Навстречу неизвестной силе...Кто мы, зачем мы и кто нас ненавидит?В начале 90-х годов одна библиотекарша вдруг пожаловалась мне на свою жизнь: и зарплату не платят, и фонды не пополняются; а когда я, сочувствия ради, предложил ей найти более надежный способ добывания хлеба, она ответила так:
– Да ведь когда терпение у нас лопнет, и мы все уйдем сигаретами торговать, сразу все библиотеки позакрывают! Нет уж, кто-то должен терпеть...
И ведь действительно из каких-то либеральных соображений многие библиотеки тогда закрывались, а книги либо сжигались, либо, в лучшем случае, выбрасывались на помойку.
И вот недавно в телепередаче «Русский взгляд» собрались всем уже примелькавшиеся говорящие головы, стали рассуждать о том, что такое русская интеллигенция. Было заметно, что настоящим русским интеллигентом каждый участник передачи считал именно себя. И потому из разговора их получилось, что русский интеллигент – это либо противник всякой власти, либо – человек с особой манерой поведения, либо – он одержим какой-то идеей. А про наших скромных библиотекарш участники телепередачи вспомнили только потому, что в нынешней борьбе за звание главных русских интеллигентов они абсолютно не конкурентноспособны.
А ведь вроде бы все более или менее образованные люди знают, что русская интеллигенция была выделена из огромного отряда работников умственного труда по той же причине, по которой, например, из разбойников был когда-то выделен Робин Гуд. То есть, даже в условиях жестокосердной феодальной Европы самым беззащитным людям очень хотелось верить в высшие смыслы правды и добра. А беспощадная к правым и виноватым гильотина была изобретена только тогда, когда в роли народных заступников диковатых разбойников сменили интеллектуалы.
Вот и во второй половине девятнадцатого века после многих столетий вызревания нашей православной цивилизации вдруг появились в России люди особого духовного свойства, подчиняющие свою жизнь не корысти, не честолюбию, не неким личным идеалам и убеждениям, а простой любви к человеку. А когда эту любовь самонадеянно возглавили Ленин с Троцким, то первыми попали под колесо их красного террора именно русские интеллигенты. Чтобы, значит, не мешали они своей любовью перековке народной массы в нечто более прогрессивное и передовое.
Точно также сегодня и из всякого современного, на всю Россию озвученного мнения о русской литературе надо вычислять особые свойства автора этого мнения. Потому что теперь почти каждый писатель, у которого есть возможность громче других высказаться, только себя и считает настоящим русским писателем.
Хотя, вроде бы и действительно каждый сочинитель, пишущий на русском языке, может считать себя русским писателем. Но если наша нынешняя самозванная «русская интеллигенция» не только терпит свое соседство с настоящей русской интеллигенцией, но даже и прихорашивает себя своим с ней якобы родством, то писатели, всего лишь пишущие на русском языке, смертной ненавистью ненавидят писателей, пытающихся еще и сохранить у русской литературы именно русскую, именно православную духовную основу.
Ведь основу эту ни за какие деньги не купишь. Она в твоих книгах либо есть, либо её нет.
Уж какая русская закваска была в Гоголе, уж сколько в нем было не только православной культуры, но и самой горячей православной веры, но однажды показалось ему, что в «Мертвых душах» больше литературы, чем любви. И от великой своей печали великий русский писатель Гоголь умер.
Однако даже и трагедией своей быстро угасшей жизни Гоголь наиболее глубоко и наиболее внятно показывает нам, чем отличается русский писатель от русскоязычного, чем отличается русская литература от литературы иной.
Не имея не только драгоценнейшего гоголевского таланта, но и любви, обычной для каждого русского человека, всякие нынешние Ерофеевы вдруг нашли для себя золотую жилу в ненависти и к России, и вообще ко всему тому, что находится за пределами скотства. И за это наши высокопоставленные чиновники стали за государственный счет посылать их в качестве «русских писателей» на все международные книжные ярмарки, а главы государства стали включать именно их в свои почетные свиты во время зарубежных турне.
И, опять-таки, в современном повороте некоторых литераторов от любви к ненависти особой новости для нас нет. Так и после октября 17-го года большевиками была предпринята попытка заменить русских писателей на антирусских, а русский народ на советский. И лишь после того, как Сталин вдруг прищучил очень уж расстаравшегося в русофобии Демьяна Бедного, лишь после того, как черные квадраты, уже было заменившие собою животворные образы нашего мироздания, были упрятаны в музейные запасники, ненавистники России стали соревноваться в своем патриотизме.
У шабашников от литературы главное – возможность получить свой куш. И это понятно. Но вот настоящей новостью является ненависть такая же самоотверженная, такая же бескорыстная, как и любовь.
Казалось бы, чего еще не хватает писателю Александру Потемкину? Денег у него, удачливого бизнесмена, хватит не только для того, чтобы издать свои произведения в любом переплете и любыми тиражами, но чтобы еще и собрать на обсуждение своего нового романа всех литературных звезд и при этом чтобы они, бедненькие, с перепугу возносили его до небес. Может он из этих звезд еще и выстроить целую фалангу собственного писательского сообщества и во главе его поставить кого ему вздумается.
Мы только радовались, когда под его патронажем собралась писательская группа, возглавленная критиком Капитолиной Кокшеневой, уже сумевшей в своих статьях именно с позиций русской литературы сформулировать некоторые наиболее важные проблемы современных духовных противостояний.
Но вот в № 39-40 «Литературной газеты» за 2009 год появилась беседа с Александром Потемкиным, в которой он призывает закрыть все Союзы писателей и оставить только возглавляемую Кокшеневой команду.
Опять же, особой ненависти именно к русской литературе я бы тут не различил (каждому вольно предпочитать одну форму писательской организации другой), если бы объектом для своей критики А. Потемкин не избрал именно тот Союз, который – единственный – объединяет все, в том числе и русскую, национальные литературы России. Если бы в аргументах его против старейшего писательского Союза была хоть малая доля правды!
Например, он требует роспуска нашего Союза, поскольку он является пожирателем бюджетных денег. На самом деле Союз писателей России является единственной писательской организацией, которая не получила из бюджета Российской Федерации ни копейки. Более того, альтернативные Союзу писателей России организации, включая Форум, возглавленный бывшим главой президентской администрацией С. Филатовым, для того и создавались, чтобы средства, заложенные в госбюджете на литературу, было куда перечислять, минуя наш – самый крупный – Союз.
«Я являюсь крупным налогоплательщиком, – заявляет А. Потемкин, – и мне совершенно небезразлично, как распределяются бюджетные ресурсы».
Вот бы он, как крупный налогоплательщик и поинтересовался, куда эти ресурсы деваются. Но ненависть именно к русским писателям не позволяет ему быть правдивым. При всем том, что библиотечные работники уже давно ни от кого не скрывают своего ужаса по поводу того, что чаще других приезжают к ним писатели не наши, а бюджетные. Ведь в соответствии с культурной политикой нашего государства, заложенной еще Швыдким, нынешняя писательская номенклатура (или, как теперь принято выражаться, элита) похожа своей ненормативной лексикой и живейшим интересом ко всему, что у человека ниже пояса, скорее на элиту уголовную.
Так что же, кроме ослепляющей ненависти к высоким смыслам русской литературы, охраняемым нищим Союзом писателей России, может заставить финансово независимого писателя не побояться быть уличенным во лжи?
Или – вот он рассуждает: «Ну что такое собрание сочинений «писателя» Валерия Ганичева – сплошные речи на собраниях, какие-то торжественные слова на всяких открытиях чего-то и где-то, да и вообще в писательском пространстве фигурирует только его имя, только он представляет всё писательское сообщество России. Почему никому другому слово не дается, почему Россию не слышно?»
Опять-таки, даже неловко мне напоминать о том, что всем известно: если Император Николай II и члены его семьи пополнили сонм наших святых праведников благодаря усилиям Русской Православной Церкви за рубежом и благодаря самому массовому движению православной интеллигенции внутри самой России, то, чтобы повернуть православное общественное мнение в пользу канонизации Русской Православной Церковью Федора Ушакова, хватило одного тома Валерия Ганичева, повествующего о великих подвигах и праведной жизни русского адмирала в контексте всех наиболее значимых исторических событий его времени. Так что в анналы русской литературы Ганичев уже вошел, будучи автором вот этого своего огромного, потребовавшего не один десяток лет, писательского труда. Не буду перечислять все другие его повествования. Скажу особо о его «сплошных речах на собраниях, каких-то торжественных словах на всяких открытиях чего-то и где-то». Все дело в том, что чем больше у главы нашего Союза есть возможностей произносить речи и слова, тем выше общественный статус у нашего Союза и, значит, тем легче нам, писателям, живется на этом свете. Ведь было время, когда все госчиновники шарахались от русских писателей, как от чумовых. И Ганичеву потребовался не один год, чтобы прорвать это кольцо блокады. Так что мы только радуемся, если узнаем, что Ганичева опять позвали на « открытие чего-то и где-то».
Ну, а если всерьёз говорить о том, кого у нас в России слышно, а кого не слышно, то, к сожалению, пока именно Ганичева и не слышно. Даже когда в августе этого года в Южной и Северной Осетии проходил пленум правления Союза писателей России в Южной и Северной Осетии (а пленум этот Грузия восприняла точно так же, как и миротворческую операцию наших войск, как и признание суверинитета Южной Осетии и Абхазии), то все телевизионные каналы по своей либеральной привычке сделали вид, что ничего в культурной жизни страны не произошло. Точно так же гробовым молчанием в СМИ был встречен и наш писательский десант в воюющую Чечню. Уж как рады были оказавшиеся в Чечне солдатики увидеть и услышать живого классика Валентина Распутина и лучшего военного лирика Виктора Верстакова, как они были рады услышать слова поддержки от многих других талантливейших русских прозаиков и поэтов. И, разумеется, Ганичев, как председатель Союза, тоже обязан был говорить в этой горячей точке «какие-то торжественные слова».
Еще и еще раз объясню: только благодаря стремлению Ганичева не отсиживаться в председательском кабинете, негласно запрещенные русские писатели ныне имеют возможность выйти из тех катакомб, в которые их загнала еще приельцинская цензура. И хотя солдатская палатка, зальчик в забытом Богом райцентре – это не телестудия с многомиллионной аудиторией, и книги, чаще всего изданные изданные за свой счет – это тоже не мировая слава, но других возможностей обрести себе новых читателей у русских писателей пока не имеется.
А если представить, что не Ганичев, а сам Александр Потемкин будет возглавлять писателей? Если вместо нашего Союза будет в России только та новая организация, членом которой А. Потемкин себя позиционирует? Что будет?
Не стану гадать, сошлюсь на слова самого писателя и бизнесмена А. Потемкина, сказанные им на обсуждении его романа в Международном Сообществе Писательских Союзов и опубликованные в газете «Завтра», №24 2008 г.:
«Ложь, что все люди равны. Эта точка зрения получила распространение лишь в последние двести лет. Полный бред! Мы не только не равны по своим правам — не равны и по обязанностям. Если в ближайшее время права сильных умом и интеллектом людей не легализуются на конституционном поле, если интеллектуалы не закрепят за собой особые права, то настанет момент, когда интеллектуалы, получив материал для создания жизни (а искусственная хромосома недавно открыта), изменят её по своему усмотрению. Разум не связан с общей биомассой, он развивается лишь в узких пределах избранности. Борьба с площадей и улиц, митингов и демонстраций, из парламентов и ассамблей перейдет в кабинеты генетиков. Лишь интеллектуалы будут способны сохранить жизнь завтра, и они станут пользоваться этим всемерно.
...Если человек хочет сохранить себя в будущем, он должен становиться более жёстким.
...Ресурсы заканчиваются, общество идет к полному собственному уничтожению. Уцелеет лишь интеллект, сконцентрированный в разуме. Люди с высоким интеллектом в конце концов продумают, как постепенно избавиться от мешающей развитию разума массы. Увы, это так! Но в этот балласт входят, кстати, и многие так называемые деятели культуры, не способные сказать новое слово.
Что делать? Возвращаться в прошлое невозможно с нынешним семимиллиардным населением. Единственное, что остается, — генетически модифицировать человека, и чем быстрее, тем лучше!
В этом случае кардинально изменятся традиционные человеческие ценности».
Не трудно догадаться, что «многие так называемые деятели культуры, не способные сказать новое слово» – это русские писатели, противопоставляющие современному социал-дарвинистскому (чтобы не сказать – коричневому) отношению к человеку «традиционные человеческие ценности». Не трудно догадаться, что под «сильными умом и интеллектом» людьми А. Потемкин подразумевает только тех, кто отпилил себе от нашего общенационального богатства либо нефтяную скважину, либо металлургический гигант, а под «балластом» подразумеваются те, кто на дармовщину позариться постеснялся. Ведь собственных Рокфеллеров и Биллов Гейтсов, создавших свои бизнес-империи личным трудом и талантом, у нас в России пока еще не имеется!
Что ответила бы на, мягко говоря, ницшианские вызовы своего теперешнего соратника Александра Потемкина Капитолина Кокшенева в пору публикации её глубоко русской и глубоко православной статьи «О культурной оппозиции» в «Российском писателе» (№ 2, 2003 г.)?
И неужели не смущается надеждой своего соратника на замену русских людей созданными в лабораториях генетиков големами критик и литературовед из Армавира Юрий Павлов?
Что занесло талантливейшего, каждой своей строкой русского прозаика Бориса Агеева на эту воистину каинову кухню?
Не могу я представить, чтобы какие-то обстоятельства могли заставить их повторить вслед за мольеровским Оргоном из комедии «Тартюф» вот эти хоть чудовищные, но очень уж современно звучащие слова: «Я счастлив! Мне внушил глагол его могучий,//Что мир является большой навозной кучей.//Сколь утешительна мне эта мысль, мой брат! //Ведь если наша жизнь — лишь гноище и смрад,//То можно ль дорожить хоть чем-нибудь на свете?»
...Когда я спросил у той библиотекарши, которая упрямо не покидала своего поста даже и без зарплаты: «А что вы будете делать, если не Пушкина и Гоголя, а порнуху понесут домой читатели из сохраняемой вами библиотеки?» — она ответила так: «А тогда уже и жить будет незачем!».
Да русскому человеку современным воздухом, отравленным новорусской политической, экономической и культурной элитой, дышать уже и не хочется. Русский человек скорее сопьется и сам уйдет из жизни, будучи в здравом уме, он не примет новые человеконенавистнические порядки.
И можно лишь сожалеть, что остаются абсолютно недоступными той же библиотекарше созвучные её мыслям стихи крупнейших современных поэтов Светланы Сырневой, Евгения Чепурных, Евгения Семичева, Геннадия Фролова, Геннадия Ступина, Игоря Тюленева, Николая Рачкова...
Только для того, чтобы писателю Александру Потемкину было понятно, почему мы ничуть не стесняемся оставаться самими собой на виду даже у «сильных умом и интеллектом людей», почему мы из своего Союза не разбегаемся вслед за большими деньгами, с удовольствием закончу свою статью редким по глубине стихотворением Светланы Сырневой «Противостояние Марса»:
Над чёрной пропастью пруда,
над тёмным лесом и над степью
встаёт кровавая звезда
во всём своём великолепье.
Она царит, в сердца неся
и восхищенье, и усталость,
и перед ней природа вся
ушла во тьму и тихо сжалась.
И каждый маленький листок
молчал, и птица затаилась.
И каждый тихо изнемог,
ещё не зная, что случилось.
Звезда! Ничтожны пред тобой
мои поля, мои дубравы,
когда ты луч бросаешь свой
для развлеченья и забавы.
И подойдя, что ближе нет,
как злобный дух на голос выпи,
ты льёшь на нас разящий свет,
который днем из нас же выпит.
И мы молчим из нашей тьмы,
подняв растерянные лица, –
затем, что не умеем мы
противостать, оборониться.
Мы тихо сжались, чтоб прошли
разруха, войны и неволи,
и обескровленной Земли
сухая судорога боли.
Я не ищу судьбы иной
и не гонюсь за ложной славой:
не отразить мне свет ночной,
насквозь пропитанный отравой!
Но травы, птицы и цветы
меня о будущем просили.
И молча вышли я и ты
навстречу неизвестной силе.
Если Россия выживет, если русский человек сохранит себя, — то будущие школьники найдут это стихотворение в своих хрестоматиях и, может быть, содрогнутся пред всем тем, что мы, современники Сырневой, стерпели на своем веку, может быть поймут они, в какой воистину дьявольской тьме мы не сбились с пути и любовь к человеку как к образу и подобию Божьему в сердце своем не выстудили.
Николай ДорошенкоПриглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала:
"Русская беседа" http://voskres.ru/kolonka/doroshenko1.htm
