Катынь: история и политика в свете документов

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Подумать только, следователю не дают доказательства по уголовному делу, которое он расследует. Другой бы постеснялся писать эту чушь, а этот даже не понимает… Видите ли, как они дела делали? С такими-то следователями любое дело можно подшить: умные ребята — без доказательств обходятся с легкостью, даже особенно и не требуют. На каком же основании подобный следователь мог бы назначить экспертизу документов? На основании вымыслов своего воображения? Кстати, названный здесь Коротков, напомню, связан с фантастическим вторым рождением «документов».

Здесь можно задать наконец вопрос: если сляпал фальшивые документы явно один человек, то каким же боком к нему касалась Главная военная прокуратура, следователи которой приняли участие в фальсификации? В связи с приведенным выше разбором фальшивых документов крайне любопытно выглядит следующее заявление в цитированной выше книге, одним из авторов которой был следователь ГВП Яблоков:

    Как только материалы «особого пакета № 1» поступили в Главную военную прокуратуру, следователи которой несколько месяцев старались довести до сознания высоких чиновников, что существование постановления Политбюро о польских военнопленных бесспорно доказано, были проведены необходимые следственные действия. В Кремле был осмотрен весь комплекс документов, проведены почерковедческая и криминалистическая экспертизы. Они подтвердили подлинность записки Берии на имя Сталина № 794/Б от марта 1940 г., подписей на ней Сталина, Молотова, Ворошилова, Микояна и Берии, а также выписки из постановления Политбюро ЦК ВКП(б) № 13/144 от 5 марта 1940 г. [ссылка: Главная военная прокуратура. Уголовное дело № 159. Т. 115. Л. 4-29, 45-78.]

    _{Катынский синдром, гл. 6, см. ссылку выше.}

Выше вы видели, что такое почерковедческая экспертиза, в народе иной раз неверно называемая «графологической» (графология есть лженаука, каковое мнение распространено в «литературе»). Каким образом записка Берии могла пройти почерковедческую экспертизу на подлинность, если это невозможно просто в принципе? Что, эксперт сеточку не мог составить, какую вы видели выше? Или, может быть, он не знал, что в рукописном тексте любого человека всегда определен наклон букв, межстрочный интервал, отступы и еще многое иное, словом почерк? Значит, эксперт-почерковед нетвердо знал, что такое почерк? Но как же тогда он установил подлинность подписей? Или, может быть, это у следователя Яблокова бредовая идея? Занятно бы было, конечно, взглянуть, что канцелярские накарябали в томе 115 на указанных страницах. Работать-то они умеют, ничего не скажешь: подумать только, сто с лишним томов исписали, а подделку документов установить то ли не догадались, то ли не смогли, то ли не захотели за взятку. Это высший пилотаж бюрократизма — недосягаемая вершина. Дело все в том, что никто проверять не станет: какие дураки по сто томов и читают…

Если экспертиза существует, то это было не только заведомо ложное заключение эксперта, но и государственной изменой попахивало, да ниже увидим и фальсификацию доказательств по делу, тем же самым пахшую в данном случае. Эксперта трудно купить, не купив прежде следователя, так как лицо или учреждение, производящее экспертизу, известно только следователю, во всяком случае потерпевшим его знать не нужно. Налицо оказание помощи в данном случае иностранной организации, родственникам «жертв режима», в ущерб внешней безопасности России, финансовой в данном случае безопасности. Поляки-то, думаете, зря кругами ходят вокруг Смоленска да слезы крокодиловы ручьями на могилках льют? Они же денег хотят, контрибуцию свою, по судам бегают… Добегаются когда-нибудь, сомнений нет. Не знаю, как насчет «преступления века», были преступления в двадцатом веке и пострашнее, но этакой подлости мир точно еще не видел. Кровососы, ей-богу. Ну, кто же канцелярских купил с потрохами? Или, может быть, вы допускаете, что канцелярские способны работать бесплатно, за великую польскую идею? Свежо предание, да верится с трудом.

Рассмотрим теперь чрезвычайно любопытный протокол проведенного 20 марта 1991 г. допроса Д.С. Токарева, начальника Калининского УНКВД в 1940 г. На момент допроса Токареву было около 89 лет, и канцелярские решили, что имеют дело с полным маразматиком. Самое любопытное начинается в начале допроса, который, увы, переведен с польского, так как у нас недоступен (канцелярские «работу» свою склонны скрывать от своего народа, да и правильно — не поймут еще):

    Токарев: Направили, значит, нас к Кобулову. Когда мы вошли, там было наверно около 15-20 человек, точно не помню. Никого из них я не знал, кроме самого Кобулова, у которого бывал. Кобулов разъяснил, что есть указание высшей инстанции — не произнес названия этой инстанции, позже, однако, я узнал, что это было постановление Политбюро — по вопросу расстрела представителей карательных органов Польской Республики, которые были взяты в плен во время вступления наших войск в восточные территории Польши.

    […]

    Яблоков: Дмитрий Степанович, а постановление Политбюро — когда имело место?

    Токарев: Вы знаете, что о вынесении решения на заседании Политбюро я узнал во время первого допроса от Николая Петровича … [поворачиваясь к Анатолию Яблокову.] — так ведь зовут?

    Яблоков: Да, да, так.

    Токарев: В присутствии Николая Петровича я говорил товарищу, который меня допрашивал, и даже спросил: «Было решение Политбюро?» Он рассказал мне: «Да, было» — впервые узнал от него. Перед этим же я знал о высшей инстанции.

    Яблоков: Какой высшей инстанции?

    Токарев: Я догадывался … Выше Политбюро у нас не имеется никаких инстанций… Только седьмое небо. Тогда я только догадывался, а окончательно узнал от вашего представителя. Вот и всё.

    […]

    Яблоков: Вы понимаете, что высшая инстанция — это не Особое совещание?

    Токарев: Нет-нет, понимаю, что это ЦК, Политбюро, но не знал точно, когда мне сказал Василий Иванович. Он сказал, что это было решение Политбюро.

    _{Обратный перевод допроса Токарева (с перевода на польский).
    См.: http://katynbooks.narod.ru/polish/tokarev_ru_pl.html}

Ужас, что творится: рассеянный и забывчивый, при упоминании Политбюро Токарев будто чуть очнулся — память вдруг немного прорезалась, а реакция стала мгновенной и предельно четкой с правовой точки зрения: «Вы знаете, что о вынесении решения на заседании Политбюро я узнал во время первого допроса от Николая Петровича», причем тотчас же Токарев грамотно зафиксировал связь между Яблоковым и Николаем Петровичем, задав Яблокову вопрос: «Так ведь зовут?»— Ну, что тут скажешь? Не так? Прекрасно, но как же в действительности звали провокатора, Николай Петрович или Василий Иванович?

Посмотрите, как просто добываются «доказательства»: на первом допросе то ли неведомый Николай Петрович, он же Василий Иванович, то ли товарищ его (понять Токарева непросто) сообщил Токареву, едва ли под протокол, о найденных «архивных» документах — решении Политбюро расстрелять поляков, даже назвал «документальную» дату решения, а на втором допросе, когда наведенный Токарев уже понес эту чушь про Политбюро, Яблоков задал простейший вопрос, на которой Токарев смог бы ответить очень легко: «Дмитрий Степанович, а постановление Политбюро когда имело место?», причем, заметьте, не спросил, откуда Токарев узнал про постановление Политбюро, хотя обязан был (информация должна иметь источник).— И если бы Токарев ответил, что постановление Политбюро о расстреле поляков имело место быть 5 марта 1940 года, то фальсифицированные «документы» были бы подтверждены «свидетельскими показаниями» «бывшего ответственного работника НКВД СССР». Нет, демоны, не на того напали: сталинские соколы и ворошиловские стрелки не сдаются даже в девяносто лет! Браво, деда.

И хотя согласно действовавшему тогда советскому УПК информация, факты, источник которой свидетель не указал, не считалась доказательством, провокационно вырванное из Токарева признание все равно имело бы силу для общества, оболванивающую силу, погружающую в бред.

Возникает вопрос, откуда Яблоков и загадочный «Николай Петрович» 20 марта 1991 года узнали о фальсифицированном постановлении Политбюро, якобы решившем судьбу поляков, если даже М.С. Горбачев о нем узнал только 24 декабря того же года? Обратимся за ответом к уже надоевшей книге:

    Сопруненко первый раз допрашивали 25 октября 1990 г. начальник отдела ГВП полковник юстиции Н.Л. Анисимов [Николай Петрович, он же Василий Иванович?], осуществлявший прокурорский надзор за расследованием дела, и руководитель следственной группы полковник юстиции А.В. Третецкий. На тот момент следствие не располагало достаточными доказательствами о его роли, и поэтому допрос Сопруненко оказался фактически безрезультатным. Получив показания Токарева о роли в этом деле Сопруненко, проанализировав и подготовив документы, обнаруженные в архивах, мы с Третецким 29 апреля 1991 г. повторили допрос.

    […]
После неоднократного просмотра видеозаписи показаний Токарева и сам Сопруненко удивленно констатировал, что Токарев все хорошо помнит и аргументированно, без предварительных пометок на бумаге, в свободном разговоре, образно, ясно и даже артистично может излагать свои мысли. Тем не менее Сопруненко в ходе допроса достаточно ловко уходил от острых вопросов, переводил беседу на второстепенные детали, перекладывал ответственность за участие в катынской трагедии на своего заместителя, тогда старшего лейтенанта госбезопасности, И.И.Хохлова и других сотрудников НКВД. Только после предъявления архивных документов и неоднократной демонстрации видеозаписи допроса Токарева, подтверждающих личное участие Сопруненко в катынских событиях, он дал важные показания о том, что лично видел и держал в руках постановление Политбюро ЦК ВКП(б) за подписью Сталина о расстреле более 14 тыс. польских военнопленных, содержавшихся в Осташковском, Старобельском и Козельском лагерях НКВД СССР.

    _{Катынский синдром. Гл. 5.}

Выходит, о фальшивом постановлении Политбюро Яблоков с «Николаем Петровичем» узнали 29 апреля 1991 года от Сопруненко, которого допрашивали после Токарева, причем сам Сопруненко, как и Токарев, узнать о фальшивке мог только от Яблокова с «Николем Петровичем». Ну, не мог Сопруненко «держать в руках» вообще ни единое постановление Политбюро, по любому вопросу. Во-первых, уровень его был слишком низок: решение послали бы народному комиссару внутренних дел, который бы от своего имени и отдал указания подчиненным, а во-вторых, возглавлял Сопруненко Управление по делам военнопленных, УПВ НКВД, и исполнителем приговоров по решению Политбюро быть не мог: на момент «расстрела» поляки числились за УНКВД, областными управлениями, как видно из опубликованных по делу документов, коих коснемся подробно в следующей главе. Человеку же, который не отвечает за исполнение и вообще никакого отношения к нему не имеет, решение Политбюро сообщить не могли: разглашать «конспиративные» документы, как мы читали выше, нельзя было ни в коем случае. Сопруненко оформил всех пленных по оперативной картотеке для 1-го спецотдела НКВД — фотографии, отпечатки пальцев и анкетные данные, после чего подлежащих осуждению по ОСО отправил в УНКВД, и всё, на этом его отношения с пленными закончились. Даже о самом факте «расстрела» Сопруненко узнать мог только случайно, скажем в пьяной болтовне. Приведенные «показания» Сопруненко — это наглая фальсификация, противоречащая действительности, причем разобраться в этом начальники Яблокова и «Николая Петровича» могли даже без вскрытия фальсификации решения Политбюро от 5 марта 1940 г. — если бы захотели.

Стало быть, мы очень хорошо видим, что о фальшивых документах Яблокову с «Николаем Петровичем» было известно задолго до их появления у М.С. Горбачева — ранее 20 марта 1991 года, во время первого допроса Токарева. Вопрос, кто же им рассказал о мифическом решении Политбюро расстрелять поляков? Как они могли установить это «следственным путем», если подлинного решения Политбюро не было, а о фальшивом даже Горбачеву стало известно только в конце 1991 года? Сам Яблоков объяснил свою фантастическую осведомленность о высочайших государственных тайнах — помилуй бог, «№ 1» — следующим образом:

    Показания свидетеля

    Из выступления в Басманном районном суде г. Москвы ответчика по иску внука Сталина

    …Еще до передачи Ельциным в 1992 г. документов особой папки существование этих документов было доказано следственным путем. Так, с 1990 по 2004 годы Главной военной прокуратурой расследовалось уголовное дело № 159 («Катынское дело»), в котором я, ответчик Яблоков, принимал непосредственное участие в период с 1990 по 1994 годы.

    В показаниях допрошенных мною в начале 1991 г. в качестве свидетелей с применением видеозаписи бывшего начальника УНКВД по Калининской области Токарева Д.С. и бывшего начальника Управления по делам военнопленных НКВД СССР Сопруненко П.К. и других бывших сотрудников НКВД содержатся подробные сведения о механизме расстрела польских военнопленных, местах их захоронения, причастности Политбюро ЦК ВКП(б) к решению об их уничтожении.

    В конце октября 1992 г. заверенные копии документов особой папки № 1 поступили из Архива президента РФ в Главную военную прокуратуру и были мною изучены и приобщены к уголовному делу, где в настоящее время и должны храниться.

    _{Новая газета. № 119 от 26 октября 2009 г
    См.: http://www.novayagazeta.ru/data/2009/119/18.html}

Опять те же Токарев и Сопруненко, хотя Токарев от своей осведомленности по поводу причастности Политбюро к расстрелу поляков отказался под протокол допроса, а Сопруненко не то что о решении Политбюро — о «расстреле» знать не мог.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Понимал ли следователь Яблоков, что если человек после войны «имел серию книг» о партизанском движении, то во время войны партизаны не могли ему дарить за это пистолеты? Или, может быть, не очень?

Здесь переводчик отметил в примечании: «Mam serię książek — так понимаю, что имеется в виду им самим написанные?»— Очень даже может быть…

У Токарева смешались в голове НКВД и КГБ, одновременно существуя в 1940 году:

    Яблоков: Антонов, да? Откуда был этот Антонов?

    Токарев: Из Москвы, из КГБ.

    Яблоков: Из КГБ?

    Токарев: Да, в штатах КГБ у Блохина.

Токарев на допросе заговаривался, но следователю Яблокову все нипочем:

    Яблоков: Сейчас это здание Медицинского института?

    Токарев: Я не знаю, названия сменяются (Токарев некоторое время говорит что-то, чего трудно понять)… я не знаю, как выходили с окружения…

    Яблоков: А скольких заключенных содержали в камере?

Если человек «некоторое время» говорит вещи, которые «трудно понять», то не следует ли прервать допрос или хотя бы осведомиться у допрашиваемого о его самочувствии? Нет, это совершенно лишнее, как видим. Странный тип этот Яблоков: у него на допросе девяностолетний старик чуть ли не сознание теряет, отключается от действительности, а Яблокову даже о самочувствии старика осведомиться не приходит в голову. Любопытно, в чем причина столь странного поведения? Что ж, во всяком случае видим: преступление Яблоков совершил с умыслом, действовал сознательно и целенаправленно, а не по недоразумению, так как не увидеть психических отклонений Токарева в данном случае было уже невозможно. По закону Яблоков обязан был обеспокоиться психическим состоянием Токарева (юристам читают курс судебной психиатрии) и прервать незаконный допрос, но действовал он не по закону, а в связи с иными соображениями, нам пока не известными. Ну, что это за допрос, если свидетель несет чушь? Кому это нужно? Полякам? И заметьте, наглость-то какая: преступление было совершено перед телекамерой.

Вот и дальше Токарев проявляет нездоровую реакцию:

    Яблоков: Знакома ли вам судьба майора государственной безопасности Синегубова?

    Токарев: Был начальником оперативной службы, затем его перевели в Министерство сообщения, где он принял пост главного ревизора безопасности всех железнодорожных линий.

    Яблоков: Ревизора, да?

    Токарев: Понятия не имею, ни разу не встречался с ним и ничего о нем не слышал, а Сухарев? Застрелился…

Сначала Токарев назвал должность Синегубова, потом его новую должность после перевода в НКПС, но тотчас же от своих слов отказался: «Понятия не имею, ни разу не встречался с ним и ничего о нем не слышал».— Это как же понимать? Это нормально? Любопытно, какой вывод следователь Яблоков из этих слов?

Вот патологический вымысел Токарева о месте захоронения якобы расстрелянных:

    Яблоков: Говорили, что были выкопаны рвы. Сколько было выкопано?

    Токарев: Сколько трупов, столько и рвов. То есть приблизительно на 250 тел. Экскаватор «Комсомолец» — с ковшом в три четверти кубометра.

    Яблоков: А большие рвы выкапывали?

    Токарев: Ну, какая нужна яма, чтобы закопать 250 человек? Большая.

    Яблоков: А приблизительно не можете сказать?

    Токарев: Не был там.

    Яблоков: Но все-таки ездили туда потом с Сухаревым?

    Токарев: После, конечно, туда ездил, значит, поехал на дачу и сказал, чтоб показал мне то место. Он мне показал. Это все.

    Яблоков: Примерно какие это были размеры?

    Токарев: Размеры чего, кладбища?

    Яблоков: Да.

    Токарев: Если можно так назвать. Не мерил каждый ров отдельно. Боюсь рисовать, сколько там… десять на двадцать метров, тридцать на пятьдесят метров, но это только примерно.

    Яблоков: Ясно, что примерно.

    Токарев: На вид двадцать метров. На вид так. А глубина… До трех метров, наверно.

Показания Токарева не соответствуют действительности: экскаватор «Комсомолец», сведения о котором можно найти в интернете [4], не мог копать котлованы под могилы глубиной три метра. Это карьерный экскаватор, работающий по принципу т.н. прямой лопаты, т.е. выбирающий грунт от себя и вверх, прямо перед собой, а котлованы копают экскаваторы, работающие по принципу обратной лопаты, т.е. выбирающие грунт на себя и вниз. Карьерный экскаватор обычно берет в глубину от уровня своей стоянки полтора метра (он не для этого предназначен), а работает он кроме карьера, например, на засыпке или погрузке. На рисунках вы видите рабочие возможности обоих типов экскаваторов.



    _{См.: http://donex.stroydormash.ru}

Публика, пребывающая в бреду, возразит, конечно, что «в принципе» демоны страшные могли выкопать котлованы и этим экскаватором, но увы бредовым идеям, это невозможно. Дело в том, и на рисунке это видно, что выемка грунта в глубину — это экстремальный режим для экскаватора типа «Комсомолец», т.е. он будет дохнуть при постоянной работе в таком режиме, тем более с огромным ковшом, какой указал Токарев, 0,75 куба (по техническим характеристикам, ссылка на которые выше, этот экскаватор оборудован был ковшом 0,35 куба), а разрабатывать массовую могилу как карьер, со спуском экскаватора в яму, слишком хлопотно: это требует подготовки съезда в яму или подъемного крана, а также обеспечения нормальной проходимости экскаватора по дну ямы. Гораздо проще в подобных случаях не валять дурака, как с чемоданом ненадежных пистолетов, а вызвать другой экскаватор:

    Поскольку отсутствие нужного количества траншей для массового захоронения все время являлось тормозом, а 4 экскаватора типа "Комсомолец", выделенные по решению исполкома Ленгорсовета от 25 декабря 1941 г. управлениями жилищного и культурно-бытового строительства, себя в работе по рытью траншей не оправдали, горком ВКП(б) и Ленгорисполком обязали 20 января 1942 г. 5-е особое строительное управление (Союзэкскавация), начальник т. Чернышев, располагающее мощными экскаваторами типа "АК" и опытными квалифицированными кадрами, приступить к работам по рытью траншей на Пискаревском кладбище.

    _{Из отчета городского управления предприятиями коммунального обслуживания по работе за год войны с июня 1941 по июнь 1942г. Раздел "похоронное дело".
    ЦГА СПб., ф. 2076, оп. 4, д. 63, л. 147-191.
    См.: http://www.aroundspb.ru/variety/docs/funeral.php}

Как видим, экскаваторы «Комсомолец» на рытье траншей для могил противопоставлены «мощным экскаваторам». Попытка их использования для рытья массовых захоронений не увенчалась успехом, притом что «теоретически» рытье котлованов вполне возможно такого типа экскаватором (он должен вырыть яму, спуститься в нее и далее идти по уровню ямы вперед, выбирая грунт перед собой, потом перейти на более низкий уровень и так далее).

Токарев просто вспомнил, что были экскаваторы «Комсомолец», и вплел их в свое бредовое описание захоронения якобы расстрелянных, так как действительности его рассказ не соответствует. Проверить его показания, кстати, было нетрудно, но в том ли задача была у канцелярских? Ведь они должны были «раскрыть» дело, а не развалить его, не так ли?

Любопытно, что показания Токарева насчет места «расстрела» столь же фантастичны, как насчет использованного для «расстрела» оружия и места захоронения «расстрелянных»:

    Токарев: И теперь прошу учесть такой вопрос. В калининской области, несмотря на то, что она была очень большой: 74 района, 27 городов и рабочих поселков, 3 округа — было всего лишь 14 тюрем, где содержалось в набитых доверху помещениях 6 тыс. человек, посаженных во время репрессий в [19]37 — [19]38 годах. С этими тысячами мы работали до самого начала войны. Не было уже мест даже для одного человека, сверх тех, которые там находились. Это по-видимому было написано, но позже удостоверились, что осуществление этого невозможно.

    […]

    Токарев: Комендант внутренней тюрьмы — хорошо его помню. Не принимал он участия в расстрелах потому, что должен был знать, что в это время у него в тюрьме происходит. А из тюрьмы вывезли на это время арестованных, перебросили их в другую тюрьму, тут же оставались только те, которые должны были быть расстреляны.

    […]

    Токарев: Ничего не могу сказать. Этого документа не помню и уверен, что мы никого никуда из лагеря не отправляли. Занимался этим сам Сопруненко… сам Сопруненко. В Москве решали такие проблемы. В моих тюрьмах, повторяю ещё раз, мест для этих людей не было. Вот так. И не могло быть даже речи, чтобы в какую-нибудь тюрьму перевести хотя бы незначительное число польских военнопленных. Не могло быть речи, так были заполнены.

    […]

    Токарев: Камеры, да… Перед началом расстрелов поляков из внутренней тюрьмы убрали других арестованных и перевели их в городскую тюрьму, а тут содержали только поляков.

Значит, поляков негде было содержать, кроме здания УНКВД, а для «других арестованных» из внутренней тюрьмы УНКВД места нашлись легко? А кто поверит, что в 14 тюрьмах помещалось всего 6 000 человек?

Токарев показал, что расстрел происходил в одной камере:

    Токарев: […] В камеру, где совершались расстрелы, я не входил. Там технология была выработана Блохиным, да, и комендантом нашего Управления Рубановым. Они обили войлоком двери выходящие в коридор, чтобы не было слышно выстрелов в камерах. Затем выводили приговорённых — так мы [о них] будем говорить — по коридору, сворачивали налево, где был красный уголок. В красном уголке проверяли по списку: сходятся ли данные, данные личные, не имеется ли какой-нибудь ошибки, да… а затем, когда удостоверялись, что это тот человек, который должен быть расстрелян, немедленно надевали ему наручники и вели в камеру, где совершались расстрелы. Стены камеры также были обиты звукопоглощающей материей. Вот и всё.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Уже исследователями отмечен абсурд в данных показаниях Токарева: красный уголок, где должны были проводить политзанятия с сотрудниками аппарата УНКВД, находился во внутренней тюрьме, в подвальном помещении, да и прочее вызывает большие сомнения:

  Посещение авторами в ноябре 2006 г. здания бывшего областного управления НКВД г. Калинина (в настоящее время это здание Тверской медакадемии) породило сомнение — действительно ли здесь в течение месяца можно было расстрелять более 6 тысяч поляков?!

    Здание находится на центральной и людной улице Твери — Советской. В 1940 г. это также был центр города. Подвал здания, в котором размещалась внутренняя тюрьма УНКВД и в котором, по утверждению Токарева, была оборудована «расстрельная камера», сохранился практически в первозданном виде. Он представляет собой полуподвальный цокольный этаж (до 6 м высотой, из них 2 м над землей) с большими окнами под потолком, выходящими на улицу. В здании перед войной работали сотни сотрудников и вольнонаемных.

    Как видно из схемы, двор Калининского УНКВД до войны не являлся закрытым по периметру и частично просматривался из соседних домов. Режим скрытного проведения массовой расстрельной акции в таком здании обеспечить было практически невозможно (см. рисунок № 1).

    Сложно также поверить в то, что за темное время суток (на широте Твери оно в начале апреля составляет всего 9 часов, а рано утром 4-этажное здание УНКВД заполняли сотрудники) в единственной камере расстреливали по 250-300 чел.

Особенно если принять во внимание уточнения Токарева: «Из камер поляков поодиночке доставляли в «красный уголок», то есть в ленинскую комнату, там сверяли данные — фамилию, имя, отчество, год рождения. Затем надевали наручники, вели в приготовленную камеру и стреляли из пистолета в затылок. Потом через другую дверь тело выносили во двор, где грузили в крытый грузовик». (Катынь. Расстрел. С. 35). Все эти передвижения заключенных требовали времени. Не говоря уже о том, что сверку данных жертвы проводили в «ленинской комнате»!

Дело не в «ленинской комнате», а в том, где она находилась. Нельзя же допустить, чтобы обреченных на расстрел выводили за пределы внутренней тюрьмы?! Соответственно, по утверждению Токарева, эта «святая святых» каждого советского учреждения располагалась в полуподвальном помещении внутренней тюрьмы УНКВД! Получается, что важные совещания аппарата и политинформации Токарев и его замы проводили в полуподвале, рядом с заключенными??

Поверить в такое можно только в страшном сне. Не случайно до сих пор никто не может указать даже предполагаемого места расположения «красного уголка» в подвале бывшего здания Калининского УНКВД.


_{В. Швед. Тайна Катыни. М.: Алгоритм, 2007, стр. 128 — 130.
См. по указ. выше адресу.}

Я поясню расчет: 9 часов по 60 минут в каждом часу — это 540 минут. Таким образом, если допустить последовательный расстрел в одной камере 250 человек, на каждого человека уходило 2 минуты 16 секунд. Поскольку же очередь смертников не могла стоять в красный уголок, конвейера быть не могло по соображениям безопасности, то за 2 минуты 16 секунд нужно было вывести заключенного из камеры, привести его в мифический красный уголок, опросить и отвести в камеру для расстрела. Указанная Токаревым скорость работы «палачей» сомнительна, а потому следователи обязаны были провести следственный эксперимент на месте «расстрела». Да, но разве же можно разваливать дело? Какие дураки свои дела и разваливают? Кто поверит в то, что следственный эксперимент был?

Бредовый вымысел Токарева о «расстреле» подтверждается также тем, что он не представлял себе точно, где находился во время «расстрела» главный «палач» Блохин, оговоренный Токаревым по болезненному состоянию:

    Яблоков: А в красном уголке кто обычно присутствовал при допрашивании?

    Токарев: Ну что ж, присутствовали помимо Блохина… и Синегубов, и Кривенко, и я два или три раза присутствовал в течение 5-10 минут.

    […]

    Токарев: Это в первый же день. Вот мы и пошли. И я увидел весь этот тут ужас. Пришли там через несколько минут, надел свое спецобмундирование Блохин…

    Яблоков: А какое?

    Токарев: Кожаная коричневая кепка, кожаный коричневый фартук длинный, кожаные коричневого цвета перчатки с крагами выше локтей. И на меня это произвело впечатление ужасное. Я увидел палача.


Нетрудно себе представить, как Блохин, одетый в кожаную коричневую кепку, длинный кожаный коричневый фартук, кожаные коричневого цвета перчатки с крагами выше локтей, в красном уголке допрашивает поляков, а потом, вероятно, бежит стрелять несчастных из маленького карманного пистолета… Это абсурд, бредовый вымысел, к действительности отношения не имеющий.

Палачи, по сообщению Токарева, кончили плохо:

    Токарев: Понятия не имею, ни разу не встречался с ним и ничего о нем не слышал, а Сухарев? Застрелился, одним словом. Что ж, понятно — был в казарме и там застрелился. Блохин застрелился, Павлов застрелился.

    Яблоков: Кто еще застрелился?

    Токарев: Рубанов сошел с ума. Трагедия.


Все это тоже полный абсурд. Например, про главного завхоза НКВД Василия Михайловича Блохина, начальника АХУ НКВД, которого Токарев записал в демонические палачи и который у Токарева застрелился от «ужасающего зрелища», известно, что он умер своей смертью от инфаркта миокарда 3 февраля 1955 года, о нем есть статья в «Википедии». И как же это понимать? Если свидетель столь сильно искажает легко проверяемые факты, то можно ли ему верить? Можно ли назвать психическое его состояние нормальным?

 Вот еще показательная хаотизация образов мышления Токарева:

    Токарев: Помню такой случай и хочу вам рассказать, как легко распоряжались человеческой жизнью. Как то раз звонит мне по телефону … личный секретарь … Кобулова — Якимов — был такой. «Товарищ Токарев, у тебя человек осужденный на расстрел. Он брат Михаила … — был у нас такой кинорежиссёр… польский, как его зовут? Он был раз у меня в кабинете вместе с Жаковым, с актёром Жаковым. Следовало его вычеркнуть и не направлять на расстрел. Он уже в Калинине — ночью должен был быть расстрелян».

    Немедленно соединился с кем-то там, не знаю уже с кем, не помню: «Вычеркните его и покажите мне, что вы вычеркнули, доставьте его»,— я сказал. Позже его направили в другой лагерь, куда-то, но куда, не могу теперь сказать.

    Яблоков: Как зовут этого режиссёра?

    Токарев: Он автор фильмов «Тринадцать», «Сорок первый». Такой известный, польский гражданин, который, правда, потом автоматически стал советским гражданином.

    Яблоков: Он живёт сейчас в Союзе?

    Токарев: Он умер — я читал некролог 10 лет тому назад. Я знаю, что имя было Михаил, и повторяю, один раз он был вместе с Жаковым у меня в кабинете.

    […]

    Токарев: Протокол внимательно слушал. Подтверждаю, что записано все правильно, за исключением некоторых моментов, имеющих, наверно, второстепенное значение. Вспомнил, например, фамилию режиссера фильма. Это был Ромм. Михаил Ромм. Кажется, Михаил Михайлович, отчество точно не помню. И Ромма как режиссера ценили высоко — он спас жизнь своему брату.

Некий Михаил Александрович Ромм, действительно, поминается в опубликованных теперь документах как польский военнопленный — это подробность достоверная, однако же Токарев запамятовал, что фильм «Тринадцать» появился раньше воссоединения Украины и Белоруссии с их отторгнутыми частями, временно оккупированными Польшей, т.е. автор данного фильма, Михаил Ильич Ромм, не мог быть польским гражданином, да и в кабинете Токарева в Калинине делать ему было совершенно нечего. К тому же и фильм «Сорок первый» (1956) снял Г. Чухрай.



Подводя итог краткому рассмотрению допроса Токарева, отметим, что это явная и наглая фальсификация. Никакого постановления Политбюро о расстреле поляков не было, это фальшивка, никакого расстрела в Калинине не было, это бредовые вымыслы душевнобольного пожилого человека, но вот указанное Токаревым в бредовом состоянии захоронение «поляков» в Медном нашли, как это ни поразительно, причем нашли даже некоторые «вещественные доказательства», например, если верить лживой британской ВВС, изображенную на снимке польскую фуражку, которая отлично сохранилась за полвека пребывания в земле. «Расстрелянные» поляки в Медном — это откровенная и, главное, тупая фальсификация доказательств. Насчет же фуражки и прочих музейных вещей «жертв», выставляемых кровососами на обозрение, следует спросить у них, ведь поляков кто-то допустил к участию в эксгумации неизвестного захоронения, тем самым открыв им возможность фальсифицировать доказательства. Эти доказательства сфальсифицировали они — совместно, разумеется, с канцелярскими.

Для завершения данной части следует добавить несколько слов о фальсификаторах. Под подозрение в фальсификации «пакета № 1» попадают все четверо лиц, связанных с его второй «находкой», осенью 1992 года,— Д.А. Волкогонов, Р.Г. Пихоя, А.В. Коротков и Ю.В. Петров. Наибольшее подозрение вызывают Волкогонов с Пихоей, так как в октябре 1991 года вошли в комиссию по «рассекречиванию» архивов, Волкогонов председателем, а Пихоя его заместителем (насчет Короткова у меня данных нет, а Петров едва ли в нее входил). Первое заседание комиссии состоялось 13 декабря 1991 г., незадолго до появления в аппарате Горбачева фальшивок, датированных на конверте, который сохранился, 24 декабря 1991 г. И даже от первого заседания комиссии до 24 декабря времени было вполне достаточно, чтобы изготовить беспечному как ребенок Михаилу Сергеевичу подарок на прощанье.

Мотивом любого из указанных лиц могли быть как бредовые идеи, так и деньги: поляки бы заплатили за столь полезную для Польши фальсификацию любую сумму, так как вложение все равно окупится и принесет огромную прибыль. Желательно бы было установить негодяя следственным путем, официально, что будет нетрудно, а также опубликовать наконец для всеобщего сведения «секретное» дело № 159, фальсифицированное продажными канцелярскими крысами из ГВП.

Что же касается срока давности преступления, который канцелярские явно мнят истекшим (они туповаты, как вы видели), то нынешний кодекс дает следующую формулировку: «Преступление признается оконченным, если в совершенном лицом деянии содержатся все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом», статья 29.— Увы канцелярским и шизофренику, живому или мертвому, их деяния еще отнюдь не имеют всех признаков состава преступления: Россия еще не понесла материальные убытки, еще не выплатила полякам контрибуцию по суду на основе фальсифицированных документов и фальсифицированного уголовного дела. Подумайте, если вас обворовали, но вы еще не понесли убытка, то имеет ли совершенное против вас преступление все его признаки? Мне кажется, если вы даже не знаете еще, что вас обворовали, то совершенное против вас преступление основных своих признаков отнюдь не содержит. Стало быть, срок давности по разобранным в данной главе преступлениям будет исчисляться только после суда, который присудит России выплатить пострадавшим полякам и Польше компенсацию, например, в несколько миллиардов евро. Все впереди.

http://www.dm-dobrov.ru/history/katyn/katyn-2.html

[Александр Васильевич]

Добров Дмитрий Евгеньевич


Положение поляков в лагерях и их судьба

Если не считать разобранную выше фальсификацию документов неким дегенератом, то вывод о расстреле польских военнослужащих сделан был на основании бредовых идей и бредовых же домыслов — разумеется, раньше публикации фальшивок, так как в бреду с вымыслами затруднений не бывает. Нет ни единого документа, которой бы свидетельствовал о расстреле,— наоборот, весь объем опубликованных по делу документов просто кричит о том, что советская власть ни единого поляка расстреливать не собиралась — тем более по неизвестной причине, без мотива.

Документы мало кто читает, а зря. Вот для примера один из опубликованных по делу весьма любопытных документов — совершенно секретное донесение по НКВД о развернутой в лагере польских военнопленных работе:

    № 5/43 Сов. секретно

    Начальнику политотдела Управления НКВД СССР

    по делам военнопленных

    полковому комиссару тов. Нехорошеву
    Политдонесение
    О политико-моральном состоянии Старобельского лагеря НКВД за декабрь месяц 1939 г.

    Доношу, что политмассовая работа среди военнопленных строилась на основе Ваших указаний от 26/XI-39 г. № 2067816.

    Вся культмассовая работа проводилась по составленному на декабрь месяц плану. Основными формами работы являлись: демонстрирование кинокартин, периодические информации из газет, ответы на вопросы военнопленных, контроль выполнения военнопленными инструкции внутреннего распорядка в лагере и приказов руководства лагеря; обеспечение военнопленных книгами, газетами и радиообслуживанием. Проведение повседневного жесткого контроля за обеспечением военнопленных всем необходимым довольствием по установленным нормам.

    В декабре месяце произведена следующая работа:

    1. Обслужено политмассовой работой 3916 военнопленных.

    2. Вся политико-массовая работа среди военнопленных строилась по плану, в выполнении которого ведущее место занимают партийная и комсомольская организации.

    3. Намеченные мероприятия по плану партийно-политической работы среди военнопленных в основном проведены полностью.

    Проведены беседы на темы:

    1. Чем была царская Россия и чем стал СССР.

    2. СССР и Финляндия (из журнала "Большевик", № 22, 1939 г.).

    3. О Сталинской Конституции.

    4. О событиях в Западной Европе.

    5. О советской интеллигенции.

    6. Договор между СССР и демократической республикой Финляндией.

    7. О событиях в Финляндии.

    8. Государственное устройство СССР.

    9. О народнохозяйственном плане СССР и задачах третьей пятилетки.

    Проведено читок и разъяснений прочитанного материала из газет:

    1. Два раза в неделю проводятся политинформации на тему: "Что нового в СССР и за границей".

    2. Организованы по корпусам громкие читки газет.

    3. Читали и разъясняли статьи:

    а) "Исторический договор" — "Известия", 4/XII-39 г.

    б) "Лига наций превратилась в орудие войны" — "Правда", 18/XII-39 г.

    в) "Три года под знаменем Сталинской Конституции" — "Известия", 5/XII-39 г.

    Проведены организационно-инструктивные мероприятия среди военнопленных:

    1. Проведены беседы по всем корпусам на тему: "Выполнение внутреннего распорядка в лагере".

    2. Проведены беседы с старшими групп на тему: "О внутреннем распорядке в корпусах".

    3. Разъяснено военнопленным по корпусам о запрещении в общежитии всяких докладов, молебствий и других религиозных обрядов.

    4. Организовали ответы на вопросы и заявления военнопленных в письменной форме.

    5. Проведены требуемые организационные мероприятия посылки и получения почты военнопленных (разъяснено военнопленным разрешение писать письма, оборудованы ящики для писем и организована доставка и получение почты).

    Продемонстрированы для в[оенно]пленных следующие кинокартины:

       1. "Морской пост"
       2. "Парад молодости" (три сеанса)
       3. "Высокая награда"
       4. "Великое зарево"
       5. "Трактористы"
       6. "Ночь в сентябре"
       7. "Человек с ружьем"
       8. "Доктор Калюжный"
       9. "Учитель"
      10. "Белеет парус одинокий"

    Присутствовало на просмотре кинокартин до 12 тыс. военнопленных. Особенно военнопленные восхищались кинокартинами "Великое зарево", "Человек с ружьем", "Парад молодости". Картину "Парад молодости" пришлось по просьбе военнопленных повторить два раза.

    Организовано 3 киносеанса в городском кинотеатре для б/генералов и полковников, которые остались довольны и благодарили за внимание.

    Оборудованы во дворе лагеря фотовитрины на темы:

       1. Первые выборы по Сталинской Конституции.
       2. Жизнь и деятельность И.В. Сталина.
       3. Достижения физкультуры и спорта в СССР.

    Здания управления лагеря оформлены были лозунгами и плакатами ко дню выборов в местные Советы депутатов трудящихся.

    Работа библиотеки:

    Библиотека имеет 5209 разных книг и брошюр. Получает 805 экз. разных газет и 173 журналов, систематически обслуживает библиотека 1450 читателей. Ежедневно охвачено читальней 220 человек.

    Организовано радиообслуживание военнопленных.

    Установлено для обслуживания военнопленных 45 радиоточек, обеспечено репродукторами 45 точек, из них — 2 репродуктора-динамика.

    Военнопленные обслуживаются радио ежедневно с 6 час. утра до 23 час. ночи.

    Военнопленные слушали большим составом групп в 200—500 человек:

    а) доклад т. Сталина VIII Всесоюзному съезду Советов "О Конституции" — (грамзапись транслировали из Старобельского радиоузла).

    Ежедневно утром и вечером военнопленные слушают передачу последних известий по радио из Москвы.

    Обеспечение культинвентарем

    Приобретено и выдано в пользование военнопленным культимущество:
    1. Гармоней — 3    5. Патефонов — 4 шт.
    2. Шахмат — 50 партий    6. Мандалин — 3 шт.
    3. Шашек — 143 партии    7. Гитар — 3 шт.
    4 Домино — 112 партий    8. Балалаек — 3 шт.

    Проведен шахматный турнир по баракам и в январе м[еся]це будет проведен общелагерный шахматный турнир.

    В связи с задержкой получения пилолесоматериала до сих пор лагерь не имеет помещения для клуба, что тормозит проведение политикопросветительной работы среди военнопленных.

    Вся политпросветработа проводится политаппаратом в общежитиях, кинокартины демонстрируются на площадке. С 25/XII в связи с похолоданием демонстрирование кинокартин приостановлено. Такие обстоятельства очень затрудняют нормальное проведение работы и не позволяют охватить всей массы военнопленных систематической работой политаппарата.

    Работники политотделения, наряду с выполнением плана агитмассовой работы, непосредственно руководили работой по проверке складов вещдовольствия и продуктов питания, по организации работы продовольственного блока и санобработки, оказывали помощь в работе УРО [учетно-регистрационное отделение].

    Особенное внимание в работе политотделения обращено на работу среди личного состава управления и вахтеров.

    На январь месяц намечены следующие мероприятия по проведению политико-воспитательной работы среди военнопленных:

    1. Все работники политотделения прикреплены к общежитиям для проведения политвоспитательной работы среди военнопленных и организации военнопленных на соблюдение и выполнение ими внутреннего распорядка в лагере.

    Путем бесед и лекций намечено разъяснить среди военнопленных:

    1. СССР — самая демократическая страна в мире.

    2. Братский союз народов СССР — осуществление ленинско-сталинской национальной политики.

    3. Шестнадцать лет без Ленина по ленинско-сталинскому пути.

    4. Роль интеллигенции в СССР.

    5. О коммунистической морали.

    6. Китайский народ в борьбе за национальную независимость.

    7. О событиях в Финляндии.

    8. О событиях в Западной Европе.

    Работа клуба:

    1. Оборудовать в лагере кино для обслуживания военнопленных, использовав имеющиеся кинопередвижки.

    2. Прочитать для военнопленных лекции и доклады на темы:

    а) Буржуазный и социалистический демократизм.

    б) Об уничтожении противоположности между умственным и физическим трудом.

    в) Китайский народ в борьбе за национальную независимость.

    3. Провести общелагерный шахматный турнир.

    4. Оборудовать фотовитрину: "Жизнь и деятельность В.И. Ленина".

    5. Организовать демонстрирование кинокартин:

    а) "Учитель", "Высокая награда", "Минин и Пожарский", "Великий гражданин" (обе серии), "Балтийцы" и др.

    6. Радиофицировать новые общежития, добавив 8 радиоточек.

    7. Разъяснить военнопленным кинокартины: "Великий гражданин", "Балтийцы".

    Политико-моральное состояние среди военнопленных

    За истекший месяц выявлены политаппаратом следующие факты контрреволюционной работы среди военнопленных:

    1. В числе прибывшего состава из Шепетовки находится бывший редактор польской черносотенной газеты "Орендовник" (вроде немецкой газеты "Штирнер"), фамилия его Чаплицкий Эдмунд Александрович (подпоручик, по специальности журналист). За время пребывания его в Шепетовке читал военнопленным лекции на тему: "Психология плена". Сейчас он методы контрреволюционной работы изменил, через бывшего своего помощника в газете "Орендовник", поручика Тарлецкого, проводит работу, как будут строить внешнюю политику "будущей Польши".

    Материалы на военнопленных Чаплинского и Тарлецкого переданы о[собому] отделению] для дальнейшей разработки.

    2. Вечером 24/XII-39 г. в общежитии заседала группа военнопленных в составе 10 человек: Солтан (майор — шеф штаба бригады), Слизень (ротмистр), Кучинский (ротмистр), Берк (майор), Рудницкий (майор, заместитель командира полка), Туский (ротмистр), Скрадский (ротмистр), Ярошинский (поручик), Вильк (поручик), Герасюк Барш (поручик). При появлении работников политаппарата, военнопленные моментально прекратили разговор. На предложение продолжать разговор военнопленные переглянулись и начали оправдываться, что собрались ввиду кануна рождества как офицеры одной части и делятся мнениями о разбитых и потопленных английских и немецких пароходах, т. е. "обсуждают последнее коммюнике, слышанное по радио".

    В беседе с военнопленным Герасюк Барш Романович выявлено, что собравшиеся имели только предлог кануна рождества, а в действительности шел разговор о восстановлении Польши с помощью Англии и Франции.

    Материалы на весь состав группы переданы о[собому] отделению] для дальнейшей разработки.

    В этот же день — 24/XII работниками политотделения обнаружено, что военнопленный Мачейский Леон Викентьевич (поручик) с целью срыва организованного для военнопленных киносеанса не допускал военнопленных смотреть картину. Когда военнопленного Мечейского работник политотделения начал приглашать в комендатуру, то тот удрал в общежитие с целью скрыться в среде военнопленных. Того же дня военнопленный Мачейский арестован на 20 суток гауптвахты и материалы переданы о[собому] отделению для дальнейшего расследования.

    В ночь с 31/XII-1939г. в 24 час. на 1/1-1940 г. в одном из общежитий военнопленных работником политотделения т. Курячим обнаружено, что группа военнопленных, возглавляемая б. капитаном Винеш, Знищинским, Серватович после выступления военнопленного Винеш, который сказал: "Мы здесь, а наши солдаты воюют за независимость Польши. Мы обязаны переслать пожелание войскам, которые борются за независимость Польши, а также пожелание правительству и президенту".

    Начали было петь "Еще польска не згинела" [это государственный гимн]. Тов. Курячий прекратил пение и потребовал соблюдения установленного режима в лагере согласно инструкции, предупредив, что нарушение инструкции влечет виновных к ответственности.

    Военнопленные пение и высказывание прекратили. За нарушение внутреннего распорядка в общежитии военнопленный Знищенский (старший общежития) привлечен к ответственности и материалы на всю группу переданы о[собому] отделению.

    В течение первой половины декабря месяца со стороны военнопленных начали поступать устные просьбы и заявления разрешить организацию кружков изучения марксизма-ленинизма. Политаппаратом по корпусам разъяснено, что военнопленные имеют вполне достаточные условия для самостоятельной работы по изучению марксо-ленинской теории, имея на это в библиотеке книги и брошюры. В свою очередь желающие могут получить помощь в изучении консультацией со стороны инструкторов политотделения.

    Политаппаратом усилен контроль с целью недопущения организационной работы военнопленными под каким бы то ни было предлогом.

    Фактов самоубийств нет.

    Эпидемических заболеваний нет.

    Групповых и одиночных побегов не зарегистрировано.

    Случаев отказа от приема пищи как группового порядка, так и единичных нет.

    Пьянств нет.

    Несчастных случаев, аварий, пожаров не было.

    Хозяйственное состояние лагеря:

    В течение декабря месяца осуществлены следующие мероприятия:

    1. Построено общежитие на 200 человек и начато переоборудование помещения (б. церкви) для общежития военнопленных с тем, чтобы освободить одно помещение для кино.

    2. Построена и пущена в эксплуатацию прачечная.

    3. Организованы и работают сапожная и пошивочная мастерская.

    4. Оборудована и работает баня.

    5. Построено помещение для комендатуры.

    6. Построен сарай для кухни и кладовой во дворе, где размещены б. полковники.

    Завершение начатых строек (пристройка к помещению бани, комната комендатуры, пристройка к бараку) задерживаются отсутствием толи и пиломатериала.

    Санитарное обслуживание военнопленных

    В течение декабря месяца проведены следующие мероприятия:

    1. Обслужено баней лагеря в среднем 2 раза каждого военнопленного. Городская баня не работала в связи в ее ремонтом.

    2. Систематически производится очистка и дезинфецирование двора и всех мест загрязнения.

    3. Сделано прививок против брюшного тифа:

    Первичных — 799

    Вторичных — 872

    Третичных — 1278

    4. Сделано прививок против оспы — 767

    5. Посетило амбулаторию — 4714 человек:

    а) первичных — 1675

    б) вторичных — 3029

    По роду заболеваний:

    а) болезни дыхательных путей — 281

    б) хирургические — 1151

    в) болезни желудочно-кишечные — 204

    г) болезни зубные — 796

    д) болезни кожные — 358

    е) болезни венерические — 97

    ж) болезни глазные — 526

    з) грипп и ангина — 87

    и) болезни уха, горла, носа — 385

    к) разные — 536

    Острожелудочных заболеваний при амбулаторном приеме не отмечалось.

    6. Обслужено стационаром лагеря 810 койкодней.

    Поступило за истекший месяц — 46 человек

    Выписано — 46 человек

    Осталось на 1/1-1940 г. — 25 человек

    По роду заболеваний:

    а) болезни дыхательных путей — 226

    б) болезни желудочно-кишечные — 94

    в) хирургические — 68

    г) грипп и ангина — 159

    д) разные — 192

    7. В декабре месяце умерло 3 военнопленных:

    а) Храневич М.З., рождения 1889 г. от воспаления легких.

    б) Нидер С.Б., рождения 1885 г. — завороток кишок.

    в) Плюцинский К.Л., рождения 1901 г. заболевание печени и завороток кишок.

    Работа УРО:

    1. Все работы согласно директив Управления выполнены.

    2. К 27/1-1940 фотографирование наличия военнопленных будет закончено.

     

    Начальник лагеря НКВД

    капитан госбезопасности                  А. Бережков

    Врид комиссара лагеря НКВД

    начальник] политотделения                Кутовой
    Резолюции под подписью красным карандашом на последнем листе документа: "Написать небольшой обзор партийно-полит[ической] работы по всем л[агеря]м. 26.1.40 г. Н. В[оробьев]. В дело Старобельск[ого] л[аге]ря. Н. В[оробьев].

    _{ЦХИДК, ф. 3, оп. 2, д. 6, лл. 1—9. Подлинник. На бланке Старобельского лагеря.
    Катынь. Пленники необъявленной войны. М., 1999.
    См.: http://katynbooks.narod.ru/}

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Обращаю еще раз ваше внимание, что это не агитационная статья в газету, а совершенно секретный ведомственный документ, за разглашение которого последовало бы суровое наказание. В данном документе мы усматриваем два главных направления работы сотрудников НКВД с военнопленными поляками — политико-воспитательное и учетно-регистрационное по линии 1‑го спецотдела НКВД (картотека). Это значит, что руководство НКВД воспринимало польских военнопленных уже как советских граждан, а не как кандидатов в покойники. О том же, как обращаются с кандидатами в покойники, вы можете прочесть в описании нацистских лагерей смерти.

Жизнь пленных, конечно, была не столь жизнерадостна, как можно подумать после прочтения приведенного документа. Разумеется, за нарушения порядка или антисоветские выпады военнопленных преследовали, но преследовали по закону. Вот, например, откровенное нарушение закона в стремлении ревностно следовать закону:

    Утверждаю

    Нач. О[собого] о[тделения]

    Осташковского лаг[еря] НКВД

    лейтенант госбезопасн[ости]

    Корытов

     

    Обвинительное заключение

    по следственному делу № 649.

    По обвинению Олейника Степана Степановича

    по ст. 58 п. 13 УК РСФСР.

     

    6 января 1940 г

     

    1939 г. декабря 29-го дня, я, нач[альник] отделения] о[собого] о[тдела] НКВД 7-й армии — мл. лейтенант госбезопасности Миловидов рассмотрев следственное дело № 649 по обвинению военнопленного быв. польского государства Олейника Степана Степановича, 1911 г. рожден(ия), уроженца с. Тарнувка, Волынской губ., по национальности] поляк, в преступлении, предусмотренном ст. 58 п. 13 УК РСФСР и НАЙДЯ, что Олейник, будучи в быв. польском государстве, с 1936 г. по 1939 г. служил в качестве полицейского в г. Борщеве, где проводил активную борьбу против революционного движения, постановил:

    следственное дело № 649 по обвинению в[оенно]п[ленного] Олейника С.С. направить на рассмотрение Особого совещания НКВД СССР.

     

    Начальник] отделения] о[собого] о[тдела] ГУГБ НКВД 7-ой Армии мл. лейтенант госбезопасности (Миловидов)

    Согласен: Ст[арший] следователь следчасти ГУГБ НКВД СССР лейтенант госбезопасности (Белолипецкий)

     

    Справка: Обвиняемый Олейник содержится в Осташковском лагере НКВД Калин[инской] обл[асти].

     

    Верно: [подпись неразборчива]

    _{ЦХИДК, ф. 1/п, оп. 4е, д. 1, л. 163. Заверенная копия.
    Катынь. Пленники необъявленной войны. М., 1999.
    См. там же.}

Вот что написано было в пункте 13 статьи 58 УК РСФСР: «Активные действия или активная борьба против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственной или секретной (агентура) должности при царском строе или у контрреволюционных правительств в период гражданской войны, влекут за собой — меры социальной защиты, указанные в ст. 58-2 настоящего кодекса», где значится следующее: «Вооруженное восстание или вторжение в контрреволюционных целях на советскую территорию вооруженных банд, захват власти в центре или на местах в тех же целях и, в частности, с целью насильственно отторгнуть от Союза ССР и отдельной союзной республики какую-либо часть ее территории или расторгнуть заключенные Союзом ССР с иностранными государствами договоры влекут за собой — высшую меру социальной защиты — расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и с лишением гражданства союзной республики и, тем самым, гражданства Союза ССР и изгнание из пределов Союза ССР навсегда, с допущением при смягчающих обстоятельствах понижения до лишения свободы на срок не ниже трех лет, с конфискацией всего или части имущества».

Видим, что дело Олейника было передано на рассмотрение ОСО незаконно: статья 58-13 к нему применена быть не могла. Нам, к сожалению, не известно, был ли незаконный приговор по делу Олейника, т.е. от 3 до 8 лет, потолок для ОСО. Не будет безумием предположить, что приговора не было, так как Олейник просто по возрасту не подходил под статью 58-13 (он 1911 года рождения, т.е. при царской власти и потом «контрреволюции» он был еще маленьким мальчиком). Напомню, что беззакония, творимые главой НКВД тов. Ежовым, к тому времени были пресечены партией и правительством, а тов. Ежов расстрелян как враг народа. Что же касается угрожающего предупреждения партии и правительства последователям тов. Ежова, цитированного выше, то поняли его наверняка не все сотрудники НКВД и не сразу, скажем тов. Миловидову его наверняка дополнительно разъяснили, напомнив о трагической судьбе тов. Ежова.

А вот что по поводу обвинения Олейнику сказано в указанном издании, откуда приведен документ: «Одно обвинительное заключение — небольшой документ, всего на страницу,— сохранилось в деле полицейского С. Олейника и публикуется в нашем издании (док. № 158). Из него следует, что военнопленным предъявлялось обвинение по статье 58-13 УК РСФСР — борьба против международного коммунистического движения».— Заметьте, как нагло лжет эта публика, возглавлял которую, кстати, находящийся на подозрении в фальсификации исторических документов Р.Г. Пихоя: утаив от читателя, что предъявленное Олейнику обвинение не соответствовало УК, авторы заявили, что Олейника обвинили по закону, по УК, т.е. исключение они выдали за правило. Вот так фальсифицируют историю — от сверхценных «идей» в параноидном духе.

В документах поминается «разгрузка» лагерей, что в бреду, разумеется, выглядит как «расстрел». Однако же разгрузка — это освобождение лагеря; действие направлено на лагерь, а не на заключенных. Лагеря, о которых шла речь,— это обычные фильтрационные лагеря для военнопленных, которые, разумеется, были освобождены, разгружены по мере учета военнопленных и выявления среди них военных и уголовных преступников. Часть военнопленных была отправлена по месту жительства, по домам, частью в Германию, а часть получила сроки заключения от 3 до 8 лет по ОСО:

    Сов. секретно

    Народному комиссару внутренних дел Союза ССР

    комиссару государственной безопасности I ранга

    товарищу Берия Л. П.

     

    В целях разгрузки Старобельского и Козельского лагерей, прошу Вашего распоряжения на проведение следующих мероприятий:

    1. Всех тяжелобольных, полных инвалидов, туберкулезников, стариков от 60-ти лет и выше, из числа офицерского состава, которых насчитывается около 300 человек, отпустить по домам.

    2. Из числа офицеров запаса, жителей западных областей УССР и БССР — агрономов, врачей, инженеров и техников, учителей, на которых нет компрометирующих материалов, отпустить по домам.

    По предварительным данным из этой категории может быть отпущено 400—500 человек.

    3. На офицеров КОПа (корпус охорони погранична), судейско-прокурорских работников, помещиков, актив партии "ПОВ" и "Стрелец", офицеров 2-го отдела бывш. польглавштаба, офицеров информации, (около 400 человек), прошу Вашего разрешения оформить дела для рассмотрения на Особом совещании при НКВД.

    Следствие по этим категориям желательно вести в наркоматах внутренних дел БССР и УССР, а в случае невозможности сосредоточить всех перечисленных в Осташковском лагере, где и вести следствие.

     

    Начальник Управления НКВД СССР

    по делам о военнопленных

    майор П. Сопруненко

     

    Комиссар Управления НКВД СССР

    по делам о военнопленных

    полковой комиссар Нехорошев
    Резолюции на 1-м листе:
    1. В верхнем левом углу синим карандашом: "Тов. Меркулов. Пер[еговорите] со мной.
    Л. Б[ерия]. 20/II-40 г.".
    "Тов. Сопруненко. В. Меркулов]. 21/II.".

    _{ЦХИДК, ф. 1/п, оп. 3а, д. 1, лл. 274—275. Подлинник.
    Катынь. Пленники необъявленной войны. М., 1999.
    См. там же.}

Стоит обратить внимание, что ни в едином документе из сотен опубликованных не упомянута незаконная судебная тройка НКВД, якобы определенная Политбюро для решения судьбы поляков,— везде речь идет о законном Особом совещании при НКВД, т.е. никакого расстрела быть не могло просто в принципе. Таким образом, письмо Берии за № 794/Б никакого подтверждения в документах не находит.

Вот любопытный документ, повествующий о судьбе военнопленных Осташковского лагеря:

    Тов. Павлов!

    В Москву я был вызван, как уже Вам сообщал, телеграммой начальника Управления по делам военнопленных т. Сопруненко. По приезде на место т. Сопруненко заявил, что он вызвал меня по требованию начальника 1-го спецотдела по вопросу организации отправки в[оенно]пленных после вынесения решений Особым совещанием.

    Совещание состоялось в 1 -м спецотделе и продолжалось в течение 2-х дней.

    На совещании присутствовали кроме руководства 1-го спецотдела начальник конвойных войск, представитель ГУЛАГа, Управления по делам военнопленных и ряд других.

    Основные вопросы стояли такие:

    1. Подготовка в лагере осужденных к отправке.

    2. Где объявлять решение Особого совещания.

    3. Где производить сдачу конвою осужденных — в лагере или на вокзале.

    4. Оперативное обслуживание в пути.

    5. Хозобслуживание.

    В начале совещания мне предложили высказать точку зрения 0[собого] о[тделения], как бы мы мыслили организовать отправку.

    Исходя из настроений в[оенно]пл[енных], их численности, а главным образом, имея в виду, что весь этот контингент представляет из себя активную к[онтр]р[еволюционную] силу, я свои соображения высказал:

    1. Подготовку к отправке производить в том же духе, как производили ранее при отправке в Германию и районы нашей территории, т. е. соблюдая принцип землячества, что будет служить поводом думать осужденным, что их подготавливают к отправке домой.

    2. Решение Особого совещания здесь у нас, во избежание различного рода эксцессов и волынок, ни в коем случае не объявлять, а объявлять таковые в том лагере, где они будут содержаться. Если же в пути следования от в[оенно]пленных последуют вопросы, куда их везут, то конвой им может объяснить одно: "На работы в другой лагерь".

    3. Сдачу осужденных конвою производить, как и ранее, у нас в лагере.

    4. В части оперативного обслуживания в пути, то я просил совещание эту обязанность с о[собого] о[тделения] сложить, исходя из малочисленного штата о[собого] о[тделения] лагеря и отсутствия людей в о[собом] о[тделе] округа, имея в виду, что каждая партия осужденных должна находиться в пути следования не менее месяца, а всего таких партий будет четыре.

    Следовательно, нам потребуется 8 или более человек оперативного состава. Опер[ативное] обслуживание возложить на другой опер[ативный] отдел.

    Все это долго дебатировалось и мне свою точку зрения пришлось защищать и обстоятельно доказывать. Наконец, все с этим согласились и в таком духе был написан проект организации отправки и передан на утверждение зам. наркома т. Меркулову.

    Опер[ативное] обслуживание взял на себя начальник конвойных войск.

    Как скоро мы будем разгружаться.

    Из представленных нами 6005 дел пока рассмотрено 600, сроки 3-5-8 лет (Камчатка), дальнейшее рассмотрение наркомом пока приостановлено.

    Но разговоры таковы, что в марте мы должны основательно разгрузиться и подготовляться к приемке финнов.

    Есть распоряжение наркома о заключении нескольких категорий в[оенно]пл[енных] в местные тюрьмы. На этот счет у начальника Управления по КО есть директива от 29.II.40 г. за № 25/1869. с которой прошу ознакомиться.

     

    Начальник] о[собого] о[тделения]

    Осташковского лаг[еря] в[оенно]п[ленных]

    мл. лейтенант госбезопасности (Корытов)
    Помета в верхнем левом углу 1-го листа: "Д[ело] А/в 3".

    _{ЦА ФСБ РФ. Коллекция документов.
    Катынь. Пленники необъявленной войны. М., 1999.
    См. там же.}

По тем временам очень легко можно было вменить некоторому числу польских военнопленных расстрел по приведенному выше 2 пункту 58 статьи, квалифицировав их выступление с оружием в руках против СССР как деяние «вооруженной банды». Дело в том, что «проход войск» СССР по территории Польши для борьбы с «агрессором», как называли в дипломатических документах Германию, был согласован не только с польским правительством, которое успело отдать своим войскам приказ не оказывать сопротивления Красной армии, но и с англичанами и французами. Попросту говоря, польское правительство под давлением англичан и французов, рассчитывавших на военное столкновение СССР и Германии, в последний миг предало и свои войска, и «великую» Польшу, существовавшую, впрочем, только в мечтах, стыдливо согласившись на воссоединение захваченных поляками украинских и белорусских земель с митрополией. Красная армия присутствовала на территории бывшей Польши совершенно законно, с согласия польского правительства и «международного сообщества»: к СССР не было претензий у гарантировавших безопасность Польши англичан и французов, которые Германии, заметьте, объявили войну за нападение на Польшу, а вот польские войска, оказывавшие сопротивление Красной армии, следовало бы назвать именно бандами. Таких, впрочем, было немного, и почти все они, вероятно, были уничтожены на месте.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Освободительный поход Красной армии прекратил жесточайшее угнетение поляками украинцев и белорусов, из которых хотели быстренько сделать поляков, по сути упразднив для них родной язык, что можно рассматривать в буквальном смысле слова как геноцид, уничтожение народа. Скажем, известный С.А. Бандера незадолго до уничтожения Польши убил в порядке протеста одного из польских чиновников по министерству образования, занимавшегося уничтожением украинского языка, за что получил пожизненное заключение, которое перестало существовать вместе с Польшей. Вот одно из свидетельств о межнациональных отношениях на западе воссоединенной Украины:

    Сов. секретно

    Москва. т.т. Сталину, Молотову, Ворошилову

    

    […]

    16. В связи с большим национальным угнетением поляками украинцев, у последних чаша терпения переполнена и, в отдельных случаях, имеется драка между украинцами и поляками, вплоть до угрозы вырезать поляков. Необходимо срочное обращение правительства к населению, так как это может превратиться в большой политический фактор.

    

    Кулик

    Передал майор Штеменко

    Принял о[тветственный] д[ежурный] майор Постников

    _{Катынь. Пленники необъявленной войны.
    См. там же.}

Это не агитация и пропаганда, а совершенно секретный доклад заместителя наркома обороны СССР командарма 1-го ранга Г.И. Кулика членам Политбюро ЦК ВКП(б). Обратите внимание на слова «необходимо срочное обращение правительства к населению».— В официальном письме Сталину ни единый бы человек не решился преувеличить или преуменьшить то или иное явление: ни паникеров, ни верхоглядов Сталин не любил.

В наши дни официальная польская версия событий состоит в том, что Польша была побеждена фашистами только благодаря «предательским» действиям СССР, «удару в спину». Всякий, однако же, кто хоть немного знает о той войне и войне вообще, поймет, что польская версия представляет из себя бредовые измышления. Кроме того, «предательский удар в спину», повторю, был бдительно согласован с польским правительством, которое пошло навстречу советской власти, т.е. поддержало «удар в спину». Также следует помнить, что правительство СССР считало довоенную Польшу враждебным государством, вражеским. По пути же дружбы с СССР Польшу направил только великий учитель. Занятно, что это было действительно великое историческое дело, так как поляки русских ненавидели всегда…

Англичане и французы были напуганы приездом в Москву 23 августа 1939 года Риббентропа, что стало следствием их же отказа заключить с СССР военный союз против Германии. Поэтому в последней надежде хоть как-то стравить «агрессора» с СССР на Польшу было оказано просто бешеное дипломатическое давление. Если бы можно было за шиворот притащить польских руководителей в Москву, англичане и французы сделали бы это с превеликим удовольствием:

    Телеграмма министра иностранных дел Польши Ю. Бека дипломатическим представительствам Польши

    23 августа 1939 г.

    

    Учитывая сложившуюся в результате приезда Риббентропа в Москву новую ситуацию, французский и английский послы в повторном демарше выразили пожелание своих правительств, заключающееся в том, чтобы, начав вновь военные переговоры для ограничения возможностей и сферы действия германо-советского договора, можно было в тактическом плане изменить ситуацию. В связи с этим к нам вновь обращаются с просьбой о «тихом согласии» на выражение военными делегациями в Москве уверенности в том, что в случае войны польско-советское военное сотрудничество не исключается.

    Я заявил, что польское правительство не верит в результативность этих шагов, однако, чтобы облегчить положение франко-английской делегации, мы выработали определенную формулировку, причем я повторил не для разглашения наши оговорки, касающиеся прохода войск.

    Формулировка звучала бы так: «Французский и английский штабы уверены, что в случае совместных действий против агрессора сотрудничество между СССР и Польшей в определенных условиях не исключается. Ввиду этого штабы считают необходимым составление с советским штабом любых планов».

    Используя возможность, я еще раз сделал категорическое заявление, что я не против этой формулировки только в целях облегчения тактики, наша же принципиальная точка зрения в отношении СССР является окончательной и остается без изменений. Я еще раз напомнил о неприличности обсуждения Советами наших отношений с Францией и Англией, не обращаясь к нам.

    _{Год кризиса. 1938-1939. Документы и материалы в двух томах. Составитель МИД СССР, 1990.
    См. по ссылке выше.}

Советские дипломаты вели речь не о защите Польши, а о совместной с Англией, Францией и Польшей войне против «агрессора», как именовали Германию, но это предложение было отвергнуто. Ворошилов прямо предлагал посетившим Москву английской и французской военным делегациям «проход войск» через Польшу для вступления СССР в войну с Германией на стороне Англии и Франции, но это предложение было отвергнуто:

    27 августа 1939 г.

    

    Сотрудник «Известий» обратился к главе советской военной миссии т. Ворошилову с рядом вопросов, на которые т. Ворошилов дал следующие ответы.

    Вопрос. Чем закончились переговоры с военными миссиями Англии и Франции?

    Ответ. Ввиду вскрывшихся серьезных разногласий переговоры прерваны. Военные миссии выехали из Москвы обратно.

    Вопрос. Можно ли знать, в чем заключаются эти разногласия?

    Ответ. Советская военная миссия считала, что СССР, не имеющий общей границы с агрессором, может оказать помощь Франции, Англии, Польше лишь при условии пропуска его войск через польскую территорию, ибо не существует других путей для того, чтобы советским войскам войти в соприкосновение с войсками агрессора. Подобно тому как английские и американские войска в прошлой мировой войне не могли бы принять участия в военном сотрудничестве с вооруженными силами Франции, если бы не имели возможности оперировать на территории Франции, так и советские вооруженные силы не могли бы принять участия в военном сотрудничестве с вооруженными силами Франции и Англии, если они не будут пропущены на территорию Польши.

    Несмотря на всю очевидность правильности такой позиции, французская и английская военные миссии не согласились с такой позицией советской миссии, а польское правительство открыто заявило, что оно не нуждается и не примет военной помощи от СССР.

    Это обстоятельство сделало невозможным военное сотрудничество СССР и этих стран.

    В этом основа разногласий. На этом и прервались переговоры.

    _{Там же.}

В конце концов дипломатические игры привели к известным нам событиям. Случилась поразительная вещь: Польше нужна была советская помощь, но официально она от нее отказалась, а неофициально… Вот последний приказ польского главнокомандующего Рыдз-Смиглого, который был отдан 17 сентября 1939 г., в день перехода границы советскими войсками:

    Советы вторглись. Приказываю осуществить отход в Румынию и Венгрию кратчайшими путями. С Советами боевых действий не вести, только в случае попытки с их стороны разоружения наших частей. Задача для Варшавы и [Модлина], которые должны защищаться от немцев, без изменений. [Части], к расположению которых подошли Советы, должны вести с ними переговоры с целью выхода гарнизонов в Румынию и Венгрию.

    

    Верховный главнокомандующий

    маршал Польши Э. Рыдз-Смиглы

    _{Катынь. Пленники необъявленной войны.}

Таким образом, «удар в спину» поляки нанесли сами себе при помощи своих европейских друзей: советские-то войска не знали, что польская армия не будет оказывать им сопротивления… Например, в цитированной выше записке Кулика написано в первом пункте: «При переходе в наступление Красной Армии польская армия настолько была деморализована, что почти не оказала никакого сопротивления за исключением отдельных небольших сопротивлений пограничных войск, осадников и отходящих частей под руководством главного командования».

Если бы весной 1939 года были достигнуты договоренности советской стороны с англичанами и французами, а те убедили бы поляков разрешить присутствие советских войск на польской территории, то не было бы, возможно, Второй мировой войны. Захваченные же поляками украинские и белорусские земли пришлось бы полякам отдавать все равно — все равно бы, по любому раскладу, туда вошли советские войска и уже не ушли,— в крайнем случае это было бы сделано, как говаривали в светлые денечки, «по многочисленным просьбам трудящихся», приблизительно как в Прибалтике. Увы, советские войска освободили украинские и белорусские земли не по соглашению с англичанами и французами, которое бы, возможно, избавило Европу от чудовищной войны, а по вынужденному соглашению с фашистами. Странно, что поляки не понимают этого до сих пор, не говоря уж о дегенеративной публике.

Не стоит, конечно, тыкать пальцем в Англию с Францией и обвинять их вместо Гитлера в «развязывании Второй мировой войны». Кроме очевидной ответственности Гитлера следует помнить, что тогда было иное время, своя политика, свои представления о жизни, отнюдь не схожие с современными, а уроков из истории еще ни единый народ по собственной воле не извлек за все время существования этой самой истории. Кто же мог знать, что случится? Если бы англичане знали, как жизнь обернется, они бы польских руководителей на колени поставили и в Москву погнали плетью, заставляя по дороге в знак преданности русскую землю жрать, уверяю вас, да и сами бы военный договор с СССР подписали еще весной 1939 г., когда им поступило это предложение. Да, Гитлер бы, пожалуй, все равно не остановился (параноика удержать трудно), но война бы в этом случае носила более упорядоченный и «империалистический» характер, как Первая мировая. Результатом бы ее стал передел Европы, в частности упразднение, как обычно, «великой» Польши, а националистическая схватка была бы еще вереди… Кто знает, может быть, и к лучшему, что все случилось именно так, а не растянулось во времени: кто же сможет утверждать, что не могло бы быть хуже?

Любопытно, что Черчилль в 1939 году поддержал действия советского правительства в отношении Польши, даже с не очень большими оговорками (к несчастью для Британии, не он был тогда премьером):

    Я по-прежнему был убежден в глубоком и, на мой взгляд, непреодолимом антагонизме между Россией и Германией и цеплялся за надежду, что Советы будут перетянуты на нашу сторону силой событий. Я не давал поэтому воли возмущению, которое вызвала у меня и у моих коллег по правительству их равнодушная жестокая политика. У меня никогда не было никаких иллюзий на их счет. Но, во всяком случае, они не были нам ничем обязаны. Кроме того, в войне не на жизнь, а на смерть чувство гнева должно отступить на задний план перед целью разгрома главного непосредственного врага. Поэтому в меморандуме для военного кабинета, написанном 25 сентября, я холодно отметил:

    «Хотя русские повинны в грубейшем вероломстве во время недавних переговоров, однако требование маршала Ворошилова, в соответствии с которым русские армии, если бы они были союзниками Польши, должны были бы занять Вильнюс и Львов, было вполне целесообразным военным требованием. Его отвергла Польша, доводы которой, несмотря на всю их естественность, нельзя считать удовлетворительными в свете настоящих событий. В результате Россия заняла как враг Польши те же самые позиции, какие она могла бы занять как весьма сомнительный и подозреваемый друг. Разница фактически не так велика, как могло показаться. Русские мобилизовали очень большие силы и показали, что они в состоянии быстро и далеко продвинуться от своих довоенных позиций. Сейчас они граничат с Германией, и последняя совершенно лишена возможности обнажить Восточный фронт. Для наблюдения за ним придется оставить крупную германскую армию. Насколько мне известно, генерал Гамелен определяет ее численность по меньшей мере в 20 дивизий, но их вполне может быть 25 и даже больше. Поэтому Восточный фронт потенциально существует».

    В выступлении по радио 1 октября я заявил:

    «Польша снова подверглась вторжению тех самых двух великих держав, которые держали ее в рабстве на протяжении 150 лет, но не могли подавить дух польского народа. Героическая оборона Варшавы показывает, что душа Польши бессмертна и что Польша снова появится как утес, который временно оказался захлестнутым сильной волной, но все же остается утесом.

    Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии. Во всяком случае, эта линия существует и, следовательно, создан Восточный фронт, на который нацистская Германия не посмеет напасть…

    Я не могу вам предсказать, каковы будут действия России. Это такая загадка, которую чрезвычайно трудно разгадать, однако ключ к ней имеется. Этим ключом являются национальные интересы России. Учитывая соображения безопасности, Россия не может быть заинтересована в том, чтобы Германия обосновалась на берегах Черного моря или чтобы она оккупировала Балканские страны и покорила славянские народы Юго-Восточной Европы. Эго противоречило бы исторически сложившимся жизненным интересам России».

    Премьер-министр был полностью согласен со мной. «Я придерживаюсь того же мнения, что и Уинстон,— писал он в письме своей сестре,— замечательное выступление которого по радио мы только что слышали. Я думаю, что Россия всегда будет действовать сообразно ее собственным интересам, и не могу поверить, чтобы она сочла победу Германии и последующее установление германского господства в Европе отвечающими ее интересам».

    _{У. Черчилль. Вторая мировая война, см. в интернете.}


Интересам народов СССР, безусловно, отвечало воссоединение Украины и Белоруссии с оккупированными Польшей украинскими и белорусскими землями, подвергнутыми геноциду, и безусловно, воссоединение повысило безопасность СССР (старая граница с Польшей проходила немного западнее Минска). Безусловно, отторжение удерживаемых поляками украинских и белорусских земель было необходимым и оправданным с любой точки зрения — как гуманистической, так политической и военной.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Некоторые польские военнослужащие не приняли свершившегося воссоединения украинского и белорусского народов и продолжали вынашивать агрессивные мечты о борьбе за «великую» Польшу (до Днепра). Разумеется, их дела передали законным порядком на рассмотрение ОСО, по решению которого военнопленных и отправили по лагерям на сроки от 3 до 8 лет. В этом есть что-нибудь странное и непонятное? Разве в любой иной стране с ними поступили бы иначе? Разве всякая страна не рассматривает посягательство на ее целостность как тягчайшее преступление?

Вот отрывки из описания настроений поляков в донесении комиссара УПВ НКВД Нехорошева:

    Сов. секретно

    Заместителю народного комиссара
    внутренних дел Союза ССР
    комиссару государственной безопасности
    III ранга
    товарищу Меркулову

   Политдонесение

    I. Из Старобельского лагеря с 10 по 14 апреля отправлено военнопленных — 794 чел., а всего с 5 апреля с.г. выбыло — 1717 чел., из них:
    генералов    — 8 чел.
    подполковников    — 36 чел.
    полковников    — 61 "
    майоров    — 106 "
    капитанов     — 436 "
    др. офицеров    — 1170 "

    Оставшиеся военнопленные содержатся теперь исключительно в зоне лагеря, что дало возможность сконцентрировать личный состав внутренней охраны и улучшить охрану. Побегов и попыток к побегам нет.

    Отрицательных настроений, кроме уже освещенных в донесении от 14 апреля с.г. за № 25/3301, не установлено.

    В большом количестве поступают заявления от военнопленных с просьбой оставить в СССР, а не отправлять на территорию Германии или в нейтральные страны. Заявления подают большинство военнопленных, имеющих специальности врачей, инженеров, учителей.

    Содержание заявлений носит следующий характер:

    1. «Прошу не передавать меня каким-либо германским или нейтральным властям, а предоставить мне возможность остаться и работать в Советском Союзе. К этой просьбе у меня имеются следующие основания:

    1)  Я до сих пор был аполитичен, но в последнее время ближе познакомился и сильно притянут идеологией страны социализма. Я не сомневаюсь, что лично сумею с честью выполнить долг советского гражданина.

    2)  Я по специальности и образованию инженер текстильной промышленности и не сомневаюсь, что мои знания и опыт могут оказаться весьма полезными стране Советов.

    3)  Я еврей и до сих пор был подвергнут национальному гнету, что позволяет мне вполне оценить политику национальной свободы Советского Союза».

    (Альтман Георгий Соломонович)

    2. «Усерднейше прошу ввиду ликвидации лагеря оставить меня в СССР. Я сын портного… в Германию и ни в какие другие страны ехать не хочу».

    (Сементка Абрам Маркович)

    3) Врач — поручик запаса Таненбаум Яков Вольфович пишет: «При разгрузке лагеря прошу оставить меня в СССР. Не посылайте меня в какие-нибудь другие страны. Я врач, медицинский работник, живя в капиталистической стране, видел всю несправедливость строя, видел страшную жизнь бедных людей и поэтому всегда с симпатией относился к коммунистическому движению. Я мечтал жить в условиях свободного социалистического государства, в котором не существует национального гнета, который я, как еврей, всегда чувствовал».

    […]

    Большая часть военнопленных офицеров, происходящих с немецкой стороны, высказывают нежелание ехать на территорию Польши, оккупированную Германией, а обязательно выехать в нейтральные страны, откуда они могут попасть во Францию, вступить добровольно во французскую армию и воевать против немцев. Победив Германию, выступить против СССР и восстановить Польшу от реки Одра до реки Днепра.

    Часть военнопленных офицеров мечтает попасть в Румынию, пробраться в армию генерала Вейгана и выступить войной против Советского Союза.

    Часть военнопленных, семьи которых проживают на германской территории, высказывают уверенность, что едут они в Германию и что никакой речи о выезде в нейтральные страны быть не может, ибо на «распределительных пунктах» будут заставлять подписать декларацию о лояльности к германскому правительству. Тех же, которые откажутся подписывать декларацию, направят в лагерь вглубь Советского Союза.

    Отдельные из военнопленных, семьи которых проживают на территориях Украины и Белоруссии (западные области), настроены панически, среди них наблюдается боязнь поехать домой. Причину страха возвращения на родину они объясняют так:

    «Здесь мы в лагере сидим спокойно под опекой НКВД и властей лагеря, и нас как военнопленных никто не тронет. Дома же мы перестанем быть военнопленными и на нас, как на граждан СССР будут распространяться все законы Советского Союза, там нас могут и арестовать, и посадить, и судить, т.к. почти каждый из нас имеет кое-какой грех перед советской властью».

    […]

    Комиссар Управления НКВД СССР

    по делам о военнопленных

    полковой комиссар

    Нехорошев

    

    Зам. начальника политотдела

    старший политрук

    Н. Воробьев

    _{Резолюция в левой верхней части 1-го листа: «тов. Хохлову. М[еркулов]. 22/IV».
    Штамп регистрации на 1-м листе: «Секретариат НКВД СССР. 1-е отделение. Индекс 25. 22.IV.40 г.»
    РГВА. Ф.З. Оп. 1. Д. 1. Лл. 145-153. Подлинник.
    Катынь. Март 1940 г. — сентябрь 2000 г. Расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни. Документы.
    См. по указанной выше ссылке.}

Картина вполне закономерная: евреи мечтают остаться в СССР, так как в Германии, по их мнению, национальный гнет может только усилиться (они не знали, конечно, и даже предположить не могли, до чего дойдет Гитлер), а большая часть польских офицеров кипит злобой в отношении СССР и мечтает о создании польской империи, включающей не только значительную часть Украины, но и, вероятно, Белоруссию с Литвой — по меньшей мере. Все это, конечно, чушь полная с точки зрения здравого смысла, но с правовой точки зрения — подготовка особо тяжкого «контрреволюционного» преступления (намерение совершить тяжкое преступление тоже является преступлением, причем в наши дни тоже). И в данном случае речь следовало бы вести о прославленном гуманизме советской власти, подтверждений нашедшем пока не очень много: статья-то расстрельная, но дела закрывали легким порядком, по ОСО.

Обратите еще внимание, пленные употребляли выражение «разгрузка лагеря», понимая его совсем не дегенеративным образом. Отчего бы так, если «разгрузка» значила расстрел? Неужели, если бы в слово «разгрузка» было вложено значение расстрел, пленные могли бы его знать? Не странно ли? Нет, для шизофреника — ничуть.

На польских пленных составляли подробные анкеты, их фотографировали и даже снимали у них отпечатки пальцев:

   НКВД СССР по делам в/п

    лейтенанту госбезопасности

    т. Маклярскому

    

    Сообщаю, что с учетом военнопленных в Осташковском лагере на сегодняшний день следующее состояние:

    1. Проводится сверка личных дел со следственными делами военнопленных для уточнения фамилий и все ли допрошены.

    2. Заканчивается работа по дактилоскопированию, в большинство дел военнопленных вложены дакрокарты и фотографии.

    3. Картотека проверена и подогнана в строгий алфавит, сделана разметка на карточке — корпус и комната.

    4. Проведен медосмотр.

    В основном следствие закончено, сейчас допрашиваем повторно офицеров полиции. Я обратился к тов. Сопруненко о дальнейшем пребывании в командировке, он мне ответил: "Напиши тов. Маклярскому — какие его интересуют вопросы".

    Я лично считаю дальнейшее пребывание мое в Осташкове нецелесообразно и вот почему — работа осталась следующая: надо будет оформить личные дела в особом отделении в количестве 6000 дел и отправить следственные дела.

    По-моему, учетный отдел пока еще существует и с учетом не так-то блестяще в лагерях. Лучше оказать практическую помощь лагерям в учете военнопленных.

    Прошу сообщить о дальнейшей моей командировке.

    

    Инспектор II отдела Макаров

    29/I-40.

    _{Резолюция по верхней части текста документа: "Тов. Гоберман. В дело Осташковского лагеря. Мафярский]. 4/II-40г.".
    Помета под резолюцией: "Тов. Макаров вызван. Го[берман]".
    ЦХИДК. ф. 1/п, оп. 2е, д. 11, лл. 206-206об. Автограф.
    Катынь. Пленники необъявленной войны.}

Возникает вопрос, зачем же снимать отпечатки пальцев для учета у будущих покойников? Может ли такое быть? Ведь если этих пленных полностью проводили по картотеке 1-го спецотдела, вплоть до дактилоскопирования, то подвергать их смертной казни никто не собирался. Кажется, дела смертников, напротив, следовало бы изымать из картотеки преступников, чтобы не загромождать ее ненужными данными, не так ли?

Вот еще пара документов, определяющих судьбу ряда польских военнопленных:

    № 641/6

    Сов. секретно

    

    Начальнику Управления по делам о военнопленных

    майору тов. Сопруненко

    

    НКВД Украинской ССР

    комиссару госбезопасности III ранга

    тов. Серову

    

    Начальнику Ворошиловградского УНКВД

    капитану госбезопасности

    тов. Череватенко

    

    Начальнику УНКВД Смоленской области

    капитану госбезопасности

    тов. Панфилову

    

    Начальнику УНКВД Калининской области

    полковнику

    тов. Токареву

    

    По распоряжению народного комиссара внутренних дел тов. Берия предлагаю всех содержащихся в Старобельском, Козельском и Осташковском лагерях НКВД бывших тюремщиков, разведчиков, провокаторов, осадников, судебных работников, помещиков, торговцев и крупных собственников перевести в тюрьмы, перечислив их за органами НКВД.

    Все имеющиеся на них материалы передать в следственные части УНКВД для ведения следствия.

    О порядке дальнейшего направления этих дел указания будут даны дополнительно.

    О количестве переданных арестованных донесите.

    

    Зам. народного комиссара внутренних дел Союза ССР

    комиссар государственной безопасности III ранга

    В. Меркулов

    _{ЦХИДК, ф. 1/п, оп. 1е, д. 1, л. 230. Подлинник.
    Там же.}

    

    № 25/1869

    Сов. секретно

    Только лично

    

    Начальнику _______лагеря НКВД

    Начальнику УНКВД __________области

    

    Народный комиссар внутренних дел Союза ССР тов. Берия дал распоряжение всех содержащихся в Вашем лагере тюремщиков, разведчиков, провокаторов, осадников, судебных работников, помещиков, торговцев и крупных собственников перевести в тюрьмы, перечислив их за органами НКВД.

    Все имеющиеся на них материалы передать в следственные части УНКВД для ведения следствия. (Указания зам. наркома внутренних дел СССР тов. Меркулова № 641/6 от 22.II.1940 г.).

    При осуществлении этой операции Вам надлежит руководствоваться следующим:

    1. В пятидневный срок уточнить количество состоящих на учете в лагере:

    а) тюремщиков и чиновников тюремного ведомства (независимо от занимаемой должности);

    б) разведчиков (офицеры и сотрудники 2-го отдела польского Генштаба, офицеров информации, военных цензоров и кадровых офицеров КОПа, ведших разведывательную работу против СССР);

    в) провокаторов;

    г) осадников;

    д) судебных работников;

    е) помещиков;

    ж) торговцев и крупных собственников.

    2. Связаться с начальником УНКВД и по получении от него указаний, в какие тюрьмы должны быть направлены лица, перечисленные в п. 1, донести в Управление по делам о военнопленных количество лиц каждой категории и пункты направления.

    3. Отправку в тюрьмы производить по получении нарядов из Управления НКВД СССР по делам о военнопленных.

    4. Учетные дела на военнопленных в законвертованном и запечатанном виде сдаются начальникам конвоя для передачи вместе с арестованными в тюрьмы.

    Все имеющиеся в особом отделении материалы на каждого из отправляемых передать в следственную часть УНКВД.

    5. Работу по выявлению тюремщиков, разведчиков, провокаторов, осадников, судебных работников, помещиков, торговцев и крупных собственников продолжать и, по мере выявления таких лиц, немедленно сообщать в Управление НКВД по делам о военнопленных для направления их в тюрьму.

    6. О количестве переданных в тюрьмы немедленно доносить в Управление по делам о военнопленных. Одновременно высылая на каждого переданного подробную справку, составленную на основании учетных и оперативных материалов.

    Предупреждаю, что вся работа по переводу военнопленных в тюрьмы должна проводиться с соблюдением строжайшей конспирации.

    

    Начальник Управления НКВД СССР

    по делам о военнопленных

    майор П. Сопруненко

    

    Комиссар Управления НКВД СССР

    по делам о военнопленных

    полковой комиссар Нехорошев

    _{ЦХИДК, ф. 1/п, оп. За, д. 2, лл. 143-144. Подлинник.
    Там же.}

Заметим, в начале февраля заканчивается составление картотеки, включавшей не только анкетные данные, но и фотографии, и отпечатки пальцев, а в конце февраля приходит приказ отправить военнопленных по тюрьмам. Неужели их столь изысканным образом готовили к расстрелу? Нет, это исключено: на бессмысленные действия способен только душевнобольной, да и то не всякий.

Заметьте также, что распоряжение отправить военнопленных по тюрьмам (22.II.1940) было дано ранее, чем состоялось фальшивое решение их судьбы Политбюро (5.III.1940), рассмотренное выше. Иначе говоря, судьба их была решена ранее, чем указано в фальсифицированном решении Политбюро, вообще никакого подтверждения в документах не находящего, ни малейшего: не встречаем, как уже сказано, ни единого упоминания о якобы определенной в решении тройке НКВД.  

Человек, пока еще находящийся в своем уме, обратил бы внимание на 6 пункт последнего документа, свидетельствующий, что в тюрьмах пленные тоже подверглись учету: «О количестве переданных в тюрьмы немедленно доносить в Управление по делам о военнопленных. Одновременно высылая на каждого переданного подробную справку, составленную на основании учетных и оперативных материалов».— Если в тюрьмах пленных расстреливали, то зачем же было высылать в центральный аппарат НКВД какие-то справки на них? Зачем учитывать покойников? Цель? Не кажется ли вам, что в случае расстрела пленных должно было случиться наоборот? Покойников должны были снять с оперативного учета.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Отметим также 3 пункт последнего документа: «Отправку в тюрьмы производить по получении нарядов из Управления НКВД СССР по делам о военнопленных». В связи с этим ничуть не странно выглядит следующий документ из ряда подобных, который дегенеративная публика считает чуть ли не прямым указанием на расстрел:

    НКВД СССР

    Совершенно секретно

    

    ШИФРОВКА вх. № 13974

    …IV 1940 г.

    … Калинина

    Кому: Зам. наркома внудел тов. Меркулову

    

    Первому наряду исполнен № 343. Токарев.

    _{Там же.}

Что это значит в связи с документами, мы видели: наряд был на отправку в тюрьму, причем о расстреле не сказано ни слова, даже намека нет, а вот что примстилось составителям сборника документов «Катынь. Пленники необъявленной войны»: «А 5 апреля начальник УНКВД по Калининской области Д.С. Токарев доложил В.Н. Меркулову: "Первому наряду исполнено 343" (см. №6, 10, 11). Это означало, что 343 военнопленных из Осташковского лагеря, фигурировавших в списках от 1 апреля, были расстреляны».— И как же составители это определили? Разумеется, объяснений от этой публики не дождешься: всё-то они знают, но вот беда страшная — объяснить не могут. Выводы же, сделанные на неизвестных основаниях, называются не научными, а бредовыми.

Исполнение на языке бюрократов значит исполнение поступившего распоряжения, а человек, который получает распоряжения, называется исполнитель. Скажем, на документе, где в резолюции есть распоряжение, может стоять также пометка — «Об исполнении доложить». Соответственно, исполнитель, получивший распоряжение выполнить некие действия и доложить об исполнении, может употребить в донесении о завершении порученных ему действий слово «исполнено». Ну, как вы думаете, зачем шифровать слово расстрел в шифровке?

Тюрьмы в СССР были в подавляющем числе случаев следственными учреждениями, где находились подследственные и осужденные, ожидающие отправки в места отбытия наказания. Перевод военнопленных из фильтрационного лагеря в тюрьму значил вовсе не расстрел их, тем более что учетные данные на них сотрудники НКВД заботливо вносили в свою картотеку, а следствие и дальнейшее заключение — по приговорам ОСО или судов. Возможно, направляемым в распоряжение УНКВД уже были вынесены приговоры по ОСО, и тогда осужденных сразу отправляли в места отбытия наказания.

В опубликованных по Катынскому делу документах нет противоречий фактам, установленным комиссией Н.Н. Бурденко: некоторые бывшие польские военнопленные, ставшие после осуждения уже заключенными и занятые на дорожных работах западнее Смоленска, с началом войны попали в руки фашистов, которые поляков и расстреляли. Подтверждений же фашистской версии нет ни в одном документе, как нет подтверждений и существованию судебной тройки НКВД, определенной в фальшивом решении Политбюро, основанном на фальшивом письме Берии за № 794/Б.

Советская власть почему-то так и не сообщила об осуждении ряда поляков — причина, вероятно, в прославленном ее гуманизме, хотя амнистия была объявлена громогласно — по той же, вероятно, причине. Из документов тем не менее очевидно, что обнаруженные сотрудниками НКВД польские военные преступники, в том числе, вероятно, уголовные, не только же «контрреволюционеры», были осуждены и отбывали назначенное им наказание. Военнопленными они уже не являлись, как не являлись и подданными Польши: проживавших на территории Польши военнопленных отправили в Германию (некоторая часть осталась, вероятно осужденные) — если, конечно, за ними не числилось преступлений, а остались граждане СССР, жители освобожденных украинских и белорусских земель. Да, переход в подданство «самой демократической страны в мире» стал трагедией для каждого из них, но не следует забывать, что гораздо большую трагедию испытали около десяти, кажется, миллионов украинцев и белорусов, которых поляки подвергли издевательскому ополячиванию в безумной надежде удержать за собой захваченные земли.

Судьба Польши  в 1939 г. стала лишь следствием шакальей политики польских властителей, возомнивших себя уже «великой» Польшей. Подумать только, с каким наслаждением эти шакалы вцепились в Чехословакию, а вели себя много хуже Гитлера — цинично и нагло:

    Телеграмма полномочного представителя СССР в Чехословакии С.С. Александровского в Народный комиссариат иностранных дел СССР

    1 октября 1938 г.

    Министр иностранных дел Крофта сообщил, что, по его сведениям, Польша готовит, возможно еще ночью, нападение с целью занятия Тешинской области силой. Ведется подготовка, чтобы возложить ответственность на Чехословакию как нападающую сторону. Польское телеграфное агентство распространило слух об инциденте на границе, во время которого чехи якобы стреляли в поляков. Это явная ложь. Такого инцидента не было. В половине двенадцатого ночи 30 сентября польский посланник явился к Крофте и передал ноту, в которой предъявляются ультимативно следующие требования.

    Уступить три района в Силезии — Фрейштадт, Тешин, Яблунков — в три приема; на карте нанесены три зоны, из которых первая должна быть передана в течение 24 часов, вторая — в следующие 24 часа, третья — через 6 дней.

    Намечен еще один участок, в котором должен быть проведен плебисцит: заранее отвергается международный контроль над плебисцитом.

    Ответ требуют завтра, 1 октября, в 12 час. дня; начала передачи первой зоны требуют завтра же в 14 час.

    Нота содержит весьма оскорбительную фразу: в связи с рядом обстоятельств, а также в связи с тем, что польское правительство уже не может верить заявлениям, сделанным от имени Чехословацкой Республики, ясно, что оно должно чувствовать себя вынужденным принять меры к осуществлению чехословацкого обещания.

    Правительство будет решать вопрос о своем ответе только завтра утром на заседании в 9 час. Части войск, расположенные в Тешинской области, не получали приказа об отступлении. По сообщению Ины, главного секретаря Крофты, столкновение неизбежно. Выступление Польши является гитлеровской провокацией, совершаемой несмотря на то, что в мюнхенском соглашении Гитлер подписался под решением дать три месяца для урегулирования вопроса о польском и венгерском меньшинствах и сделать его предметом обсуждения четырех держав, если не будет достигнуто чешско-польское соглашение.

    Полпред

    _{АВП СССР, ф. 059, оп. 1, п. 281, д. 1954, л. 106 — 107. Опубл. в сб.: СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны (Сентябрь 1938 г.— август 1939 г.). Документы и материалы. M., 1971. С. 24—25.
    См.: Год кризиса.}

Знакомые фашистские методы, не правда ли? Разумеется, наглое это поведение было одобрено хозяевами польских правителей в Париже и Лондоне.

Польша была тогда вполне созревшим фашистским государством, и устранение ее из лагеря союзников Гитлера сыграло, конечно, положительную роль в будущей войне: Гитлер лишился сотен тысяч, а то и миллионов солдат, ненавидящих русских звериной ненавистью и готовых воевать за свою «великую» Польшу в границах до Днепра, а то и далее. Ну, кто же с точки зрения польских националистов виноват в отсутствии «великой» Польши? Немцы, ясное дело, тоже, но немцев польские националисты ненавидят почему-то гораздо меньше, чем русских. Вдумайтесь, например, способны ли люди в своем уме завести у себя площадь Дудаева, если о Дудаеве они вообще ничего не знают, кроме того, конечно, что он враг российской власти? Это абсурд, но для поляков это нормально: всякий враг России немедленно становится другом Польши и великим человеком.

Конечно, Гитлер не пошел бы на создание «великой» Польши, так как поляков за людей не считал, но поляки-то способны были выступить на его стороне против СССР, многие были бы даже рады — если бы Гитлер не напал на Польшу. Подумайте, если даже после нападения Гитлера на Польшу и зверств по отношению к польскому народу польские предводители, окопавшиеся в Лондоне, сотрудничали с ним против СССР по созданию в 1943 г. Катынской фальсификации… А если бы Гитлер предложил им дружить? Кажется, они бы немедленно оставили свой лондонский насиженный окоп и со всех ног наперегонки кинулись в Германию, отпихивая друг друга в радостном возбуждении.

Из одной только ненависти поляки, разумеется, всегда будут верить, что найденных в Катыни убитых польских военнослужащих расстреляли коварные сотрудники НКВД, а светлой памяти нацисты здесь совершенно ни при чем: да как бы могли они пойти на столь чудовищное преступление?

Да, осужденных поляков должны были эвакуировать вместе с лагерями, но не всегда в жизни происходит так, как должно быть:

    Допрошенный Специальной Комиссией быв. нач. лагеря № 1-ОН майор государственной безопасности Ветошников В.М. показал:

    …Я ожидал приказа о ликвидации лагеря, но связь со Смоленском прервалась. Тогда я сам с несколькими сотрудниками выехал в Смоленск для выяснения обстановки. В Смоленске я застал напряженное положение. Я обратился к нач. движения Смоленского участка Западной ж. д. т. Иванову с просьбой обеспечить лагерь вагонами для вывоза военнопленных поляков. Но т. Иванов ответил, что рассчитывать на получение вагонов я не могу. Я пытался связаться также с Москвой для получения разрешения двинуться пешим порядком, но мне это не удалось.

    К этому времени Смоленск уже был отрезан от лагеря и что стало с военнопленными поляками и оставшейся в лагере охраной — я не знаю.

    _{Сообщение Специальной Комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров // Правда. 26 января 1944 г.
    См.: http://ru.wikisource.org/wiki/Сообщение_Специальной_Комиссии_(Бурденко)}

Помянутый Иванов эти слова подтвердил: вагоны не были выделены, так как дорога находилась под обстрелом (вероятно, была разрушена частично). Что же касается лагерей особого назначения, с индексом ОН, то это уголовные лагеря, скажем все знают Соловецкие лагеря особого назначения (СЛОН).

Любопытно, что в расследовании Катынского преступления советская власть проявила просто сказочную открытость, беспрецедентно нарушила маниакальный свой режим секретности: подумать только, комиссией был допрошен целый майор ГБ Ветошников (кажется, полковник на армейский лад), мало того, вскрыт был совершенно секретный объект государственной важности, лагерь № 1-ОН. Без согласия Политбюро Берия бы просто не посмел пойти на вопиющее это нарушение секретности, а без «санкции» Берии Ветошников не стал бы разговаривать с членами комиссии, да и найти его они сами не могли просто в принципе. Поляки, кстати, упрекали советскую власть во лжи на том основании, что оставшиеся в живых польские военнопленные не знали Ветошникова, но они и не должны были его знать, так как он наверняка не имел отношения к Управлению по делам военнопленных и лагерям военнопленных НКВД. Это подтверждает, что лагеря с индексами ОН были уголовные — в системе ГУЛАГ НКВД.

Ветошников назвал поляков военнопленными, и это противоречит не только названию лагеря, но и приведенным выше документам, отражающим передачу дел части военнопленных на рассмотрение ОСО. Если они не были осуждены как особо опасные по ОСО, то почему же номера лагеря включали в себя индекс ОН? Военнопленными их, может быть, называли лишь из прославленного гуманизма советской власти: Ветошников давал показания уже после амнистии, и осужденными поляки уже не считались, а значит, стали снова военнопленными… Это даже логично. Да, в плен попали осужденные поляки, а не военнопленные, но обращать на это внимание было бы политической близорукостью и верхоглядством — тем более в столь напряженный политический момент, как война с нацизмом.

Указ Президиума ВС СССР от 12 августа 1941 г. повествует о поляках с хорошо всем известной девичьей стеснительностью советской власти:

   № 19/160
    Указ Президиума Верховного Совета СССР
    О предоставлении амнистии польским гражданам, содержащимся в заключении на территории СССР

    Предоставить амнистию всем польским гражданам, содержащимся ныне в заключении на советской территории в качестве ли военнопленных, или на других достаточных основаниях.

    

    Председатель Президиума

    Верховного Совета СССР

    (М. Калинин)

    

    Секретарь Президиума

    Верховного Совета СССР

    (А. Горкин)

    _{Катынь. Март 1940 г. — сентябрь 2000 г. Расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни. Документы.
    См.: http://katynbooks.narod.ru/}


(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Речь идет, безусловно, об осужденных, так как «на достаточных основаниях» в заключении могли находиться только осужденные, но говорить об этом прямо было бы политической близорукостью и верхоглядством. К сожалению, этим и подобными ему стеснительными вывертами советская власть создала массу сложностей будущим историкам и упростила жизнь тем, которые из патологической ненависти не хотят видеть очевидного, в частности не признают существование в СССР в 1940 — 1941 гг. осужденных поляков, заключенных, числившихся за ГУЛАГ НКВД, а не за УПВ НКВД.

Наличие осужденных подтверждает также решение СНК и ВКП(б) о порядке освобождения польских граждан по амнистии:

    № П34/333

    Строго секретно

    (из О.П.)
     

    Т.т. Берия, Вышинскому, Чадаеву — все;

    Бочкову, Рычкову —1,2;

    Шапошникову, Щаденко, Хрулеву — 6, 7, 8.

     

    Выписка из протокола № 34 заседания Политбюро ЦК от…… 194….г.

     

    Решение от 12.VIII.41 г.

     

    333.— О порядке освобождения и направления польских граждан, амнистируемых согласно Указа Президиума Верховного Совета СССР.

    (Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б).

    В связи с заключением Соглашения между Советским правительством и Польским правительством СНК СССР и ЦК ВКП(б) постановляют:

    1. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 августа 1941 г. освободить из тюрем, исправительно-трудовых лагерей, лагерей для военнопленных, спецпоселков и с мест ссылки и высылки польских граждан:

    а) всех военнопленных и интернированных военнослужащих бывшей польской армии;

    б) осужденных к заключению на разные сроки в тюрьмы и исправительно-трудовые лагеря, а также находящихся под следствием, числящихся за органами НКВД, судами и Прокуратурой;

    в) направленных в спецпоселки, выселенных с территории западных областей Украины и Белоруссии (осадников и лесников, членов семей репрессированных и других).

    […]
    АПРФ. Коллекция материалов. Копия. На бланке для выписок из протоколов Политбюро ЦК ВКП(б).

    _{Там же.}

Пропавших после амнистии польских офицеров на 30 ноября 1941 г. было 239 человек, как официально заявил главнокомандующий польской армией Владислав Андерс:

    № 2939/б

    Сов. секретно

     

    Государственный комитет обороны

    товарищу Сталину

     

    […]

    Андерс также проявляет недовольство тем, что, по сведениям поляков, большое количество польских офицеров, среди которых есть лично известные Андерсу, не освобождены из мест заключения. Поляки провели списочный учет офицеров, которые содержались в лагерях и тюрьмах, и Андерс представил нам список на 239 человек.

    […]

     

    Народный комиссар внутренних дел Союза ССР

    Л. Берия

     

    Разослано:

    т. Сталину

    т. Молотову

    _{АП РФ. Ф. 3. Оп. 66. Д. 63. Лл. 75-81. Подлинник. На бланке НКВД СССР.
    Там же.}

Поскольку у нас причин не доверять ноябрьским данным Андерса и подозревать его в некомпетентности, в неумении организовать и счесть своих подчиненных, тем более что список пропавших он 3 декабря 1941 г. передал лично Сталину (где-то должен быть в архивах полный и точный этот список Катынских жертв), то можно выдвинуть версию явления России мертвых польских душ. После отсидки тысячи поляков очень хорошо узнали, кто такие сотрудники НКВД, ибо же это было очевидно,— вчерашние пролетарии или мелочь канцелярская, люди большей частью невежественные, даже неграмотные, иной раз и протокол не могут заполнить без ошибок. Многие поляки также наверняка догадывались, что даже руководству НКВД количество польских пленных известно весьма приблизительно, но и это приблизительное число каждый день колеблется по причинам, никому не известным… Соответственно, по мере организации польской армии в СССР число пропавших поляков стало расти по причинам самым прозаическим, для поляков обычным, а для русских непонятным: чем больше в армии офицеров и солдат, пусть хоть не существующих, советские начальники все равно слабы в арифметике, тем больше довольствие, тем более материальных средств, вырученных у русского врага, можно либо пустить на возрождение «великой» Польши, либо распихать себе по карманам, по склонностям. Андерс, разумеется, это дело поддержал и позже предъявлял советскому правительству уже совсем иные претензии… В итоге он осуществил свою мечту: вырвал у врага массу средств и с сорока тысячами «солдат» сбежал отсиживаться в Иран. Воевали же за него другие поляки — освобождали Польшу.

Андерс, конечно, мерзавец хороший:

    Первая официальная встреча с советскими властями по поводу организации армии состоялась 16 августа 1941 года, потом — 19, 22, 26 и 29 августа. Я был потрясен теми жалкими цифрами бывших пленных, которые назвал мне генерал Панфилов: в двух лагерях всего 20 000 рядовых, а в Грязовце 1 000 офицеров. А что с остальными? Ведь я же знал, что в лагерях в Старобельске, в Козельске и в Осташкове было около 11 000 офицеров, а в Осташкове, кроме того, несколько тысяч унтер-офицеров, особенно полицейских, жандармских и пограничных частей.

    _{В. Андерс. Без последней главы // Иностранная литература. 1990, № 11 — 12.
    См.: http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/auth_pagesdedf.html?Key=19173&page=20}

Заметьте, в ноябре этот демон сообщил Берии о 239 пропавших офицерах, причем по составленному списку, но это же в документах того времени, а по позднейшим «воспоминаниям» демона уже в августе пропало одиннадцать тысяч офицеров. Вот вам и «Катынь».

Оценивающие ныне Катынскую провокацию обычно считают поляков не причастными к провокации, но этого не может быть: списки якобы убитых в Катыни представили нацистам поляки, точнее не поляки, а предатели польского народа. Захватить западнее Смоленска некие мифические списки нацисты просто не имели возможности, так как не было там поляков в ужасающем числе и, соответственно, списков: нет данных о наличии близ Смоленска многих тысяч заключенных поляков. Более того, пропавших в лагерях НКВД поляков было 239 человек, а не многие тысячи. Это и есть Катынские жертвы нацистов, если уж считать их документально точно. А как же иначе?

Нет, главные враги поляков — это не русские и не какой-либо иной народ, полякам не угодный. Главные их враги — это некоторые их начальники, тупые, жадные и горделивые. Со всей этой поднацистской мразью, трусливо окопавшейся в Лондоне, советское правительство разорвало отношения после нацистской Катынской провокации, всецело поддержанной ими из очередных их «великих» соображений — ненавистнических или шкурнических, выбор у них был небольшой.

Бредовые идеи о Катынском расстреле, порожденные польскими дегенератами и подхваченные нашими, смогли возобладать только потому, что у нас Польшу никто и никогда не считал вражеской страной. А зря, это вражеская страна, где русских ненавидят звериной ненавистью. Вспомните, например, священную площадь Дудаева в Варшаве, лучшего друга высокопоставленных польских политиков орла Кавказа Микки Швилли и так далее, вплоть до польской печати: ни единый болтун без внимания Польши не останется, если он хотя бы одну гадость сказал о России. Впечатление такое, что ненависть к России стала в Польше национальной бредовой идеей.

Для нас, впрочем, важны не поляки. Вдумайтесь, что случилось: горстка обезумевших дегенератов сляпала тупую фальшивку, но что же общество? Разве послышались многочисленные голоса протеста? Разве хоть один член Академии наук выступил в ответ на грязные и наглые оскорбления дегенератами академика Бурденко? А где была Академия медицинских наук? Слышали ли там про Бурденко? Да и фальшивка-то ведь была комична, рассказать какому эксперту, не поверит: фальсификатор допустил в подделках грамматические ошибки… Нет, никто ничего не видел и видеть не хотел, а десятки балбесов защищали на бредовых идеях шизофреников и нацистов диссертации, делали научную карьеру…

Ныне иной раз поговаривают о борьбе со лженаукой, существует даже некая комиссия по преодолению сего отвратительного явления. Но что же такое лженаука? Если, положим, десятки людей толмачат на бредовый лад приведенное выше маразматическое заявление Токарева о чемодане пистолетов, то это уже лженаука или еще нет? Можно ли назвать даже не ученым, а психически нормальным человека, который не способен осознать глупости (бессмысленности) упомянутого заявления? Так не пора ли наконец вывести на чистую воду всех этих докторов истерических наук и кандидатов бредовых? Не в интересах ли общества будет экспертное рассмотрение десятков докторских и кандидатских диссертаций, написанных людьми, мягко говоря, ущербными в психическом отношении? Или, может быть, этих диссертаций уже сотни, а то и тысячи? И не надо создавать никаких «карательных органов» — существует уже комиссия по борьбе с лженаукой, которая просто обязана рассмотреть бредовые измышления дегенератов о нашей истории. Это вопрос безопасности, один из главных вопросов безопасного существования народа — борьба с лженаукой, наукой бредовых вымыслов. Пока еще лженаука не является значительной частью политики, хотя уже притязает на новую идеологию и непогрешимость, но что же будет завтра? Кто знает? Не преступно ли по отношению к нормальным психически людям будет запустить психическую общественную болезнь?

http://www.dm-dobrov.ru/history/katyn/katyn-3.html

[Александр Васильевич]

Эксперты-историки о расстреле поляков в Катыни. Видеозапись пресс-конференции

28 апреля 2010 г. в редакции газеты "Аргументы и факты" состоялась пресс-конференция на тему: "Катынь: новые факты и доказательства расстрела немцами польских офицеров". В пресс-конференции приняли участие:


- Илюхин Виктор Иванович, заместитель председателя Комитета Госдумы по конституционному законодательству и государственному строительству, доктор исторических наук;
- Колесник Александр Николаевич, доктор исторических наук;
- Плотников Алексей Юрьевич, профессор;
- Мухин Юрий Игнатьевич, публицист, писатель;
- Стрыгин Сергей Эмилиевич, координатор международного проекта "Правда о Катыни";
- Жуков Юрий Николаевич, доктор исторических наук.

В ходе пресс-конференции эксперты-историки представили материалы, подтверждающую факт расстрела тысяч польских офицеров немецкими войсками летом-осенью 1941 года под Катынью. В частности, были представлены документальные свидетельства немецких военнослужащих, заявлявших о расстреле польских офицеров немецкой стороной. Указаны многочисленные нестыковки в фактах, на основе которых строится немецкая версия о расстреле поляков органами НКВД весной 1940 года, поддержанная позднее польской и российской стороной. Эксперты рассказали о попытках российских властей избежать рассмотрение альтернативных антисоветской версий катынской трагедии, привели возможные мотивы действий по сокрытию правды со стороны российского политического руководства, политиков Польской республики, ряда заинтересованных российских историков. Упомянуты и странные факты, выяснившиеся при экспертизе недавно рассекреченной записки Л.Берии №794/Б от марта 1940 года.

См.видеозапись пресс-конференции:

http://www.krasnoe.tv/node/4863

http://www.za-nauku.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=2854&Itemid=36

[Александр Васильевич]

Юрий Мухин

Катынское дело и госорганы

"Напомню, после того, как Медведев заявил, что по его указанию Росархив рассекретил и вывесил на своем сайте документы из пресловутого «пакета №1», мы, от имени Е.Джугашвили, подали иск в Тверской районный суд с требованиям признать не соответствующими действительности сведения, содержащиеся в этих документах..."



По итогам судебного заседания.

Судья Сальникова
У меня наметились хлопотливые денечки. Помимо личных дел (прихворнул), СОВА сообщила, что Коптевский суд еще в августе признал экстремисткой мою книжицу «Как уродуют историю твоей Родины», в СКП Замоскворечья вызывают для опроса, поскольку еще две моих книги готовятся на эту премию - к признанию их экстремистскими. Кроме того, в Мосгорсуде 29 сентября в 9-30 в зале 606 начинается слушание дела по признанию АВН экстремисткой организацией. Поэтому думаю, что нужно быстренько отписаться по процессу с Росархивом, прошедшем (с понятным итогом) 21 сентября 2010 года в Тверском суде.

Напомню, после того, как Медведев заявил, что по его указанию Росархив рассекретил и вывесил на своем сайте документы из пресловутого «пакета №1», мы, от имени Е.Джугашвили, подали иск в Тверской районный суд с требованиям признать не соответствующими действительности сведения, содержащиеся в этих документах, о том, что Сталин И.В., вместе с пятью другими членами Политбюро ЦК ВКП(б), якобы предложил НКВД СССР рассмотреть дела 25.700 польских граждан с применением к ним высшей меры наказания - расстрела. Почему мы не подали иск и на Медведева, ведь он дал команду?

Существует понятие «нормативный правовой акт» президента - это его указание, которое он вправе дать, и которое обязательно для исполнения всеми (является нормой для всех). И есть понятие «ненормативный правовой акт» - это указание, которое обязательно для исполнения персонально тем, кому он дан. В обоих случаях ключевым является обязательность исполнения. А обязательно ли для исполнения было это устное указание Медведева? Вроде, да. А как это подтвердить? Вот мы и ограничились Росархивом, считая, что Росархив один способен опровергнуть оспариваемые сведения.

В Тверском суде дело попало судье Сальниковой М.Л. - худощавой женщине, которой, на мой взгляд, чуть более 30 лет. Но она уже очень известна в России тем, что по ее, закрепленном в ее судебном решении мнению, если чиновник Администрации Президента не исполняет свои прямые обязанности и нарушает закон - жаловаться на его действия никто не имеет права. Ибо посягательство на любого чиновника Администрации - это практически покушение на Президента страны и угроза национальной безопасности.

Росархив - госорган очень малочисленный, правовое управление его невелико, и оно никогда не занималось делами по 152 ГК - по доказыванию соответствия действительности распространенных сведений. Только этим можно объяснить, что на предварительном заседании суда в июле, представитель Росархива в этом деле, начальник правового его управления В.В. Мосунов, во-первых, действительно решил доказать, что эти сведения соответствуют действительности, во-вторых, решил это сделать так, как ему, юристу, казалось убедительным.

Главная военная прокуратура у нас дура? Нет! Разве могла ГВП, проведя экспертизу, обосновать свои обвинения России на сведениях, не соответствующих действительности? Нет! Значит, сведения соответствуют действительности.

Медведев у нас кто? Он - Президент! А разве мог Президент распорядиться о распространении не соответствующих действительности сведений? Нет! Значит, сведения соответствуют действительности.

И на предварительном заседании суда, представитель Росархива устно заявил суду ходатайства, привлечь к делу на стороне ответчика представителей Главной военной прокуратуры и представителей Администрации Президента. Последних - привлечь на том основании, что Росархив исполнял указание Президента, а не действовал по личной инициативе (по личной инициативе он и так эти документы распространил еще в 1992 году). Однако, этим сообщением, Росархив официально подтвердил, что Медведев издал, пусть и устный, но ненормативный правовой акт, поскольку Росархив обязан был его исполнить. Далее, В. Мосунов просил суд запросить в ГВП экспертное заключение о том, что документы подлинные.

Судья без замечаний выслушивала просьбы Росархива до момента, когда представители истца Л. Жура и С. Стрыгин не присоединились к просьбе ответчика запросить в ГВП заключение экспертизы. Тут судья молча встала и вышла. Представители истца и ответчика сидели и ждали ее минут 15, пока секретарь не объявила, что заседание окончено, и стороны могут расходиться по домам.

Но, так или иначе, дело было начато, а на предварительном заседании обязан вестись протокол, и С. Стрыгин накануне процесса 21 сентября предпринял героические попытки ознакомиться с материалами дела (на что стороны имеют право в любой момент). Было важно узнать, что именно судьей Сальниковой занесено в протокол, а что «упущено». Однако до вечера 20-го ему сообщали, что дело еще «не сшито», а когда он все же получил его, то выяснилось, что в деле вообще нет ни протокола, ни единой бумажки из Росархива.

Судья оправдывала свою репутацию.
Началось заседание 21 сентября. Судья зачитала сторонам их права, в том числе и право истца, уменьшить или увеличить предмет иска (то, что истец просит). Спросила о наличии ходатайств до начала рассмотрения дела. Начал я.

«Уважаемый суд! На предварительном судебном заседании ответчики просили суд привлечь к участию в деле на стороне ответчиков представителей Главной военной прокуратуры.

Участниками дела являются лица, имеющие какой-либо интерес в деле. Какой интерес в нашем деле может иметь Главная военная прокуратура?

Сведения, которые мы просим суд признать не соответствующими действительности, изложены в подложных документах, появившихся в архиве при подозрительных обстоятельствах. Хранят документы работники Росархива, об обстоятельствах появления в архиве этих документов мы будем их расспрашивать. И работники Росархива являются надлежащими ответчиками по этому делу, заинтересованными доказать, что их вины в появлении несоответствующих действительности сведений нет, поскольку сведения, изложенные в этих документах, соответствуют действительности. Этот их интерес противоречит правилам государственной службы, но он понятен.

Но при чем тут Главная военная прокуратура? Она что - сфабриковала эти фальшивки, втайне от работников Росархива подбросила их в архив и теперь заинтересована доказать, что эти фальшивки являются подлинными документами?

Да, эти подложные документы являются одним из тысяч доказательств по уголовному делу № 159, так называемому Катынскому делу, но, согласно УПК РФ , следователи обязаны принимать все меры к установлению достоверности используемых ими доказательств, а именно этого добиваются в данном деле не ответчики, а истцы. И, исходя из этой своей обязанности, Главная военная прокуратура в качестве заинтересованного лица была бы более уместна на стороне истцов, нежели на стороне ответчиков.

Но на самом деле, следствие должно быть непредвзятым и заинтересованным в установлении истины по делу, в связи с чем Главная военная прокуратура уместна в качестве заинтересованного лица только на стороне председательствующего судьи, но по закону это недопустимо. Посему мы полагаем, что место Главной военной прокуратуры на этом процессе только в зале среди слушателей этого дела.

Мы просим суд отклонить ходатайство ответчиков о привлечении в качестве участников дела Главной военной прокуратуры РФ».

И тут началось то, для чего судья уничтожила протокол предварительного заседания. Она заявила, что никаких ходатайств о привлечении ГВП не принимала и рассматривать их не будет. Хорошо, и Л. Жура делает заявление.

«Уважаемый суд! На предварительном судебном заседании 29.07.2010 г. ответчики сообщили суду, что документы, содержащие не соответствующие действительности сведения, порочащие деда нашего заявителя, И.В. Сталина, были опубликованы Федеральным архивным агентством не по собственной инициативе, а по распоряжению Президента Д.А.Медведева, т.е. во исполнение ненормативного правового акта Президента РФ.

Данное обстоятельство, а именно то, что оспариваемые сведения были распространены во исполнение Росархивом ненормативного правового акта Президента, потребовало от нас увеличить предмет иска.

В связи с этим мы включаем в число ответчиков Президента РФ Д.А. Медведева и дополняем предмет иска требованием к Президенту РФ отменить свой ненормативный правой акт о публикации Росархивом на своем сайте документов, содержащих не соответствующие действительности сведения.
Дополненный текст искового заявления и две копии его для стороны, прилагаю».

И тут судья себя показала, заявив, что не будет включать Медведева в число ответчиков! Дело в том, что выбор ответчиков это исключительное право истца (иначе граждане лишаются права на правосудие). Согласно статье 41 ГПК РФ суд даже замену ненадлежащего ответчика на надлежащего может провести только с согласия истца, а «в случае, если истец не согласен на замену ненадлежащего ответчика другим лицом, суд рассматривает дело по предъявленному иску». То есть, суд видит, что ответчик подает иск не к тому, кто истцу нужен, а поделать ничего не может - к кому истец подал иск, к тому суд и его рассматривает (суд не признает этот иск и заставит истца оплатить расходы ответчика, но иск рассмотреть обязан к тому, на кого указал истец!). Представитель Росархива правда не стал отрицать, что он просил включить Администрацию Президента в число ответчиков, но поспешно заявил, что они от этого ходатайства отказываются. Но теперь это было уже не его, а только наше, истцов, дело.

Ладно с ответчиком, но в новом, дополненном заявлении мы просили увеличить исковое требование, дополнив его таким:

«- обязать Президента РФ Д.А. Медведева отменить свой ненормативный правовой акт о размещении подложных документов «по «проблеме Катыни» из «пакета № 1»» на сайте Федерального архивного агентства http://rusarchives.ru;»

И это опять было нашим исключительным правом истцов, закрепленным статьей 39 ГПК РФ: «Истец вправе изменить основание или предмет иска, увеличить или уменьшить размер исковых требований...». Судья Сальникова отказывается рассматривать иск по увеличенному требованию!

Тем не менее, я заявил ходатайство:
«Уважаемый суд! Статья 152 ГК РФ устанавливает, что в случае, если не соответствующие действительности сведения содержатся в документе, исходящем от организации, такой документ подлежит замене или отзыву. Таким образом, в обязанности суда входит принять решение по двум взаимосвязанным вопросам - по вопросу соответствия указанных в документе сведений действительности и по вопросу отзыва этих документов.

Но теперь установлено, что подложные документы, содержащие сведения не соответствующие действительности, были обнародованы во исполнение ненормативного правового акта Президента России, принятого Президентом в рамках своих конституционных полномочий. Таким образом, к спору о праве распространять данные сведения, добавился спор о праве Президента России распространить эти сведения своим ненормативным правовым актом, и, согласно статье 152 ГК РФ, отдельно эти споры рассмотреть нельзя. А по результатам рассмотрения дела, суд обязан будет потребовать от Президента России отменить ненормативный правовой акт о размещении указанных документов на сайте Росархива.

Но никакой районный суд в России не имеет на это права, поскольку статьей 27 ГПК РФ установлено, что ненормативные правовые акты Президента Российской Федерации оспариваются исключительно Верховным Судом Российской Федерации.

Исходя из вышесказанного и в связи с тем, что к предмету иска добавился спор о праве Президента РФ сообщать правовым ненормативным актом сведения, содержащиеся в оспариваемых документах, ответчики просят суд по основаниям статьи 27.1 ГПК РФ передать дело в Верховный Суд РФ по подсудности, для рассмотрения в нем предмета спора по существу».

И судья Сальникова отказывается передавать дело по подсудности!
На ее отказ от передачи дела по подсудности мы имели право подать частную жалобу в Мосгорсуд, ведь рассмотрения дела еще не было начато, зачем его рассматривать, если суд неправомочен этого делать? Мы просим отложить суд, чтобы мы могли подать частную жалобу. Судья Сальникова нам отказывает!

Надо сказать, что я уже походил по судам Москвы, и даже если бы не знал репутации знаменитой судьи Сальниковой, и то подостлал бы соломки. Короче, я загодя заготовил несколько разных заявлений на все проблески судебной мысли. В данном случае пригодилось такое:

«Статьей 16 ГПК РФ установлено, что основанием для отвода судьи являются обстоятельства, вызывающие сомнения в его объективности и беспристрастности.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Удовлетворение иска по этому делу обязательно требует отмены ненормативного акта Президента России, чего районный суд сделать не в состоянии, а судья Сальникова не может этого не понимать. Тем не менее, судья Сальникова не передает дело на рассмотрение данного дела по подсудности - в Верховный Суд России. Следовательно, она оставила себе единственное возможное решение по этому делу - в иске отказать. Фактическое принятие решения в пользу ответчиков еще до начала рассмотрения дела, доказывает, что судья Сальникова не собирается быть ни объективной, ни беспристрастной.
В связи с этим истец заявляет отвод судье Сальниковой М.Л.»

Судья Сальникова вынесла определение - в заявлении отказать! А мы-то надеялись...
Ладно, Леонид Николаевич просит суд вызвать свидетелем депутата В.И Илюхина, мы объясняем, что этот свидетель покажет, кем и как фабриковались вывешенные на сайте Росархива и оспариваемые нами документы, пердъявит вещественные доказательства их фабрикации. Представитель Росархива, видимо, проинструктированный по этому случаю, начал протестовать, дескать, мы хотим затянуть дело, но судья заколебалась и приняла решение определиться с вызовом свидетеля в ходе рассмотрения дела. Возразить тут нам было особо нечего - это ее право понять, в чем суть дела, и только потом принять решение, отрывать свидетеля от дел или нет.

Наконец, до рассмотрения дела, я заявил последнее ходатайство:
«Уважаемый суд! Статья 56.2 ГПК РФ требует от председательствующего: «Суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались».

Из смысла статьи 152 ГК РФ и из разъяснений Верховного Суда понятно, что истцы обязаны доказать факт распространения сведений и их порочащий характер.

В отношении ответчиков дело сложнее, поскольку наш иск является элементом невероятно сложного дела, в котором уже замешаны президенты СССР и России, правительственные круги Польши, Главные военные прокуратуры СССР и России, различные общественные и государственные организации. Обращаю внимание суда, что только в Польше на поддержание антироссийских настроений польских граждан в Катынском деле выделяется 70 миллионов долларов ежегодно. Уголовное дело, расследование которого проводилось главной военной прокуратурой России, составляет 183 тома, однако Главная военная прокуратура отказывается закончить это дело обвинительным заключением и передать его в суд для рассмотрения в открытом судебном процессе. Тем самым прокуратура оставляет висеть клевету Катынского дела не только на России, но и на деде нашего доверителя, И.В. Сталине. Чтобы оценить сложность Катынского дела, сообщу, что только я, помимо десятков статей, написал две монографии, одна из которых объемом в 760 страниц, мой коллега Стрыгин С.Э. также, помимо написания десятков статей, является соавтором монографии по проблеме Катынского дела.

Ну, и главное в том, что, вне зависимости от решений Главной военной прокуратуры, речь идет, грубо говоря, об убийстве, и само Катынское дело - это уголовное дело, рассмотрение которого во всем объеме в гражданском процессе недопустимо. И это требует четко ограничить рамки рассмотрения нашего иска таким эпизодом Катынского дела, в котором нет криминальной составляющей.

Напомню, мы в исковом заявлении просим суд признать несоответствующими действительности сведения, распространенные в вывешенных на сайте Росархива подложных, как бы исторических архивных документах. Это сведения о том, что дед нашего доверителя, Сталин И.В., в качестве члена Политбюро поручил некой судебной тройке рассмотреть дела 25 700 поляков с применением к ним расстрела. И мы просим суд обязать ответчиков доказать соответствие действительности только и исключительно этих сведений.

Позволю себе аналогию. Представим, что кем-то обнародовано подложное свидетельство о регистрации брака между Ивановым и Петровой в таком-то районном загсе, в таком-то году. Мы не требуем доказать, что Иванов и Петрова не были супругами, мы не требуем доказать факт регистрации или отсутствия регистрации брачных отношений между ними, мы требуем доказать, что именно в этом районном загсе, именно в этом году, именно этими должностными лицами зарегистрирован этот брак - доказать соответствие действительности того, что описано в подложном документе. Ведь если регистрация брака действительно была, то это не трудно доказать иными, помимо подложного свидетельства, документами, фотографиями, свидетельскими показаниями.

И если Политбюро действительно принимало такое решение, то в архивах должны сохраниться сотни тысяч документов, подтверждающих факт такого решения.
В связи с этим мы просим суд определить ответчикам доказать следующее обстоятельство, а именно, что:
Сталин И.В., в качестве члена Политбюро поручил судебной тройке рассмотреть дела 25 700 поляков с применением к ним расстрела».

Это было единственный раз, когда судья проявила какой-то интерес к сути дела, и переспросила меня, что, собственно, мы просим, чтобы ответчик доказал. Я повторил - только то, что выделено жирным шрифтом, больше ничего доказывать не надо.
Начали рассмотрение.

Рассмотрение дела по существу



Началось оно, как и полагается, с объяснения истца. Его сделал представитель истца Л.Н. Жура.
«Уважаемый суд!
28 апреля 2010 года, во исполнение ненормативного правового акта Президента РФ Д.А. Медведева, Федеральное архивное агентство России (Росархив) на Интернет-сайте Росархива http://www.rusarchives.ru, БЕЗ УВЕДОМЛЕНИЯ ПОСЕТИТЕЛЕЙ САЙТА О ТОМ, ЧТО ДАННЫЕ ДОКУМЕНТЫ ЯВЛЯЮТСЯ ПОДЛОЖНЫМИ, разместило электронные образы оригиналов пяти подложных архивных документов по «проблеме Катыни» из «пакета № 1».

Эти документы, копии которых представлены суду, содержат не соответствующие действительности сведения о том, что дед нашего доверителя Сталин И.В., вместе с пятью другими членами Политбюро ЦК ВКП(б), якобы приказал судебной тройке рассмотреть дела 25.700 польских граждан, с применением к ним высшей меры наказания - расстрела.

Факт распространения этих сведений ответчиками не отрицается и, согласно статье 68.2 ГПК РФ, это освобождает нас от дальнейшего его доказывания. Но на всякий случай предоставляем суду «Российскую газету» за 30 апреля 2010 г. с информацией.

При рассмотрении исков в порядке статьи 152 ГК РФ истцы не обязаны доказывать факт несоответствия действительности распространенных сведений, однако считаем нужным сообщить уважаемому суду следующее.

Лживость сведений, содержащихся в этих подложных документах, в том, что:
- Сталин коллегиально предложил рассмотреть уголовные дела не судебному органу СССР, созданному на основании закона, а незаконному органу - судебной тройке;
- Сталин предложил рассмотреть этому незаконному органу дела 25 700 польских военнопленных и польских граждан с применением к ним расстрела.

Не было этого! Незаконные судебные органы СССР дела польских граждан не рассматривали, и такое количество польских граждан в СССР к расстрелу не приговаривалось, и Сталин этого не приказывал!

Важно подчеркнуть, что оспариваемые нами лживые сведения содержатся в единственном архивном первоисточнике - в тексте бумаг по «проблеме Катыни» из «пакета № 1», которые для некомпетентных людей имеют вид государственно-партийных документов СССР. Но это подложные документы! В октябре 1992 года в их подложности убедился Конституционный суд РФ, а в октябре 2009 года в их подложности убедился и Басманный районный суд г. Москвы. Убедится в их подложности и данный суд.

Теперь о порочащем характере распространенных сведений.
Порочащий характер этих сведений для И.В. Сталина безусловен, поскольку именно Сталин был создателем социалистической законности, именно он лично разработал для СССР Конституцию, которая и сегодня является образцом демократичности. Сталин всю свою жизнь боролся за соблюдение социалистической законности, при нем заслуженные маршалы слетали с должностей за воровство трофеев, а генералы садились за это в лагеря, при нем безжалостно наказывались министры за малейшее нецелевое использование выделяемых им средств.

А оспариваемая нами ложь ответчиков превращает И.В. Сталина в бесчестного подлеца, который других заставлял исполнять законы, а сам их беспардонно нарушал. Что еще может больше порочить такого государственного деятеля, как Сталин?

О компенсации морального вреда заявляем следующее.
Наглая, циничная клевета на Сталина длится уже почти 60 лет безостановочно. В этой клевете эти 60 лет жил его внук - наш доверитель. Вы можете себе представить жизнь, когда откроешь любую газетенку, включишь любой канал телевидения, а там грязная ложь о твоем родном деде сменяется мерзопакостной ложью? И так 60 лет!

Наш доверитель, Е.Я. Джугашвили является настоящим внуком своего деда, и хотя живет он скромно, но от клеветников на Сталина деньги для личных нужд не возьмет! Он неоднократно заявлял публично, что денежная компенсация причиняемого ему морального вреда будет полностью направлена исключительно на уменьшение этого вреда - на разоблачение лжи о его деде.

Уважаемый суд! Это редкий случай, когда компенсация морального вреда действительно будет предназначена для компенсации морального вреда, это редкий случай, когда по делам 152 статьи Гражданского Кодекса России, назначение судом компенсации морального вреда будет точно соответствовать той цели, для которой закон эту компенсацию и предусмотрел.

Что касается конкретной суммы компенсации морального вреда.
Тут наш доверитель предоставил нам полную свободу, и этим вынудил нас самостоятельно искать какие-то точки отсчета и судебные прецеденты, приемлемые для судов в Москве.

Мы полагаем, что по искам о защите чести и достоинства крупных политических деятелей для судов в Москве приемлемыми являются суммы компенсаций морального вреда, которые просит у судов мэр Москвы, выигравший в судах Москвы все до одного из более полусотни процессов в защиту своих чести и достоинства. Вот мы в сумме компенсации морального вреда и ориентируемся на те суммы, которые компенсируют моральные страдания мэра Москвы.

Мы понимаем, что сравнение фигур Лужкова и Сталина, как политических деятелей, а также сравнение целевого предназначения компенсации морального вреда, делает просимую нами сумму в 10 миллионов рублей смехотворно-ничтожной. Мы понимаем, что этой суммой мы как бы оскорбляем Сталина, но у нас пока нет более значимых российских судебных прецедентов, поэтому мы и ограничиваемся этой суммой.

Полагаем, что запрошенная нами сумма компенсации в 10.000.000 рублей строго соответствует духу и букве Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16 сентября 2010 г. № 21 г. Москва "О внесении изменений в постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2010 г. N 16 "О практике применения судами Закона Российской Федерации "О средствах массовой информации", так как полностью удовлетворяет требованиям разумности и справедливости, а также никоим образом не ограничивает право Федерального российского агентства и Президента РФ свободно выражать свое мнение, придерживаться своего мнения, получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей».

У представителя ответчика вопросов к нам не было.
Сам он в своем выступлении, если что и показал, так это то, что со статьей 152 ГК РФ раньше дела не имел, поскольку упрекал нас в том, что мы не представляем суду доказательств того, что сведения не соответствуют действительности. Мы пытались пояснить ему, что дело обстоит, как раз, наоборот, - что это он обязан доказать суду, что сведения соответствуют действительности.

И вот тут случилась хохма. Он заявил, что их доказательства в виде экспертизы ГВП приложены к их письменному возражению на иск, который они послали суду. Мы, естественно, обратились к судье - а почему эти документы не подшиты к делу, почему мы их не видели? Судья сделала удивленные глаза и сообщила, что она из Росархива ничего не получала. Бедный юрист Росархива начал рыться в своих бумагах и, ничего не найдя, снова стал уверять, что они свои доказательства отослали суду. Судья, для проформы перелистывая дело, снова мило сообщила, что у нее ничего нет. Стало понятно, что из дела старательного судьи исчез не только протокол.

Затем мы приступили к вопросам ответчику. Их много, я их уже неоднократно задавал на прошлых судах и описывал в своих работах, кроме того, сжато дам в заявлении о подложности, поэтому помещу в этой статье в приложении.

Сообщу, что мы задали все вопросы, поскольку судья Сальникова не собиралась вникать в дело и не особо нам мешала. Наши попытки привлечь ее внимание - обращения к ней, указание листов дела, на которых находится рассматриваемый нами документ, - ни к чему не приводили: она, чуть ли не демонстративно, не знакомилась с документами, не следила за сутью наших вопросов ответчику и не задала нам от себя ни единого вопроса по сути дела.

Представитель ответчика был юрист, а не историк, и он практически на все вопросы отвечал, что он лично не в курсе дела, но «Главная военная прокуратура считает документы подлинными». Или ответы были такими: «Письмо Берии написано на двух машинках потому, что у первой каретка сломалась». На вопрос, почему же на исправной машинке больше не написано ни одно письмо в 1940 году, - ответ: не в курсе дела, написано или нет. На вопрос, почему в письме Председателя КГБ в ЦК КПСС 29 ошибок, - ответ: я не лингвист, чтобы определить количество ошибок в письме. То есть, представитель Росархива делал, что мог, но в части подложности документов этот юрист действительно не был специалистом, а собственно специалистов, Росархив в суд не послал.

После этого мы попросили суд вернуться к вопросу о вызове свидетеля, и Сальникова нам нагло заявила, что она уже этот вопрос решила - свидетеля не вызывать! Когда решила? Мы же сидели в зале! Все наши возмущения судья профессионально отмела - решила и все тут!

Тогда С. Стрыгин зачитал ей заявление о подложности.
«Уважаемый суд! Единственным доказательством сведений, оспариваемых истцом, является подборка документов, обнародованная Росархивом по распоряжению Президента РФ.

Мы задали вопросы по этим документам и не получили ни одного вразумительного ответа, который бы соответствовал логике, истории, правилам делопроизводства.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Руководитель Федеральной архивной службы России, член-корреспондент РАН В.П. Козлов написал книгу о разоблачении фальшивых исторических документов «Обманутая, но торжествующая Клио», в которой, частности дал понять, что после развала СССР из архивов России в прессу валом повалили фальшивые документы. Три таких фальшивки Козлов, в качестве примера, разоблачает в своей книге.

И мы процитируем небольшой отрывок из его книги, чтобы обратить внимание суда, как именно разоблачаются фальшивые исторические документы, созданные с использованием технических средств и компьютерных технологий.

Козлов пишет:
«Можно сказать, что подлог всегда «фонит» нестыковкой своего содержания с действительными фактами прошлого, известными из подлинных источников, спорными внешними признаками, неопределенностью камуфляжа, неоднозначной общественной реакцией после легализации. Наличие такого «фона» является одним из признаков подлога. Собственно говоря, в ряде случаев именно этот «фон» является основным доказательством подлога, поскольку нам не известно ни одного случая самопризнания автора фальсификации в совершенном подлоге, а примеры обнаружения авторизированных подготовительных материалов фальсификаций редки».

В своей книге Козлов дает такой конкретный пример разоблачения фальшивки о том, что СССР, якобы, топил в Балтике отравляющие вещества. Козлов пишет:

«...Ксерокопия «Справки» в официальном порядке была направлена в Росархив на экспертизу. Экспертизу проводили опытные сотрудники бывшего архива Общего отдела ЦК КПСС, много лет имевшие дело с документами, создававшимися в ЦК КПСС, и хорошо знакомые с порядком ведения делопроизводства. Уже 23 февраля 1993 г. ими был подготовлен акт делопроизводственной экспертизы «Справки», безупречно доказавшей ее фальсифицированный характер. Согласно акту, фальсификатор допустил, по меньшей мере, семь ошибок, изготовляя подлог. Во-первых, в соответствии с содержанием документ должен был иметь высший гриф секретности - «Особая папка», а не «Совершенно секретно». Во-вторых, в делопроизводстве ЦК КПСС никогда не применялся делопроизводственный номер, подобный имеющемуся в «Справке». В-третьих, формула «Справка к записке» никогда в делопроизводстве аппарата ЦК КПСС не использовалась. В-четвертых, оказались недостоверными обозначения должностей и подписи. В 1989 г. в ЦК КПСС не было «организационного» отдела и «отдела оборонной работы», а имелись соответственно Отдел партийного строительства и кадровой работы ЦК КПСС и Оборонный отдел ЦК КПСС. В названных отделах и вообще в аппарате ЦК КПСС в 1989 г. ни Майданников, ни Письменник не работали. В-пятых, содержание опубликованного документа не соответствовало данному ему заголовку, поскольку в таком случае с ним должны были ознакомиться секретари ЦК КПСС, а значит, должен был, согласно правилам ЦК КПСС, стоять адресат - «ЦК КПСС». В-шестых, фальсифицируя документ, автор (или авторы) оказался невнимательным: в тексте дважды проскочило «считаю нецелесообразным», тогда как под документом имеются подписи руководителей двух отделов. В-седьмых, одна из фраз документа: «Подготовить справку-план... для доклада на Центральном Комитете Коммунистической партии Советского Союза...» совершенно не соответствовала ни делопроизводственной практике ЦК КПСС, ни устоявшимся в ней формулам: «справки-плана» как вида документа просто не существовало, так же как и раскрытой аббревиатуры ЦК КПСС».

Обращаем внимание суда, что такие признаки, как старение бумаги, подлинность подписей и печатей при определении подложности «документов», якобы найденных в архиве, специалистом по подделкам Козловым вообще не рассматриваются, поскольку по этим признакам качественно исполненную фальшивку обычный эксперт-криминалист не распознает. При сегодняшнем уровне развития техники и технологии можно воспроизвести и подпись, которую никто не отличит от настоящей, и искусственно состарить бумагу, и нанести на документ оттиски любых штампов и печатей. Подложность исторических документов определена в работе В.П.Козлова только по несоответствию текстов делопроизводственным правилам той эпохи, плюс, автор логично указывает на необходимость сравнивать текст документа с действительными историческими фактами.

А теперь просим уважаемый суд обратить внимание на то, сколько делопроизводственных и исторических признаков подделки находится в тех документах, которые были обнародованы как подлинные.

1. Не ясны ни место архивного хранения документов «закрытого пакета» №1 до декабря 1991 г., ни обстоятельства их «чудесного обретения» сотрудниками архива Президента СССР.

2. Совершенно мошенническим способом данные документы были ведены в оборот.

3. До недавнего времени, то есть 18 лет, в России не был официально опубликован самый выдающийся по степени поддельности документ «закрытого пакета» №1 - так называемая «выписка для Шелепина». Это ещё раз подтверждает, что сами публикаторы прекрасно осознавали подложность публикуемых ими документов.

4. Что касается «письмо Берии от ...марта 1940 года № 794/Б», то:
- на первой странице этого «письма Берии» резолюция и росписи членов Политбюро нанесены так, что строки «письма» в момент нанесения подписей должны были быть в вертикальном положении. Ни один реальный руководитель-правша так не расписывается;
- из атрибутной записи следует, что оно от неизвестного числа «марта 1940 года № 794/Б». Но наличие на письме номера при отсутствии даты в подлинном документе маловероятно до невозможности;
- 18 лет назад на заседании Конституционного суда, на «письме Берии» № 794/Б действительно стояла дата «5 марта», сейчас ее нет;
- подлинное письмо Берии за № 794/Б являлось сопроводительным письмом к иным документам на 25 листах, и отправлено оно из НКВД 29 февраля 1940 года.
- в тексте подложного «письма Берии от ...марта 1940 года № 794/Б» содержаться точные числа польских пленных, которые появились в НКВД в справке Сопруненко от 3 марта, посему это письмо никак не могло быть написано и отослано 29 февраля;
- первые три страницы «письма Берии» напечатаны не на той пишущей машинке, на которой напечатана четвертая страница;
- четвертая страница напечатана на пишущей машинке, использовавшейся для подготовки других, заведомо подлинных писем Берия, а первые три страницы - на машинке, шрифты которой не выявлены ни в одном из пятнадцати найденных в архивах и исследованных к сегодняшнему дню писем Берия за период с декабря 1939 по сентябрь 1940 г.;
- в «письме Берии» объявлены «неисправимыми врагами советской власти» 14.736 офицеров и 18.632 заключенных, но рассмотреть дела и расстрелять предлагается 14.700 одних и 11.000 других без разъяснения, что делать с остальными «закоренелыми» врагами и как отделить одних от других;
- в «письме Берии» генералы объединены в одной строке с подполковниками, чего в подлинном документе НКВД быть не могло - во всех подлинных документах НКВД генералы вносились отдельной строкой и не объединялись даже с полковниками.

5. Своим совместным Постановлением от 17 ноября 1938 г. Совет народных комиссаров СССР (правительство Советского Союза) и ЦК ВКП(б) (орган руководства партией, более высокий, нежели Политбюро), все судебные тройки запретили, в связи с этим упоминание в документах после ноября 1938 года действующих судебных троек, является безусловным признаком подложности этих документов.
К тому же:
- нет ни одного примера упоминания о работе судебных троек после ноября 1938 года;
- Политбюро ВКП(б) формировалось Центральным комитетом ВКП(б), а его члены назначались Центральным комитетом, нет ни единого случая, когда бы Политбюро не выполнило указания ЦК ВКП(б), посему «решение Политбюро» о создании судебной тройки после того, как ЦК запретил их работу, является вопиющим признаком подложности данной «выписки из решения Политбюро».

6. Решения Политбюро хранились в строжайшей тайне, и те, кому эти решения посылались для ознакомления, не имели права никому сообщать ни о содержании решения Политбюро, ни о самом факте такого решения. Посему явными признаками подделки является:
- отсутствие подписи Берии в ознакомлении с Решением при прямом указании об этом в самом документе;
- отсутствие обязательных для подлинных выписок факсимильной подписи секретаря ЦК И.Сталина и мастичная печать ЦК ВКП(б);
- «выписки» отпечатаны на фальшивых бланках, не применявшихся в практике делопроизводства Политбюро;
- осуждение поляков поручено трем лицам - Меркулову, Кобулову и Баштакову, - но им решение не адресуется;
- в Архивах не найден приказ Берии о создании тройки и нет ни единого распорядительного документа о ее работе.

7. «Выписка из протокола Политбюро» № 2 (на имя Шелепина) является шедевром маразма фальсификаторов, в связи с тем, что:
- документ на бланке ВКП(б), а заверен печатью КПСС;
- подпись Сталина, исходящая дата и фамилия адресата вписаны другой пишущей машинкой;
- «выписка решения Политбюро» о расстреле поляков датирована 27 февраля 1959 года и если принмать ее за подлинную, то получается, что поляки продолжали сидеть в лагерях до этого времени и только в 1959 году их решили расстрелять;
- указание о создании тройки и расстреле Политбюро адресовало Шелепину, но из состава «тройки» на тот момент в живых оставался только Баштаков;
- если принимать этот «документ» за подлинный, то получается, что Сталин в 1959 году встал из гроба и явился на заседание Политбюро.
- «выписка для Шелепина» оформлена как заверенная копия, но фактически она не заверена ни одним должностным лицом ЦК КПСС и круглая печать стоит не на подписи.

8. Письмо Шелепина» в ЦК КПСС подложно, поскольку:
- послано через канцелярию КГБ, поскольку имеет исходящий номер (632-ш) и дату отправки 3 марта 1959 г., но не имеет входящей регистрации ЦК КПСС в этом же году;
- никакой делопроизводитель не поставил бы на «письмо Шелепина», посланном в 1959 г., штампик входящего номера в 1965 году;
- еще один штамп от 20 марта 1965 года свидетельствует, что письмо уже давно не работающего председателем КГБ Шелепина, было как бы передано уже находящемуся на пенсии и объявленному «волюнтаристом» Хрущеву, и тот после прочтения отослал его в другой отдел ЦК, где его от «волюнтариста» на пенсии приняли и зарегистрировали;
- письмо написано от руки, но не Шелепиным, зарегистрировано в канцелярии КГБ, следовательно, отправлено не лично Шелепиным, а обычной почтой. И если не считать это письмо подделкой, то получается, что в 1959 году на весь Комитет госбезопасности была всего одна пишущая машинка, да и та, к этому времени сломалась;
- на «письме» нет ни малейших помет или распоряжений ни одного секретаря ЦК КПСС и получается, что письмо Шелепина никто из секретарей ЦК вообще никогда не видел.
- описывая «решение Политбюро», исполнитель написал «Постановление ЦК», чего не могло быть - Шелепин безусловно знал разницу между ЦК и Политбюро.
- описывая «решение Политбюро ЦК ВКП(б)», исполнитель написал «ЦК КПСС»;
- исполнитель не знал, что пленные поляки были вывезены из Старобельского и Осташковского лагерей военнопленных живыми;
- в подлинном документе не могло быть написано, что Старобельский лагерь находится «близ Харькова»;
- указаны на 1959 год целыми и хранящимися в архиве «учетные дела на военнопленных» Старобельского лагеря, но эти дела были сожжены еще 25 октября 1940;
- «Письмо Шелепина» написано с густым иностранным акцентом и в нем содержится 29 орфографических и грамматических ошибок.

Это далеко не все признаки поддельности документов «закрытого пакета» №1, но сторона истца хотела бы на этом закончить.

Уважаемый суд, подложные документы из «закрытого пакета» №1 жестко связаны друг с другом смысловым содержанием. Поэтому любой признак подделки одного из них, является признаком подделки и остальных документов. Это причина, по которой Конституционный суд не только не оперся в своих выводах на это доказательство, но и не стал публиковать эти позорящие Россию документы в «Материалах дела».

Специалист по подделкам Козлов утверждает, что 7 признаков подделки с головой выдают подложный документ. Уважаемый суд, у нас на три взаимосвязанных между собой исторических текста имеется более 40 признаков подделки!

В связи с этим, а также руководствуясь статьей 186 ГПК РФ, просим суд предложить ответчикам представить суду другие доказательства того, что Сталин И.В., вместе с пятью другими членами Политбюро ЦК ВКП(б), якобы приказал судебной тройке рассмотреть дела 25.700 польских граждан, с применением к ним высшей меры наказания - расстрела».

Объясню, статья 186 требует: «В случае заявления о том, что имеющееся в деле доказательство является подложным, суд может для проверки этого заявления назначить экспертизу или предложить сторонам представить иные доказательства». Смысл: тут ведь всего два варианта - или доводы заявления о подложности убеждают судью, тогда он признает доказательство подложным тем, что предлагает стороне, представившей его, заменить это доказательство, либо доводы заявления о подложности не убеждают суд, тогда судья назначает экспертизу, чтобы снять те сомнения в подложности, которые даны в заявлении. Причем, это логика, а не отвлеченное указание закона. Какой, к примеру, может быть третий вариант? Судья считает, что доказательство немножко подложное, а немножко подлинное? Сам судья, без экспертизы определит подлинность почерков, шрифтов, штампов и печатей?

Я судье зачитал и комментарий под редакцией Первого зампреда Верховного Суда В.И. Радченко к статье 186: «Комментируемая статья предусматривает два возможных варианта действий суда в связи с заявлением о подлоге, а именно: 1) назначение экспертизы с целью проверки соответствия оспариваемого документа действительности; 2) дача рекомендации сторонам о представлении иных доказательств взамен оспоренного». Все, иных вариантов решения у судьи нет! Но это у каких-то гипотетических судей России, руководствующихся законом. А у реальных судей нашелся и третий вариант.

Судья Сальникова не назначает экспертизу, из чего проистекает, что мы ее убедили в том, что документы подложные. Но после этого она принимает решение рассмотреть вопрос о подложности доказательства при вынесении решения по делу, то есть, принимает решение оставить в деле эти подложные доказательство. Зачем? Правда, перед тем, как принять это решение, она объявила перерыв и надолго исчезла из поля видимости.

Затем началось исследование собранных судом доказательств и тут выяснилось то, чего даже мы не ожидали и, в связи с этим, вынуждены были зафиксировать в деле этот факт рукописным заявлением.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

А именно: после того, как судья пролистала и назвала все документы, собранные в дело, выяснилось, что во всех материалах дела нет ни единого доказательства ответчиков, что оспариваемые сведения соответствуют действительности. Мало этого, в деле не было ни единой бумажки - ни с Росархива, ни с ГВП - на которой бы была роспись официального лица любого государственного органа! К примеру, Росархив обязан был принести копии вывешенных им на сайте документов, заверенных сотрудниками Росархива. Они и этого не принесли! Эти копии предоставили в дело мы - истцы. Их «возражения на иск», которые обязаны были подписать официальные лица Росархива, с приложением «экспертизы из ГВП», которую должно было сопроводить официальное письмо с подписью официального лица ГВП. Но, как вы читали, и эти документы из дела «пропали». Официальные лица под утверждением, что поляков расстрелял СССР, сегодня боятся подпись поставить!

Этого даже я не ожидал, поскольку, «так не бывает» - ОТВЕТЧИК ПО ДЕЛУ О ПРИЗНАНИИ СВЕДЕНИЙ НЕСООТВЕТСТВУЮЩИМИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ, НЕ ПРЕДСТАВИЛ СУДУ НИ ЕДИНОГО ДОКАЗАТЕЛЬСТВА СООТВЕТСТВИЯ СВЕДЕНИЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ! Даже возражения на иск не было. Ну, не бывает так!!

И вы уже догадались, какое решение приняла прославленная судья Сальникова М.Л.? Правильно - в иске отказать!
Чем она это мотивировала, узнаем, когда она сочинит решение в мотивированном виде.

Ю.И. МУХИН

 

Приложение:

ВОПРОСЫ
представителей истца представителю ответчика
(с 1 по 21 задал С. Стрыгин, остальные Ю. Мухин)


1. Уважаемый суд! Подложные исторические документы являются бедствием исторической науки во всех странах, однако, со своей стороны, и историческая наука выработала эффективные способы распознавания фальшивок.

Начнем с того, что в спорных ситуациях историки-источниковеды обращают особое внимание на то, кем персонально был найден неизвестный ранее архивный документ и каким именно образом он был введен в научный оборот, то есть, как он был предъявлен историческому сообществу и интересующейся публике.

Подлинный архивный документ всегда хранится в какой-то конкретной архивной папке и в конкретном архивном фонде, где его случайно или целенаправленно обнаруживает исследователь или сотрудник архива, чьи фамилии не скрываются. Более того, лицо, обнаружившее подлинный, но ранее не известный архивный документ, всячески стремится подчеркнуть свою причастность к его обнаружению. Если обнаруженный архивный документ обладает неснятым грифом секретности, то, согласно действующему законодательству, соответствующими органами в обязательном порядке легально проводится необходимая работа по его рассекречиванию. И только после этого неизвестный ранее документ публикуется в каком-либо авторитетном тематическом сборнике, специализированном историческом журнале, солидной исторической работе или серьезной публицистической статье. То есть, появление в научном обороте подлинного архивного документа сопровождает честность, открытость и отсутствие каких-либо разночтений в обстоятельствах его появления.

До октября 1992 г. документы по «проблеме Катыни» из «пакета №1» не были известны специалистам-историкам и общественности, а до декабря 1991 г. об их существовании не знали даже Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С.Горбачев и члены Политбюро ЦК КПСС, включая А.Н.Яковлева.

В связи с этим у меня первый вопрос к ответчикам про обстоятельства обнаружения документов «пакета №1» по «проблеме Катыни», точнее, один большой вопрос, для удобства разбитый на пять более мелких «подвопросов». Просим вас внятно, под протокол сообщить уважаемому суду:

- кем персонально были найдены в архиве документы «пакета №1» по «проблеме Катыни»?;
- в каком именно архиве и в каком архивном фонде хранились эти документы в момент обнаружения?;
- когда конкретно они были найдены?;
- сколько листов документов «пакета №1» по «проблеме Катыни» тогда было найдено и как на момент обнаружения они были закрыты или запечатаны?;
- как документы «пакета №1» по «проблеме Катыни» были введены в научный оборот?

2. Сообщаю суду, что ряд лиц, весьма компетентных в Катынском деле, утверждают, что данные документы нашли:
- работники особого архива ЦК КПСС под руководством главы администрации Президента СССР Г.И.Ревенко (М.С.Горбачев. «Жизнь и реформы», М., 1995, стр.346 )
- заведующий Общим отделом ЦК КПСС П.П.Лаптев (М.С.Горбачев. Интервью журналу «Россия в глобальной политике», №5, сентябрь-октябрь 2009 г.)
- комиссия в составе руководителя президентской администрации Ю. В. Петрова, советника Президента Д. А. Волкогонова, главного архивиста РФ Р. Г. Пихоя и директора архива Президента РФ А. В. Короткова («Катынский синдром...», М.,2001, стр.386)
- документы вообще не нужно было искать, поскольку они хранились в служебном сейфе Б.Н.Ельцина, он прекрасно знал об их существовании и собственноручно выдал документы представителям Президента РФ в Конституционном Суде (А.М.Макаров. Выступление на круглом столе «Фальсификация истории и исторические мифы, как инструмент современной политики» в Центре социально-консервативной политики 15 октября 2009 г.)

И у меня второй вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что обширность круга тех, кто, якобы, нашел эти документы, свидетельствует о их фальсифицированном характере больше, чем о подлинности?

3. Сообщаю суду, что ряд лиц, весьма компетентных в Катынском деле, утверждают, что «закрытый пакет» хранился:
- в каком-то малоизвестном фонде особого архива ЦК КПСС (М.С.Горбачев. «Жизнь и реформы», М., 1995, стр.346);
- в служебном сейфе у заведующего Общим отделом ЦК КПСС (А.И.Лукьянов. Выступление на круглом столе «Катынская трагедия: правовые и политические аспекты» в Государственной Думе 19 апреля 2010 г.);
- в служебном сейфе у Президента РФ Б.Н.Ельцина (А.М.Макаров. Выступление на круглом столе «Фальсификация истории и исторические мифы, как инструмент современной политики» в Центре социально-консервативной политики 15 октября 2009 г.);
- в Шестом секторе Общего отдела ЦК (Синдром).

Отсюда третий вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что неясность места хранения этих документов в момент обнаружения, свидетельствует о их подложности больше, чем о подлинности?

4. Сообщаю суду, что ряд лиц, весьма компетентных в Катынском деле, утверждают, что данные документы были найдены:
- случайно, в декабре 1991 года, «за несколько дней» до 25 декабря 1991 г. (М.С.Горбачев. «Жизнь и реформы», М., 1995, стр.346 );
- случайно, 23 декабря 1991 г. («в предпоследний день перед уходом в отставку» с поста Президента СССР). (М.С.Горбачев. Интервью газете «Metro» «Пусть меня ругают», 26 апреля 2010 г.);
- целенаправленно, в ходе планового заседания комиссии 24 сентября 1992 года («Катынский синдром...», М.,2001, стр.386);
- вообще никем не искались, а были выданы Б.Н.Ельциным из служебного сейфа во второй половине 1992 г. во время судебного процесса по «делу КПСС» в Конституционном Суде (А.М.Макаров. Выступление на круглом столе «Фальсификация истории и исторические мифы, как инструмент современной политики» в Центре социально-консервативной политики 15 октября 2009 г.)

Отсюда четвертый вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что неясность времени и обстоятельств находки этих документов, в бóльшей степени свидетельствует о их подложности, чем о подлинности?

5. Росархив обнародовал всего 11 листов из документов Политбюро о Катынском деле, между тем, сообщаю суду, что ряд лиц, весьма компетентных в Катынском деле, утверждают, что документы Политбюро по Катынскому делу во второй половине 1980-х годов составляли:
- два закрытых пакета (Горбачев, Болдин);
- один закрытый пакет толщиной 2,5-3 см и две большие архивные картонные коробки толщиной около 20-25 см (А.И.Лукьянов. Выступление на круглом столе «Катынская трагедия: правовые и политические аспекты» в Государственной Думе 19 апреля 2010 г.);

Поясняю суду суть сомнений историков образным примером, близким к деятельности суда, - если подделать резолютивную часть судебного решения, то тогда придется уничтожить его мотивировочную часть и само дело, чтобы затруднить разоблачение подделки резолютивной части. И в нашем случае, вместо всего массива документов Политбюро по Катынскому делу, Росархивом представлено общественности всего несколько документов с многочисленными признаками подложности, а остальные документы скрываются.

Отсюда пятый вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что сокрытие полного массива документов Политбюро ЦК КПСС по Катынскому делу, больше свидетельствует о подложности, чем о подлинности тех документов, которые в нашем деле оспариваются?

6. Сообщаю суду, что ряд лиц, весьма компетентных в Катынском деле, утверждают, что видели документы Политбюро по Катынскому делу, и те подлинные документы не соответствуют тому, что видим мы. В частности:

- Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С.Горбачев знакомился с документами «закрытого пакета» Политбюро ЦК КПСС по Катынскому делу, как минимум, дважды (весной 1985 г. - после избрания на должность Генерального секретаря и 18-19 апреля 1989 г. - при подготовке к переговорам с президентом Польши В. Ярузельским), но описывает совершенно иные документы, нежели опубликованные 28 апреля 2010 г. на сайте Росархива. Более того, М.С.Горбачев утверждает, что опубликованные 28 апреля 2010 г. на сайте Росархива документы до декабря 1991 года он вообще не видел;
- А.Н.Яковлев сообщает, что 24 декабря 1991 г. в числе документов «закрытого пакета» по Катыни была и «записка Серова», но теперь ее там нет;
- 20 мая 1992 г. директор Архива Президента СССР Р.Е.Усиков предъявил представителям Главной военной прокуратуры С.С.Радевичу и Ю.Н.Зоре папку с документами Политбюро по «проблеме Катыни», внутри которой опубликованных 28 апреля 1992 г. на сайте Росархива документов не было. А ведь директор архива обязан был передать следствию абсолютно все, что у него было по Катынскому делу.

Отсюда шестой вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что несоответствие содержания тех документов, которые Росархив вывесил на своем сайте, содержанию подлинных документов Политбюро ЦК КПСС по Катынскому делу, которые видели свидетели, указывает об их подложности больше, чем о подлинности?

7. Уважаемый суд, возможно, председательствующему это ничего особо не скажет, но историкам просто бросилось в глаза то, с какими недостойными махинациями эти документы были впервые предъявлены историкам и публике. Эти, действительно сенсационные «документы», не были сразу же представлены российской общественности после их обнаружения, хотя вся пресса была заполнена цитатами из них. После фиаско в Конституционном суде, в котором их впервые предъявили, текст лишь некоторых из них опубликовали только через 2 года, и не в известных исторических изданиях, а в подставном, как бы, периодическом издании - журнале «Военные архивы России». После выпуска № 1, этот журнал вместе с редакцией бесследно исчезли, а адрес и телефоны этого журнала оказались фальшивыми. Но даже в этой первой публикации «документов», публикаторы не указали, вопреки правилам, те делопроизводственные особенности этих документов, которые прямо подтверждали их фальшивость, то есть, сами публикаторы понимали, что публикуют подделки. А номер журнала «Вопросы истории» № 1 за 1993 год, в котором, якобы, впервые в России были описаны эти «документы», описал только три из пяти документов, но даже при таком сокращении этот номер до 1995 года не поступал подписчикам и в библиотеки.

Отсюда седьмой вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что махинации при введении этих документов в научный оборот, в бóльшей степени указывают на их подложность, чем на подлинность?

8. Теперь, уважаемый суд, прошу обратить внимание на внешний вид и содержание этих, с позволения сказать, документов. Прошу суд осмотреть так называемое «письмо Берии от ...марта 1940 года № 794/Б».

На первой странице этого «письме Берии» резолюция и росписи членов Политбюро нанесены так, что строки «письма» в момент нанесения подписей должны были быть в вертикальном положении. Ни один реальный руководитель-правша так не расписывается. Зато так мог расписаться специалист по подделке почерков, который хотел оставить на подложном документе следы проведенной фальсификации.

Отсюда восьмой вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что необычное расположение резолюций членов Политбюро на этом письме в бóльшей степени указывают на его подложность, чем на подлинность?

9. Теперь, уважаемый суд, прошу обратить внимание на атрибуты, так называемого «письма Берии». Из атрибутной записи следует, что оно от неизвестного числа «марта 1940 года № 794/Б». Но наличие на письме номера при отсутствии даты в подлинном документе маловероятно до невозможности, поскольку это одна запись в журнале регистрации и на письме, производимая одним канцелярским работником. Причем, для наносящего эту запись канцелярского работника нанесение даты важнее нанесения номера, поскольку дата свидетельствует о том, что он по своей вине не задержал отправку письма из канцелярии.

Отсюда девятый вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что отсутствие даты на этом письме в бóльшей степени указывают на его подложность, чем на подлинность?


10. Суду будет интересно узнать, что впервые эти документы увидели свет 18 лет назад на заседании Конституционного суда, рассматривающего так называемое «дело КПСС» в октябре 1992 года. Документы представили, чтобы обвинить КПСС в расстреле польских офицеров. Но тогда на «письме Берии» № 794/Б стояла дата «5 марта», что со всею определенностью следует из стенограммы процесса. И именно эта дата послужила Конституционному суду в качестве одного из доводов, что данные документы подложные, поскольку невероятно, чтобы письмо 5 марта было зарегистрировано в секретариате НКВД, и тот же день, 5 марта, рассмотрено уже на заседании Политбюро.

И у меня десятый вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что после заседания Конституционного суда в 1992 году, Росархив стер с «письма Берии от ...марта 1940 года № 794/Б» дату 5 марта?

11. Руководитель Росархива Андрей Артизов в интервью «Российской газете» сообщил, цитирую: «Среди документов, во-первых, записка наркома внутренних дел Лаврентия Берии от 5 марта 1940 года в Политбюро». Отсюда вопрос к ответчикам - у вас что, сохранился более ранний вариант фальшивого письма Берии №794/Б, который предъявляли Конституционному суду в 1992 году, - с датой «5 марта»?

12. У суда уже должен возникнуть вопрос - если известен номер письма и год, то ведь легко узнать по журналу регистрации в НКВД дату его написания. И мы узнали эту дату из писем начальника управления регистрации и архивных фондов ФСБ РФ генерал-майора В.С Христофорова № 10/А-1804 от 31. 12. 2005 и 10/А-120 от 19. 01. 2006 года. Христофоров сообщил, что письмо Берии за № 794/Б являлось сопроводительным письмом к иным документам на 25 листах, и отправлено оно из НКВД 29 февраля 1940 года. То есть, фабрикаторы этих документов уничтожили подлинное письмо Берии № 794/Б и заменили его подложным.

Отсюда одиннадцатый вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что подмена подлинного письма Берии № 794/б от 29 февраля 1940 года и приложений к нему некой бумагой с таким же номером без приложений от неизвестного числа марта свидетельствует о подложности этой бумаги?

13. У суда может возникнуть вопрос - а может это, так сказать, письмо без даты и было отправлено 29 февраля? Нет, уважаемый суд, это исключено. Дело в том, что в тексте подложного «письма Берии от ...марта 1940 года № 794/Б» содержаться точные числа польских пленных, которые появились в НКВД в справке Сопруненко от 3 марта, посему это письмо никак не могло быть написано и отослано 29 февраля.

И у меня двенадцатый вопрос к ответчикам - признаете ли вы текст «письма Берии от ...марта 1940 года № 794/Б» не возможно было написать тогда, когда судя по номеру, оно было реально отослано, то есть, признаете ли вы это еще одним признаком его подложности?

14. Далее. Первые три страницы «письма Берии» напечатаны не на той пишущей машинке, на которой напечатана четвертая страница (Экспертное заключение прилагается). Суд понимает, что в подлинном письме НКВД такого быть не может, поскольку изменить начало документа после того, как его подписал нарком, - это совершить преступление.

Отсюда тринадцатый вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что переделка письма Берии, да еще и на другой пишущей машинке, является безусловным признаком его подложности?

15. Но, уважаемый суд, это не все о пишущих машинках. Четвертая страница напечатана на пишущей машинке, использовавшейся для подготовки других, заведомо подлинных писем Берия, а первые три страницы - на машинке, шрифты которой не выявлены ни в одном из пятнадцати найденных в архивах и исследованных к сегодняшнему дню писем Берия за период с декабря 1939 по сентябрь 1940 г.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Отсюда четырнадцатый вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что переделка «письма Берии» на другой пишущей машинке, которая при подготовке подлинных писем Берии не использовалась, является безусловным признаком его подложности?

16. Теперь, уважаемый суд, о нескольких признаках подложности, которые понятны из текста. В «письме Берии» объявлены «неисправимыми врагами советской власти» 14.736 офицеров и 18.632 заключенных, но рассмотреть дела и расстрелять предлагается 14.700 одних и 11.000 других без разъяснения, что делать с остальными «закоренелыми» врагами и как отделить одних от других. А как исполнители должны были решать, кого именно осуждать? В подлинном письме подобная глупость немыслима.

Ведь это все равно, если суд признает, что ответчик должен деньги трем истцам, но в решении обяжет его выплатить долг всего двоим истцам, и не сообщит, кому именно. Как судебный исполнитель будет взыскивать долг и в чью пользу?

Поэтому пятнадцатый вопрос к ответчикам таков - признаете ли вы, что смысловые нелепости этого письма являются признаками его подделки?

17. А вот, уважаемый суд, признак, который, возможно, будет плохо понятен председательствующему, но, безусловно, понятен любому сотруднику аппарата НКВД того периода. В «письме Берии» генералы объединены в одной строке с подполковниками, чего в подлинном документе НКВД быть не могло - во всех подлинных документах НКВД генералы вносились отдельной строкой и не объединялись даже с полковниками.

Отсюда шестнадцатый вопрос к ответчикам таков - признаете ли вы, что несоответствие делового стиля написания писем той эпохи тексту в этом письме, является признаком, свидетельствующим больше о его поддельности, чем о подлинности?

18. Теперь, уважаемый суд, хотя мы еще не закончили с этим «письмом Берии», но давайте перейдем к «Выписке из протокола Политбюро» № 1 (на имя Берии), поскольку затронем общий для обоих этих документов момент. В «выписке», в этом, так сказать, документе, предлагается дела на польских офицеров рассмотреть судебной тройке, способной выносить приговоры о расстреле виновных.

Чтобы было понятно, о чем идет речь, сообщу суду, что и в царской России, и в СССР до 1953 года, помимо судов общей юрисдикции существовали специфический суд, называвшийся Особым совещанием при МВД, который тоже мог осуждать подсудимых определенного рода к наказаниям в виде лишения свободы. Но представим, что не в царской России, а сегодня в федеральную службу по исполнению наказаний поступит приговор какого-то Особого совещания при МВД России с требованием поместить в лагеря определенных граждан. Как УФСИН эти приговоры исполнит, если сегодня ни в Конституции, ни в законах России, ни в инструкциях УФСИН нет никакого Особого совещания?

Так вот, краткий период, закончившийся в 1938 году, в СССР существовали судебные тройки, имеющие право приговаривать подсудимых к расстрелу, но своим совместным Постановлением от 17 ноября 1938 г. Совет народных комиссаров СССР (правительство Советского Союза) и ЦК ВКП(б) (орган руководства партией, более высокий, нежели Политбюро), все судебные тройки запретили: «Ликвидировать судебные тройки, созданные в порядке особых приказов НКВД СССР, а также тройки при областных, краевых и республиканских управлениях РК милиции. Впредь все дела в точном соответствии с действующим законодательством о подсудности передавать на рассмотрение судов или Особого совещания при НКВД СССР».

В связи с этим семнадцатый вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что упоминание в документах после ноября 1938 года действующих судебных троек, является безусловным признаком подложности этих документов?

19. Признаете ли вы, что не можете привести ни одного примера упоминания о работе судебных троек после ноября 1938 года?

20. Признаете ли вы, что Политбюро ВКП(б) формировалось Центральным комитетом ВКП(б), а его члены избирались Центральным комитетом?

21. Признаете ли вы, что не знаете ни единого случая, когда бы Политбюро не выполнило указания ЦК ВКП(б)?

22. Признаете ли вы, что решение Политбюро о создании судебной тройки после того, как ЦК запретил их работу, является вопиющим признаком подложности данной «выписки из решения Политбюро»?

Прошу суд обратить особое внимание на этот момент. В иске мы просим признать несоответствующими действительности сведения о том, что Сталин И.В., как член Политбюро, участвовал в поручении некой тройке рассмотреть дела 25 700 поляков с применением к ним расстрела. Так вот, этого не могло быть потому, что судебные тройки были запрещены начальником Политбюро - Центральным Комитетом ВКП(б).

23. Продолжим работу с, так сказать, «выпиской из решения Политбюро» для Берии. Бланк выписки начинается предупреждением: «Подлежит возврату с течение 24 часов во 2-ю часть Особого Сектора ЦК», - а слева вертикально на бланке еще одно предупреждение: «Товарищ, получивший документы, не может ни передавать, ни знакомить с ними кого бы то ни было, если нет специальной оговорки ЦК. Копировка указанных документов и делание выписок из них категорически воспрещается. Отметка и дата ознакомления делается на каждом документе лично товарищем, которому документ адресован, и за его личной подписью. Основание: Постановление Пленума ЦК РКП(б) от 18/VIII-24 г.».

«Выписка для Берии» является первым экземпляром (оригиналом), который в соответствии с рассылкой должен был быть послан Берия для ознакомления. Об этом же свидетельствуют пометки на оборотной стороне, в том числе, рукописная пометка о, якобы, повторном направлении данной выписки Берия 4 декабря 1941 г. Однако на «выписке для Берии» отсутствуют какие-либо отметки и подписи Л.П.Берия, подтверждающие факт его ознакомления с выпиской как в 1940, так и в 1941 г.

Двадцать третий вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что отсутствие подписи Берии в ознакомлении при прямом указании об этом прямо в самом документе, является очередным признаком его подложности?

24. На «выписке для Берии» отсутствуют обязательные для подлинных выписок факсимильная подпись секретаря ЦК И.Сталина и мастичная печать ЦК ВКП(б). Как иначе исполнитель узнает, подлинное ли это решение Политбюро или кто-то его сфабриковал?

Вопрос - признаете ли вы, что отсутствие на выписке обязательных атрибутов защиты ее от подделки является признаком подложности этого документа?

25. «Выписка для Берии» отпечатана на бланке, не применявшемся в практике делопроизводства Политбюро. До сегодняшнего дня известны лишь два экземпляра такого бланка - оба из «закрытого пакета» №1 по Катыни. А на бланке «выписки для Берии» отсутствует абсолютно необходимый для всех официальных документов ЦК ВКП(б) элемент - лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Это убедительные признаки того, что бланк выписки был отпечатан не по заказу Политбюро ЦК ВКП(б).

Вопрос 25. Признаете ли вы, что самодельный бланк выписки является вопиющим признаком подложности данных документов?

26. Теперь о том, что по правилам партийного делопоизводства, описанным на бланке, решения Политбюро хранились в строжайшей тайне, и те, кому эти решения посылались для ознакомления, не имели права никому сообщать ни о содержании решения Политбюро, ни о самом факте такого решения. Осуждение поляков поручено трем лицам - Меркулову, Кобулову и Баштакову, - но им решение не адресуется. Как они могли узнать о том, что создана судебная тройка и они ее члены?

Вопрос 26. Признаете ли вы, что отсутствие в рассылке Меркулова, Кобулова и Баштакова является признаком подложности данного документа?

27. А как о создании этой судебной тройки могли узнать те, кому предстояло исполнять ее решения? В 1937 году, когда создавались судебные тройки, о них приказом сообщал тогдашний нарком НКВД Ежов. Где приказ Берии о создании этой тройки? Где хоть какой-то документ НКВД, из которого следовало бы, что эта тройка создавалась?

Вопрос 27. Признаете ли вы, что отсутствие в архивах НКВД распорядительных документов во исполнение данного решения Политбюро, является признаком подложности этого решения?

28. Теперь о «Выписке из протокола Политбюро» № 2 (на имя Шелепина). Документ на бланке ВКП(б), а заверен печатью КПСС. Уважаемый суд, это такой шедевр маразма фальсификаторов, что Конституционному суду только его хватило, чтобы понять, что перед ним подложные документы и не связывать КПСС с убийством польских офицеров. И обращаем внимание суда, что Росархив 18 лет не публиковал этот шедевр в России.

И у меня вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что печать КПСС на документе ВКП(б) является вопиющим признаком подложности?

29. В «выписку для Шелепина» подпись Сталина, исходящая дата и фамилия адресата вписаны другой пишущей машинкой, то есть документ правился после его подписи, что является уголовно наказуемым деянием для любого документа.

Вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что правка документов после их подписи является вопиющим признаком подложности?

30. Эта «выписка решения Политбюро» о расстреле поляков датирована 27 февраля 1959 года и теперь получается, что поляки продолжали сидеть в лагерях до этого времени и только в 1959 году их решили расстрелять.
И у меня вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что этот маразм является вопиющим признаком подложности?

31. Указание о создании тройки и расстреле Политбюро адресовало Шелепину, но из состава «тройки» на тот момент в живых оставался только Баштаков.

И у меня очередной вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что и этот маразм является вопиющим признаком подложности?

32. Из содержания этой выписки получается, что Сталин в 1959 году встал из гроба и явился на заседание Политбюро.

И у меня снова вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что и этот маразм является вопиющим признаком подложности?

33. Внешне «выписка для Шелепина» оформлена как заверенная копия, но фактически она не заверена ни одним должностным лицом ЦК КПСС - фальсификаторы не знали элементарного - того, что круглая печать любого учреждения ставиться только на подпись. Смысл печати - заверить подлинность подписи.

И у меня опять вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что и этот маразм является вопиющим признаком подложности?

34. На лицевой стороне выписки имеется пометка синими чернилами «Возвр. 27/II-59 г.», что является грубейшим нарушением элементарных правил архивного хранения документов, категорически запрещающих сотрудникам архивов делать какие-либо пометки на документах, за исключением вписывания в правом верхнем углу простым карандашом нового номера листа при переброшюровки дел.

Вопрос к ответчикам, которые в этом являются специалистами - признаете ли вы, что запрещенные пометы являются признаком подложности документа?

35. Аналогично «выписке для Берии», «выписка для Шелепина» отпечатана на бланке, не использовавшемся в практике Политбюро, и не имеет обязательного лозунга «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».
Соответствующий вопрос уже задавался.

36. Теперь о последнем шедевре - «письме Шелепина № 632-ш».
«Письмо Шелепина» послано в ЦК КПСС через канцелярию КГБ, поскольку имеет исходящий номер (632-ш) и дату отправки 3 марта 1959 г., но не имеет входящей регистрации ЦК КПСС в этом же году.

Вопрос тридцать три к ответчикам - признаете ли вы, что отсутствие входящей регистрации в марте 1959 года в ЦК КПСС - признак подделки «письма Шелепина»?

37. Никакой делопроизводитель не поставил бы на «письмо Шелепина», посланном в 1959 г., штампик входящего номера в 1965 году. Ведь из этого действия следует, что этот канцелярист общего отдела ЦК не передавал сверхсекретное письмо Генеральному секретарю ЦК 6 лет и 6 дней! И тот канцелярист, который поставит этот штамп, будет за это незаконное хранение секретного письма неизвестно где, отвечать.

Соответствующий вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что появление на письме штампа входящей регистрации через 6 лет после отправки письма является признаком его подложности?

38. Еще смешнее то, что на письме есть еще один штамп от 20 марта 1965 года. Теперь получается, что письмо уже давно не работающего председателем КГБ Шелепина, было действительно передано уже находящемуся на пенсии и объявленному «волюнтаристом» Хрущеву, и тот после прочтения отослал его в другой отдел ЦК, где его от «волюнтариста» на пенсии приняли и зарегистрировали.

Вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что появление на письме штампа регистрации в 1965 году является признаком подложности этого письма?

39 Письмо написано от руки, но не Шелепиным, зарегистрировано в канцелярии КГБ, следовательно, отправлено не лично Шелепиным, а обычной почтой. И если не считать это письмо подделкой, то получается, что в 1959 году на весь Комитет госбезопасности была всего одна пишущая машинка, да и та, к этому времени сломалась.

Вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что написание от руки письма обычной служебной переписки является признаком подложности этого письма?

40. На «письме» нет ни малейших помет или распоряжений ни одного секретаря ЦК КПСС - фальсификаторы не смогли их придумать, но теперь получается, что письмо Шелепина из секретарей ЦК вообще никто никогда не видел, что по отношению к письму Председателя КГБ невозможно.

Вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что отсутствие каких-либо помет секретарей ЦК на письме является признаком подложности этого письма?

41. Описывая «решение Политбюро», которое должно было лежать у исполнителя «записки Шелепина» перед глазами, он написал «Постановление ЦК», чего не могло быть - Шелепин безусловно знал разницу между ЦК и Политбюро.

Вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что использование понятия ЦК вместо Политбюро ЦК, является признаком подложности этого письма?

42. Описывая «решение Политбюро ЦК ВКП(б)», исполнитель написал «ЦК КПСС». Но ни Шелепин, ни исполнитель подлинной записки на имя первого лица страны не могли в столь важном документе спутать названия партии.

Вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что незнание фабрикаторами этой фальшивки, старого названия партии, является признаком подложности этого письма?

43. В «письме Шелепина» уже во втором предложении пишется: «Всего по решениям специальной тройки НКВД СССР было расстреляно 21.857 человек, из них: в Катынском лесу (Смоленская область) 4.421 человек, в Старобельском лагере близ Харькова 3.820 человек, в Осташковском лагере (Калининская область) 6.311 человек и 7.305 человек были расстреляны в других лагерях и тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии».

Но тысячами документов установлен и, более того, входит неотъемлемой частью в версию самих клеветников России неопровержимый факт того, что в апреле-мае 1940 года пленные поляки были вывезены из Старобельского и Осташковского лагерей военнопленных живыми! Как же настоящий Шелепин, глядя на настоящие документы, мог написать, что поляки расстреляны в Старобельском и Осташковском лагерях?!

Вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что не знание исполнителем документа основополагающих моментов дела, по поводу которого подготовлен документ, является признаком подложности этого письма?

44. Настоящий Шелепин, глядя на настоящие документы, не мог написать, что Старобельский лагерь находится «близ Харькова». Ведь в настоящих документах был указан истинный адрес Старобельского лагеря, который в действительности находился не в Харьковской, а в Ворошиловградской области - почти за 250 км от Харькова!

Аналогичный вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что не знание исполнителем документа этих основополагающих моментов дела, по поводу которого подготовлен документ, является еще одним признаком подложности этого письма?

45. В «письме Шелепина» указаны на 1959 год целыми и хранящимися в архиве «учетные дела на военнопленных» Старобельского лагеря, но эти дела были сожжены еще 25 октября 1940 г., о чем инспектор Письменный и сержант госбезопасности Гайдидей в тот же день составили акт, давно опубликованный и прекрасно известный историкам.

Аналогичный вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что не знание исполнителем документа этих основополагающих моментов дела, по поводу которого подготовлен документ, является еще одним признаком подложности этого письма?

46. Уважаемый суд! В жизни очень часто так бывает, что ведомство плохо работает, а начальство не может снять главу этого ведомства с должности, поскольку тот все причины своей плохой работы убедительно объясняет как раз плохой работой самого начальства. Но имеется универсальная причина для снятия любого руководителя - его малограмотность. И все руководители это прекрасно понимают, посему, делают все, чтобы не дать начальству обвинить себя в малограмотности, тем более, в таком бросающемся в глаза аспекте, как незнание русского языка. По этой причине, письма, посылаемые начальникам, тщательно вычитываются, чтобы не допустить ни единой грамматической ошибки.

У меня вопрос к ответчикам - сочтете ли вы подлинным письмо на двух страницах от министра премьер-министру, в котором будет обнаружено два десятка грамматических и орфографических ошибок?

47. Так вот, уважаемый суд, «Письмо Шелепина» написано с густым иностранным акцентом. Это только в понимании иностранцев: раз Советский Союз, то в нем должны быть и «советские органы власти». Внутри СССР так никто не сказал бы, поскольку слово «советский» абсолютно однозначно и определенно относилось только к законодательной ветви власти в СССР - к Верховному Совету, облсовету, райсовету. Но только назывались они не «советские органы власти», а «органы советской власти», и только так, поскольку «советский» в данном случае это не принадлежность к государству, а собственное имя данного органа власти. (Кстати, органы советской власти к Катынскому делу никакого отношения не имели). И названия этих органов даже рядовыми гражданами не путались, а уж работниками КГБ! Поэтому строки «письма Шелепина»: «Для Советских органов... по инициативе Советских органов власти», - режут слух своим иностранным происхождением точно так же, как и «моя твоя не понимай».

И, наконец, в «записке Шелепина № 632-ш» - относительно небольшом сочинении (две странички рукописного текста и приложение к ним из шести строк) - содержится 29 орфографических и грамматических ошибок! Это много даже для диктанта двоечника-второгодника, и попросту невозможно для документа особой важности, направленного за подписью высшего руководителя крупнейшего государственного ведомства на имя первого лица государства. Заметим, что такого большого количества орфографических и грамматических ошибок не выявлено ни в одном аналогичном документе того периода.

В связи с этим у меня вопрос к ответчикам - признаете ли вы, что не знание русского языка исполнителем документа, направляемого от министра премьеру, и нерусские обороты этого документа, являются достаточно убедительными признаками подложности письма?

Ю.И.Мухин
 

Источник:

http://www.ymuhin.ru/node/425

http://www.ymuhin.ru/node/426 

http://www.za-nauku.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=3303&Itemid=36