Вторая мировая война

[Александр Васильевич]

Валерий Бурт

Второй фронт: его ждали три года…

Владимир Путин не приглашен на торжества в Нормандии



6 июня исполняется 75 лет с начала операции «Оверлорд» – высадки союзных войск в Нормандии, ознаменовавшей открытие Второго фронта в Европе. Торжества пройдут в двух странах – Великобритании и Франции. В церемонии примут участие президенты США и Франции – Дональд Трамп и Эммануэль Макрон, премьер-министр Великобритании Тереза Мэй. А вот глава РФ Владимир Путин приглашения не получил.

Странное решение, не правда ли? Тем более, что во Второй мировой войне союз западных стран и Советского Союза сыграл решающую роль в разгроме гитлеровской Германии. Сегодня этот знаменательный исторический факт забыт или намеренно проигнорирован. Кстати, пять лет назад, в июне 2014 года Путина позвали на 70-летие аналогичных торжеств в Нормандии. Это произошло уже после того, как на референдуме жители Крыма выразили желание стать гражданами России. Тогда отношения с Запада уже охладились, но окончательно еще не заморозились.

За пять прошедших лет политическая ситуация заметно ухудшилась – снова наступила холодная война. Но памятная дата окончания Второй мировой войны – тот самый случай, когда хотя бы на время можно было бы забыть распри. Вспомнить былую дружбу, скрепленную кровью и заодно поговорить по душам. Увы, этого не происходит…

«Вторым фронтом» красноармейцы иронически называли американскую тушенку, которую поставляли союзники. Но самого Второго фронта не было почти три года! И только 6 июня 1944 года 150 тысяч солдат и офицеров союзных войск высадились в Нормандии. На немецкие позиции обрушился град снарядов и бомб, которые летели из люков сотен бомбардировщиков.

Союзники твердили, что жаждут поскорее освободить Европу от гитлеровского ига. Но на самом деле стремились опередить русских, занять больше европейских территорий, пока они не пришли туда.

А что в это время происходило на советско-германском фронте? Давно была снята блокада Ленинграда. Советская армия, преодолевая сопротивление немцев, подошла к рубежу Витебск - Орша - Могилев - Жлобин. В июне 1944 года наши войска начали наступление на Карельском перешейке. Стало ясно, что Гитлер угодил в капкан губительной войны на два фронта. Но нацисты продолжали яростно сопротивляться…

Запад в лице США и Великобритании поддержал Советский Союз вскоре после нападения Германии. Но долгое время помощь выражалась лишь в поставках вооружения, продуктов, одежды и т.д. Союзники предоставили СССР по программе ленд-лиза свыше 22 тысяч самолетов, более 12 тысяч танков, 375 тысяч грузовых автомобилей, 51 тысячу внедорожников, 131 тысячу автоматов, 8000 тракторов, около 400 тысяч тонн взрывчатых веществ, 4,5 миллиона тонн продовольствия и многое другое. Бесспорно, это была огромная, неоценимая помощь!

Впрочем, некоторые историки – в России и на Западе – считают, что и без этих поставок Советский Союзе смог бы победить Германию. Но не в мае 1945 года, а гораздо позже.

«Мы никогда не считали, что наша помощь по ленд-лизу являлась главным фактором в советской победе над Гитлером на Восточном фронте. Она была достигнута героизмом и кровью русской армии». Эта фраза принадлежит помощнику президента США по международным делам Гарри Гопкинсу.

Понимали, стало быть, в Вашингтоне, что к чему. Да и в Лондоне тоже.

Вопрос о Втором фронте со всей остротой встал уже летом 1941 года, когда войска вермахта стремительно наступали на всей территории СССР. Сталин, понимая, что без помощи союзников ему не обойтись, забил тревогу. «Если так будет продолжаться и англичане не расшевелятся, наше положение станет угрожающим» – из телеграммы послу СССР в Лондоне Ивану Майскому от 30 августа 1941 года. «Мне кажется, что Англия могла бы без риска высадить 25–30 дивизий в Архангельск или перевести их через Иран в южные районы СССР для военного сотрудничества с советскими войсками на территории СССР по примеру того, как это имело место в прошлую войну во Франции. Это была бы большая помощь». Эти строки содержались в послании Сталина премьер-министру Великобритании Уинстону Черчиллю 13 сентября 1941 года. И так далее.

Тема Второго фронта продолжала оставаться центральной в переписке Сталина, Черчилля и Рузвельта. Первый настаивал, вторые обещали. И так весь 1941-й, 1942-й и 1943-й годы. Запад ограничивался лишь лживыми обещаниями и лицемерными комплиментами, а Черчилль, ничуть не стесняясь, продолжал называть СССР «зловещим большевистским государством».

Осенью 1942 года, когда разгоралась Сталинградская битва, британский премьер писал Сталину: «С огромным восхищением мы следим за великолепным сопротивлением русских армий. Да поможет Бог преуспеянию всех ваших предприятий...» Ему вторил Рузвельт: «Посылаю Вам мои самые сердечные поздравления с великолепными победами советских армий...» Таких пустых слов можно набрать целый ворох. Советская армия, тем временем, проливала реки крови в смертельной схватке с жестокими тевтонами и их сателлитами.   

Союзники не сидели без дела, они сражались в Азии, на Тихом Океане, в Северной Африке, на Сицилии. Но то были отнюдь не главные стратегические направления Второй мировой войны. Англия и США вполне могли собрать силы для вторжения в Европу, чтобы облегчить невероятно тяжелое военное бремя Москвы. И такая попытка произошла – в районе порта Дьеп на севере Франции в августе 1942 года. В операции «Факел» участвовали около 6000 пехотинцев, в основном канадцев, которых поддержали британский военно-морской контингент и военно-воздушные силы. Бои за Дьеп продолжались лишь несколько часов, после чего командование союзников отдало приказ об отступлении. Но было уже поздно – немцы уничтожили и захватили в плен более половины участников по-дилетантски подготовленной десантной операции.

Вспыхнувший и тут же погасший «Факел» отчасти стал причиной затягивания других военных операций союзников. Западные генералы поняли, что немцы выстроили на побережье Франции мощную линию обороны, прорвать которую чрезвычайно трудно. Да и спешить им не было никакого резона.

Медлительность союзников имела циничный политический подтекст – как можно сильнее измотать и Германию, и Россию, довести обе страны до экономического коллапса.

Можно высечь в камне издевательскую фразу будущего президента США Гарри Трумэна, брошенную 24 июня 1941 года: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, Таким образом, пусть они убивают как можно больше...»

И Вашингтон, и Лондон, мягко говоря, не испытывали больших симпатий к Сталину и его режиму, но все же строй, построенный Гитлером и его кликой, казался им большим злом. Справедливости ради следует отметить, что идее Второго фронта куда больше противился Черчилль, нежели Рузвельт. Но это была авантюра – если бы Гитлер сумел победить СССР, то его хищный взор неминуемо бы обратился на Запад. Он и раньше не только плотоядно посматривал в сторону Лондона, но и утюжил бомбами Британские острова. Если бы его войска победным маршем прошли по Пикадилли, то потом Гитлер наверняка захотел бы прогуляться по Уолл-стрит...   

Вероятно, если бы Советская армия надолго завязла в сражениях с вермахтом на своей территории, то Второй фронт так и остался бы большим блефом союзников.

Но после Сталинграда и Курска Запад понял, что солдаты Сталина в состоянии не только очистить свою Родину от захватчиков, но и, уничтожив нацистский режим, пойти дальше, в Европу. И потому операция «Оверлорд» стала для них насущной необходимостью. Иначе – и этот сюжет вполне мог стать реальностью – почти вся карта европейского континента окрасилась бы в красный цвет. Страшный сон для впечатлительного мистера Черчилля…

Летом 1944 года армии союзников стремительно двигались вперед. Причем настолько, что увлеклись и угодили в ловушку, приготовленную Гитлером и его генералами в Арденнах, где в декабре 1944 года вермахт обрушился на англо-американцев. В очередном выпуске киножурнала «Die Deutsche Wochenschau» звучали забытые звуки победного марша. Широко улыбающиеся, как в 1940 году, немецкие пехотинцы снова маршировали на запад мимо верениц сгоревших танков союзников. Гитлер уже грезил, как сбросит англичан и американцев в море, устроив им второй Дюнкерк…

Наступление немцев вызвало панику в Вашингтоне и Лондоне. Черчилль обратился с озабоченным письмом к Сталину: «На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы. …буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января…»

Целых три года Москва тщетно просила помощи у союзников. Теперь уже Запад взывал к Кремлю. И советский лидер не стал тянуть время, а тут же пошел навстречу. «Учитывая положение наших союзников на Западном фронте, – говорилось в ответном письме, - Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему Центральному фронту не позже второй половины января».

Советская армия, спасая союзников, начинает штурм вражеской линии обороны не 20-го, как намечалось, а 12-го января 1945 года. Эта поспешность обернулась немалыми потерями. Зато союзники, наоборот, сохранили многие жизни своих солдат. Впрочем, это было их фирменным знаком – жертвовать чужими солдатами для собственной победы.

А может, Путина не пригласили в Нормандию потому, что представителям западных стран даже сейчас, спустя почти 75 лет после Победы над фашизмом, неудобно смотреть в лицо гостю? Им стыдно за своих предков, которые выполняли союзнические обязательства лишь тогда, когда им было выгодно…

Впрочем, Запад отводит взгляд от Москвы, потому что дает понять бывшему союзнику, что по-прежнему недоволен его «поведением». А что было прежде, то быльем поросло…

Специально для «Столетия»

http://www.stoletie.ru/rossiya_i_mir/vtoroj_front_jego_zhdali_tri_goda_375.htm

[Александр Васильевич]

Дмитрий  Стешин

История уже переписана? Америка вычеркнула Россию из числа победителей во Второй мировой



На памятной монете, выпущенной в США к 75-летию победы, нет ни советского флага, ни российского

На Западе все меньше иллюзий - кто победил во Второй мировой: конечно США, Англия и немного Франция. С западной бесцеремонностью это вопрос был решен давным-давно. Только нам об этом не говорили - ждали, когда мы сообразим сами. И соображали потихоньку. Например, только в нашей стране есть слой граждан, который просто обожает превозносить западное участие во Второй мировой. Могучий «второй фронт», с которым тянули до последнего, подленько выжидая: «чья возьмет?». Ленд-лиз они тоже очень любят - как «важный вклад США в Победу над Германией». Уже давно разобрались историки с этим ленд-лизом: покупали мы вооружения и ресурсы за золото, честно расплатились, и объемы поставок были мизерными, особенно в контексте тотальной войны. Да и основная масса помощи пошла только уже после того, как американцы увидели — а русские-то не сломались, наоборот — ломают хребет Гитлеру. Значит, будет кому за тушенку и грузовики заплатить... В итоге весь этот покаянный цирк закончился предсказуемо - оказывается, СССР вообще не участвовал во Второй мировой войне! Следите за руками, от частного к общему: от «без ленд-лиза СССР бы не победил» до «не участвовал вообще». Теперь уже официально, в западном сознании.

Известный российский телеведущий Артем Шейнин получил на днях письмо от своего читателя из США, русскоязычного Стива Триера, 85 лет:

«Дорогой Артём, мне 85 лет, и я принадлежу к поколению Второй мировой войны. Так как приближается 74-я годовщина Победы над нацистской Германией, американская компания заранее выпустила монету в честь 75-летия Победы.

Мне прислали эту монету по почте, и как Вы видите, она сама говорит за себя, фальсификация истории случилась».

На этой монете среди флагов участников антигитлеровской коалиции не оказалось ни советского флага, ни российского. Возможно, потому что победу СССР во Второй мировой Запад аннулировал своей победой в войне Холодной. Которую, как известно, начал еще в 1945 году, весной. Не распуская по домам немецкие войска, взятые в плен, мол, пригодятся в новом «походе на Восток». Еще не пал Берлин, а уже был готов план «Немыслимое» - бомбардировка промышленных центров СССР атомными бомбами (иных средств доставки еще не было) и сухопутное наступление бывших «друзей» при поддержке уже «опытных» фрицев - 10-12 дивизий бывшего вермахта хотели задействовать.



В целом, такие «союзнички» не многого стоили и стоят. Обидно, конечно, но сильно переживать их предательство нечего. Наоборот, хорошо - «расчехлились» полностью. Больше нет сидящего глубоко внутри теплого чувства - «вместе победили фашистов». Одни у нас союзники в этом мире - наша армия и флот. Еще в 19 веке это выяснили, пора бы привыкнуть и крепко запомнить.

И да, это мы победили во Второй мировой, это наши деды перемололи 70% фашистской армии и взяли Берлин. А «союзники» - помогали. С опозданием, хитростью, коммерческим интересом, ну — Бог им судья.

Монетки их — фальшивые (с точки зрения истории — уж точно). Гроша не стоят.

http://ruskline.ru/opp/2019/maj/25/istoriya_uzhe_perepisana_amerika_vycherknula_rossiyu_iz_chisla_pobeditelej_vo_vtoroj_mirovoj/

https://www.donetsk.kp.ru/daily/26980.4/4038886/

[Александр Васильевич]

Алексей  Федотов

Американский империализм после Второй мировой войны



В своей книге «Стратегия глобальной экспансии. Внешнеполитические доктрины США» известный советский историк и политолог, специалист по истории США А.И. Уткин риторически задавал вопрос:  «Кто когда-то либо читал труды крупных американских политиков послевоенного времени, в которых США, их история, судьба и предназначение представлялись бы как ординарный исторический процесс?»[1] И тут же на него отвечал: «Восприятие правящей элитой американского опыта как уникального неизбежно влекло за собой оправдание насильственного внедрения этого опыта в заморские страны. Стереотип превосходства - основополагающий принцип стратегии американской экспансии. Такое представление об эталонном для всего мира применении американского опыта привело к кровавой политической практике. <...> Те, кто планирует американский внешнеполитический курс, воспевали "моральный пример" североамериканской республики, поучительность эксперимента свободы на североамериканском континенте. Но только после 1945 года американизм стал синонимом глобальной экспансии, как насильственного навязывания американских ценностей и представлений»[2].

Еще больше 30 лет назад ученый отмечал, что «...преемственность в проведении внешней политики США вытекает из общности главных стратегических задач, стоящих перед правительством страны: сохранить на возможно больший исторический период уникальное положение, в котором США оказались после окончания второй мировой войны, замедлить мировое развитие, подтачивающее экономические, военные, политические позиции Америки, в процессе которого происходит переход страны на более соответствующее ее возможностям место в международной структуре, использовать возможности приемов дипломатии для удержания передовых позиций, для сохранения глобальной зоны влияния»[3].

А.И. Уткин в своей монографии, посвященной дипломатии Франклина Рузвельта, так  сформулировал «главные линии» этой дипломатии: «После войны четыре великие державы - США, СССР, Англия и Китай будут контролировать мировое развитие. При этом Англия становится все более зависимой от США. Такие крупнейшие британские доминионы, как Канада, Австралия и Новая Зеландия уже прочно находились в орбите США. Предлагая Чан Кайши двусторонний союз, Рузвельт "перетягивал" на свою сторону еще одного из четырех "мировых полицейских". Все это с учетом исключительного экономического броска Америки и доминирующего положения в Западном полушарии делали ее "первой среди равных", гегемоном мирового сообщества»[4]. «Американское руководство считало, что в будущих отношениях Запада с Россией большую роль будет играть Китай. Рузвельт писал: "В любом серьезном конфликте с Россией Китай, без сомнения будет на нашей стороне", в частности в случае тройственной опеки некоей территории тремя странами - СССР, Китаем и США - два последних участника триумвирата смогут договориться»[5].  «Чан Кайши получил приглашение на встречу с Рузвельтом в Каире - на последней остановке президента перед Тегераном.  <...> Рузвельт именно здесь, в Каире, хотел зарезервировать для Китая место своего главного союзника в Азии, добиться понимания с руководителями самой многочисленной нации мира, определить американо-китайские связи на годы вперед»[6]. Между тем, «...ситуация в Китае была сложной. Коммунисты стойко держали свой оплот на севере, а собственная армия гоминдана теряла дисциплину»[7].

Когда «Соединенные Штаты стали ядерной державой, американские руководители получили возможность упиваться иллюзией, что ход исторического развития в грядущие годы будет зависеть исключительно от них. Через четыре года, в 1949 году атомное оружие создаст Советский Союз, в 1953 - Англия, в 1960 - Франция, в 1964 - КНР. Монополия окажется недолговечной, но в июле 1945 года настроение американских руководителей было эйфорическим. О причинах этого знали немногие. Но многие ощутили беспрецедентную жесткость американской стороны, ее безапелляционность, стремление к диктату, потерю интереса к выработке компромиссных решений»[8].

«К концу 1944 года Рузвельт окончательно решил не делиться информацией о ядерном оружии с Советским Союзом, хотя он уже знал, что Сталин осведомлен о "манхеттенском проекте". К окончанию второй мировой войны флот Соединенных Штатов (как хвалился, выступая по национальному радио, адмирал Леги) был более могущественным, чем два любых других военно-морских флота вместе взятых. Америка владела "наилучшим в мире образом экипированными наземными силами", в ее руках находился "секрет самого устрашающего в мире оружия". В дипломатической игре Америка владела всеми лучшими картами»[9].

Свое доминирующее положение в мире Соединенные Штаты обеспечивали, исходя из принципа, что цель оправдывает средства ее достижения.  «Получив телеграмму о бомбардировке Хиросимы, Г. Трумэн воскликнул: "Это величайшее событие в истории". Никогда он не был "более счастлив" - вот его подлинные слова. Глава американского правительства в эти минуты был уверен, что мировая история отныне пойдет по нужному для Вашингтона руслу, что часы начали отбивать время "американского века". Следует отметить, что даже люди из ближайшего окружения президента не разделяли его восторгов. Главный военный советник Г. Трумэна - адмирал У. Леги писал в дневнике: "Применив это оружие первыми, мы поступили по этическим стандартам дикарей"»[10].

Здесь необходимо еще отметить, что во время президентства Г. Трумэна «на политическую арену выдвигается плеяда профессиональных военных. Никогда - ни до, ни после - в США не было такой тесно сплоченной когорты высших военных и военно-морских чиновников, решивших всерьез взять опеку над внешней политикой страны. Это были "пятизвездные" генералы (высшее звание в американских вооруженных силах, введенное во время второй мировой войны) Дж. Маршалл, Д. Эйзенхауэр, О. Брэдли, Д. Макартур, Г. Арнольд, адмиралы флота У. Леги, Э. Кинг, Ч. Нимиц. Один из них впоследствии стал президентом США, другой - госекретарем, а Д. Макартур фактически был губернатором Японии. Это были люди с необычайными амбициями, немалыми способностями, с уверенностью, что пришел "век Америки". Слава военных героев помогала им придавать своим действиям "благородный" вид»[11]. Интересно мнение заместителя государственного секретаря США в администрации Гарри Трумэна Дина Ачесона о двух мировых войнах первой половины ХХ столетия. «С его точки зрения, конфликт в Европе между странами "оси" и антигитлеровской коалицией получил название второй мировой войны незаслуженно. Война 1939-1945 годов была лишь второй фазой европейской "гражданской войны" 1914-1945 годов, последовавшей за перемирием 1918-1939 годов»[12].

В то же время, по мнению А.И. Уткина, «...в 1943-1945 гг. впервые в истории России сложилась ситуация, когда крупнейшие ее соседи - Германия и Франция - потеряли свое силовое значение и в то же время появилась возможность увеличить пространство противостоящей Западу евразийской массы за счет Восточной Европы, а также  возник союз с крупнейшей жертвой Запада - Китаем. <...> Впервые в истории Россия могла реально угрожать Западу в случае глобального взаимоожесточения»[13].

«6 и 8 августа 1945 года американцы совершили ядерную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки. 14 августа Япония капитулировала. Император Хирохито лично зачитал приказ о капитуляции своих войск. В дворцовой библиотеке, где император проводил значительную часть времени, бюст Наполеона был спешно заменен бюстом Авраама Линкольна. К осени 1945 года потери Японии в боевых действиях превысили два с половиной миллиона, но она еще имела трехмиллионную армию на заграничных территориях и двухмиллионную на Японских островах. В ее распоряжении были и 7 тысяч боеспособных самолетов. Разумеется, необходим был удар по большинству войск, размещенных за границей. Это и сделала Советская Армия»[14].

«Период американской оккупации Японии продолжался почти семь лет (сентябрь 1945 - апрель 1952 г.). Все это время верховная власть в стране была сосредоточена в руках номинального Верховного главнокомандующего союзных держав, а фактически подчиняющегося только Вашингтону американского генерала Д. Макартура. <...> Все прерогативы высшей власти, все бразды правления взяла в свои руки американская администрация. <...> Президент Трумэн назначил Макартура фактически проконсулом Японии, не совещаясь ни с кем из своего окружения, не говоря уже о союзниках: "Вы будете осуществлять свою миссию так, как Вам это видится необходимым". Это был своего рода карт-бланш. Даже госдепартамент не имел права проверять и утверждать заявления генерала. <...> Требования СССР, нередко поддерживаемые также англичанами и китайцами, о трансформации милитаристской Японии в миролюбивое государство, выплате репараций, наталкивались на категорическую позицию американцев. Сейчас известно, что Макартур отдал тогда приказ "заговорить Союзный комитет до смерти". Американцы демонстративно игнорировали мнение своих союзников»[15].

«Образование в октябре 1949 года Китайской Народной Республики - крупнейшее событие, изменившее обстановку в Азии. Американский империализм воспринял создание КНР как безусловную угрозу своим азиатским и, более того, мировым позициям. Теперь, глядя на Японию, Вашингтон видел в ней силу, противостоящую не только СССР, но и Китаю»[16].

«Единому Западу противостояла монолитная, исполненная решимости и владеющая стратегической глубиной   <...> восточноевропейская коалиция, примыкавшая к оси Москва - Пекин. К союза Москвы и Пекина были прочные основания: во-первых, угрозы со стороны Запада (холодная война, такие ее проявления, как "горячая" война в Корее и западное блокостроительство); во-вторых, общие усилия по индустриализации (помощь СССР Китаю в создании базовых отраслей промышленности). На период 1949-1958 гг. приходится самая жесткая поляризация сил в мировой истории, когда оба антагониста - Запад и Восток - были готовы почти на любые жертвы. Трансконтинентальный союз на основе единой антизападной идеологии, жесткой государственной дисциплины и наличия ядерного оружия породил на Западе апокалиптическое видение будущего»[17].

«Союз Москвы и Пекина реально противостоявший всемогуществу объединенного американцами Запада, дал исторический шанс африканским и азиатским колониям. В 1950 г. политический суверенитет приобретает Индия, а через несколько лет практически полностью меняется политическая карта Африки. Социалистический мир помог освободиться от колониальной зависимости Африке, Латинской Америке и Азии - силам, противостоящим западному влиянию. На этом историческом этапе прямую военную помощь от СССР в борьбе против Запада получили Вьетнам, Египет, Сирия, Индонезия, Алжир»[18]. «Впоследствие на Западе осознают, что научно-техническое лидерство обеспечивает влияние в тех же регионах более надежно, чем наличие в колониальных странах флага метрополий и генерал-губернаторского дворца. Но в 1946-1974 гг. Запад тяжело пережил факт освобождения Африки и Азии, а незападный мир впервые поверил в собственное будущее. Возникновение у незападного мира веры в возможность достойной жизни с сохранением собственной национальной традиции переломило тенденцию морально-политической деградации незападных стран. Однако стало ясно, что полнокровное цивилизационное, прежде всего экономическое, независимое развитие реализуется сложнее, чем политическая независимость»[19].

Здесь можно еще отметить тот фактор, что «...внешняя политика империалистических государств покоится на силовой основе. Экономические интересы и соображения престижа влекут главные страны современного империализма к поискам рычагов влияния, средств воздействия на партнеров и сателлитов, на политическое окружение. Одним из наиболее важных рычагов является торговля оружием. <...> В условиях подъема национального самосознания повсюду в мире империализм наших дней ищет новые пути воздействия на молодые государства, чья судьба больше не может решаться в столицах колониальных метрополий. И здесь торговля оружием приходит как одно из средств удержать в колониальной узде освободившиеся народы»[20].

Американский профессор-политолог Майкл Паренти отмечал, что «мы неоднократно слышим о том, что лидеры США выступают против коммунистических стран, потому что в этих странах отсутствует политическая демократия. Но следующие одна за другой администрации Вашингтона поддерживали самые репрессивные режимы в мире, которые регулярно проводили массовые аресты, убийства, пытки и запугивали население. Кроме того, Вашингтон оказывал поддержку некоторым самым отвратительным правым контрреволюционным повстанческим группировкам головорезов: «УНИТА» Савимби в Анголе, «РЕНАМО» в Мозамбике, моджахедам в Афганистане, а в 1980-х годах - даже фанатичным приверженцам Пол Пота, которые вели войну против социалистической Камбоджи»[21].

Агрессивная политика США в отношении тех стран, интересы которых пересекаются с американскими, не вызывает сомнений. «В ходе вьетнамской войны Соединенные Штаты сбросили бомб по мощности в три раза больше, чем в течение всей Второй мировой войны. <...> Всегда, начиная с убийств коренных американцев и победного шествия генерала Шермана к морю в 1864-1865 годах и заканчивая атомными бомбардировками Хиросимы и Нагасаки, американское общество выражало широкую и неослабевающую поддержку решительным военным действиям, даже если они приводили к разрушениям и велись против гражданских жителей»[22].

 О целях региональных империалистических военных кампаний США хорошо написал  Д.Б. Фостер в своей книге «Откровенный империализм - «бремя белого человека»: «Как только страна будет полностью разоружена и «переделана» под нужды стран в центре капиталистического мира, будет завершено «строительство нации» и, как подразумевается, закончится оккупация. Но в районах, где имеются важные ресурсы вроде нефти (или считается, что они занимают стратегические позиции на пути подходов к такому сырью), сдвиг от формального к неформальному империализму после вторжения может происходить медленно - или произойдет только в очень ограниченных сферах. <...> В настоящее время империализм США ведет себя особенно вызывающе, он связал себя именно с такой войной и говорит о серии войн в будущем для достижения, в сущности, таких же целей»[23].

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

«Мировой антизападной революции не произошло - обретение политической независимости не сопровождалось отказом от сформулированных Западом конституций, разрывом связей с бывшей метрополией, где в университетах и военных академиях формировалась местная элита.  <...> Запад же смог справиться с обвальной суверенизацией третьего мира. Западные политические деятели, переживая агонию новой исторической самооценки, осознали, что репрессии могут лишь закрепить антизападный синдром политических элит в новорожденных государствах. <...> После процесса деколонизации и образования новых государств главными рычагами стали воздействие на элиты, селективная экономическая помощь и, самое главное, допуск развивающихся стран на богатейшие рынки Запада. У России (как и у Китая) подобных рычагов не было»[24]. «Отказ России поделиться с Китаем атомными секретами привел к отчуждению двух коммунистических гигантов вплоть до военного конфликта на реке Уссури в 1969 году. <...> Запад разыграл "китайскую карту", окончательно разделив силы своих коммунистических противников и даже противопоставив их друг другу»[25].

Стремление США к ничем не ограниченному доминированию в мире критиковал даже такой прозападно настроенный политик, как М.С. Горбачев. На встрече с президентом США Рональдом Рейганом в Женеве в октябре 1985 года генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев говорил: «Когда на международной арене выступают около двухсот государств, <...> то каждое из них стремится реализовать свои интересы. Но в какой степени они реализуются? Это зависит от учета интересов других на основе сотрудничества. А считать так, что весь мир - чья-то вотчина, - мы такой подход отвергаем»[26].

В своем написанном около 30 лет назад труде, посвященном американской футурологии, А.И. Уткин, привел целый ряд положений, особенно интересных сейчас, когда некоторые из предсказаний американских футурологов последней четверти XX столетия.  «Пессимистическое видение мира стало характерным не только для отдельных футурологов (которых еще в начале 70-х многие обвиняли в погоне за сенсационностью, в сознательном сгущении красок). <...> В 80-е годы опасения в отношении будущего проникли и в государственные ведомства США. Наиболее весомым, пожалуй, свидетельством этого явился получивший широкую огласку и большой резонанс «Доклад о состоянии мира в 2000 г.». Примечательно само желание федеральной администрации огласить свой вариант вероятного будущего. И следует особо отметить, что этот вариант оказался на уровне наиболее жестких, предостерегающих о явлениях, тяжким грузом ложащихся на всю систему международных отношений. <...> Так американская футурология завершила движение от убежденности в могуществе техники и жизненных сил капиталистической системы до сомнений в выживаемости человечества и способности мирового сообщества решить задачи своего земного бытия»[27].

«Исследователи Стенфордского исследовательского университета П. Хоукен, Дж. Олигви и П. Шварц полагают, что основные потребители энергии так и не приспособятся к экономной практике их потребления, ресурсы Земли начнут оскудевать, что вызовет международное ожесточение в крупных масштабах. "Мировой войны типа двух первых, возможно, и не будет, но мир войдет в полосу растущего внутреннего насилия, распространения ядерного оружия, все более частого обращения к насилию и терроризму, как способу разрешения противоречий"»[28]. «Важнейшее обстоятельство, подрывающее веру в будущее рубежа XX-XXI вв. - международный терроризм, как поддерживаемый отдельными государственными органами, так и представляющий собой акции отдельных неправительственных движений. Терроризм будет тесно связан с общей милитаризацией международных отношений»[29]. «В мире будущего, по мнению Зб. Бзежинского, главной отличительной чертой станет господство насилия. <...> Еще одно обстоятельство, увеличивающее с точки зрения американских футурологов опасность конца ХХ в. - неверное трактование системы взаимоотношений между патронами и клиентами в военно-политических союзах и за их пределами. Малая страна может иметь преувеличенное представление о готовности державы-опекуна поддерживать ее в опасных, аварюнтистических мероприятиях. Неверная калькуляция может вызвать разрушительные последствия, осложняющие упорядоченное разрешение спорных вопросов»[30].

Мы видим, как американский империализм вступает в фазу системного кризиса, в том числе и кризиса развития культурного империализма. Предлагаемая им культурная модель становится все менее привлекательна для масс даже в самих США. Мир вновь стал многополярным. Как еще в 2000 году писал А.И. Уткин, «...в историческом развитии таких стран, как Россия (у которых сложилась ярко выраженная особенность: меньшая часть их населения эмоционально и часто культурно отождествляет себя с Западом, в то время как основная масса  населения принадлежит иному цивилизационному полю), возможен один из двух вариантов: либо западные ценности войдут в "генетический код" большинства населения, либо правящая элита сменит свой иноцивилизационный комплекс. <...> Все это ставит под удар такие грандиозные схемы недавнего прошлого, как, в частности, строительство "единого европейского дома" - Большой Европы от Атлантики до Урала (или шире - от Калифорнии до Дальнего Востока), не говоря уже о "планетарной деревне", единой мировой цивилизации и т.п.»[31].

В 2000 году А.И. Уткин писал: «Прав был премьер-министр императорской России В.Н. Коковцев, который писал, что "мы, русские, лишены цемента лицемерия". Ибо лицемерие, которое никто не превозносит, является необходимым социальным атрибутом: сдерживающие основания общественной жизни не входят в сознание граждан естественным путем и требуют значительной доли видимости, равно как самодисциплины и собранности - черты, далекие от русских национальных. Эти черты значительно более свойственны Западу. Заимствуя его социальную технологию, Россия поневоле должна имитировать и эти черты, хотя русскому человеку свойственно совсем иное»[32]. Можно здесь отметить, что доля видимости и в советской действительности была достаточно значительной, а цемент лицемерия - это не тот материал, на отсутствие которого можно было жаловаться.  Однако данная мысль приобретает особую актуальность в настоящее время, когда стремительность динамики развития исторического процесса уже не оставляет времени на видимость и имитацию. В многополярном мире для России все большее значение приобретает наличие национальной (в широком смысле этого слова) идеи, идеологии - всего того, чего ее пытались лишить в 1990-е годы победители холодной войны, и чего им ее полностью лишить не удалось.

Федотов Алексей Александрович, доктор исторических наук, кандидат богословия, религиовед, писатель, журналист

____________________________________________

[1]  Уткин А.И. Стратегия глобальной экспансии. Внешнеполитические доктрины США. М., 1986. С. 262.

[2] Уткин А.И. Стратегия глобальной экспансии. Внешнеполитические доктрины США. М., 1986. С. 262.

[3] Уткин А.И. Стратегия глобальной экспансии. Внешнеполитические доктрины США. М., 1986. С. 261.

[4] Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта. Свердловск, 1990. С. 376.

[5] Уткин А.И. Россия и Запад: история цивилизаций. М., 2000. С. 354.

[6] Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта. Свердловск, 1990. С. 374.

[7] Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта. Свердловск, 1990. С. 375.

[8] Уткин А.И. Стратегия глобальной экспансии. Внешнеполитические доктрины США. М., 1986. С. 26-27.

[9] Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта. Свердловск, 1990. С. 535.

[10] Уткин А.И. Стратегия глобальной экспансии. Внешнеполитические доктрины США. М., 1986. С. 31.

[11] Уткин А.И. Стратегия глобальной экспансии. Внешнеполитические доктрины США. М., 1986. С. 15.

[12] Уткин А.И. Стратегия глобальной экспансии. Внешнеполитические доктрины США. М., 1986. С. 53.

[13] Уткин А.И. Россия и Запад: история цивилизаций. М., 2000. С. 364.

[14] Уткин А.И. Тихоокеанская ось. М., 1988. С. 35.

[15] Уткин А.И. Тихоокеанская ось. М., 1988. С. 38-40.

[16] Уткин А.И. Тихоокеанская ось. М., 1988. С. 51.

[17] Уткин А.И. Россия и Запад: история цивилизаций. М., 2000. С. 372.

[18] Уткин А.И. Россия и Запад: история цивилизаций. М., 2000. С. 376.

[19] Уткин А.И. Россия и Запад: история цивилизаций. М., 2000. С. 377.

[20] Уткин А.И., Хвостов В.В. Дипломатия и оружие. М., 1987. С.3-4.

[21]Паренти М. Власть над миром. М., 2006. С. 105-106.

[22] Гаррисон Д. Америка: последняя империя. Конец истории по-американски. Б.м., 2009. С. 108-110.

[23] Фостер Д.Б. Откровенный империализм - «бремя белого человека». М., 2007.  С. 175-176.

[24] Уткин А.И. Россия и Запад: история цивилизаций. М., 2000. С. 378.

[25] Уткин А.И. Россия и Запад: история цивилизаций. М., 2000. С. 379.

[26] Цит. по: Уткин А.И. Стратегия глобальной экспансии. Внешнеполитические доктрины США. М., 1986. С. 266.

[27] Уткин А.И. Американская футурология международных отношений в ХХ веке. М., 1990. С. 152-154.

[28] Уткин А.И. Американская футурология международных отношений в ХХ веке. М., 1990. С. 154.

[29] Уткин А.И. Американская футурология международных отношений в ХХ веке. М., 1990. С. 158.

[30] Уткин А.И. Американская футурология международных отношений в ХХ веке. М., 1990. С. 158-159.

[31] Уткин А.И. Россия и Запад: история цивилизаций. М., 2000. С. 547.

[32] Уткин А.И. Россия и Запад: история цивилизаций. М., 2000. С. 557.

___________________________________

http://ruskline.ru/analitika/2019/07/2019-07-31/amerikanskij_imperializm_posle_vtoroj_mirovoj_vojny/

[Александр Васильевич]

ЮРИЙ РУБЦОВ

Германия Гитлера – твёрдый курс на войну

1 сентября исполняется 80 лет с начала Второй мировой войны



«Это не мир, это – перемирие на 20 лет». За оценкой, данной Версальскому миру, который увенчал Первую мировую войну, и принадлежащей Верховному главнокомандующему союзными войсками Антанты маршалу Фердинанду Фошу, на Западе охотно признают пророческий характер. Однако предпочитают не уточнять, какие глубинные, сокрытые до поры до времени причины скорого по историческим меркам возобновления глобального военного конфликта видел французский военачальник. Между тем Фош явно имел в виду действия стран Антанты по принципу, которым они руководствовались в Версале – «победитель забирает всё», что неизбежно должно было породить (и породило) бешеные реваншистские настроения в поверженной Германии. На них быстро, как на дрожжах, взошёл гитлеровский нацистский режим, и они-то в конце концов привели мир к 1 сентября 1939 года.

В этом смысле списать инициирование мировой войны на незадолго до того победивших в России большевиков, как бы кому на Западе этого ни хотелось, невозможно – ведь их в Версаль даже не позвали. Однако фальсификаторы истории вот уже не одно десятилетие тщатся возложить хоть часть ответственности за развязывание Второй мировой войны на СССР, продвигая в научный дискурс и массовое сознание концепцию «равной ответственности» гитлеровской Германии и Советского Союза.

Недобросовестной цели обоснования этой концепции подчинён целый ряд документов международного характера – резолюция Копенгагенского совещания 1990 г. Конференции по человеческому измерению государств – участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе с обязательством последних «чётко и безоговорочно осудить тоталитаризм»; принятая 3 июля 2009 г. Парламентской ассамблеей ОБСЕ резолюция «Воссоединение разделённой Европы», утверждающая, что «в ХХ веке европейские страны испытали на себе два мощных тоталитарных режима, нацистский и сталинский, которые несли с собой геноцид, нарушения прав и свобод человека, военные преступления и преступления против человечества»; украинско-польская «Декларация памяти и солидарности» от 20 октября 2016 г. с её утверждением, что «пакт Риббентропа – Молотова от 23 августа 1939 года, заключенный между двумя тоталитарными режимами – коммунистическим Советским Союзом и нацистской Германией, привел к взрыву 1 сентября Второй мировой войны» и другие. Хорошо известны неоднократные в том же духе выступления и оценки руководителей Польши, Румынии, стран Балтии, Украины, глав НАТО, Совета Европы.

Характерная черта: лицемерно напоминая другим, что «знание истории помогает избежать повторения подобных преступлений в будущем» (см. резолюцию ПАСЕ от 3 июля 2009 г.), сами авторы такого рода оценок беззастенчиво переиначивают факты прошлого.

Есть, стало быть, необходимость повторить ещё раз упрямые факты. Признаки надвигавшейся новой мировой войны появились уже в начале 1930-х годов. Япония отторгла от Китая Манчжурию, фашистская Италия напала на Абиссинию. В возрождавшейся Германии всё громче гремели военные барабаны: она готовилась к завоеванию мирового господства. Вопреки громким, но пустым утверждениям, будто «фашистский меч ковался в СССР» (сравнительно незначительных связей между рейхсвером и Красной армией в 1930-е годы для этого явно не хватило бы), германская экономика и военщина взросли на совершенно иной почве.

Давно не секрет, что кредит на войну Адольфу Гитлеру предоставили германские капиталисты и западные демократии. Как только большой капитал поверил в главу национал-социалистов, в пожертвованиях ограничений не стало. Уже в сентябре 1930 г. благодаря крупным взносам основателя и совладельца концерна «Объединённые сталелитейные заводы» Ф. Тиссена, хозяев крупнейшего военно-химического концерна «И.Г. Фарбениндустри» и угольного барона Э. Кирдорфа НСДАП получила 6,4 млн. голосов, заняла второе место в рейхстаге. После этого активизировались щедрые вливания из-за рубежа, тем более что к 1933 г. ключевые отрасли германской промышленности и такие крупные банки, как «Дойче Банк», «Дрезднер Банк», «Донат Банк», оказались под контролем американского финансового капитала.

Не стоял в стороне и британский капитал. В начале 1932 г. состоялась встреча крупнейшего английского финансиста М. Нормана с Гитлером и главой германского правительства Ф. фон Папеном, на которой было заключено тайное соглашение о финансировании НСДАП. На этой встрече присутствовали американские политики братья Даллесы, о чём не любят упоминать их биографы. В результате на новых выборах нацистская партия становится безоговорочным лидером, а Гитлер 30 января 1933 г. занимает кресло рейхсканцлера.

После поездки поставленного во главе рейхсбанка Я. Шахта в США в мае 1933 г. и его встречи с президентом и крупнейшими банкирами с Уолл-стрит Америка выделила Германии новые кредиты на общую сумму в 1 млрд. долл. А в июне того же года во время поездки в Лондон и встречи с М. Норманом Я. Шахт добивается предоставления английского займа в 2 млрд. долл. и сокращения, а потом и прекращения платежей по старым займам. Так нацисты получили то, чего добивались.

Летом 1934 г. Британия заключила англо-германское трансфертное соглашение, ставшее одной из основ британской политики по отношению к Третьему рейху, и к концу 30-х годов Германия превращается в основного торгового партнёра Англии. Банк К. фон Шрёдера стал главным агентом Германии в Великобритании, а в 1936 г. его отделение в Нью-Йорке объединяется с домом Рокфеллеров для создания инвестиционного банка «Шрёдер, Рокфеллер и Кº», названного газетой «Таймс» «экономическим пропагандистом оси Берлин – Рим».

Американская «Стандарт Ойл» построила в Германии крупные нефтеперерабатывающие заводы, которые снабжали вермахт нефтью. Тогда же из США было тайно доставлено самое современное оборудование для авиационных заводов. От американских фирм «Пратт и Уитни», «Дуглас», «Бендикс Авиэйшн» Берлин получил большое количество военных патентов, и по американским технологиям строился «Юнкерс-87».

В августе 1936 г. Гитлер утвердил секретный «меморандум о задачах четырехлетнего плана». Эти задачи формулировались следующим образом: «1) через четыре года Германия должна иметь боеспособную армию, 2) через четыре года экономика Германии должна быть готова к войне». Как признавался сам Гитлер, свой четырёхлетний план он задумал на финансовом основании зарубежного кредита, поэтому реализация «четырёхлетки» никогда не внушала ему ни малейшей тревоги.

К этому времени уже действовал принятый в марте 1935 г. «закон о строительстве вермахта», согласно которому число дивизий должно было составить не меньше 36, а общая численность сухопутной армии достичь 500 тыс. человек. Была введена всеобщая воинская обязанность.

«Германия должна быть готова к войне…» Против кого? Гитлер не скрывал своих захватнических планов: «Мы возобновляем движение в том направлении, в котором оно было приостановлено шесть веков тому назад. Мы прекращаем вечное германское движение на юг и запад Европы и обращаем взор на земли на Востоке… И если мы сегодня говорим о новых землях в Европе, то думаем в первую очередь только о России и подвластных ей окраинных государствах» («Майн кампф» (1)).

Такое направление германской экспансии полностью соответствовало интересам западного капитала, потому он так рьяно поддерживал Гитлера. А тот сразу же по приходе к власти стал прощупывать, насколько далеко ему будет позволено отойти от требований Версаля. Как оказалось – без ограничений.

В октябре 1933 г. Германия покинула Конференцию по разоружению и объявила о выходе из Лиги Наций. В марте 1936 г., оккупировав Рейнскую область, ликвидировала её демилитаризованный статус. В марте 1938 г. аннексировала Австрию.

Ещё в декабре предыдущего, 1937 г. Гитлер утвердил план «Грюн», предусматривавший захват Чехословакии. С ним он приехал 29 сентября 1938 г. в Мюнхен. Держа его в памяти, ставил подпись под соглашением об отторжении Судет рядом с подписями Н. Чемберлена, Э. Даладье и Б. Муссолини. А уже 21 октября фюрер отдал директиву о подготовке к «окончательному» решению вопроса с «оставшейся» частью Чехии и овладению Мемельской областью, с 1923 г. входившей в состав Литвы. 21 марта 1939 г. Польше был предъявлен ультиматум о Данциге и «данцигском коридоре». 3 апреля 1939 г., отлично видя, что никто на Западе не собирается препятствовать его завоеваниям, Гитлер отдал совершенно секретную директиву, в которой определил время нападения на Польшу – 1 сентября того же года.

Подчёркиваем: 3 апреля, а не 23 августа 1939-го!

Западные державы вели двуличную политику даже тогда, когда с полным захватом Чехословакии захватнические планы Гитлера перестали быть секретом и для самых близоруких политиков и дипломатов. Советский Союз, не утративший надежд на создание системы коллективной безопасности, весной 1939 г. сумел склонить Лондон и Париж к переговорам с целью формирования по-настоящему эффективного союза в противодействие агрессору. Однако переговоры показали полное нежелание западных партнёров препятствовать Гитлеру в его продвижении на Восток. Заместитель министра иностранных дел Великобритании А. Кадоган писал: «Премьер-министр (им в это время был Н. Чемберлен. – Ред.) заявил, что он скорее подаст в отставку, чем подпишет союз с Советами».

Так кому не ясно, кто являлся агрессором и кто позволил агрессору развязать мировую войну? Под давлением фактов никакие позднейшие попытки «переиграть» ситуацию второй половины 1930-х годов и возложить ответственность за войну на СССР не помогут. Хотя такие попытки будут продолжаться с той настойчивостью, с какой предшественники нынешних фальсификаторов торпедировали все предложения Москвы по созданию в Европе системы коллективной безопасности от гитлеровской экспансии.

(Продолжение следует)

___________________________________

_{(1) В соответствии с федеральным законом от 25 июля 2002 года «О противодействии экстремистской деятельности» № 114-ФЗ на территории Российской Федерации запрещено распространение экстремистских материалов, включая книгу «Моя борьба», а также их производство или хранение в целях распространения.}

https://www.fondsk.ru/news/2019/07/26/germania-gitlera-tverdyj-kurs-na-vojnu-48673.html

[Александр Васильевич]

ЮРИЙ РУБЦОВ

СССР и Германия – пролог Договора о ненападении 1939 года

Как Сталин переиграл западные демократии



Силы, перекладывающие с западных демократий на СССР ответственность за развязывание Гитлеру рук в его стремлении удовлетворить в мировой войне свой экспансионизм, ведут отсчёт с 23 августа 1939 года – дня заключения советско-германского Договора о ненападении. Мол, после сговора «двух диктаторских режимов» началось стремительное движение к мировой войне.

Однако факты указывают на иной рубеж, иную точку отсчёта мировой войны. Это Мюнхенское соглашение 30 сентября 1938 года, означавшее отказ Лондона и Парижа от противодействия движению Гитлера на восток. И дело не только в том, что западные демократии тем самым усилили всё более наглевшего агрессора – они резко ослабили и свои позиции.

Особенно это касалось Франции. В телеграмме от 12 октября 1938 г. советский полпред в Париже Я. Суриц докладывал в НКИД: «О том, что Франция пережила свой второй Седан и что в Мюнхене ей нанесено было страшнейшее поражение, сейчас отдает себе отчет любой француз». Конкретно это выразилось в следующем:

«1) Германия при помощи Франции без единого выстрела увеличила свое население (за счет поглощения Чехословакии. – Ю.Р.) больше чем на 3 миллиона человек и сейчас довела его до размеров, больше чем в два раза превышающих население Франции;

2) Германия увеличила свою территорию больше чем на 27 тыс. кв. км;

3) получила в подарок ряд высокооборудованных фабрик и заводов и важнейшие отрасли минеральных богатств;

4) захватила в свои руки линию укреплений, которая всегда рассматривалась как наиболее серьезный барьер против германской агрессии в Центральной Европе».

Одновременно Франция:

«а) лишилась своего наиболее верного союзника в Центральной Европе,

б) лишилась армии, которая в военное время могла быть доведена до 1 млн. – 1,5 млн. человек...

в) что Франция растеряла сейчас всех своих союзников, надорвала связь с СССР и значительно, даже в глазах Англии, обесценила свой удельный вес и свою роль союзника».

Обстоятельства совершённого в Мюнхене в считаные дни действительно стали очевидны «для каждого француза», но оказались напостижимыми для опытнейшей западной дипломатии (британский премьер Н. Чемберлен недалеко ушёл от своих французских коллег: вернувшись из Мюнхена на родину, он безапелляционно заявил, что «привез мир нашему поколению»).

Эффект «розовых очков» объяснялся просто – антисоветизмом правящих кругов Великобритании и Франции, их желанием путем серии дипломатических акций (Мюнхена в их числе) направить гитлеровскую экспансию на восток, к границам СССР. Одним выстрелом Запад норовил стравить Германию и Советский Союз, связать их войной и ослабить обоих до безопасного для себя состояния.

Этой цели были подчинены и уступки, сделанные Гитлеру. Последовательно осуществлённые гитлеровским режимом при попустительстве западных демократий ремилитаризация Рейнской зоны, аншлюс Австрии, аннексия Мемельского края, как и реализация мюнхенского сговора, разрушили Версальскую систему и окончательно развязали руки нацистскому режиму.

Как должен был реагировать на всё это Советский Союз? Ведь теперь он не мог полагаться даже на те страны, с которыми у него были договоры. Так, в 1934 г. между СССР и Францией был подписан договор о взаимопомощи в случае агрессии третьей страны; к этому договору сразу присоединилась Чехословакия. Однако последняя с участием той же Франции с лёгкостью была сдана Гитлеру. В Москве никак не могли исключить ситуацию, при которой с ней обойдутся точно так же. Тем более что шедшие весной 1939 г. переговоры с Великобританией и Францией никаких реальных результатов не сулили.

Опасения внешнеполитической изоляции стали в СССР главным мотивом к изменению внешнеполитического курса весной-летом 1939 г. В отчётном докладе ЦК ВКП (б) XVIII съезду партии 10 марта И. Сталин сформулировал этот курс следующим образом: «1. Проводить и впредь политику мира и укрепления деловых связей со всеми странами мира (в т.ч. с Германией); 2. Соблюдать осторожность и не давать втянуть в конфликты нашу страну провокаторам войны, привыкшим загребать жар чужими руками...»

Советское руководство не прерывало переговоры с западными демократиями, но одновременно перестало игнорировать дипломатические сигналы, поступавшие из Берлина. Подчеркнём ещё раз: Сталин не первым пошел на контакты с Берлином – этот сценарий, дополненный Мюнхенским соглашением с гитлеровским режимом, первыми опробовали западные демократии.

Сигналом к активизации советско-германских отношений в Берлине восприняли смещение в мае 1939 г. М. Литвинова с поста наркома иностранных дел и назначение на этот пост главы советского правительства В. Молотова.

Германский посол Ф. фон Шуленбург на встрече с В. Молотовым 20 мая зондировал почву, заведя речь о торговом соглашении. Безусловно, он был рад ответу советского наркома, заметившего, что «для успеха экономических переговоров должна быть создана соответствующая политическая база». Рад потому, что Берлин первостепенное значение придавал выяснению общеполитической позиции СССР (особенно в свете утверждённого к тому времени плана операции «Вайс» по «решению польского вопроса»), а слова Молотова открывали для этого возможность. 28 июня на встрече с послом Германии В. Молотов высказался в том смысле, что нормализация отношений между двумя странами – дело желаемое и возможное.

Во второй половине июля Берлин форсировал политические контакты с Москвой, учитывая шедшие в то время в советской столице советско-британо-французские переговоры. Немцы стремились предупредить возможные негативные последствия этих переговоров для себя. Советское руководство находилось в состоянии выбора между двумя возможными коалициями. Оно учитывало и закулисные манёвры британской дипломатии. Так, 8 июня британский премьер Н. Чемберлен, беседуя с сотрудником МИД Германии А. Трот фон Зольцем, заявил, что «с того самого дня, как он пришел к власти, он отстаивал идею о том, что европейские проблемы могут быть решены лишь на линии Берлин – Лондон».

Эти дипломатические комбинации не оставались в тайне от Москвы, резонно опасавшейся нового сговора западных демократий с Гитлером по типу мюнхенского, но уже за счёт СССР.

Вместе с тем Гитлер шел к войне против Польши и готов был на многие уступки, лишь бы не допустить создания против него единого фронта с участием Красной армии. Для этого ему надо было во что бы то ни стало сорвать московские переговоры и нейтрализовать СССР. Трудно не согласиться с мнением историка И. Челышева: «Обе стороны в тайне друг от друга вели переговоры с Германией, играли сразу на двух столах. Можно сказать, что на переговорах в Москве незримо присутствовала третья сторона – Германия. Гитлер тоже вел свою партию».

3 августа последовало официальное заявление министра иностранных дел И. фон Риббентропа о готовности Германии достигнуть с Советским Союзом договорённости «по всем проблемам, имеющим отношение к территории от Черного до Балтийского моря». Предложение было по-своему соблазнительным, ведь Москве предлагалось оговорить зоны влияния и интересов, обезопасив свои западные рубежи. Однако решение Политбюро ЦК ВКП(б) о начале официальных контактов с Берлином состоялось лишь 11 августа.

Куда сильнее Москвы торопился Берлин. Когда 19 августа было подписано торгово-кредитное соглашение, предполагалось, что подписание договора о ненападении последует 26 или 27 августа. Однако А. Гитлер не остановился перед тем, чтобы личной телеграммой поторопить И. Сталина.

Вопрос решался буквально в течение дней, а затем и часов. Учитывая, что западные демократии на переговорах в Москве продолжали, говоря словами Сталина, тянуть волынку, стремясь любой ценой выскочить из возможной ловушки, которая возникла бы в случае, если бы Лондону удалось договориться с Гитлером за спиной Москвы, Сталин дал согласие на прибытие в Москву И. Риббентропа. Выбор был сделан в пользу договорённости с Германией.

(Продолжение следует)

https://www.fondsk.ru/news/2019/08/09/sssr-germania-prolog-dogovora-o-nenapadenii-1939-goda-48762.html

[Александр Васильевич]

ЮРИЙ РУБЦОВ

«Было бы величайшей глупостью отвергнуть сотрудничество с Советской Россией»

Западные демократии маневрируют

После Мюнхенского сговора западных демократий с Гитлером и Муссолини усилия советского руководства были подчинены решению двуединой задачи – подготовке страны к отражению вероятной агрессии (вывод о том, что мировая война фактически началась, был сделан в отчётном докладе ЦК ВКП(б) XVIII съезду партии 10 марта 1939 года) и попыткам отодвинуть время непосредственного вовлечения страны в мировой конфликт.

Последняя задача решалась, прежде всего, заключением максимально выгодных для СССР договорённостей с потенциальными партнёрами. Сталин сформулировал этот курс в докладе XVIII съезду ВКП (б): «Проводить и впредь политику мира и укрепления деловых связей со всеми странами мира (в т. ч. с Германией)».

Мюнхен самым наглядным образом показал, насколько «верными» союзниками могут быть Великобритания и Франция. Советскому руководству стала очевидной угроза ситуации, при которой Лондон и Париж попытаются сделать СССР, подобно Чехословакии, разменной монетой, чтобы откупиться от Гитлера. И это далеко не всё. Прямым последствием  мюнхенского сговора стал слом одного из созданных в 1935 г. механизмов системы коллективной безопасности – договорной «связки» Париж – Прага – Москва. СССР оказался под угрозой внешнеполитической изоляции.

И тем не менее вплоть до последней декады августа 1939 года Сталин не оставлял дипломатических попыток найти контакты с западными демократиями. Там, в частности в Британии, были силы, не исключавшие возможности договориться с Москвой с целью сдержать Гитлера. Так, Черчилль заявил в апреле 1939 г. в палате общин: «Мы окажемся в смертельной опасности, если не сможем создать великий союз против агрессии. Было бы величайшей глупостью, если бы мы отвергли естественное сотрудничество с Советской Россией». Лидер либералов Ллойд Джордж предупреждал премьера Чемберлена: «Действуя без помощи России, мы попадаем в западню».

18 марта 1939 г. в Москву из Лондона по дипломатической линии поступил запрос о позиции СССР в случае германской угрозы Румынии. Москва предложила созвать совещание представителей шести заинтересованных стран – СССР, Великобритании, Франции, Польши, Румынии и Турции для выработки возможных мер, которые могли бы побудить Берлин отказаться от дальнейших агрессивных намерений. И вот тут в западных столицах начали маневрировать. Получив ответ из Кремля (напомним: ответ на запрос Лондона), министр иностранных дел Великобритании лорд Э. Галифакс заявил, что «английское правительство не могло бы сейчас найти достаточно ответственного человека для посылки на такую конференцию» (?!).

О маневрировании британского МИД свидетельствует и содержание вышедшего из его недр установочного меморандума, когда до английских дипломатов всё же дошло, что далее уклоняться от предложения СССР без ущерба для себя невозможно. Документ гласил: «Желательно заключить какое-либо соглашение с СССР о том, что Советский Союз придёт к нам на помощь, если мы будем атакованы с Востока, не только для того, чтобы заставить Германию воевать на два фронта, но также, вероятно, и потому – и это самое главное... что если война начнётся, то следует постараться втянуть в нее Советский Союз».

21 марта 1939 г. британский посол У. Сидс вручил наркому иностранных дел СССР М. Литвинову проект декларации Великобритании, СССР, Франции и Польши, в соответствии с которой правительства четырёх стран брали на себя обязательства «совещаться о тех шагах, которые должны быть предприняты для общего сопротивления» действиям, «составляющим угрозу политической независимости любого европейского государства» и задевающим мир и безопасность в Европе.

Хотя проект носил крайне расплывчатый характер и не предполагал эффективных действий по пресечению агрессии, Советское правительство уже 23 марта дало согласие на его подписание. Москва предложила также, чтобы приглашение присоединиться к декларации (после её опубликования) было направлено балканским, прибалтийским и скандинавским государствам. На следующий день Париж согласился с советским предложением, высказавшись за созыв специального совещания для подписания декларации. Лондон думал неделю и, сославшись на отрицательное отношение правительства Польши, отказался от своей же инициативы.

Маневрирование продолжалось. Негласно одобряя захват Гитлером Мемеля (Клайпеды) 22 марта 1939 г., правительство Н. Чемберлена не оставляло попыток связать руки и Москве. В середине апреля Британия предложила СССР взять на себя односторонние обязательства помощи «своим европейским соседям» в случае совершенной против них агрессии. В свою очередь Франция заявила о готовности обменяться с СССР письмами, гарантирующими взаимную поддержку сторон, если одна из них будет втянута в войну с Германией из-за оказания помощи Польше или Румынии.

17 апреля Советское правительство выдвинуло встречные предложения, которые по конструктивности не шли ни в какое сравнение с не рассчитывавшими на взаимность предложениями западных демократий. Вот их суть:

«1. Англия, Франция, СССР заключают между собою соглашение сроком на 5–10 лет о взаимном обязательстве оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств.

2. Англия, Франция, СССР обязуются оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Чёрным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств.

3. Англия, Франция и СССР обязуются в кратчайший срок обсудить и установить размеры и формы военной помощи, оказываемой каждым из этих государств во исполнение § 1 и 2.

4. Английское правительство разъясняет, что обещанная им Польше помощь имеет в виду агрессию исключительно со стороны Германии.

5. Существующий между Польшей и Румынией союзный договор объявляется действующим при всякой агрессии против Польши и Румынии либо же вовсе отменяется, как направленный против СССР.

6. Англия, Франция и СССР обязуются, после открытия военных действий, не вступать в какие бы то ни было переговоры и не заключать мира с агрессорами отдельно друг от друга и без общего всех трех держав согласия.

7. Соответственное соглашение подписывается одновременно с конвенцией, имеющей быть выработанной в силу § 3.

8. Признать необходимым для Англии, Франции и СССР вступить совместно в переговоры с Турцией об особом соглашении о взаимной помощи».

По существу Советский Союз предложил заключить трёхсторонний договор о взаимопомощи, основанный на равенстве обязательств и эффективных мерах пресечения агрессии в любом районе Европы. Новая Антанта могла стать плотиной на пути гитлеровской экспансии. Данное обстоятельство, судя по всему, и испугало британских и французских политиков, не готовых идти так далеко.

Для подготовки ответных предложений Франции потребовалось восемь дней, Великобритании – целых двадцать. Ответ был уклончивым, что сразу сказалось на ходе переговоров в Москве между В. Молотовым, ставшим 3 мая 1939 г. наркомом иностранных дел СССР, и послами У. Сидсом и Э. Наджияром. Газета «Правда» так характеризовала тактику западных держав: «Хотят не такого договора с СССР, который основан на принципе равенства и взаимности, хотя ежедневно приносят клятвы, что они за "равенство", а такого договора, в котором СССР выступал бы в роли батрака, несущего на своих плечах всю тяжесть обязательств. Но ни одна уважающая себя страна на такой договор не пойдет, если не хочет быть игрушкой в руках людей, любящих загребать жар чужими руками».

Необходимость большей инициативности западных демократий в тот момент была очевидной для многих. «Не будет ли целесообразнее для ускорения переговоров, медлительность которых вызывает беспокойство, послать в Москву Галифакса, чтоб он мог непосредственно вести переговоры с Молотовым?» – такой прямой вопрос был задан Н. Чемберлену во время дебатов в палате общин 19 мая. Показателен ответ британского премьера: «Я должен быть осторожным и не допускать ничего такого, что осложняет положение... Нам приходится обращаться не к одному лишь русскому правительству. Мы должны иметь в виду и правительства других стран». На настойчивые попытки депутатов уточнить, какие именно страны имеются в виду, премьер не ответил.

Тем не менее к концу июля текст британо-франко-советского договора был в основном отработан. Стороны пришли к согласию по перечню стран, которым предоставлялись гарантии трёх держав – Бельгии, Греции, Латвии, Польше, Румынии, Турции, Финляндии, Эстонии. Они, однако, никак не могли прийти к соглашению относительно того, что есть «косвенная агрессия». Упорство западных демократий в этом вопросе объяснялось их опасениями, что обязательства по противодействию такой агрессии будут использованы Советским Союзом для оправдания его вмешательства в дела соседних стран.

В результате британская сторона воспрепятствовала предоставлению гарантий Латвии, Литве и Эстонии, а без этого договор во многом терял для СССР значение, поскольку у власти в этих странах находились правительства, тяготевшие к сближению с фашистской Германией.

И всё же Москва, Лондон и Париж перешли к практическим вопросам обеспечения гарантий и начали переговоры по выработке и подписанию военной конвенции, что предусматривалось пунктом 7 предложений Советского правительства от 17 апреля. Решение о переговорах было принято 23 июля, но начались они в Москве лишь 12 августа. Демократии явно не торопились…

(Продолжение следует)

https://www.fondsk.ru/news/2019/08/12/bylo-by-velichajshej-glupostju-otvergnut-sotrudnichestvo-s-sovetskoj-rossiej-48779.html

[Александр Васильевич]

ЮРИЙ РУБЦОВ

«Клим, Коба сказал, чтобы ты сворачивал шарманку»

Как было сорвано подписание военной конвенции СССР, Великобритании и Франции в августе 1939 года



Начиная с весны 1939 г. в Москве шли политические переговоры СССР, Великобритании и Франции. Западные демократии использовали их как декорацию. Не отбрасывая расчёты на сепаратное соглашение с Берлином, Лондон и Париж маневрировали, преследуя несколько целей: сохранить влияние на малые и средние европейские государства, находившиеся в их орбите; припугнуть Гитлера возможным заключением военного союза с СССР; связать руки Москве, чтобы не дать ей договориться с Германией.

8 июня британский премьер Н. Чемберлен, беседуя с сотрудником МИД Германии А. Трот фон Зольцем, заявил, что «с того самого дня, как он пришел к власти, он отстаивал идею о том, что европейские проблемы могут быть решены лишь на линии Берлин – Лондон».

Тем не менее советское руководство сумело настоять на проведении в Москве переговоров военных делегаций. Решение было принято 23 июля, но на Западе не торопились. Британская миссия прибыла в Ленинград на тихоходном пассажирском пароходе «Сити оф Эксетер»  только 10 августа. До начала Второй мировой войны оставалось три недели...

Переговоры советской, британской и французской военных миссий проходили с 12 по 21 августа. Со стороны СССР их вели высокие должностные лица – начальник Генерального штаба РККА командарм 1-го ранга Б. Шапошников, нарком Военно-Морского Флота флагман флота 2-го ранга Н. Кузнецов, начальник Военно-Воздушных Сил командарм 2-го ранга А. Лактионов, заместитель начальника Генштаба комкор И. Смородинов. Миссию возглавлял нарком обороны Маршал Советского Союза Клим Ворошилов. Делегация получила от Политбюро ЦК ВКП(б) полномочия на подписание полномасштабной военной конвенции, направленной против гитлеровской агрессии.

Инструкцию К. Ворошилову разработал лично И. Сталин. Главе советской миссии предписывалось сразу же выявить степень серьёзности партнёров по переговорам, выяснить, имеются ли у них необходимые полномочия, располагают ли они конкретным планом обороны против агрессии при различных вариантах развития событий. Было определено и ключевое звено, без которого Кремль считал соглашение невозможным, а именно – обеспечение свободного пропуска войск Красной армии через Польшу и Румынию к германской территории. Без этого, резюмировала сталинская инструкция, «оборона против агрессии в любом ее варианте обречена на провал».

В отличие от советских переговорщиков, члены британской миссии (глава миссии – адъютант короля отставной адмирал Р. Дракс) и французской миссии (генерал Ж. Думенк) представляли собой второстепенных лиц.

Р. Дракс первоначально не был уполномочен даже на ведение переговоров: Форин офис предписывал ему втянуться в переговоры единственно с целью давления на Германию, военные планы обсуждать «на чисто гипотетической основе», ибо «британское правительство не желает принимать на себя какие-либо конкретные обязательства, которые могли бы связать ему руки при любых обстоятельствах». В конце концов, необходимый для ведения переговоров документ Р. Драксом был получен, но полномочий на подписание военной конвенции он так и не предусматривал.

Инструкция французской делегации показывает, что в Советском Союзе видели лишь поставщика живой силы и техники. «Необходимо, – инструктировал Париж, – чтобы русские взяли на себя обязательства в случае войны ничего не предпринимать против Польши, Румынии, Турции и даже оказать им помощь, если наши союзники об этом попросят, и обезопасить, когда они обратятся с просьбой, их коммуникации и усилить их авиацию. Большего с русских не спрашивать».

Советские представители вышли на разговор не с пустыми руками. Первый вариант развития событий предусматривал порядок совместных действий в случае нападения агрессора на Францию и Великобританию; второй – когда объектом нападения становилась Польша; третий – когда Венгрия и Болгария при помощи главного агрессора совершали нападение на Румынию; четвёртый – когда агрессия была направлена против Турции; пятый – когда агрессия через страны Прибалтики была нацелена против СССР.

В документе содержались детальные предложения о действиях сухопутных войск, авиации и флотов трёх государств, о количестве дивизий, оснащённости боевой техникой и другими средствами вооружённой борьбы. При всех вариантах считалось необходимым нанести основной удар по силам Германии и обеспечить участие в военных действиях Польши; от неё требовалось выставить не менее 40 дивизий. Варшава должна была также взять на себя обязательство пропустить советские войска к северу от Минска через Виленский коридор и через Литву к границам Восточной Пруссии. Румыния при нападении на неё должна была пропустить советские войска навстречу противнику через Галицию. Имелось в виду, что переговоры с Польшей, Румынией и Литвой по этому вопросу возьмут на себя Лондон и Париж.

Со своей стороны Советский Союз, как сообщил начальник Генерального штаба РККА Б. Шапошников, для отражения агрессии в Европе был готов выставить 120 пехотных и 16 кавалерийских дивизий, 9–10 тыс. танков, более 5 тыс. орудий только крупного калибра, 5,5 тыс. самолётов.

Как сообщил генерал Ж. Думенк, французы располагали 110 дивизиями, 4 тыс. танков, 3 тыс. орудий крупного калибра, около 2 тыс. самолётов. Англичане не раскрыли весь состав своих сил, заявив лишь, что в случае войны они в состоянии направить на континент 6 дивизий, спешно сформировать 9, а позднее привести в готовность к отправке ещё 16. Конкретные сроки отправки не назывались. Британская авиация насчитывала 3 тыс. различных самолётов, но все ли они будут задействованы, оставалось неясным.

Стремление западных партнёров тянуть время, шантажируя Гитлера, вместо того чтобы создать барьер для германской агрессии, привели к тому, что переговоры в Москве сразу пошли со скрипом. Основное препятствие возникло при обсуждении вопроса о пропуске советских войск через Польшу и Румынию.

Обе страны отказались допустить Красную армию на свою территорию, а Лондон и Париж не желали давить на них. Советское руководство наблюдало за этим с возрастающей тревогой. В считаные дни ему предстояло оценить, не опоздает ли оно, занимаясь переговорами, отвести угрозу войны от своих границ.

20 августа переговоры достигли кульминации. В этот день Р. Дракс сообщил К.Е. Ворошилову, что ответ из Лондона на «кардинальный вопрос» он не получил, и предложил вернуться к нему на заседании 23 августа. Это носило издевательский характер, ведь отсчёт начала войны шёл уже не на дни, а на часы.

21 августа состоялось два заседания. Не получив ответа на «кардинальный вопрос», К.Е. Ворошилов сделал письменное заявление о перерыве в переговорах. Подписание конвенции было сорвано. В тот день, 21 августа, И.В. Сталин дал согласие на прибытие в Москву И. Риббентропа. Выбор в пользу переговоров с Германией был сделан. Личный помощник Сталина А. Поскрёбышев передал в этот день К. Ворошилову: «Клим, Коба сказал, чтобы ты сворачивал шарманку». Бесперспективность переговоров с англичанами и французами стала очевидной.

А мог бы оказаться эффективным военный союз Лондона, Парижа и Москвы, если бы западные демократии и страны-лимитрофы повели себя по-другому?  Цифры говорят, что да.  Вооружённые силы трёх стран в совокупности имели 311 дивизий, 11,7 тыс. самолетов, 15,4 тыс. танков, 9,6 тыс. тяжелых артиллерийских орудий. Блок Германии и Италии располагал вдвое меньшими силами: 168 дивизий, 7,7 тыс. самолетов, 8,4 тыс. танков, 4,35 тыс. тяжелых орудий. Шанс остановить Гитлера был, но Запад свёл его к нулю.

(Продолжение следует)

https://www.fondsk.ru/news/2019/08/14/klim-koba-skazal-chtoby-ty-svorachival-sharmanku-48790.html

[Александр Васильевич]

СЕРГЕЙ ПАВЛЕНКО

О «холодной гражданской войне» в Польше – обострение к 80-летию начала Второй мировой

Варшава в состоянии вообразить себя даже центром мира



1 сентября Польша отметит 80-летие начала Второй мировой войны, и уже несколько месяцев из-за памятных мероприятий по случаю нападения на эту страну Германии и разгрома польской армии происходят скандалы и полыхают страсти. Польские власти очень хотят использовать историческую годовщину, чтобы подчеркнуть вес Речи Посполитой в международных делах.

В начале августа заместитель министра культуры Ярослав Селлин поделился ожиданиями от предстоящего: «…приезд нескольких глав государств 1 сентября, в том числе Трампа и Ангелы Меркель, на 80-ю годовщину начала войны покажет, что Польша… станет центром мира». Спесь, нелепая до смешного, но Варшава готова приподнять своё значение хотя бы так.

Трампа несколько месяцев уговаривали посетить Польшу, и наконец он согласился. В польских СМИ по этому поводу началось ликование. Ещё бы! Американский президент наверняка сделает пару заявлений в своём стиле. Например: «Польша наш большой друг». Или: «Не могу дождаться. Люблю эту нацию».

Будут и представители Германии, напавшей 80 лет назад на Польшу и очень быстро разгромившей её, – президент Франк-Вальтер Штайнмайер и канцлер Ангела Меркель. Кстати, немецким гостям в Варшаве готов «подарочек». В Сейме несколько лет работала специальная комиссия, выяснявшая размеры ущерба, нанесенного Германией Польше в годы войны. То, что комиссия наработала, обещают опубликовать к 1 сентября. Убытки могут оценить в триллион долларов.

А ещё в польской прессе судачат, встанет ли Штайнмайер на колени на тротуаре в Велюни? В 1939-м этот город первым подвергся налету немецкой авиации, и в дни 80-летия его должны посетить президенты Польши и Германии. Публичного покаяния от Штайнмайера потребовал профессор Войцех Полак – один из руководителей Польского института национальной памяти (ПИНП) и видный деятель партии «Право и справедливость». Всё это придаёт визиту в Варшаву президента и федерального канцлера ФРГ явно двусмысленный характер. Однако как отказаться от посещения Польши, если туда едет Трамп?

Президенту России в этом плане проще – его в Варшаву не пригласили. И это хорошо: случись иначе, ему пришлось бы участвовать в антироссийском шоу, какое поляки устраивают из 80-летия начала Второй мировой войны. Торжественно-траурные мероприятия начнутся 23 августа, в день подписания Договора о ненападении между СССР и Германией (пакта Молотова – Риббентропа); окончание действа назначено на 17 сентября – дату «советской оккупации» Западной Украины и Западной Белоруссии («восточных земель» Польши). И почти месяц польская пропаганда будет громыхать на тему «сговора двух диктатур» и «преступлений тоталитарного сталинского режима».

Вокруг приглашения или не приглашения президента РФ в Варшаве около полугода разворачивалась феерическая интрига, пока, наконец, в июле из правительственных кругов не прозвучала фраза о «стране-агрессоре», главу которой на юбилей звать нельзя (понимай так, что Германия, расколошматившая в сентябре 39-го польскую армию за две недели, – не агрессор). Канцелярия президента Польши попробовала сбавить обороты и пустилась в объяснения: мы, мол, ждём представителей НАТО, Европейского союза и участников «Восточного партнёрства», а Россия в их число не входит. Потом пришла новость о том, что Путина ждут на 75-летие освобождения Освенцима (его отметят в 2020 году). Пресс-секретарь президента Блажей Спихальский подчеркнул: освобождение концлагеря советскими войсками является неоспоримым фактом, и здесь поляки хотят сотрудничать. Как говорится, и хочется, и колется.

Вообще, в Польше распространяются страхи перед возможным улучшением отношений между Россией и Западом. Некоторые СМИ захлёбываются по поводу угрозы новой «перезагрузки». 8 августа замминистра иностранных дел Марцин Пшидач в интервью агентству Reuters назвал попытку наладить диалог с Москвой «неправильной».

Есть у 80-летия начала Второй мировой и внутрипольское измерение. Партии «Право и справедливость» (правящая) и «Гражданская платформа» (оппозиционная) бодаются друг с другом всё более жёстко. Оппозиция добилась отставки маршала Сейма Марека Кухцинского, обвинив его в неправомерном использовании правительственного авиапарка и нанесении убытков казне. За этим по инициативе председателя партии «Право и справедливости» Ярослава Качиньского последовал ответный ход – смена главы МВД: вместо Эльжбеты Витек исполняющим обязанности министра назначили более жёсткого Мариуша Каминского.

И было бы странным, если бы годовщина начала Второй мировой войны не стала новым яблоком раздора между властью и оппозицией. Конфликт действительно разгорелся.

Обычно центром мемориальных мероприятий являлся Гданьск, но теперь приморский город задвинули на задний план, перенеся главные церемонии в Варшаву и Велюнь.


_{2016 год, Анджей Дуда в Гданьске. Фото: bbn.gov.pl}

В основе этого решения – все те же разногласия между «Правом и справедливостью» и «Гражданской платформой». Две партии по-разному видят будущий музей на полуострове Вестерплатте, где в 1939 году польские солдаты стойко отбивались от немецкого десанта. С обеих сторон широко льются взаимные обвинения. Блажей Спихальский предложил властям Гданьска проверить, есть ли у тех совесть.

А дело вот в чём. Узнав, что торжественно-траурные мероприятия у Гданьска отбирают, власти города пригласили к себе мэров городов, ставших символами Второй мировой войны, и собрались провести шествие «Марш жизни», которое должно символизировать примирение поляков и немцев. А в тексте пресс-релиза, посвящённого маршу, появились такие слова, как  «радостное шествие», «совместное празднование»…

Пост президента (мэра) города занимает Александра Дулькевич («Гражданская платформа)». На мэрию Гданьска немедленно обрушился шквал уничтожающей критики. Дальше других пошёл Кшиштоф Вышковский, советник главы Поморского воеводства и член коллегии Института национальной памяти, написавший в «Твиттере»: «Дулькевич даже не знает, кто отец ее дочери, поэтому неудивительно, что для своего злого безумия к годовщине войны она выбрала немецкого проходимца и еврейского афериста…»


_{Кшиштоф Вышковский. wiadomosci.Фото: gazeta.pl}

Основанием для выходки Вышковского стало то, что президент Гданьска имеет ребёнка и не состоит в браке. Институт национальной памяти был вынужден дистанцироваться от члена своей коллегии, тому пришлось извиниться и запись в «Твитттере» удалить, но в адрес Дулькевич продолжаются выпады (например: «Послы Германии и России заплатят ей алименты как компенсацию за геноцид поляков»). Прозвучали угрозы физической расправы над Дулькевич. В Гданьске на это реагируют болезненно: предыдущий мэр Павел Адамович был смертельно ранен во время благотворительного концерта. Маршал Поморского воеводства Мечислав Струк обратился с открытым письмом к Ярославу Качиньскому, Анджею Дуде, членам правительства, католическим епископам и руководителям СМИ с призывом положить конец травле.


_{Александра Дулькевич и Мечислав Струк. Фото: fakt.pl}

Сама президент Гданьска держится уверенно. После её интервью польской версии журнала Newsweek начались разговоры о том, что партия Качиньского боится гданьского мэра, поскольку в следующем году пани Александру выдвинут кандидатом в президенты от «Гражданской платформы».

Кипение политических страстей в Польше нередко именуют «холодной гражданской войной». Этим выражением пользуется и Дональд Туск, один из основателей «Гражданской платформы». К парламентским выборам 13 октября 2019 года накал «холодной гражданской войны», без сомнения, станет ещё сильнее.

https://www.fondsk.ru/news/2019/08/15/o-holodnoj-grazhdanskoj-vojne-v-polshe-obostrenie-k-80-letiu-nachala-vtoroj-mirovoj-48795.html

[Александр Васильевич]

ЮРИЙ РУБЦОВ

«Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке…»

Как в Польше грезили разделом Советской России, но оказались под гитлеровским сапогом



Принуждая Чехословакию к капитуляции перед Гитлером, западные демократии – участницы Мюнхенского – сговора отдавали себе отчёт в том, что они рушат конструкцию, которая могла стать главной в системе коллективной безопасности в Европе. Имеются в виду советско-французский и советско-чехословацкий договоры 1935 года о взаимной помощи, имевшие характер тройственного соглашения. Однако антисоветизм западных лидеров и стремление направить Гитлера против СССР перечеркнули соображения такого рода.

«Мюнхенцы» могли опасаться, что Москва не станет придерживаться 2-й статьи протокола о подписании договора с Чехословакией, в соответствии с которой обязательства взаимной помощи вступали в действие лишь в случае, если помощь жертве нападения «будет оказана со стороны Франции», и окажет такую помощь самостоятельно. Однако, чтобы помочь Чехословакии, Красная армия должна была выдвинуться к её границе, то есть пройти по территории Польши. И в Лондоне, и в Париже, и в Берлине знали, что согласие на это Варшава не даст. Польский посол в Париже Ю. Лукасевич 21 мая 1938 г., т.е. за полгода до Мюнхена, сообщал своему коллеге из США У. Буллиту: его страна немедленно объявит войну Советскому Союзу, если тот направит войска через польскую территорию к границам Чехословакии.

Воодушевлённая добычей, которая досталась Польше в результате раздела Чехословакии – аннексией Тешинской Силезии, Оравы и Спиша, Варшава грезила разделом СССР. «Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке… – докладывал в декабре 1938 г. разведотдел её Генштаба. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный исторический момент... Главная цель – ослабление и разгром России». А через месяц, в январе 1939 г., польский министр иностранных дел Ю. Бек заявил И. фон Риббентропу: «Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Чёрному морю».

Этот курс, утвердившийся при Пилсудском после его прихода к власти в результате государственного переворота 1926 года, был нацелен на сведение территории СССР к размерам России XVI в. и расширение сферы влияния Польши на востоке путём создания федерации из Финляндии, Балтийских государств, Белоруссии, Украины и других лимитрофов.

Когда советское правительство согласилось подписать предложенный Лондоном 21 марта 1939 г. проект четырёхсторонней декларации Великобритании, СССР, Франции и Польши, в соответствии с которой четыре государства брали на себя обязательства «совещаться о тех шагах, которые должны быть предприняты для общего сопротивления» действиям, «составляющим угрозу политической независимости любого европейского государства» и задевающим мир и безопасность в Европе, Польша воспротивилась. Лондон немедленно воспользовался этим и отказался от собственного предложения.

Польша оказала роковое влияние и на судьбу военной конвенции СССР, Великобритании и Франции, которая в случае её подписания остановила бы Гитлера. Московские переговоры о заключении такой конвенции шли в августе 1939 г. Всё зависело от положительного решения «кардинального вопроса» – согласия Польши и Румынии на пропуск войск Красной армии через свою территорию. В докладе подкомиссии английского Комитета начальников штабов, представленном Кабинету министров 17 августа 1939 г., содержалась рекомендация: «Заключение договора с Россией представляется нам лучшим средством предотвращения войны. Успешное заключение этого договора будет, без сомнения, поставлено под угрозу, если выдвинутые русскими предложения о сотрудничестве с Польшей и Румынией будут отклонены этими странами...  С нашей точки зрения, в случае необходимости должно быть оказано сильнейшее давление на Польшу и Румынию с тем, чтобы они заранее дали согласие на использование русскими силами их территории в случае нападения Германии».

В телеграмме, направленной 15 августа в Париж, участник переговоров посол Франции в Москве Э. Наджияр писал: «Нам предлагают точно определённую помощь на Востоке и не выдвигают каких-либо дополнительных требований о помощи с Запада. Но советская делегация предупреждает, что Польша своей негативной позицией делает невозможным создание фронта сопротивления с участием русских сил».

В итоге «кардинальный вопрос» так и не был решён: Варшава и Бухарест отказались от пропуска советских войск. А западные демократии не захотели склонить их к жизненно важному для Европы и мира решению. Вечером 19 августа маршал Э. Рыдз-Смиглы заявил: «Независимо от последствий, ни одного дюйма польской территории никогда не будет разрешено занять русским войскам». Министр иностранных дел Ю. Бек сообщил французскому послу в Варшаве Л. Ноэлю: «Мы не допустим, чтобы в какой-либо форме… можно было обсуждать использование части нашей территории иностранными войсками». И эти же политики через несколько дней принялись утверждать, что «зелёный свет» Гитлеру дал пакт Молотова – Риббентропа.

Договор о ненападении между СССР и Германией 1939 года политики на Западе давно объявляют спусковым крючком Второй мировой войны. Им не вынести мысль о том, что  этим договором Сталин блестяще переиграл западных «партнёров» – участников Мюнхенского сговора с Гитлером! Вот и Россия не приглашена польской стороной на торжественно-траурные мероприятия по случаю 80-летия начала Второй мировой войны – нападения Германии на Польшу: дескать, СССР в 1939 году нарушил международное право. А Германия на эти мероприятия в Варшаву приглашена. Вероятно, в Варшаве считают, что Гитлер, направивший 1 сентября 1939 года свои войска на Польшу, выступил блюстителем международного права.

(Продолжение следует)

https://www.fondsk.ru/news/2019/08/16/raschlenenie-rossii-lezhit-v-osnove-polskoj-politiki-na-vostoke-48811.html

[Александр Васильевич]

ЮРИЙ РУБЦОВ

Советско-германский Договор о ненападении 80 лет спустя

Высшая мораль сталинской стратегии



Правительство Молдовы решило объявить 23 августа – на эту дату приходится заключение советско-германского Договора о ненападении – «днём памяти жертв сталинизма и нацизма». Событие ординарное.  Означающее лишь присоединение Молдовы к декларации Европейского парламента от 2 апреля 2009 г., оно свидетельствует о господстве в западной историографии и политике устойчивой тенденции – постановке знака равенства между нацистским и советским государствами, о договоре между ними от 23 августа 1939 г. как «спусковом крючке» Второй мировой войны.

Западные демократии, с которыми Москва до последнего пыталась заключить способную остановить Гитлера военную конвенцию, узнав о заключении советско-германского договора (пакта Молотова–Риббентропа), неистовствовали. Как зафиксировал в дневнике полпред СССР в Великобритании И. Майский, «в городе (Лондоне. – Ю.Р.) смятение и негодование. Особенно неистовствуют лейбористы. Они обвиняют нас в измене принципам, в отказе от прошлого, в протягивании руки фашизму...». Советский посол подмечает характерную деталь: консерваторы – а именно сформированное ими правительство Н. Чемберлена вело с СССР переговоры в Москве – «держатся много спокойнее. Они никогда всерьез не верили ни в Лигу наций, ни в коллективную безопасность и сейчас гораздо проще воспринимают возврат Европы к политике ʺнационального интересаʺ».

Что ж, это лишнее подтверждение того, что Лондон и не собирался заключать с Москвой сколько-нибудь обязывающий договор и вёл переговоры лишь для того, чтобы не допустить советско-германских договорённостей. Как стало известно позднее, Х. Вильсон, ближайший советник Н. Чемберлена, вёл в эти же дни с германским послом в Лондоне Г. Дирксеном переговоры, в ходе которых стороны пришли к согласию относительно сближения на антисоветской основе, для чего в Англию был приглашен «нацист № 2» Геринг и даже определена была дата его прилёта на Британские острова – 23 августа 1939 г. За Герингом был послан самолёт британских спецслужб, вернувшийся назад без пассажира, потому что в Москве в этот день был подписан советско-германский договор.

И если в Москве не знали об этом факте, там знали о десятках других, аналогичных. «Неспособность англичан и французов противостоять Гитлеру, нежелание американцев помочь в борьбе с Японией на востоке, мюнхенская политика умиротворения – все это оставило в Москве наследие огромной подозрительности», – признаёт британский историк К. Кеннеди-Пайп. По оценке французского историка Ж. Дюразеля, французы, как и англичане, «стремились достигнуть компромисса с Гитлером». Такой компромисс мог стать реальностью только за счет ущемления безопасности СССР. Советская разведка сообщала руководству сведения о формировании против СССР коалиции в составе Великобритании, Германии, Италии, Японии и Польши с последующим привлечением к ней Турции, Финляндии и Прибалтийских государств.

Надо ли на фоне всего этого удивляться, что альтернативу курсу на коллективную безопасность, проваленному усилиями западных демократий, Сталин увидел в активизации советско-германских отношений? В условиях августа 1939-го именно эта линия отражала законные интересы обеспечения безопасности СССР, позволяя выскочить из ловушки, которую ему готовил Запад.

15 августа германский посол Ф.-В. Шуленбург передал наркому иностранных дел В. Молотову заявление своего правительства о желании серьёзно улучшить отношения с СССР. 17 августа в памятной записке было официально предложено заключить с СССР пакт о ненападении на срок 25 лет. Тогда же был сделан первый запрос на приезд И. Риббентропа для переговоров в Москву. По настоянию советской стороны 19 августа было подписано соглашение о торговле и кредитах, которое позволило Советскому Союзу получить доступ к масштабным закупкам германского промышленного оборудования, в том числе на оборонные нужды. В ходе дальнейших контактов выявилась возможность заключения с Германией договора о ненападении, ограничивающего продвижение вермахта на восток, если начнётся война Германии с Польшей.

21 августа Гитлер отправил экстренное личное послание Сталину, в котором, ссылаясь на «нетерпимое напряжение» в отношениях с Польшей, предлагал срочно направить в Москву Риббентропа для заключения договора о ненападении и секретного протокола к нему. Как только провал московских советско-британо-французских переговоров стал очевидным, 23 августа министр иностранных дел Германии прибыл в Москву, где в ночь на 24 августа в Кремле поставил свою подпись – наряду с Молотовым – под договором о ненападении.

Основное содержание договора сводилось к следующему:

1. Обе договаривающиеся стороны обязуются воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения в отношении друг друга как отдельно, так и совместно с другими державами;

2. В случае, если одна из договаривающихся сторон окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, другая договаривающаяся сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу;

3. Правительства обеих договаривающихся сторон останутся в будущем во взаимном контакте для консультаций, чтобы информировать друг друга о вопросах, затрагивающих их общие интересы;

4. Ни одна из договаривающихся сторон не будет участвовать ни в какой группировке держав, которая прямо или косвенно направлена против другой стороны;

5. В случае возникновения споров или конфликтов между договаривающимися сторонами по вопросам того или другого рода обе стороны будут разрешать эти споры или конфликты исключительно мирным путем в порядке дружественного обмена мнениями или в нужных случаях путём создания комиссии по урегулированию конфликтов.

Содержание договора, срок действия которого оговаривался 10 годами, было стандартным и соответствовало другим договорам о ненападении, заключавшимся Советским Союзом ранее. Кроме того, ст. 2  позволяла СССР остаться в стороне от германо-польской войны. Ст. 4 исключала продолжение тройственных переговоров в Москве и участие СССР в любой коалиции против Германии. В то же время она шла вразрез с Антикоминтерновским пактом, а поскольку сам договор не был предварительно согласован Берлином с Токио, он привёл к кризису в германо-японских отношениях, что дало СССР шанс оставаться в стороне от военных действий и на Западе, и на Востоке.

Особое внимание критиков договора привлекает прилагавшийся к нему секретный протокол о «разграничении сфер обоюдных интересов» СССР и Германии из трёх пунктов. Наиболее важный, второй пункт касался Польши. В нём говорилось, что «в случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана». Имелось в виду, что сфера действий германских войск не будет распространяться на восточную часть Польши – Западную Украину и Западную Белоруссию. В первом пункте аналогичная линия проводилась по северной границе Литвы, что означало обязательство Германии не покушаться на северо-западных соседей СССР – Финляндию, Эстонию и Латвию (Литва не имела тогда с СССР общей границы). Одновременно обе стороны признали законность интересов Литвы относительно оккупированной поляками в 1920 г. Виленской области с городом Вильно. Наконец, в третьем пункте констатировались интерес Советского Союза к Бессарабии и «полная незаинтересованность» Германии в этой области.

Все упомянутые государства или территории ранее входили в состав России и были отторгнуты у неё после Первой мировой войны решениями в Версале или путём прямых аннексий, как в случае с Бессарабией, захваченной румынами в 1918 г. Граница сферы советских интересов признавалась Германией максимальным рубежом продвижения войск вермахта на восток.

Следует отметить, что существование секретного дополнительного протокола к договору много лет ставилось под сомнение, его наличие в разговоре с известным историком Г. Куманёвым отрицал даже В. Молотов. Однако факт недавней публикации Министерством иностранных дел РФ оригинала этого важнейшего документа ставит здесь точку.

Сталинскую внешнюю политику упрекают в аморальности. Но, во-первых, упрекают чаще всего те, кто мирится с такой же политикой определения сфер интересов, практикуемой западными странами. А во-вторых, Советскому Союзу, поставленному перед угрозой оказаться один на один против объединённых сил Европы, не оставили выбора. Что война с нацистами рано или поздно произойдёт, в Москве понимали очень хорошо, и, понимая это, выдвигали передовые рубежи обороны как можно дальше от существовавших на 23 августа 1939 г. границ. В этом и состояла высшая мораль сталинской стратегии.

Процитируем выводы российских историков из недавно увидевшего свет 12-томного труда «Великая Отечественная война 1941–1945 годов»: «Сталину удалось получить от Гитлера много больше, чем мог предложить ему демократический Запад. Хотя бы на время была ослаблена германская угроза. Заключение советско-германского договора о ненападении в нарушение Антикоминтерновского пакта заставило Японию отказаться от планов войны с СССР, что на время устранило угрозу войны на два фронта. На западных границах СССР возникали благоприятные условия для последующего воссоединения Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии с СССР, не говоря уже о Бессарабии. Главный стратегический выигрыш состоял не столько во времени – предотвращении или отсрочке германского нападения на СССР (которое тогда еще не значилось в оперативных военных планах Гитлера), сколько в пространстве… Советское геостратегическое пространство, выдвинутое до 350 км на запад, теперь обеспечивало возможности для наращивания глубины обороны, необходимой для защиты страны».

Другое дело, что надежда Сталина на затяжную войну между Германией и англосаксами, от которой Советский Союз надеялся остаться в стороне, не оправдалась. Слишком слабыми оказались те, кто всеми силами уклонялись в августе 1939 г. от военного союза с СССР. И только сокрушительные поражения, нанесённые им вермахтом, побудили их – Лондон в первую очередь – искать такого союза уже в 1941 году.

https://www.fondsk.ru/news/2019/08/23/sovetsko-germanskij-dogovor-o-nenapadenii-80-let-spustja-48838.html

[Александр Васильевич]

Польша, преданная Англией

К 80-летию советско-германского договора: «цивилизованный Запад» - предательство на предательстве



80 лет назад, 23 августа 1939 года, в Москве был подписан советско-германский «Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом» и секретный дополнительный протокол «о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе». Он определил, что «в случае территориально-политического переустройства областей» - сослагательное, предположительное наклонение, к «сфере интересов» СССР будут отнесены Финляндия, Эстония, Латвия, а к «германской сфере интересов» - отходила Литва. При этом также в документе говорилось: «В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского Государства границы сфер интересов Германии и СССР будут приблизительно проходить по линиям рек Нарев, Бук и Сан...». Советское правительство «подчеркнуло интерес СССР к Бессарабии» (территория Молдавии). «При этом интересы Литвы по отношению Виленской области признаются обоими сторонами».

Ключевым политическим аспектом данного Договора являлась военно-политическая ситуация вокруг Польши, правительство которой, получив заверения Великобритании ещё весной 1939 года о всесторонней поддержке в случае внешней агрессии на эту страну, вплоть до военной, по сути дела игнорировало нападение Германии на Польшу. Надо знать, что через два дня после подписания в Москве упомянутого советско-германского договора, 25 августа 1939 года между Великобританией и Польшей был заключён договор о военном сотрудничестве и взаимопомощи, состоявши из восьми статей и четырёх секретных протоколов, в которых также указывалась сфера интересов Польши и Великобритании в Латвии, Эстонии и др. регионах.

Этим геополитическим событиям 80-летней давности предшествовала огромная череда усилий ведущей и самой влиятельной страны Запада того периода - Великобритании, направленных на борьбу с Советской властью на территории бывшей Российской империи. В результате Февральской революции 1917 года, инспирированной Лондоном на волне протеста против войны и самодержавия, был свергнут с престола Николай II. В октябре 1917 г. в результате государственного переворота власть в стане взяли в свои руки  коммунисты-большевики. Государства Антанты не признали Советскую власть - считали большевиков прогерманской силой. Британский военный кабинет обсуждал возможность военной интервенции в России уже 7 декабря 1917 года. Затем, 20-23 декабря 1917 года было достигнуто англо-французское соглашение о разделе сфер влияния при вмешательстве в Российские дела. Франция должна была вступить во взаимодействие с антибольшевистскими силами на Украине, в Крыму и Бессарабии, Великобритания - на Кавказе.

Интервенция западных стран на территорию РСФСР началась с захвата румынскими военными частями территории Молдавии (Бессарабии), а в мае, при попытке разоружить по приказу Льва Троцкого находившийся в Сибири союзнический имперской России Чехословацкий корпус, начался мятеж. Затем, вошедшие также в мае 1918 года по приглашению Льва Троцкого в Мурманск английские военные корабли, к которым позднее присоединились и американские, начали вооружённую агрессию против Советской страны. Уже 1-3 июня 1918 года Высший военный совет Антанты принял решение о занятии Мурманска и Архангельска. Затем последовала оккупация американцами и японцами Владивостока и образование на занятых англичанами и американцами северных и восточных территориях РСФСР марионеточных правительств. Оккупация территорий Станы Советов странами Антанты и Центральных держав (Четверного союза) в союзе с Белым движением России длилась до 1921 года. Всего в интервенции приняли участие 14 государств: Англия, США. Франция, Австрия, Чехословакия, Польша, Япония и др. Созданное в 1924 году «Общество содействия жертвам интервенции» собрало к 1 июля 1927 года свыше 1 млн. 300 тысяч заявлений от советских граждан, зафиксировавших 111 тысяч 730 убийств и смертей, в том числе 71 тысяча 704 по сельскому и 40 тысяч 26 по городскому населению, ответственность по которым несли интервенты. Данные цифры включают как боевые, так и небоевые потери.

Здесь хотелось бы сконцентрироваться на тех событиях, которые непосредственно относятся к тому, что происходило на территории бывших западных губерний Российской империи: Виленской, Ковенской и Сувалкской. При немецкой оккупационной администрации этих территорий Ober Ost в Вильне - исторической столице славянского и православного по своему роду Великого княжества Литовского, усилиями немцев в декабре 1917 - феврале 1918 годов, началось формирование национального литовского представительного органа «Тарибы». Литовский Совет (Тариба) был создан кайзером Вильгельмом II лишь с одной целью - легализовать создание на западных землях губерний бывшей Российской империи буферное союзническое второму Германскому Рейху государство - королевство, во главе с посаженным на трон немецким королём из рода фон Урахов. Как известно Германия проиграла Первую Мировую войну, подписав в Компьене 11 ноября 1918 года акт о перемирии со странами Антанты. Объявленная на осень в новосозданном 11 июля 1918 года Литовском Королевстве коронация немецкого ставленника под именем короля Миндаугас II не состоялась.

Однако эта немецкая геополитическая авантюра имела своё продолжение. На основе литовской Тарибы сразу после Компьенского перемирия сформировалось литовское правительство. Это литовское правительство, - поддерживаемое германскими деньгами и военными, а, прежде всего, английскими политиками, - обосновалось в конце декабря 1918 года в Каунасе. Это произошло потому, что в Вильне 16 декабря 1918 года была установлена Советская власть и провозглашена Литовская Советская республика, которую пришлось уже в первых числах января 1919 года защищать от польских националистов. На территории названных бывших западных губерний Российской империи в феврале 1919 года была образована Литовско-Белорусская Советская республика (Литбел), которая в свою очередь во второй половине апреля 1919 года подверглась агрессии и была уничтожена затем оккупационными войсками польских легионеров под предводительством Юзефа Пилсудского - уроженца Виленской губернии из-под Швенчан (Щвенчёнис).

Необходимо отметить весьма явно выраженную агрессивную роль восстановленной после Первой мировой войны национальное государство поляков - Польской республики. Подчеркнём, эта, почти моноэтничная Польша, отнюдь не являлась преемницей образованного в 1569 году на основе Люблинской унии федеративного многоэтничного государства: Королевства Польского и Великого княжества Литовского - Речь Посполитая, что являет собой аббревиатуру выражения «Вещь народов Польши и Литвы». Тем не менее, практически стразу, Польская республика уже в конце декабря 1918 г., предъявила свои территориальные претензии к границам 1772 года и начала при поддержке западных стран Антанты конкретные военные действия в отношении к граничащим государствам и, прежде всего, к новообразованному этнополитическому государству литовцев. Ярко выраженный конкретными насильственными действиями агрессивный характер польских политиков, возглавляемых начальником польского государств Юзефом Пилсудским, некогда социалистом, а теперь масоном, очень умело использовали циничные и арогантские английские политики в своих стремлениях достичь свои корыстные цели в молодой социалистической стране Советов. Ничто не сдерживало поляков, никакие международные договорённости, ни даже вступивший в силу 10 января 1920 года Версальский мирный договор, определивший, в том числе, восточные границы Польской республики и западные границы Советского государства по т.н. Линии Керзона: Гродно - Яловку - Немиров - Брест-Литовск - Дорогуск - Устилуг, Грубешув - Крылов, и далее на юго-запад практически прямой линией (западнее Равы-Русской и Немирова, восточнее Перемышля до Карпат (Средние Бескиды, Бещады, Устрики). Всё эти разграничения были нарушены Польшей, когда 25 апреля 1920 года был начат новый поход польских войск, поддерживаемый странами Антанты на территорию РСФСР, в результате которого был занят Минск, а затем Киев, где 9 мая 1920 года на Крещатике состоялся военный парад польских оккупационных войск.

Необузданные амбиции, алчность на завоевания и захваченные трофеи, безнравственная кичливость и гордыня, не остановили польских легионеров, когда их прогнали уже через два месяца назад к Варшаве. В октябре 1920 года они вновь возобновили поход на Восток, туда где этнические поляки никогда не жили. По указке и военной и материальной поддержке стран Антанты, они захватили южные территории Виленской губернии с городом Вильной, западные территории Белоруссии и Украины. Тем самым отделив молодое литовское государство, где основной финансовый капитал был в руках местных евреев, от РСФСР т.н. Польским коридором. В Лондоне очень боялись, что через территорию Литовской Демократической республики может осуществляться никем не контролированная финансово-экономическая связь между РСФСР и Веймарской республикой, где основной финансовый капитал также находился в руках местных еврейских банков. Этот финансовый аспект международной политики находился и тогда под пристальным внимание власть предержащих.

Бесспорно, финансовые интересы ведущих и самых влиятельных политически стран превалировали над интересами безопасности государств центральной Европы, образованных на руинах вековых империй, разрушенных в результате Первой мировой войны. Здесь средоточием новой социальной политики, на базе новых социально-политических концепций, явились Германия и СССР. Экономики этих стран были подняты прежде всего огромными финансовыми кредитами банков Соединённых Штатов Америки, на фоне разразившегося в США в ноябре 1929 года финансового кризиса. Титанический труд немецкого и советского народов был идейно обоснован совершенно противоположными нравственными общественно-политическими доктринами. В Германии - прагматичный эгоцентричный, эгоистический нацизм и расизм, внедряемый и навязываемый властями фашистскими насильственными методами социальной и физической экстерминации инакомыслящих, а также представителей других наций и рас, мешающих провозглашённому процветанию немецкой - арийской расы. В СССР альтруистский классовый социальный коллективизм - провозглашённый политическим руководством страны и внедряемый в массы путём бескомпромиссной борьбы с «классовым врагом, эксплуатирующим труд рабочего класса». Эти, абсолютно противоположные нравственно-социальные доктрины позволили названным странам в короткий десятилетний срок сделать, прежде всего, экономический и индустриальный прорыв и достигнуть существенного прогресса в научно-технической области. Вместе с тем здесь «народные массы» были идеологически мобилизованы на борьбу за свои социально-нравственные идеалы, согласно абсолютно доминировавшей тогда немецкой диалектической философии, когда «воинственная борьба противоположностей» естественное и обязательное состояние материального мира. И эти две страны были столкнуты мировыми финансовыми капиталами в горнило новой мировой войны, начавшейся в сентябре 1939 г. усилиями, прежде всего Великобритании, самой влиятельной в международном политическом аспекте страны того периода. Англичане расчищали перед своим международным-глобалистским финансовым капиталом поле деятельности.

Политическое руководство СССР всячески противилось развязыванию войны в Европе, и Москве удалось почти на два года отсрочить самую масштабную и кровавую бойню на территории Европы и в мире до 22 июня 1941 года, когда фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз.

После Мюнхенского сговора 30 сентября 1938 года с Гитлером о разделе суверенной страны Чехословакии, Великобритания дала Польше «откусить» Чешинскую область. А через год именно Польшу в сентябре 1939 года англосаксы бросили на растопку новой мировой войны в надежде разгромить с помощью германских вооружённых сил СССР. Англичане предали своего «союзника» Польшу, подписав с ней накануне нападения Германии Договор о военной помощи, но не оказали никакой реальной военной поддержки в борьбе с армией Германии - уже ночью 16 сентября 1939 года высшее политическое и военное руководство Польши бежало из своей поверженной немцами страны в Румынию...

Валерий Иванов, 22 августа 2019 г., Вильнюс, Литовская республика

http://ruskline.ru/news_rl/2019/08/23/polsha_predannaya_angliej/

[Александр Васильевич]

Игорь Шишкин

Пакт Молотова-Риббентропа и Великая Победа

Так был ли в 1939 году И.В. Сталин «лохом», как утверждают либералы?



Во времена Горбачева-Яковлева обличители Пакта Молотова-Риббентропа основной упор делали на его противоправность и аморальность. Тогда это действовало. Советские люди приходили в ужас от обрушившейся на них «правды» о «сотрудничестве» Сталина с Гитлером: совместного попрания норм международного права, суверенитета «маленьких, но гордых» прибалтийских государств и раздела Польши.

Однако «все течет, все меняется». На подавляющее большинство граждан современной России подобные «ужастики» просто не действуют. «Захватил Прибалтику!» – правильно сделал. «Нарушил международное право!» – а кого оно интересует? Меняются общественные настроения, меняется и технологии демонизации пакта Молотова-Риббентропа.


«Хуже, чем преступление. Это ошибка»

Ныне борцы за «историческую правду», прекрасно знающие динамику социологических опросов, при обличении пакта стараются в основном напирать на прагматизм. Пакт был хуже, чем преступлением Сталина, утверждают они, он был ошибкой, которая привела к катастрофе 1941 г.

Сугубо либеральные историки, публицисты и журналисты буквально хлещут «лоха» Сталина по щекам: дал себя переиграть Гитлеру и чуть не погубил страну, для спасения которой народу пришлось пролить моря крови.

Только несколько примеров.

Леонид Млечин (публицист): «В августе Сталин сделал выбор. Многие и по сей день уверены в его мудрости и прозорливости. Но это решение, напротив, наглядно свидетельствует о его неспособности оценить расстановку сил в мире, понять реальные интересы тех или иных государств и увидеть принципиальную разницу между демократией и фашизмом. Сталин совершил ошибку, которая обошлась России в десятки миллионов жизней».

Андрей Колесников (журналист): «Пакт и секретные протоколы к нему были для Сталина «коктейлем Молотова — Риббентропа», на котором тиран подорвался. … Скорость продвижения вермахта географически, политически, геостратегически была подготовлена именно Пактом Молотова — Риббентропа и попытками «финляндизации» и большевизации Прибалтики».

Сергей Мироненко (в 1992—2016 гг. — директор, с 2016 г. — научный руководитель Государственного архива РФ): «Пакт Молотова-Риббентропа — это стратегическая ошибка, если не сказать преступление советского руководства и лично товарища Сталина. Выполняя договор, СССР укреплял армию своего врага».

Конечно, в отличие от Сергея Мироненко, подавляющее большинство официальных представителей исторической науки избегают столь брутальных высказываний в адрес Пакта. Но разница чаще всего оказывается чисто стилистической.

Вот как, например, оценивает договоренности СССР с Третьим рейхом академик А.О. Чубарьян: «Как показали дальнейшие события, тактические успехи обернулись стратегическими просчетами». Столь же категоричен и профессор М.М. Наринский (зав. кафедрой международных отношений и внешней политики России МГИМО): «Если советско-германский пакт и был тактическим успехом Кремля, то весь курс на сотрудничество с Берлином стал стратегическим просчетом И.В. Сталина. Он позволил А. Гитлеру разгромить Польшу и выйти на общую границу с Советским Союзом. В последующем Германия получила возможность нанести поражение Франции, что лишало СССР потенциального союзника в Европе».

Предъявленные к Пакту претензии, надо признать, более чем серьезные. Однако, как показывает практика, практически все, что пишут о нем либеральные журналисты/публицисты и даже порой маститые ученые на поверку оказывается не соответствующим действительности.

Например, более тридцати лет нас уверяли в том, что Пакт Молотова-Риббентропа и Секретный протокол к нему – это преступный сговор двух диктаторов. Но за все прошедшее время так и не смогли найти ни одной нормы международного права, которые сам Пакт или хотя бы Протокол «преступили».

Поэтому давайте попробуем разобраться в том, какую именно роль Пакт Молотова-Риббентропа сыграл во Второй мировой войне, и что он принес Советскому Союзу.


Взаимная выгода

Одно из обвинений, которое постоянно звучит в адрес Сталина от либеральных историков, журналистов и политиков, заключается в том, что «договор был выгоден А. Гитлеру и позволил ему развязать Вторую мировую войну в благоприятных для него условиях» (М.М. Наринский), т.е. война в результате Пакта якобы пошла по германскому сценарию.

Однако, во-первых, что криминального в том, что Договор о ненападении был выгоден и Гитлеру? Международный договор, если только это не договор о капитуляции, всегда выгоден обеим договаривающимся сторонам, по определению.

Во-вторых, сам по себе любой договор – не более чем бумажка с подписями и печатями, которая никому и ничего не гарантирует. Договор становится настоящим договором, только когда при его подписании достигается баланс интересов обеих сторон, когда выполнение договора становится выгодно каждой из них, отвечает их жизненным интересам. Не трудно подписать договор, трудно найти баланс интересов, тем более у заклятых врагов.

Пакт Молотова-Риббентропа такой баланс интересов Советского Союза и Германии обеспечил на целых полтора года. Полтора года он был взаимовыгодным, приносил пользу каждой из сторон:

1. Для Берлина и для Москвы британский план войны, предусматривавший провоцирование их войны между собой с последующим добиванием победителя силами Франции, был смерти подобен. Пактом Молотова-Риббентропа они этот план совместно сорвали.

Поэтому у Наталии Нарочницкой были все основания утверждать, что «Пакт Молотова-Риббентропа 1939 г. — это крупнейший провал английской стратегии за весь XX в.».

2. Целью Германии было уничтожение Советского Союза (здесь цели Берлина полностью совпадали с целями Лондона и Вашингтона), но осенью 1939 г. война с СССР была абсолютно невыгодна Третьему рейху – он был к ней еще не готов. Столь же абсолютно невыгодна война была и для Советского Союза, и он к ней был еще не готов. Пакт им позволил ее отсрочить.

3. Германии в 1940 г. для разгрома Франции был жизненно важен надежный тыл на Востоке. СССР ему это обеспечил. Как сказал Молотов, сотрудничество с СССР «обеспечило Германии спокойную уверенность на Востоке». При этом Советскому Союзу столь же необходима была «спокойная уверенность» на Западе для восстановления территориальной целостности страны и увеличения глубины обороны перед предстоящей войной с Германией. И надо признать, Берлин это Москве обеспечил (при всех нюансах).

4. Германии была невыгодна война Японии против СССР в 1939 г. Берлину была нужна война Японии против Британской империи (надо было заставить англичан сражаться на два фронта), а также против Соединенных Штатов. Война с Японией, была совершенно невыгодна и Советскому Союзу. Кстати, эту войну летом 1939 г. самым активным образом провоцировала Великобритания, подписав с Японией Соглашение Арита-Крейги. Как отмечает Анатолий Кошкин, «рассчитывая на расширение халхингольских событий до масштабов войны, правительство Великобритании обязалось не создавать Японии проблем в тылу, в Китае». Пакт, спровоцировав политический кризис в Токио, перенаправил японскую агрессию в азиатско-тихоокеанском направлении.

5. Германии были необходимы сырьевые ресурсы в условиях неизбежной британской морской блокады. Советскому Союзу были нужны станки и технологии. Пакт создал условия для взаимовыгодного экономического сотрудничества на полтора года.

Как видим, Пакт Молотова-Риббентропа в полной мере соответствовал стратегическим интересам двух стран, и на момент подписания был выгоден как Советскому Союзу, так и Третьему рейху. И в этом нет ничего криминального.

Другой вопрос, насколько эффективно каждая из сторон воспользовалась предоставленными Пактом возможностями для подготовки к войне друг с другом?

Впрочем, нельзя обойти молчанием утверждения ученых и журналистов либерального толка, что в реальности Пакт был выгоден лишь Германии, что все полученное Сталиным по Пакту было «пустышками», ничего не дающими для укрепления безопасности страны. Грубо говоря, Гитлер Сталина при подписании Пакта «развел».


«Буфер», которого не было

Либералы особенно любят рассуждать о полном непонимании Сталиным роли буферных государств. Заняв благодаря Пакту Прибалтику, и позволив Гитлеру ликвидировать Польшу, Сталин якобы не укрепил, а ослабил оборону Советского Союза. Он, оказывается, устранил буфер, делавший невозможной германскую агрессию. Попробуй, напади на СССР, не имея общей с ним границы, да еще и внезапно. Леонид Радзиховский так прямо и заявляет: «До нападения Германии на Польшу у СССР и Германии НЕ БЫЛО ОБЩЕЙ ГРАНИЦЫ. Значит, никакая война СССР с Германией была невозможна». Радзиховского «научно» подкрепляет Сергей Мироненко, многие годы возглавляющий Госархив: «Латвия, Литва, Эстония, Польша — они были для нас фактически буферными государствами. Какими бы слабыми ни были у них армии, но они в случае агрессии обеспечили бы нам неделю, а то и две, и не было бы этого "внезапного нападения"».

Это говорит доктор исторических наук, которого никак нельзя заподозрить в полном незнании предмета. А вот что вспоминает генерал Гот, танки которого осенью 1941 г. рвались к Москве. Оказывается, 31 июля 1940 г., на совещании с высшим генералитетом Гитлер изложил свой план кампании против СССР, в соответствии с которым «операции должны развиваться по двум направлениям: первое — на Киев (фланг примыкает к Днепру) и второе — через Прибалтику на Москву. После этого войска, наступающие с севера и юга, соединяются».

Как видим, Гитлер первоначально планировал удар на Москву из Прибалтики по кратчайшему направлению (условно, вдоль современной трассы Москва–Рига). И ему даже в голову не приходило, что Латвия с Литвой и Эстонией – это какой-то там «буфер», которые еще надо несколько недель завоевывать.

Как Советский Союз легко и без боя занял Прибалтику, так это сделала бы и Германия. Тем, кто решит, что старого вояку Гота память подвела, сообщаю – далее в своих воспоминаниях он пишет о кардинальном изменении стратегической обстановки (присоединение Прибалтики к СССР), вынудившем Гитлера эту идею «оставить».

Никаким «буфером», даже в принципе, для Советского Союза не могла быть и Польша. Первоначально Гитлер планировал, что именно поляки обеспечат ему надежный тыл на Востоке, необходимый для установления контроля над Западной Европой, а затем уже примут участие в совместном походе против СССР. Но для этого поляки должны были заключить с Рейхом союз, согласиться на передачу Германии Данцига и создание экстерриториального коридора к нему.

Такой вариант был вполне реален. Польский историк Слабомир Дембский пишет, что «по поводу Гданьска Польша соглашалась на устранение Лиги наций из Вольного города и готова была вести переговоры с Берлином в рамках двустороннего соглашения о будущем статусе этого города и по вопросу об «экстерриториальной автостраде». Польша была открыта для диалога с Гитлером, о чем свидетельствуют далеко идущие предложения министра Бека от 25 марта 1939 г.».

Если бы немецкий сценарий воплотился в жизнь, то Польша была бы не «буфером», а трамплином для немецких войск и соучастником похода против Советского Союза. Чемберлен этот план, крайне опасный не только для Британии, но и СССР, сорвал с помощью «политики гарантий». Но и по английскому сценарию Польша не имела ни единого шанса стать «буфером».

Даже если бы Гитлер, после отказа поляков от союза в силу каких-либо причин осенью 1939 г. отказался от нападения на Польшу, уклониться от войны ему все равно бы не дала Британия. Она бы добилась того, чтобы поляки сами напали на Третий рейх. А им, видимо, было обещано и гарантированно столько, что они бы это сделали. Показательны слова польского главнокомандующего маршала Рыдз-Смиглы, произнесенные летом 1939 г.: «Польша хочет войны с Германией, и Германия не сможет избежать её, даже если захочет».

Англии в 1939 г. была абсолютно необходима война Германии с Советским Союзом, и как можно скорее. А для этого Польша должна была исчезнуть с карты Европы. Никакого кусочка, способного создать малейшую преграду немецкой агрессии («буфер») возникнуть не могло. И бегство польского правительства в Лондон тому наглядное подтверждение. Поэтому не Сталин ликвидировал польский «буфер», его ликвидировала Британия.

Соответственно, вопрос для Сталина, «не понимавшего значения буферных государств» в августе 1939 г. стоял однозначно: или советско-германская граница, с которой стартует вермахт, пройдет по старой советско-польской границе, или она пройдет на сотни километров дальше от Москвы.


Был ли выигрыш времени?

Как известно, советское руководство всегда утверждало, что при подписании Пакта Молотова-Риббентропа СССР стремился в первую очередь максимально оттянуть начало войны. Однако именно эта установка советского правительства на максимальное оттягивание войны с Германией в последнее время начинает преподноситься как наглядное доказательство полного непонимания Сталиным международной обстановки.

Слово профессору М.М. Наринскому: «В свете новейших документов несостоятельным оказывается десятилетиями утверждавшийся советской пропагандой и историографией тезис о том, что договор дал Советскому Союзу передышку, позволил оттянуть начало войны». Профессор, правда, признает, что есть «еще и в наши дни» историки, находящиеся в плену отсталых представлений: «Так, М.Ю. Мягков утверждает, что договор «на какое-то время обеспечивал СССР гарантией от войны с Германией и ее реальными и потенциальными союзниками». Но приговор М.М. Наринского неумолим: «Не существует никаких свидетельств того, что германское руководство планировало войну против СССР осенью 1939 г. Нацистский рейх в тот момент не был готов к такой войне и всячески стремился ее избежать».

Вот так: Сталин ради того, чтобы спасти страну от войны с Германией в 1939 г., пошел на подписание Пакта с нацистами, дал возможность Гитлеру разгромить Польшу и Францию, а Третий рейх, оказывается, на СССР нападать и не собирался вовсе. Ну, ни «лох» ли товарищ Сталин, а его еще пытаются представить великим правителем «земли русской».

И этот тезис либеральная пропаганда пытается раскрутить по максимуму. Однако перед нами опять типичная ложь и «передергивание».

Гитлер действительно не хотел в 1939 г. войны с Советским Союзом. Она для него в тот момент была смерти подобна, но именно поэтому он пошел на максимально возможные для него уступки Москве, чтобы подписать Договор о ненападении и тем самым войны избежать. Война в 1939 г. была бы катастрофой и для СССР, поэтому Сталин, в свою очередь, пошел на максимально возможные уступки (свобода рук Рейха в Польше и на Западе), чтобы подписать Договор о ненападении.

Однако из того, что две страны не желали войны, не значит, что они не находились на ее грани. Одно другому не противоречит. Более того, можно смело утверждать, что шансов избежать войны и у СССР, и у Германии почти не было. Война между ними была необходима Британской империи, гегемону тогдашнего мира, по сценарию которого этот самый мир неумолимо катился в войну.

Как уже говорилось выше, уйти от польской войны Британия Рейху возможности не оставила. А дальше должна была начать работать система «снежного кома». Две армии, заряженные взаимной ненавистью (антикоммунизм в вермахте и антифашизм в РККА) оказываются друг перед другом. Причем немцы занимают территории, которые СССР считает своими (Западная Белоруссия и Западная Украина), и которые населены соотечественниками («русскими меньшинствами» Польши, по выражению Молотова). Поднеси спичку, и – взрыв.

Если к этому прибавить, что «взрыв» был жизненно необходим Великобритании с Францией, у каждой из которых в Польше имелась широко разветвленная агентурная сеть, а у Британии еще и в вермахте, то избежать неконтролируемого начала боевых действий между советскими и немецкими войсками, было бы почти невозможно.

Показательно, что даже в условиях наличия Договора о ненападении и разграничения «сфер интересов» в сентябре 1939 г. встречи советских и немецких войск в районе линий соприкосновения несколько раз перерастали в боевые действия. А что бы было при его отсутствии? Полный простор для британских профессиональных поджигателей войны с их многовековым опытом.

Например, не составило бы большого труда организовать кровавые экзекуции против русского населения занятых территорий, на которые Москва не могла бы не ответить. И даже если бы невероятными усилиями высшего руководства на территории Польши война бы не вспыхнула «сама собой», то у Британии еще оставалась Прибалтика. Без Пакта, разграничившего сферы интересов Третьего рейха и СССР, после немецкого захвата Польши, каждая из сторон просто обязана была бы ради собственной безопасности занять прибалтийские республики, т. е. на радость британцам столкнуться там друг с другом.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Заключив 23 августа 1939 г., Договор о ненападении, договор, которого с точки зрения английского здравого смысла не могло быть, потому что быть не могло («противоестественный» по определению Черчилля), Сталин и Гитлер разорвали запущенную Британией цепь событий.

Пакт Молотова-Риббентропа предотвратил казавшуюся неминуемой советско-германскую войну в 1939 г. и дал Советскому Союзу полтора года мира, столь необходимых ему для подготовки к будущему противостоянию с Третьим рейхом, а Германии – полтора года на ведение войны на Западе и на подготовку похода на Восток.

Смысл событий августа 1939 г. был понятен всем современникам. Его очень хорошо выразил писатель Всеволод Вишневский, оставивший в своем дневнике следующую запись: «Ныне мы берем инициативу, не отступаем, а наступаем. Дипломатия с Берлином ясна: они хотят нашего нейтралитета и потом расправы с СССР; мы хотим их увязания в войне и затем расправы с ними». И только современные либералы делают вид, будто бы не понимают, зачем Сталину понадобился пакт с нацистами.


Выигрыш Третьего рейха

Теперь можно вернуться и к вопросу о том, кто лучше использовал полтора года мирной передышки для подготовки к будущей неизбежной войне – Советский Союз или Германия?

Как известно, Гитлер, узнав о подписании Пакта, пришел в полный восторг. Некоторые даже утверждают, что он бил кулаком в стену и кричал, что теперь весь мир у него в кармане. И надо признать, все основания для восторга у фюрера Третьего рейха были. Благодаря Пакту он смог вырваться из британской ловушки. Поставил под свой контроль континентальную Европу и из орудия британской политики (обреченного на уничтожение после выполнения отведенной ему Лондоном миссии) превратился в самостоятельного игрока.

Рейх набрал такую мощь, что смог в 1941 г. позволить себе поход против России, который в случае успеха, – а в нем у немецкого руководства сомнений не было, – открывал перспективу для сокрушения уже и Соединенных Штатов Америки. Воля Берлина, а не Лондона начала определять ход мировых событий. Третий рейх становился реальным претендентом на мировую гегемонию.

На эту нацеленность немецкой политики указывал Валентин Фалин: «Сознание и психика Гитлера оказались запрограммированными на следующую войну – войну с Соединенными Штатами. Овладение ресурсами, по возможности не разрушенными, в центральных областях Российской Федерации и на Украине было альфой и омегой для торжества».

Страшный разгром Красной армии в приграничном сражении, стремительное продвижение немецких войск на сотни километров вглубь советской территории летом сорок первого, казалось бы, самым наглядным образом свидетельствовали о том, что война в результате Пакта Молотова-Риббентропа начала развиваться по германскому сценарию. Как и утверждает проф. М.М. Наринский.

Однако триумф лета 1941 сменился поражением под Москвой, а затем и Сталинградом. После чего «вдруг» оказалось, что сценарий войны определяется уже волей не Берлина, а волей Москвы, правда, в сочетании и взаимодействии с волей Вашингтона.

Несомненно, хребет вермахту ломала Красная армия. Героизм и воинское мастерство наших отцов и дедов определяли исход войны. Но именно Пакт Молотова-Риббентропа создал условия для краха блицкрига в 41-м и разгрома немцев и их союзников под Сталинградом. Как это не покажется кому-то странным.


Пакт и провал блицкрига

Пакт предоставил Советскому Союзу возможность отодвинуть границу на Запад и – время для подготовки к схватке с Третьим рейхом. Из того и другого Сталин смог «выжать» для страны все возможное и невозможное.

Либеральные «витии» от журналистики и науки любят обличать Сталина за его «отсталое» геополитическое мышление и попытки обеспечить безопасность страны за счет территориальных приобретений. Мол, все, что удалось приобрести по Пакту в 1940 г., уже летом 1941-го было утеряно в считанные недели. Казалось бы, возразить нечего. Но при одном условии: если не учитывать динамику немецкого продвижения.

Такое исследование начального периода войны сделал известный советский и российский военачальник, в прошлом начальник Академии Генерального штаба ВС РФ, генерал-полковник В.С. Чечеватов. Результат красноречив: «СССР … “перенес” границу на сотни километров на запад от Москвы, Киева, Минска, Ленинграда, что явилось одной из основных причин срыва плана “Барбаросса”, рассчитанного на молниеносный первый удар. <…> До начала Смоленского сражения 10 июля 1941 года немецкие войска, наступая со средним темпом до 34 км в сутки, продвинулись в глубину СССР до 680 км, 10 сентября — к концу сражения — они углубились еще до 250 км темпом до 3,7 км в сутки, а оставшиеся до Москвы 250 километров войска вермахта преодолевали с огромными потерями со средним темпом уже до 2,9 км в сутки. Если бы не вырванные у Гитлера 250—350 км пространства от старой границы СССР, Смоленское сражение по времени стало бы битвой за Москву со всеми вытекающими последствиями (выделено мною. – И.Ш)».

Отсюда вывод, который делает не «диванный стратег», а признанный и авторитетный военный специалист: «Гитлер еще до начала боевых действий против СССР проиграл И.В. Сталину две самые важные стратегические операции — битву за Пространство и битву за Время, чем и обрек себя на поражение уже в 1941 году».

Сразу возникает вопрос: а где именно Гитлер проиграл Сталину «битву за Пространство и битву за Время»? Полагаю, ответ очевиден – при подписании Пакта Молотова-Риббентропа. Признав, ради получения свободы рук в Польше и Западной Европе, постимперское пространство зоной интересов СССР, Гитлер тем самым обрек на провал блицкриг 1941 г. В оправдание ему можно сказать только то, что Гитлеру и в голову не могло прийти, что Сталин сумеет превратить «зоны интересов» в форпосты советского государства. Впрочем, недооценка противника, когда речь заходит о России, извечная беда германских политиков.


Пакт и Сталинградская битва

Однако, даже потерпев поражение под Москвой, Третий рейх не смирился с неизбежным поражением. При том что и ведущие немецкие генералы, и сам Гитлер ранее неоднократно говорили: победить Советский Союз можно лишь одним ударом – блицкригом, и никак иначе. В 1942 г. немцы доказали, что и они способны на невозможное. Выйдя к Сталинграду и на Кавказ, они чуть было не переломили ход войны в свою пользу.

Причин поражений Красной армии в 42-м было немало. Одна из них в том, что армия, победившая под Москвой, оказалась буквально на «голодном пайке», а страна на грани экономической катастрофы. Немцы к декабрю 1941 г. заняли почти все крупнейшие промышленные центры государства к западу от Москвы. Валовая продукция промышленности СССР с июня по ноябрь 1941 года обрушилась в 2,1 раза. Так например, в ноябре и декабре 1941 г. народное хозяйство СССР не получило ни одной тонны угля из Донецкого и Подмосковного угольных бассейнов.

Что позволило пережить этот экономический шок и к концу 42-го года оснастить и вооружить части и соединения, разбившие врага под Сталинградом? Вышла на полную мощь промышленность востока СССР, заработали эвакуированные туда предприятия. Это всем хорошо известно. Менее известно то, какую роль во всем этом сыграл Пакт Молотова-Риббентропа.

Пакт, оттянув войну с Германией, дал Советскому Союзу дополнительных полтора года мирной жизни. У нас много пишут и говорят о том, как за эти полтора года окрепла Германия, поставив себе на службу экономику практически всей континентальной Европы. Но «скромно» умалчивают о той, поистине титанической работе, которая была проделана за эти полтора года в Советском Союзе.

Именно в это время разворачивается масштабная программа создания второй промышленной базы на востоке СССР. Разрабатываются детальные планы эвакуации промышленных предприятий из западных районов на Восток. В 1941 г. были эвакуированы почти полторы тысячи крупных фабрик и заводов. Часто буквально из-под носа наступающего врага. Но чтобы это все произошло – это должно было быть хорошо подготовлено. Чтобы заводы могли начать работать даже без крыши, кто-то заранее должен был определить место, в которое они попадут и подвести к этому месту коммуникации (к вопросу о том, что Сталин собирался воевать малой кровью и на чужой территории).

Сама программа создания второй промышленной базы на Востоке страны начала осуществляться до 1939 г. Это было одной из целей третьей пятилетки (1938–1942 гг.).

Но полномасштабная работа по переводу народного хозяйства на военные рельсы, развитие восточной промышленной базы ударными темпами, создание заводов-дублеров на Востоке, подготовка планов эвакуации — все это произошло именно в те последние полтора года «мирной передышки», которые обеспечил стране Пакт Молотова-Риббентропа.

Уже в четвертом, «особом», квартале 1939 г. был введен в действие мобилизационный план, предусматривавший перестройку деятельности промышленности, выделение более половины всех капиталовложений оборонным стройкам, в первую очередь, на Востоке. Такие же чрезвычайные экономические меры продолжались и в 1940 и 1941 гг. Была начата подготовка к размещению военных заказов на предприятиях всех отраслей. А мы сейчас удивляемся, как это удалось быстро наладить в 1941–1942 гг. выпуск военной продукции на фабриках детских игрушек или музыкальных инструментов.

Поэтому можно смело утверждать, что заключив со Сталиным Договор о ненападении, Гитлер дал Сталину не только возможность вернуть территории, погубившие блицкриг, но и время, необходимое для подготовки экономики страны к войне. Что и позволило Советскому Союзу выдержать удар 1942 г.


Пакт и Антигитлеровская коалиция

О том какую роль Пакт Молотова-Риббентропа сыграл в создании Антигитлеровской коалиции, очень точно написал Михаил Демурин: «Сталин своим августовским 1939 года внешнеполитическим ходом не позволил англичанам и американцам направить мировую историю по собственному руслу. Он сумел превратить их из силы, стоявшей за Гитлером и без пяти минут не просто политических, коими они всегда оставались, но и военных противников СССР в противников Германии и наших союзников. Союзников очень сложных, условных, таких, которых ещё пришлось удерживать от соблазна сепаратных сделок на этот раз с окружением Гитлера в 1944 — 1945 годах, но в сотрудничестве с которыми всё же удалось победить нацистов и обеспечить безопасность как западных, так и восточных рубежей нашей страны, создать на многие десятилетия действенную систему международной безопасности в виде ООН».

Конечно, не сам Договор о ненападении превратил врагов Советского Союза (Британию и Америку) в союзников СССР, а обусловленное им коренное изменение баланса сил в мире. Изменение, ставшее возможным в результате того, что Сталин предоставил Гитлеру «свободу рук» в Польше и Западной Европе.

Это звучит более чем не политкорректно, но только разгром немцами Франции (нашего потенциального союзника, как нас уверяют) вынудил Лондон и Вашингтон стать союзниками Москвы, сделал возможным такой удивительный феномен, как Антигитлеровская коалиция.

Пакт позволил Гитлеру поставить под немецкий контроль всю континентальную Европу, создать, возглавляемый Третьим рейхом Евросоюз. А это уже было способно изменить глобальную расстановку сил. Да, немецкий Евросоюз еще не был в состоянии самостоятельно сокрушить Британскую империю и, тем более, Соединенные Штаты Америки. Но и они уже были не в состоянии самостоятельно сокрушить Третий рейх.

В случае же победы Германии над Советским Союзом Рейх получил бы такую мощь, что поражение Британской империи становилось неизбежным, а исход схватки с Америкой трудно предсказуемым. При этом в Лондоне прекрасно понимали, что в результате поражения потерей только Империи им не отделаться, речь пойдет о выживании самой Великобритании.

Единственной силой, которая могла остановить Третий рейх, возглавивший континентальную Европу, оказался Советский Союз. Без союза с ним шансы Лондона и Вашингтона на победу были минимальны, если не сказать призрачны. Черчилль – действительно великий политик, он сразу же после капитуляции Франции взял курс на сотрудничество с СССР в войне против Третьего рейха. Его полностью поддержал Рузвельт.

Лондону и Вашингтону, готовившим Вторую мировую войну ради победы друг над другом (чужими руками), и ради уничтожения коммунистической России, не осталось ничего другого, как пойти на союз с СССР для спасения самих себя от того, кого они пытались использовать для собственных целей — Лондон для сохранения британской гегемонии, Вашингтон для ее обретения.

Результатом краха их сценариев Второй мировой войны и вынужденного союза с Россией в рамках Антигитлеровской коалиции стало то, что Британская империя «приказала долго жить», но зато уцелела Великобритания. Соединенные же Штаты обрели положение гегемона Запада, но не смогли стать гегемоном мира. Мир оказался биполярным, а не однополярным как планировали в Вашингтоне. И все эти процессы «запустил» Пакт Молотова-Риббентропа.

Что дало создание Антигитлеровской коалиции СССР? Во-первых, «ленд-лиз» и второй фронт. У нас ныне есть две крайности: одни твердят о том, что без помощи союзников по коалиции Советский Союз не смог бы победить, другие, что от союзников никакого прока не было. С либералами спорить уже надоело, поэтому ограничимся одними ура-патриотами. Неужели они согласны с либералами в том, что Сталин ничего не понимал в международной политике, экономике и военном деле, согласны с тем, что войну выиграли вопреки Верховному главнокомандующему? А если не согласны, то пусть задумаются, почему Сталин с первых месяцев войны в переписке с Черчиллем и Рузвельтом постоянно вел речь о поставках в СССР необходимого военного снаряжения и промышленного оборудования?

Почему Сталин столько сил положил, добиваясь скорейшего открытия второго фронта? Ему что, больше нечем было заняться? Глупо спорить: помощь союзников помогла как минимум на год приблизить Победу, и спасла миллионы жизней советских людей.

Во-вторых, сотрудничество с союзниками по Антигитлеровской коалиции дало возможность Советскому Союзу совместно с Соединенными Штатами Америки (Лондон уже был на третьих ролях) выработать послевоенную систему мироустройства, получившую название Ялтинско-Потсдамская. Систему, максимально учитывающую интересы нашей страны. А без Пакта Молотова-Риббентропа всего этого быть не могло. Он проложил дорогу и к Ялте, и к Потсдаму и, в значительной мере, предопределил расстановку сил на десятилетия вперед.

Показательно высказывание Генерального секретаря НАТО Дж. Робертсона от 14 декабря 2002 года: «Пригласив в НАТО семь стран Центральной и Восточной Европы, альянс добился самой большой победы за полвека. Он перечеркнул Пакт Риббентропа-Молотова и Ялтинские соглашения».

Руководитель НАТО открыто признает прямую связь Пакта и Ялтинских соглашений и считает, что противникам России лишь в 2002 г., через 63 года после августа 1939, удалось их «перечеркнуть». Надеюсь, рано радуется.

Подведем итоги. Пакт Молотова-Риббентропа в 1939 году не позволил Британии спровоцировать советско-германскую войну. Пакт дал возможность СССР в 1940 году вернуть утраченные после революции территории и тем самым увеличить глубину стратегической обороны на западном направлении. Это сыграло ключевую роль в провале блицкрига.

За полтора года «мирной передышки», обеспеченных Пактом, Советский Союз успел подготовить экономику страны к переводу ее на военные рельсы, а также сделать мощный рывок в развитии второй промышленной базы страны на Востоке, создать условия для быстрой и эффективной эвакуации промышленных предприятий из европейской части государства. Все это позволило СССР выдержать удар 1942 года.

Пакт вынудил Британию и Соединенные Штаты Америки стать нашими союзниками, создал условия для возникновения Антигитлеровской коалиции. Взаимодействие с союзниками как минимум на год приблизило Победу, и спасло миллионы жизней советских людей.

Пакт проложил путь к Ялтинским и Потсдамским соглашениям, определившим послевоенное мироустройство.

Поэтому пакт Молотова-Риббентропа – это Договор, заложивший основу для нашей Великой Победы.

Специально для «Столетия»

http://www.stoletie.ru/territoriya_istorii/pakt_molotova-ribbentropa_i_velikaja_pobeda_423.htm

[Александр Васильевич]

Леонид Шипилов

«Эстонский транзит» вермахта?

Об одной из попыток Лондона сорвать подписание советско-германского Пакта о ненападении


_{Начальник генштаба Эстонии Н. Реэк приветствует Гитлера на его 50-летии (апрель1939 г.)}

Советско-германский Пакт о ненападении опрокинул британские планы насчет вовлечения СССР в войну с Германией в 1939 году. Лондон, как известно, предпринимал всевозможные усилия для трансформации германского вторжения в Польшу в войну Германии и ее союзников с СССР. Причем эти «комбинации», будучи совместными с Берлином, распространялись в том году и на Эстонию, уже сориентированную на Германию, - путем провоцирования ее военного конфликта с СССР именно в канун Пакта Молотова-Риббентропа. С тем, чтобы под предлогом защиты Эстонии ввести туда нацистские войска и, вместо этого Пакта, спровоцировать германо-советскую войну...

Среди прибалтийских стран весной—летом 1939 года наиболее разнузданной была антисоветская политика Эстонии. Это обстоятельство стремились использовать в своих интересах и Берлин, и Лондон. Провокации с эстонской   стороны стали обычным явлением с середины августа. Так, советский участок границы вблизи г. Гдов на северном побережье Чудского озера («Северного Байкала») 20 августа подвергся длительному обстрелу из станковых пулеметов и стрелкового оружия. Но эстонский МИД не принял ноту протеста советского НКИД, заявив, что инцидент требует дополнительного расследования.

Эстония, напомним, претендовала с начала 1920-х гг. и до   осени 1939-го не только на всё восточное побережье Чудского озера на Псковщине и на ряд прибрежных районов (восточнее реки Наровы) Ленинградской области, сопредельных с Эстонией, но также почти   на все советские острова в Финском заливе. Намерения Таллина подогревались не только Берлином, но и Лондоном. Есть и такая версия — чтобы, спровоцировав масштабный советский ответ, вызвать военные действия рейха против СССР и, таким образом, сорвать означенный Пакт.

Эстонская разведка в середине 1930-х практически стала филиалом германской.

В этой связи характерны показания Г. Пиккенброка, начальника отдела Абвер-I, данные в советской контрразведке 25 февраля 1946 г.: «Разведка Эстонии имела с нами очень тесные связи. Мы постоянно оказывали ей финансовую и техническую помощь. Ее начальник полковник Маазинг ежегодно приезжал к нам. Деятельность эстонской разведки была направлена исключительно против СССР».

Тем временем глава эстонского МИД К. Сельтер 25 мая 1939 г. заявил в парламенте, что «Великобритания не возражает против заключения германо-эстонского Пакта о ненападении, но выступает против советско-эстонского союза». Британских опровержений не последовало. Дальше — больше. 19 июня в ходе встречи британского и эстонского послов в Москве, У. Сидса и А. Рэя, последний заявил, что «в случае войны Германии против СССР Эстония выступит на стороне Германии». Вскоре, к последней декаде августа, эстонские войска с артиллерией — заметим, в основном германской, — были придвинуты к границе с СССР. А незадолго до этого в Эстонии принимается закон о продлении срока воинской службы с 12 до 18 месяцев.

Удивительно, но именно 23 августа в отчете полпреда СССР в Таллине К. Никитина в НКИД отмечено, что эстонские власти «позволяют резкие антисоветские выпады по поводу советских гарантий безопасности, якобы навязываемых прибалтийским странам вопреки их желаниям».

Полпред, обосновано считая, что «власти Эстонии провоцируют войну с СССР на стороне рейха», отметил также, эти власти «тайно подстрекались Англией к пропуску немецких войск через эстонскую территорию».

Можно предположить, что возможности такого «транзита» закулисно обсуждались эмиссарами Берлина и Лондона, по крайней мере, летом 1939-го.

Впоследствии К. Никитин высказал предположение, что «транзитными» немецкими войсками в Эстонии планировалось, посредством их провокаций на ее границе с СССР, сорвать советско-германский Пакт. Или как минимум добиться советского согласия на нацистскую оккупацию всей тогдашней Польши. То есть, чтобы расположить германские войска вплотную к Великим Лукам, Минску, Житомиру, невдалеке от Киева и   Винницы...

В донесении британского посольства своему МИД от 10 июля 1939 года говорится: «Известно о склонностях Эстонии к прогерманской ориентации. К этому явно расположены военные, деловые круги. Правительство Эстонии способствует таким настроениям, принимая множество германских официальных лиц, включая Канариса (начальник абвера), Бентевила (полковник абвера), военных фон Клейста, Бёминга и т. п. лиц».

7 июня 1939 г. в Берлине был подписан германо-эстонский Пакт о ненападении на 10 лет.

Данный Пакт предусматривал оказание взаимоподдержки при угрозе безопасности этих стран или агрессии против них с третьей стороны. Вскоре после этого Пакта генерал-лейтенант Н.Реэк, глава эстонского генштаба, заявил германском посольстве в Таллине, что «Эстония может помочь Германии контролировать Балтийское море, в том числе путем минирования Финского залива». А до этого, на празднование 50-летия Гитлера (20 апреля) был направлен из Эстонии именно Н. Реэк. В их краткой беседе отмечалось, что германо-эстонское сотрудничество будет активно развиваться по всем направлениям.

В записке экспертов главе германского МИД И. фон Риббентропу от 2 мая 1939 г. указывалось: «В случае войны нейтралитет прибалтийских стран для нас так же важен, как и нейтралитет Бельгии и Голландии; когда-то позже, если это нас устроит, мы нарушим этот нейтралитет».

Но подписание Договора о ненападения между СССР и Германией поставил в тупик всю антисоветскую политику Таллина. Провокация не удалась. Берлин предпочел подписать Пакт с СССР, не доверяя британским «комбинациям».

Уже в сентябре 1939-го Эстония заключила договор о взаимопомощи с СССР, предусматривавший, в том числе, размещение советских военных баз на ее территории. Как говорят, быстро переобулась в воздухе... Потом, с приходом гитлеровцев, сделала это еще раз, а потом опять… В общем, это было бы их, эстонцев, сугубо внутренним делом, если бы это не касалось нас.

http://www.stoletie.ru/territoriya_istorii/estonskij_tranzit_vermahta_900.htm