбар»).

Семенов, Туманов и Кузнецов успешно справлялись со своими обязанностями, и полковник Разин сообщил, что подчиненные ему радисты смогут выполнить любое задание Центра.

В конце ноября И.В. Сталин покинул Москву. Конечная станция, на которую должен был прибыть его литерный поезд № 501, была мало кому известна. Отъезд советского руководителя из Москвы происходил в условиях глубокой тайны — никто не знал, что Верховный Главнокомандующий выехал их советской столицы.

Литерный шел по маршруту Москва — Сталинград — Баку. Сталин располагался в отдельном бронированном вагоне. В отдельном вагоне ехал и Берия. Он отвечал за безопасность делегации, в состав которой входили Молотов, Ворошилов, Штеменко, ответственные работники Наркомата иностранных дел и Генерального штаба. На одном из участков пути поезд чуть было не попал под налет германских бомбардировщиков… Из Баку до Тегерана Сталин добирался на самолете.

Черчилль отправился из Лондона в Египет. До Каира он добрался без приключений, рассчитывая во время встречи с американским президентом еще раз попытаться согласовать позиции США и Великобритании по основным вопросам переговоров со Сталиным.

Рузвельт пересекал Атлантический океан на лучшем в те годы в США линкоре «Айова». Президентский корабль сопровождался усиленным эскортом боевых кораблей, которым удалось избежать встречи с германскими подводными лодками. Атлантика в основном была благосклонна к путешествию американского президента, хотя однажды американцев все-таки потрепал сильный шторм. На одном из кораблей сопровождения произошел самопроизвольный пуск торпеды, которая чуть было не угодила в «Айову».

После девятидневного морского перехода «Айова» прибыла в алжирский порт Оран.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Рузвельт и Черчилль встретились в Каире, а 28 ноября делегации трех держав уже были в Тегеране. Для германских диверсантов Сталин, Рузвельт и Черчилль были заманчивыми мишенями. Любой, даже неудачный, террористический акт мог бы сорвать работу Тегеранской конференции. Опасность была реальной, ее политические последствия — непредсказуемы.

Известно, что на следующий день после прибытия Рузвельта в Тегеран Молотов сообщил союзникам об опасности террористического акта против «большой тройки». Американский президент принял приглашение поселиться в здании советского посольства, которое было заблаговременно освобождено от дипломатического и технического персонала.

Черчилль, посольство которого находилось напротив советской дипломатической миссии, предпочел работать под крышей британского представительства и находиться под охраной агентов британской секретной службы. На совещания в советское посольство он приходил по специально построенному крытому коридору, соединившему советское и британское посольства. Вокруг объединенного «коридором безопасности» советско-британского дипломатического комплекса, где проходили встречи лидеров трех государств антигитлеровской коалиции, было создано три кольца усиленной охраны.


_{1 декабря 1943 г. Делегация СССР во главе с И.В. Сталиным во время встречи с шахиншахом Ирана Мохаммедом Реза Пехлеви. 1 декабря 1943 г.}

«Overlord», расчленение Германии, линия Керзона, план мистификации и обмана противника
Тегеранские дискуссии продолжались с 28 ноября по 1 декабря.

29 ноября премьер-министр Великобритании У.  Черчилль передал председателю Совета Народных Комиссаров СССР И.В. Сталину почетный меч — дари короля Великобритании Георга VI в ознаменование героической обороны города Сталинграда. При передаче меча присутствовал президент США Ф.Д. Рузвельт и другие официальные лица — члены правительственных делегаций Великобритании, СССР и США.

В ходе последовавших переговоров лидеры стран антигитлеровской коалиции обсудили все проблемы, которые их интересовали и затрагивали ход войны против нацистской Германии, согласовали сроки проведения операции «Oверлорд», обсудили перспективы послевоенного обустройства Европы. Были также затронуты перспективы войны против Японии. По ряду важных вопросов было достигнуто общее взаимопонимание.

В ходе работы конференции Рузвельт предложил обсудить вопрос о расчленении после окончания войны гитлеровской Германии на пять автономных государств. Предложение американского президента поддержал Черчилль. Однако Сталин не согласился с мнением союзников и предложил передать рассмотрение вопроса о Германии в Европейскую консультативную комиссию.

Как и предполагалось, на Тегеранской конференции был рассмотрен вопрос об Иране. Лидеры трех держав в ходе дискуссии приняли декларацию, в которой было подчеркнуто желание правительств СССР, США и Великобритании «сохранить полную независимость, суверенитет и территориальную неприкосновенность Ирана».

Обсуждался также вопрос о будущем Польши. Дискуссия о Польше была сложной. Тем не менее, в предварительном порядке было достигнуто соглашение о том, что ее восточная граница будет проходить по «линии Керзона», а западная — по реке Одер.

До разгрома фашистской Германии еще было далеко. Однако американский президент в беседе с советским руководителем, которая состоялась 29 ноября, предложил обсудить послевоенное устройство мира. Ф. Рузвельт говорил о том, что необходимо создать такую организацию, которая смогла бы обеспечить длительный мир после войны. И.В. Сталин поддержал идею создания международной организации, которая должна быть основана на принципах объединенных наций, что было поддержано и У. Черчиллем.

Оценивая послевоенный мир, руководители трех государств были едины во мнениях. «Что касается мирного времени, — заявили лидеры трех держав, — то мы уверены, что существующее между нами согласие обеспечит прочный мир. Мы полностью признаем высокую ответственность, лежащую на нас и на всех объединенных нациях, за осуществление такого мира, который получит одобрение подавляющей массы народов земного шара и который устранит бедствия и ужасы войны на многие поколения».

Об объединении усилий США и Великобритании в области создания атомной бомбы Рузвельт и Черчилль не сказали Сталину ни слова…

В ходе дискуссий об обстановке на советско-германском фронте и перспективах войны против нацистской Германии Рузвельт и Черчилль обещали Сталину открыть второй фронт в Европе не позднее мая 1944 года.

Окончательную дату начала высадки союзных войск в Нормандии планировалось определить в первой половине 1944 года. В ходе обсуждения предстоящей операции вторжения союзников британский премьер-министр высказал предложение о проведении совместными усилиями специальных мероприятий, направленных на введение в заблуждение германского командования относительно места и начала высадки союзных войск в Европе.

И.В. Сталин поддержал это предложение. Была достигнута предварительная договоренность о том, что советский Генеральный штаб примет участие в разработке и проведении этой операции.

В документе, которым были зафиксированы военные решения, говорилось:

Конференция приняла к сведению, что операция «Оверлорд» будет предпринята в течение мая 1944 года, вместе с операцией против Южной Франции.

Эта последняя операция будет предпринята в масштабе, в каком это позволяет наличие десантных средств. Конференция далее приняла к сведению заявление маршала Сталина, что советские войска примут наступление примерно в то же время с целью предотвратить переброску германских войск с восточного на западный фронт.

И далее:

Конференция согласилась, что военные штабы трех держав должны отныне держать тесный контакт друг с другом в отношении предстоящих операций в Европе. В частности, было принято решение, что между соответствующими штабами должен быть согласован план мистификации и обмана противника в отношении этих операций.

Вечером 30 ноября в британском посольстве был устроен торжественный прием по случаю дня рождения У. Черчилля, которому исполнилось 69 лет. И.В. Сталин прибыл на этот прием в парадной маршальской форме, его сопровождали В.М. Молотов и К.Е. Ворошилов. Он подарил Черчиллю каракулевую шапку и большую фарфоровую скульптурную группу на сюжет русских народных сказок. Ф. Рузвельт преподнес британскому премьеру старинную персидскую чашу и исфаганский ковер.

На приеме было много тостов, но один запомнился всем. Президент США сказал:

В то время как мы здесь празднуем день рождения британского премьер-министра, Красная армия продолжает теснить нацистские полчища. За успехи советского оружия!

К вечеру 1 декабря в Тегеране похолодало. В горах Хузистана внезапно выпал снег. Метеоусловия резко изменились. Это вынудило Рузвельта поторопиться с отлетом из иранской столицы. В спешном порядке был согласован текст заключительной декларации. Торжественной церемонии ее подписания не проводили. Подписи под этим важнейшим документом, как писал переводчик Сталина В.М. Бережков, собирали «методом опроса. Каждый из главных участников конференции в отдельности наскоро поставил свою визу». «У нас в руках, — писал Бережков, — остался изрядно помятый листок с подписями, сделанными карандашом».

Внешний вид листка никак не гармонировал с содержанием документа, который стал известен всему миру как Тегеранская декларация трех держав. В этой декларации говорилось, что участники конференции согласовали планы уничтожения германских вооруженных сил и пришли к полному соглашению относительно масштаба и сроков операций, которые будут предприняты с востока, запада и юга. «Закончив наши дружественные совещания, — заявляли Рузвельт, Сталин и Черчилль, — мы уверенно ждем того дня, когда все народы мира будут жить свободно, не подвергаясь тирании, и в соответствии со своими различными стремлениями и со своей совестью…».

Во время пребывания в Тегеране И.В. Сталин заслушал отчет резидента военной разведки полковника Б.Г. Разина о его работе. Вот что полковник Разин 2 декабря 1943 года доложил в Центр об этой встрече:

Молния. Главному директору. Доношу, что 2 ноября в 10.00 по тегеранскому времени я был принят Верховным Главнокомандующим Маршалом Советского Союза тов. Сталиным. До приема у тов. Сталина имел беседу с тов. Молотовым.

Маршал тов. Сталин кратко интересовался общим состоянием иранской армии, рассказал о посещении шаха и о мероприятиях по организации в Иране танковой и авиационной школ с нашей материальной частью и инструкторами.

Мною было кратко доложено о состоянии иранской армии и иранском генералитете, какое количество генералов имеет русскую школу, а также о влиянии англичан на руководство иранской армии…

Маршал тов. Сталин выслушал ответы на его вопросы и дал следующие указания: «Шах и его ближайшие помощники запуганы английским влиянием, но придерживаются нашей ориентации, что нужно поддерживать, поощрять их намерения и подтверждать нашей работой…»

Маршал Сталин сказал, что он предполагает дать иранцам около 20 самолетов и такое же количество танков, что нам нужно подбирать иранские кадры, которые бы мы готовили сами.

На мой ответ о возможностях дислокации авиационной и танковой школ маршал согласился предварительно. Авиационную школу организовать в Мешхеде, а танковую — в Тегеране. Им было указано на то, что по этому вопросу будет принято окончательное решение в Москве, и что это мероприятие является секретным.

Когда же я выходил из кабинета, маршал вернул меня и добавил: «Внимательно смотрите за обстановкой и помогайте иранцам…» Затем он попрощался со мной. Я принимал участие в его проводах на аэродроме.

Тов. Молотовым также были поставлены вопросы по организации указанных школ. Он также интересовался мнением о результатах конференции.
Советская делегация покинула Тегеран во второй половине дня 2 декабря. Первыми с тегеранского аэродрома, усиленно охранявшимся специально введенным в иранскую столицу полком, в воздух поднялись два двухмоторных самолета. В одном из них был И.В. Сталин, во втором — группа экспертов Генерального штаба. Через некоторое время в Тегеран по военной радиосвязи поступило сообщение о том, что самолеты приземлились в Баку.

Сталин благополучно добрался до Москвы. В письме президенту США Ф.Д. Рузвельту 6 декабря 1943 года И.В. Сталин, отмечая успех Тегеранской конференции и особое значение ее решений, писал:

«Надеюсь, что общий враг наших народов — гитлеровская Германия — скоро это почувствует».

7 декабря 1943 года в советской печати было опубликовано сообщение о встрече руководителей СССР, США и Великобритании в Тегеране, напечатаны тексты Деклараций и других документов, принятых в ходе конференции.

7 декабря в СССР впервые стало известно о том, что И.В. Сталин выезжал из Москвы и в течение четырех дней участвовал в переговорах в Тегеране с руководителями США и Великобритании.

Научно-исследовательский институт военной истории Военной академии Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации


https://rusvesna.su/news/1609352240