День памяти священномученика Ермогена, патриарха Московского и всея Руси

[Александр Васильевич]

Священномученик Ермоген, Патриарх Московский

25 мая (12 мая по старому стилю)



В числе церквей, возведенных за последние годы в рамках Программы строительства новых храмов, на Западе Москвы, в Крылатском, совсем недавно свои двери открыла церковь священномученика Ермогена, Патриарха Московского. Эту святыню, посвященную подвижнику, чей вклад в преодоление Русской смуты начала XVII века был ничуть не меньшим, чем роль Минина и Пожарского, в 2012 году заложил, а в марте нынешнего года освятил лично Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, который в своем Первосвятительском слове в день освящения этой церкви особо отметил следующее:

"Всех вас сердечно поздравляю с большим событием в жизни Москвы — с освящением здесь, в Крылатском, первого храма, посвященного святителю Гермогену. Его имя было незаслуженно забыто — конечно, не в Церкви, но в обществе нашем и даже в Москве. Но по милости Божией, в течение последних лет, особенно в связи с юбилейными датами того страшного времени, которое мы называем Смутным временем, и той героической битвы, которая произошла в Москве. Именно потому, что был несломлен врагом Патриарх Гермоген, мы, несомненно, оживили и в обществе, и в народе нашем память об этом святом угоднике..."



Действительно, именно Патриарх Ермоген своими пламенными воззваниями поднял русский народ на сопротивление польско-литовским захватчикам, вдохновляемым Римско-Католической церковью. Святитель резко обличал мятежников, предавших Землю Русскую и Веру Православную, и многие из них покаялись.

ИЗ СЛОВА СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА ЕРМОГЕНА, ПАТРИАРХА МОСКОВСКОГО

"Обращаюсь к вам, бывшим православным христианам, всякого чина и возраста. Вы отпали от Бога, от правды и Апостольской Церкви. Я плачу, помилуйте свои души. Забыли вы обеты Православной веры вашей, в которой родились, крестились, воспитались, возросли... На кого вы поднимаете оружие? Не на Бога ли сотворившего вас, не на своих ли братьев, не свое ли Отечество разоряете? Заклинаю вас именем Господа Бога, отстаньте от своего начинания, пока есть время, чтобы не погибнуть. А мы прием вас кающихся..."

Патриарху Ермогену не было суждено увидеть освобождение России. Он был замучен захватчиками в феврале 1612 года. Но не прошло и года, как Москва была освобождена. И то, что один из памятников святому находится в непосредственной близости от Московского Кремля, наглядно напоминает о роли святителя в спасении нашей страны в годы Смуты.

См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://youtu.be/Bx95AwJBEjk

http://tsargrad.tv/saint/2016/05/25/svjashhennomuchenik-ermogen-patriarh-moskovskij

[Александр Васильевич]

Патриарх Ермоген и смутное время



Миссионерский натиск католического Запада на православный Восток начался одновременно с отпадением Рима от Православной Церкви. Уже в 1204 году, воспользовавшись нестроениями в Византии, ее западные союзники-крестоносцы разграбили столицу Империи и пытались уничтожить восточно-римскую государственность. Сорок лет спустя Рим хищно устремился на Русь, ослабленную монголо-татарским нашествием. На католическом Западе тогда пытался найти опору Галицкий князь Даниил Романович. Историческим итогом этого стала утрата его землею и Православия, и русскости. Сегодня Галицкая Русь - плацдарм католической экспансии на Восток.

Северо-восточная Русь пошла по иному пути. Стоявший во главе ее князь Александр Невский, даже находясь в вассальной зависимости от татарского хана, понимал, что главное зло для Руси - на Западе, там, откуда исходит опасность для Православия. И защита Православия Александром спасла историческую будущность России.

Спустя три с половиной столетия, когда на Русь нагрянула открытая католическая агрессия, новый избранник Божий Патриарх Ермоген стал «твердым адамантом и неколебимым столпом» за Православную Веру и Православное Царство.

Время патриаршества Ермогена (1606-1612 гг.) приходится на период Смутного времени. У страны в те годы не стало ни государственной власти, ни боеспособной армии. Были разрушены все структуры управления, все сословные и хозяйственные связи. Бояре и дворяне, купцы и посадские, крестьяне и холопы, ратные люди и казаки - все были вовлечены в бесконечную войну за сословные, корпоративные и просто шкурные интересы. Все выступали под знаменем «своего» царя против «ненастоящего», меняя себе «царей» в зависимости от конъюнктуры. Выбор был богатый. Против Василия Шуйского, поставленного боярами на царство после убийства агента Ватикана Лжедимитрия, выступил Лжедимитрий II, получивший прозвище «Тушинский вор». Было множество мелких самозванцев: «царевич Август», «царевич Федька», «царевич Лаврентий», «царевичи»: Семен, Василий, Клементий, Брошка и Мартынка. Всюду по стране слонялись вооруженные банды, терроризируя население.

Человеческое достоинство и жизнь ничего не стоили. Люди искали спасения в городах. Деревни и села были разрушены и сожжены. Народ голодал.

Это страшное для России время берет начало с царствования Бориса Годунова (1598-1605). Стремление царя Бориса утвердиться на престоле родоначальником новой династии шло вразрез с интересами боярской верхушки. Ею в целях установления в России олигархического правления была сфабрикована подлая и кощунственная провокация: самозванец. Рядом была Польша, точнее - польско-литовское государство Речь Посполита. Этим богатым государством, заключавшим в своих пределах огромные территории западной и южной Руси, правила могущественная знать. Ее образ жизни с вечным праздничным разгулом и кричащей роскошью ассимилировал многие знатные западно-русские фамилии, превратив их представителей в поляков и католиков. Из Польши и явился на погибель Годуновым «запущенный» в Москву самозванец, объявивший себя чудесно спасшимся царевичем Димитрием. Но, видя в нем свою марионетку, московские бояре просчитались: за Лжедимитрием стояли иные кукловоды - куда более сильные. Вот что писал самозванцу папа Римский: «Верь, ты предназначен от Бога, чтоб под твоим водительством москвитяне возвратились в лоно своей духовной матери, простирающей к ним свои объятия. И ничем столь ты не сможешь возблагодарить Господа за оказанные тебе милости, как твоим старанием и ревностию, чтобы подвластные тебе народы приняли католическую веру».

В 1605 году, после триумфального въезда Лжедимитрия в Москву, началась героическая защита святителем Ермогеном Православного Царства. К тому времени он был правящим архиереем Казанской епархии, с 1598 года - митрополитом. Вся жизнь святителя до Смутного времени была связана с Казанью. Здесь (около 1530 года) он родился, здесь начал свое служение приходским священником, был свидетелем явления и обретения Казанской иконы Божией Матери в 1579 году. Впоследствии, будучи уже митрополитом, он составил сказание о явлении этой иконы и совершившихся от нее чудесах.

Воцарившись в Москве, Лжедимитрий учредил на западный манер Сенат и, когда там решался вопрос о женитьбе «спасенного царевича» на дочери его польского благодетеля Марине Мнишек, митрополит Ермоген резко выступил против брака русского царя с католичкой. Святитель не мог тогда знать, что лжецарь уже был тайно принят в латинство папским нунцием, повенчан с Мариной по латинскому чину и дал клятвенное обещание привести русский народ в унию. По его указанию на патриарший престол был возведен архиепископ Игнатий, грек, учившийся в Риме. Легко нашедший с самозванцем общий язык, этот патриарх стал соучастником великого обмана, имевшего целью обойти требование русских архиереев о перекрещивании католички Марины. Святитель Ермоген обратился к Лжедимитрию: «Не подобает христианскому царю брать некрещеную и вводить во святую церковь и строить римские костелы. Не делай так, царь, потому, что никто из прежних царей так не делал, а ты хочешь сделать». Лжедимитрий подверг Ермогена опале. Святитель был сослан в Казань. Было приказано лишить его сана и заключить в монастырь, но исполнению этого помешала гибель самозванца.

Боярская партия поняла, что отнюдь не ее ставленником является новый царь, а население Москвы явно ощущало дух католической и иноземной оккупации. 14 мая 1606 года группа бояр, возглавляемых князем Василием Ивановичем Шуйским, подняла восстание, уничтожившее самозванца. Василий Шуйский стал царем. Епископы лишили святительского сана ставленника и пособника самозванца патриарха Игнатия. Собор поставил на патриаршую кафедру митрополита Ермогена. Есть сведения, что на кандидатуру Ермогена указал отказавшийся вернуться на патриаршество по слепоте и старости первый патриарх Иов. Началось доблестное служение Ермогена-Патриарха, в котором он все свои силы отдал спасению Церкви и Отечества.

Первые же месяцы царствования Василия Шуйского обнаружили слабость его власти. Царь Василий, ограничивший свою власть договорным обязательством перед поставившим его на престол московским боярством, не имел сил и авторитета для поддержания в стране твердого государственного порядка. В провинции ширились слухи о чудесном спасении царя Димитрия, росло брожение.

В Москву из Углича с великим торжеством были перенесены нетленные мощи царевича Димитрия. Патриарх Ермоген учредил церковное празднование царевича три раза в год: день рождения, убиения и перенесения мощей. Кроме того, Святейший Патриарх приказал по всем храмам анафематствовать самозванца Гришку Отрепьева.

Но изгнать дух самозванства не удавалось. Призрак мнимо спасенного царевича продолжал будоражить страну, поднимал людей на бунт, собирал в воровские шайки. С трудом подавив восстание под предводительством Болотникова (Патриарх предал его церковному проклятию), московское правительство столкнулось с еще более страшной угрозой. Объявившийся на южных рубежах Лжедимитрий II с помощью поляков собрал под свои знамена огромное разношерстное войско. Страна была расколота. Самозванец осадил столицу, расположившись лагерем в подмосковном селе Тушине. В самой Москве сторонники самозванца предприняли попытку низложить царя Василия. Толпа мятежников требовала от Патриарха признать его избрание незаконным. Твердость, с которой Святейший Патриарх выступил в защиту Шуйского, позволила тому удержаться на престоле. Но ненадолго...

Разгром в июне 1610 года русского войска, посланного против поляков, осадивших Смоленск, царем Василием, решил его судьбу. Поляки стали под Можайском. В Москве снова начались волнения. Вновь Патриарх пытался защитить царя, убеждая толпу, что «Бог за измену накажет Россию». На этот раз спасти Шуйского ему не удалось. Царь Василий был низложен и насильно пострижен в монахи. После его свержения, когда у кормила власти стали семь знатнейших бояр, а те пожелали видеть на престоле сына Сигизмунда королевича Владислава, Патриарху пришлось отказаться от своего первоначального плана сделать царем племянника первой супруги Ивана Грозного Анастасии 14-летнего Мишу Романова. Соглашаясь на кандидатуру королевича, Патриарх ставил первым и главным условием его избрания принятия Православия, причем обязательно через Таинство Крещения: «Если королевич крестится и будет в православной вере, то я вас благословляю; если не оставит латинской ереси, то от него во всем московском государстве будет нарушена православная вера, и да не будет тогда на вас нашего благословения».

Невзирая на протесты Патриарха, бояре впустили в Москву войско коронного гетмана Жолкевского. Король Сигизмунд требовал сдачи Смоленска и давал понять, что рассчитывает царствовать в Москве сам и без каких-либо условий. Бояре составили грамоту к московскому посольству под Смоленск, в которой российская сторона соглашалась во всем положиться на королевскую волю. Эту грамоту 5 декабря 1610 года они предложили подписать Патриарху Ермогену. Святитель отказался и пообещал, что если в Москве явится неправославный царь и не выведет польские войска из города, то он, Патриарх, начнет поднимать русские города на сопротивление и благословит православный народ идти на Москву и «страдать до смерти». На следующий же день Патриарх в церковной проповеди обратился к народу с призывом стоять за православную веру. После этого к нему была приставлена стража. Патриарх заявил о себе как об открытом противнике поляков. А в глазах русских людей, оказавшихся перед лицом иноземного ига, Святейший Владыка стал последней надеждой.

Стихийное движение за независимость, уже давно начавшееся в городах, стало принимать организованные формы. Этому немало способствовал энергичный рязанский воевода Прокопий Ляпунов. Между городами шла переписка с обсуждением мер защиты Веры и Родины. К Патриарху апеллировали как к духовному центру сопротивления. В переписке города часто на него ссылались. В одном из таких писем ярославцы писали:«Ермоген стал за веру и Православие и нам всем велел до конца стоять. Ежели бы он не сделал сего досточудного дела - погибло бы все».

Когда стотысячное ополчение подошло к Москве, русские изменники и поляки вновь приступили к Патриарху, требуя, чтобы он приказал ополчению отступить. Святейший Владыка был непреклонен и под угрозой смерти. Заточение его становилось все более мучительным. Но штурм Москвы не удался. Погиб Прокопий Ляпунов, среди воевод не было единодушия. Многое пришлось начинать заново, но освобождение Москвы было уже лишь вопросом времени.

В августе 1611 года Патриарх тайно передал на волю свое последнее письмо. В нем он, как и прежде, призывал служить России и души положить за веру. Святитель принял мученическую кончину от голода 17 февраля/2 марта 1612 года. В ноябре того же года новое ополчение под предводительством земского старосты

К. Минина и кн. Дм. Пожарского освободило Москву. Земский Собор возвел на царский престол Михаила Романова. Измученная Россия возликовала. Гнев Божий обратился в милость. Но Патриарх всея Руси Ермоген был этому уже невидимым свидетелем.

В 1913 году, когда Россия праздновала трехсотлетие Дома Романовых, Патриарх Ермоген был прославлен в лике святых. В подвальном помещении Чудова монастыря, которое было местом заточения и мученической кончины святого, было решено устроить церковь и поставить в ней его мощи, но этому помешала революция, а еще десятилетие спустя весь Чудов монастырь был разрушен до основания.

В начале XVII века самый грозный и опасный в истории натиск католицизма на Россию был чреват для нее падением в бездну исторического небытия. Уже и на престоле российском воссел агент Ватикана, и о патриархе Игнатии папский нунций доносил буквально: «Согласен на унию». Но и этот царь, и этот патриарх исчезли в одночасье, а на первосвятительское служение пришел великий Ермоген. Случайны ли в истории те, кого посылает Бог? Героическое служение святителя Ермогена привело Россию к возрождению и расцвету под скипетром Романовых. Знаменательно, что его церковное прославление пришлось на трехсотлетие династии.

В конце этого величайшего периода истории нашего Отечества стоит святой мученик-Царь, в начале - святой мученик-Патриарх. Здесь мудрость. Симфония властей Православной Державы явлена мистически на вершинах русской истории. Какая бы судьба ни постигла Россию, и что бы с нами ни случилось, этого у нас никому не отнять.

Владимир Жилкин

Русский дом №5, 2002

http://www.pravoslavie.ru/1622.html

[Александр Васильевич]

Священномученик Ермоген и Русская Церковь в период его патриаршества


_{Святой патриарх Ермоген, икона нач. XX века.}

Вскоре после воцарения Василия Шуйского, в конце июня 1606 г., был избран новый Патриарх Московский и всея Руси. Им стал св. Ермоген, в прошлом – митрополит Казанский. Поставление Ермогена на Патриаршество по полному русскому чину, т.е. с повторной хиротонией, было совершено в Успенском соборе Московского Кремля 3 июля 1606 года.

Ко времени своего избрания на Патриаршество Ермоген уже находился в весьма преклонных летах – ему было свыше 70 лет. Происхождение его точно неизвестно. Высказывалось предположение, что Ермоген, носивший в миру имя Ермолай, происходил из рода князей Голицыных (в частности, это мнение разделял и С.М.Соловьев). Но едва ли это справедливо: будь у Ермогена столь знаменитая фамилия, она, по традиции того времени, непременно указывалась бы в документах и была бы нам доподлинно известна. Но ни один письменный памятник XVI-XVII веков не называет Ермогена Голицыным. Митрополит Макарий (Булгаков) придерживался другой версии, полагая, что будущий святитель в прошлом был донским казаком. Это скорее похоже на истину, как, впрочем и гипотеза о происхождении будущего святителя из посадских людей.

С 1579 г. Ермолай был приходским священником в Казани – он являлся настоятелем Никольского храма при Гостинном дворе (такое, кстати, едва ли было возможно, если бы Ермолай на самом деле был из рода князей Голицыных). Именно в приходе отца Ермолая была чудесным образом обретена Казанская икона Пресвятой Богородицы, которую будущий святитель собственноручно перенес в храм Преображенского монастыря (впоследствии ее поместили в кафедральном Благовещенском соборе Казани, а затем – в основанном на месте ее обретения Богородицком женском монастыре, где она и пребывала вплоть до начала ХХ в., когда была похищена). Казанскую икону Богородицы на Руси доныне почитают как образ, который сыграл решающую роль в прекращении смуты и освобождении страны от иностранных интервентов. В это же самое Смутное время совершил свой подвиг стояния за веру и Отечество и сам св. Ермоген. Так что нельзя не видеть особого Промысла Божия в том, что задолго до смуты чудотворный образ и будущий священномученик оказались связанными между собой. Будущий Патриарх также написал сказание о явлении Казанской иконы Божией Матери и ее чудесах.

В 1583 г. Ермолай овдовел и принял монашество с именем Ермоген. Позднее он стал архимандритом Спасо-Преображенского монастыря в Казанском Кремле – крупнейшего миссионерского и просветительского центра Поволжья. В 1589 г., одновременно с поставлением первого Русского Патриарха Иова, Ермоген был назначен на Казанскую кафедру и после архиерейской хиротонии стал первым Казанским владыкой, получившим достоинство митрополита.

Митрополит Ермоген прославился своей весьма плодотворной миссионерской деятельностью среди татар и других народов Поволжья и Прикамья. При Ермогене в Казанской митрополии принимаются энергичные меры для проповеди Христианства среди местных мусульман и язычников. Кроме того, Ермоген старался не допустить агрессивных действий со стороны татар-мусульман, негодующих на своих соплеменников, перешедших в Православие.

Ермоген стремился поднять престиж Казанской митрополичьей кафедры. В 1592 г. он перенес из Москвы в Свияжск мощи св. Германа (Полева), второго Казанского архиепископа. В 1595 г. Ермоген выступил как инициатор обретения мощей св. Гурия, первого архиепископа Казанского, и его сподвижника – св. Варсонофия, епископа Тверского. Не так давно были найдены свидетельства, подтвердившие факт существования в Казанской епархии при св. Ермогене самостоятельной типографии: сохранились изданные в ней экземпляры службы Казанской иконе Богородицы, которая была составлена при непосредственном участии святителя.

В период правления Лжедмитрия I Ермоген находился в Москве. Он признал самозванца царем. Похоже, что Ермоген первоначально поверил, что водворившийся в Москве Лжедмитрий – это действительно спасенный царевич. Все, что известно нам о Ермогене, не дает никаких оснований заподозрить отличавшегося исключительной честностью и смелостью святителя в каком-либо корыстном умысле. Однако в дальнейшем с самозванцем Ермоген не поладил. Казанский митрополит наряду с епископом Коломенским Иосифом в самой жесткой форме потребовал от Лжедмитрия, чтобы Марина Мнишек накануне своего венчания с самозванцем перешла в Православие, причем, непременно через повторное Крещение. Раздраженный Лжедмитрий выслал Ермогена из Москвы в Казань.

Начало Патриаршества Ермогена совпало с крайне тяжелым периодом российской истории. Шуйский стал царем, но умиротворения страны так и не наступило. Постепенно развертывался новый этап смуты. Шуйского признавали царем далеко не по всей России. Слух о том, что "царь Димитрий" жив, расползался по Русской земле. Москва знала цену самозванцу, видела его пренебрежение к Православию, засилие поляков и прочих иноземцев в столице, а потому москвичи активно участвовали в свержении Лжедмитрия и воцарении Василия Шуйского. Но в других городах, особенно на окраинах страны, подробности происходящего в столице были неизвестны. Здесь была сильна вера в "доброго царя Димитрия", в его возвращение на престол. Кроме того, Шуйский был "боярским царем", что не добавляло ему популярности в народе. Власть над огромной державой сосредоточилась в руках лишь узкого круга знати, а между столицей и большинством других городов России существовал сильный антагонизм.


Царь Василий Шуйский

Северские города и Слободская Украина во главе с бежавшим из Москвы в Путивль князем Шаховским, недавно обласканным Лжедмитрием, отложились от Москвы одними из первых. Шаховской запугал северцев, пророча им кары от Шуйского за то, что они первыми поддержали самозванца. С подачи Шаховского, который украл государственную печать и рассылал т.н. "прелестные" грамоты, начался бунт, который возглавил Иван Болотников. Болотниковцы действовали от имени якобы спасшегося «царя Димитрия». Спустя год после похода самозванца, мятежники повторили его путь на Москву. Повстанцы овладели практически всей «Южной украиной» Московского государства: им сдались Орел, Тула, Калуга, Рязань. К Болотникову и его мятежникам примкнули даже дворяне «Южной украины», которые перед тем получили щедрое вознаграждение от Лжедмитрия I за то, что поддержали его при походе на Москву. Брожение очень скоро перекинулось отсюда и в другие области Российского государства. Болотников овладел Серпуховом и Коломной и осенью 1606 г. вплотную подошел к Москве, встав лагерем у Коломенского и осадив столицу. Создалась обстановка, очень опасная как для Шуйского, так и для всего Российского государства.

Шуйского в эти удержался у власти благодаря Патриарху Ермогену и молодому воеводе Михаилу Скопину-Шуйскому, племяннику царя Василия. Св. Ермоген стал повсюду рассылать грамоты, которыми призывал русский народ к порядку и послушанию законной власти. Первосвятитель свидетельствовал, что царевич Димитрий погиб и ныне причтен к лику святых, а выдававший себя за Димитрия самозванец убит. Патриарх требовал от духовенства зачитывать грамоты и разъяснять народу, что необходимо поддерживать законного царя Василия. Разумеется, Ермоген успел хорошо изучить Шуйского и не строил иллюзий насчет этого государя, изощренного в интригах, но слабого правителя. И тем не менее, Ермоген, который едва ли относился к царю Василию с симпатией, хорошо понимал необходимость сплочения народа в годину смуты вокруг законного монарха – гаранта целостности державы и водворения в ней порядка. Болотникова и всех, кто его поддерживал, Ермоген отлучил от Церкви. Усилия Ермогена дали свой результат: многие примкнувшие к мятежникам, стали возвращаться на сторону царя Василия. Особенно убедительно подействовали анафемы Ермогена на поддержавших Болотникова дворян, которые почти в полном составе покинули стан мятежников. Правительственные войска под командованием Скопина-Шуйского довершили дело, разбив шайки Болотникова и отогнав их от Москвы.

После отступления от Москвы "воры" собрались в Туле: здесь были мятежные князья Шаховской и Телятевский и сам Болотников (кстати, будто бы ранее бывший холопом Телятевского, с которым теперь действовал бок о бок, на равных). Осажденный летом 1607 г. в Туле войсками Шуйского Болотников сдался в октябре того же года. Он был ослеплен и сослан на Север, где позже его утопили (милосердием Шуйский не отличался в отличие даже от Лжедмитрия I, который в свое время помиловал Василия, приговоренного к смерти).

За разгромом мятежа Болотникова последовали со стороны правительства Шуйского меры, которые должны были убедить народ, что царевич Димитрий действительно погиб в 1591 г., а низложенный и убитый в 1606 г. "царь" был самозванцем. Поскольку каких-либо абстрактных рассуждений простой люд не признавал, надо было назвать конкретных убийц царевича и личность самозванца. Отсюда закрепление на официальном уровне в правление Шуйского версии об убиении царевича Димитрия по проискам Годунова. В то же время самозванца с этой поры стали отождествлять с личностью Григория Отрепьева.

Для того, чтобы прекратить брожение в народе, Патриарх Ермоген и Освященный Собор в начале 1607 г. постановили призвать из Старицы святителя Иова и учинить в Успенском соборе Московского Кремля всенародное покаяние. Оно состоялось 20 февраля 1607 г. К сожалению, акт покаяния, равно как и само избрание Шуйского на царство, были акциями, в которых приняли участие почти исключительно москвичи. Все это мало повлияло на настроение жителей других городов России, где продолжалось брожение. Успокоения не наступило, и смута развивалась далее.

Слухи о том, что «царь Димитрий» жив продолжали циркулировать в народе. Одни верили, что жив истинный царевич, а в Москве убит самозванец. Другие полагали, что Лжедмитрий и есть подлинный сын Грозного, спасшийся из Москвы, где вместо него был убит какой-то немец. Народ упорно хотел верить в то, что Димитрий жив, несмотря но то, что была произведена его канонизация и мощи мученика были перенесены в Москву. В этом явственно виден момент глубокого духовного кризиса: народ либо уже не доверяет Церкви и Патриарху, либо и того хуже – сознательно идет на продолжение смуты, влекомый греховными страстями, стихией бунта и анархии.

Более года жил в народе один только миф о том, что царевич Димитрий по-прежнему жив и вновь пребывает где-то в Польше. Но вот 1 августа 1607 г. в Стародубе объявился новый претендент, который вошел в историю под именем Лжедмитрия II или "Тушинского вора". Вновь Северская земля проявила самое активное участие в развитии смуты. Кто был второй самозванец, ясно еще менее, чем в случае с первым. Это совершенно темная личность. По одной из версий это был иудей, так как после его гибели будто бы нашли в его бумагах некие еврейские документы. По другой версии это был какой-то учитель из Западной Руси. Высказывалось также предположение, что Тушинский вор был подготовлен поляками и иезуитами как своего рода дублер Лжедмитрия I, именно на случай его гибели или других неприятностей. Бытовало и мнение, что новый самозванец, будучи узником в тюрьме Стародуба, был просто принужден играть роль спасшегося царевича теми, кто намеревался продолжить интригу.

Вообще смута способствовала появлению самых разнородных самозванцев. Так, например, появился даже некий "царевич Петр". Это вообще уже просто фантастическая фигура. На самом деле этого вора звали Илейка Муромец. Был он из терских казаков. Этот главарь разбойной шайки придумал себе весьма оригинальную родословную: он выдавал себя за сына царя Федора – царевича Петра, которого никогда в действительности не существовало. Илейка-Петр был одним из вожаков болотниковских банд. Эпизод с "царевичем Петром", копией с никогда не существовавшего оригинала, показывает, во-первых, что многие, даже среди простого народа, вполне отдавали себе отчет в том, что вся история с якобы спасшимся царевичем Димитрием не более, чем афера. Во-вторых, видно сколь глубоко русский народ погряз в самой атмосфере всеобщей анархии, смуты и дикого стремления "погулять и поворовать".


_{Король Сигизмунд III, гравюра конца XVI в.}

Лжедмитрий II отличался от своего предшественника тем, что отнюдь не был самостоятельной политической фигурой, но лишь орудием и марионеткой в руках тех, кто сделал нового самозванца знаменем смуты. В его самозванстве уже мало кто сомневался, но все играли в эту игру ради своих корыстных целей. Лжедмитрия II еще более активно поддерживали поляки. Среди них вновь было много представителей мелкой шляхты, которые из-за участия в мятежах должны были бежать из Речи Посполитой, а также просто различные искатели легкой наживы. Огромное число этой разбойной мелкоты навербовал печально знаменитый Лисовский. Но были среди подручных Лжедмитрия II и такие аристократы, как Ян-Петр Сапега, представитель одной из самых влиятельных в Речи Посполитой магнатских фамилий, с которым пришло около 7 тыс. войска. Прибыли к вору и князья Ружиньский, Вишневецкий и Зборовский, а также два представителя магнатского рода Тышкевичей. Интересно отметить, что все они, строго говоря, даже не поляки, а потомки ополяченных и окатоличенных знатных западно-русских фамилий. Формально Сапега и ряд других важных поляков направились с войсками на помощь самозванцу по своей собственной инициативе, но едва ли они сделали это без согласия Сигизмунда III. Однако осторожный король Польши пока еще не выступал против России открыто.

Постепенно вокруг нового самозванца собралось громадное польско-литовское войско. Фактически оно уже не поддерживало претендента, как это было в первый раз, а само шло на Москву, лишь прикрываясь новым слабым самозванцем. Поэтому и называли воинов Лжедмитрия II "литовскими людьми", хотя со временем к этому польско-литовскому шляхетскому ядру вновь, как и при первом Лжедмитрии, добавились и многочисленные русские мятежники. Среди них было немало тех, кто воевал в войске Болотникова, но избежал разгрома и пленения. Таким был, например, казачий атаман Заруцкий. Вообще, к новому самозванцу пристало великое множество казаков. Это были, главным образом, казаки запорожские и донские, всегда готовые, вопреки хрестоматийному образу «степного рыцарства», пограбить и порезать даже своих единоверцев и соотечественников. Лжедмитрий II очень успешно привлек на свою сторону немало русских городов, население которых признало его царем.


_{Скопин-Шуйский, парсуна 17 в.}

В сентябре 1607 г. вор выступил из Стародуба. Вскоре он занял города к югу от Москвы, но бежал в Северскую землю, узнав о сдаче Тулы и пленении Болотникова, с которым намеревался соединиться. В это время к самозванцу присоединяются еще большие силы поляков. Он объявляет своим гетманом Ружиньского, а Лисовского и Заруцкого ставит во главе казачества. В начале 1608 г. усиленный новыми войсками Лжедмитрий II идет на Москву через Калугу и Можайск. Дорога на Смоленск была, таким образом, занята как стратегически важная: отсюда ожидалось новое подкрепление поляков. Лисовский опустошил тульские, рязанские и подмосковные земли к югу от столицы. Разбив верные Шуйскому войска, он вновь объединил разрозненные шайки Болотникова, недавно отброшенные от Москвы Скопиным-Шуйским. Все эти силы также влились в армию самозванца.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

В июне 1608 г., Лжедмитрий II дошел до Москвы и обосновался в 12 верстах от тогдашней границы Москвы – в селе Тушино. Здесь он создал сильно укрепленный лагерь. В Тушино вскоре прибыла и Марина Мнишек, отпущенная Шуйским из московского плена. В лагере имела место трогательная сцена: Марина признала в новом самозванце своего "чудесно спасшегося" мужа. Сюда же прибыли и иезуиты, продолжавшие свою интригу с самозванцем. Кстати, один из них для очистки совести тайно обвенчал Марину с Лжедмитрием II – факт, который не оставляет сомнений относительно подлинного отношения ко второму самозванцу со стороны его присных.

Иезуиты очень тщательно и грамотно разработали для Лжедмитрия II программу дальнейших действий. В соответствии с ней предполагалось постепенно готовить Россию к унии с Римом. Для этого считалось важным отсечь влияние Восточных Патриархов, выгнав из России всех греческих монахов. Людей, с которыми должна была идти речь об унии, предписывалось выбирать с осторожностью, дабы преждевременным разглашением планов не навредить делу унии. Лжедмитрий должен был держать при себе лишь небольшое число католических священнослужителей, чтобы не возбуждать подозрений. Все сношения с Римом предписывалось вести крайне осторожно. Самому "государю" велено было заговаривать об унии редко и осмотрительно. Предписывалось вызывать споры на религиозные темы, и в случае, если для этого потребуются более точные сведения, дело проверки и правки источников, необходимых для дискуссии, поручать приверженцам унии – то есть контроль за информацией и ее подтасовкой поручался униатам. Проводить церковные соборы рекомендовалось так, чтобы вызывать на них как можно больше споров и разногласий. Инструкция иезуитов самозванцу предписывала важнейшие должности раздавать сторонникам унии, намекая черному духовенству о привилегиях, белому – о наградах. Иезуиты советовали учреждать в России семинарии, пригласив для преподавания в них ученых-католиков из-за границы. Рекомендовалось также отправлять молодых людей учиться в Вильно и Рим. То есть предлагалась уже использованная в Западной Руси модель католического прозелитизма среди молодежи через систему образования.

После того, как Лжедмитрий II обосновался в Тушине, начался длительный период противостояния между войсками Шуйского и самозванца. И хотя Шуйский не мог справиться с Лжедмитрием II, у него все же было достаточно сил, чтобы обороняться. Даже после того, как в Тушино прибыли Лисовский с собранными им болотниковцами и Сапега, который привел крупное войско из Речи Посполитой, тушинцы штурмовать Москву так и не решились. Наконец, 25 июня 1608 г. под стенами Москвы, на Ходынском поле, произошел бой между тушинцами и войсками Шуйского, но и он не изменил ситуации. Тогда тушинцы решили осадить Москву, перекрыв все пути подвоза продовольствия и взяв столицу в кольцо блокады. Сапега отрезал дорогу на Ярославль и Кострому, занял Дмитров и осадил Троице-Сергиеву Лавру. Его отряды вышли к верхневолжским городам и установили там, и даже за Волгой, власть Тушинского вора. Лисовский занял Владимиро-Суздальскую землю. Пан Хмелевский пытался овладеть Коломной, но был разбит князем Дмитрием Пожарским, будущим освободителем Москвы. Блокада столицы так и не удалась тушинцам. Рязань оставалась городом, верным Шуйскому, и главным источником снабжения Москвы провиантом. К лету 1609 г. блокада была прорвана и в других местах.

И все же моральный дух армии Шуйского был нестоек. Бояре, как всегда, ненадежные, вновь затевали крамолы, ища личной выгоды. Некоторые из них стали отъезжать в Тушино, где самозванец щедро жаловал их чинами и вотчинами. За боярами бежал к Лжедмитрию и народ помельче. Стали разъезжаться из Москвы по своим имениям служилые дворяне, боявшиеся, что их семьи и поместья станут жертвами тушинцев. Шуйскому приходилось в основном опираться на москвичей. За исключением нескольких городов, где сидели верные царю Василию воеводы и которые не были взяты поляками, большая часть России не признавала Шуйского. Смута охватила Псков. Целовали крест Тушинскому вору Переславль-Залесский, Ростов, Ярославль, Кострома, Галич, Кинешма, Вологда, Тотьма и прочие города центральной и северной Руси. Мятежный юг давно уже был предан вору. Смута охватила даже Вятку и часть Поволжья. Установление власти Лжедмитрия II отрядами Лисовского и Сапеги повсюду сопровождалось страшными утеснениями и насилием над жителями. Грабежи и убийства повсеместно стали обычным явлением. Такова была новая власть, которую впавшие в измену русские люди сами накликали на свою голову. Очень скоро почти все признавшие Тушинского вора города вновь отложились от него и снова признали царем Шуйского. Но поляки жестоко отомстили всем отступившимся от Лжедмитрия. Так, например, Кострома была практически полностью выжжена Лисовским, а население города почти целиком истреблено.

В этот период смуты, в отличие от времени первого Лжедмитрия, православное духовенство в большинстве своем не желало признавать нового самозванца и, храня верность Шуйскому, призывало к тому же и народ. Кириллов-Белозерский и Троице-Сергиев монастыри, перенесшие продолжительную осаду и так и не сдавшиеся ворам, слали грамоты к жителям русских городов, призывая их не примыкать к Тушинскому вору. В Пскове скончался от горечи за свою паству, признавшую своим государем самозванца, тамошний владыка Геннадий. Архиепископ Суздальский Галактион, не признавший самозванца царем, был изгнан тушинцами из своего кафедрального города и вскоре умер. Столь же стойкого приверженца законной власти – епископа Иосифа Коломенского – тушинцы взяли в плен, мучили и истязали, привязывая к пушке и угрожая убить, но москвичи его все же отбили и спасли. Тверской архиепископ Феоктист, призывавший тверичей не признавать вора, был привезен в Тушино, где его мучили и пытали, а затем убили, якобы при попытке к бегству.

Мужественно проявил себя и Филарет Романов, митрополит Ростовский. Когда в 1608 г. отряд Сапеги, в котором, увы, большинство составляли впавшие в разбой и измену жители Переславля-Залесского, приступил к соседнему Ростову Великому, митрополит с верными царю Василию жителями заперлись в Успенском соборе. Последние защитники Ростова отслужили литургию и причастились, после чего тушинцы ворвались в храм и учинили в нем страшную резню и грабеж. Филарет был с большим бесчестьем привезен в Тушино. Но новый самозванец продолжал играть в ту же игру, что и его предшественник. Желая подчеркнуть свою законность, Лжедмитрий II также признал Филарета своим "сродником" и объявил его "нареченным патриархом". Сохранилось послание к суздальцам, которое он направил в качестве такого Тушинского «патриарха». Правда, в реальности Филарет находился в Тушинском лагере скорее на положении почетного пленника.

Наиболее ярко значение Русской Церкви в борьбе со смутой, изменой и крамолой, обуявшими народ, проявилось в героической обороне Троице-Сергиевой Лавры. Она началась 23 сентября 1608 г., когда войска Сапеги и Лисовского обложили монастырь. Поляков, как полагают историки, было не менее 15 тысяч. В монастыре же было 300 человек братии, два воеводы – князь Долгоруков и Голохвастов – и около 2 тысяч воинов и окрестных жителей, укрывшихся за стенами обители. Духовно окормлял защитников святыни настоятель монастыря – архимандрит Иоасаф. Всего же обитель обороняли не более двух с половиной тысяч человек. Однако мужество их воодушевлялось несколькими видениями самого преподобного Сергия.

Оборона Троицкого монастыря, продолжавшаяся 16 месяцев, до 12 января 1610 г., много способствовала тому, что русский народ осмыслил свою измену, свое отпадение от Христа и нравственное одичание. В деле обороны Троице-Сергиевой обители все обнажилось предельно: ее защитники обороняли от врагов Православной Церкви величайшую святыню Отечества, и здесь уже было не до политических компромиссов – к кому пристать, кого признавать царем. Троице-Сергиев монастырь как духовное сердце России заставил всех собравшихся вокруг него отрезветь духовно, осмыслить происходящее и занять достойную нравственную позицию. Во многом именно обитель преподобного Сергия, выдержавшая с честью тяжкое испытание, обусловила сохранение среди русского народа того здорового начала, из которого затем развилось освободительное движение, положившее конец смуте. Защитники Троице-Сергиева монастыря явили удивительные чудеса духовного мужества. До конца осады в живых оставалось менее 200 человек – большинство погибло при штурмах, от болезней и голода. И тем не менее, они смогли отбить последний, решающий штурм 31 июля 1609 г.

Даже поляки поражались мужеству и твердости в вере защитников Троицкой обители. Поразил их и преподобный Иринарх, затворник Борисоглебского монастыря под Ростовом. Сам Сапега был так удивлен подвижнической жизнью старца, что не велел его обижать. Иринарх предрек Сапеге гибель в случае, если он не перестанет разбойничать на Руси. Польский магнат не послушал старца и действительно вскоре скончался.

Однако в большинстве случаев поляки и примкнувшие к ним свои, русские воры не были столь милостивы к православному духовенству. Оно повсеместно разделяло всеобщую участь русских людей, погибавших от рук разбойных шаек. В Смутное время было разграблено и сожжено великое множество храмов, монастырей, убиты тысячи священнослужителей и монахов. В числе жертв тушинцев были: архимандрит Константин и братия Борисоглебского монастыря в Торжке (1609 г.), игумен Варсонофий и братия Николо-Улейминского монастыря под Угличем (1609 г.). В самом Угличе весной 1611 г. были разорены все монастыри – Алексеевский, Вознесенский, Троицкий, Иоанно-Богословский, Паисиев-Покровский, Кассианов-Успенский, Михайловский мужские, в которых были полностью перебиты все монахи и искавшие у них защиты жители города. Не пощадили враги и женские Богоявленский и Введенский угличские монастыри, где также были истреблены все инокини. В 1610 г. поляками был разорен Макариев Калязинский монастырь, где были зверски убиты игумен Никон, братия монастыря и русские воины, его оборонявшие. В июле 1610 г. та же участь постигла Пафнутьев Боровский монастырь, где вместе с другими монахами был убит и ушедший сюда на покой архимандрит Иоасаф, герой обороны Троице-Сергиева монастыря. В 1612 г. были убиты игумен Паисий с братией Александро-Свирского монастыря. В том же году мученически пострадали преп. Евфросин и Иона Синоезерские. Уже на исходе смуты были замучены поляками ученик преп. Иринарха Борисоглебского преп. Галактион Вологодский (1612 г.) и братия Спасо-Прилуцкого монастыря близ Вологды (1613 г.), где большинство монахов было заживо сожжено в трапезной обители.

Положение царя Василия Шуйского в обложенной тушинцами Москве постепенно ухудшалось. Близость тушинского лагеря действовала разлагающе. К вору переходило все больше бояр, дворян, посадских. Многие бояре были недовольны Шуйским и сами зарились на престол, почитая себя ничем не хуже получившего скипетр Шуйского. 17 февраля 1609 г. произошла первая попытка сведения царя Василия с престола. Заговорщики во главе с князем Гагариным насильно вывели Патриарха Ермогена на Лобное место и требовали от него признать низложенным царя Василия. Святитель Ермоген выступил в защиту Шуйского и сумел убедить народ не нарушать присяги законному монарху. Заговорщики убежали в Тушино.

Ермоген также посылал грамоты в Тушино, которыми изобличал самозванца и призывал народ не поддерживать его, слушаясь законного царя. Измену Шуйскому и клятвопреступление Патриарх приравнивал к вероотступничеству, потому что гражданская война в России, по сути, давно уже стала войной религиозной, и поддержку самозванца вполне можно было рассматривать как помощь католицизму в его стремлении водвориться в Московском государстве. Но, к сожалению, призывы Первосвятителя не смогли возыметь действия, так как сам Шуйский, всем известный как интриган и клятвопреступник, мало был достоин того высокого положения, на которое был вознесен. Бояре интриговали против Василия, а народ не питал никакой симпатии к «боярскому» царю, в избрании которого он не принимал участия. Положить конец смуте Шуйский был не в силах, и по этой причине также не мог рассчитывать на поддержку со стороны народа. Кроме того, все помнили, сколь беспринципен он был в прошлом: следственное дело царевича Димитрия, интриги против Бориса, признание самозванца и его последующее низложение и убийство, – все это не лучшим образом характеризовало царя Василия. То, что св. Ермоген призывал стоять за него, было не следствием какой-то личной симпатии. Патриарх хорошо понимал, что лишь верность законной власти может водворить порядок и положить конец смуте. Но народ в охватившем его буйстве был далек от столь высоких помыслов и не откликался на призывы Предстоятеля.

Оказавшись перед лицом полного краха, Шуйский должен был искать себе союзников. Сначала он заключил договор с Сигизмундом III, в соответствии с которым Шуйский отпустил на свободу плененных еще при свержении Лжедмитрия I поляков. Но естественно, никто из тушинских поляков внимания на этот договор не обратил, и проку от него было мало. Затем последовала новая политическая ошибка: царь Василий обратился к шведскому королю Карлу IX, надеясь извлечь выгоду из вражды между Швецией и Польшей (Сигизмунд III претендовал на Шведский престол). Шведы под водительством графа Делагарди охотно отозвались помочь Василию Шуйскому в обмен на передачу им некоторых северо-западных городов и крепости Корела, а также большой суммы денег. Знаменитый военачальник князь Михаил Скопин-Шуйский, молодой, но необыкновенно одаренный родственник царя, посланный в Новгород встал во главе русско-шведского войска. Оно выступило из Новгорода в Москву и успешно начало очищать Россию от тушинцев и наводить в стране порядок.

Увидев такой оборот дела, польский король Сигизмунд III наконец открыто вступил в войну с Московским государством под тем предлогом, что шведы являются его врагами. Сигизмунд был шведским принцем из династии Ваза, но воспитанный в фанатичном католическом духе своей матерью, принцессой из польской Ягеллонской династии, он не мог занять королевский престол в лютеранской Швеции. Швеция и Польша отчаянно враждовали. Сигизмунд решил, что Россия уже достаточно измотана смутой, и теперь можно приступать к ее открытому завоеванию и введению унии. Самозванцы себя исчерпали и свое дело уже сделали – разложили государство до нужного Сигизмунду состояния. Большего ждать от Тушинского вора не приходилось – это был, по сути, политический труп. Королю Польши уже грезилась гигантская славянская империя, разумеется, католическая, под его, Сигизмунда, властью. Ватикан, в свою очередь, надеялся на создание на базе этой восточной католической империи мощного противовеса протестантскому сообществу государств Центральной и Северной Европы, а также Османской империи.

Сигизмунд III шел на Московское государство, прикрываясь демагогическим лозунгом спасения России: он якобы выступил по просьбе самих русских для наведения в стране порядка. Король вторгся в пределы России в сентябре 1609 года. Был осажден Смоленск, который русские упорно защищали под руководством воеводы Шеина и архиепископа Смоленского Сергия, человека огромного мужества, горячего патриота. Сопротивление Смоленска надолго задержало под его стенами армию Сигизмунда. Позднее, когда поляки овладели городом, последние защитники города взорвали вместе с собой пороховые склады, находившиеся под древним Мономаховым Успенским собором – кафедральным храмом Смоленска.

Поскольку Лжедмитрий II более Сигизмунду не был нужен, король решил избавиться от самозванца. Он отправил в декабре 1609 г. в Тушино послов, которые предложили тамошним полякам вернуться от вора под знамена короля. Русским тушинцам обещалось покровительство и водворение порядка силой королевского оружия. Отдельное послание было написано Филарету как «нареченному Патриарху». В нем король обещал неприкосновенность Православной веры и Восточного обряда. Однако при наличии печального опыта недавней Брестской унии это заверение Сигизмунда стоило недорого.


_{Королевич Владислав}

Тушинцы заколебались. Началось брожение в стане самозванца. Часть тушинцев отпала от Лжедмитрия II. Вор с кучкой приверженцев из числа казаков Заруцкого, которым ничего хорошего от польского короля ожидать не приходилось, бежал в Калугу. Часть тушинцев ушла к Шуйскому. Другие, из числа наиболее непримиримых противников царя Василия, – князь Мосальский, Салтыков, князь Хворостинин и прочие – ушли под Смоленск к Сигизмунду в качестве посольства, целью которого было испросить на Московское царство сына Сигизмунда королевича Владислава. В составе посольства был и Филарет Романов. Послы поставили условием воцарения Владислава Вазы переход королевича в Православие. С Сигизмундом в феврале 1610 г. был заключен договор, в котором фактически речь шла не о присоединении России к Польше, а только о воцарении в Москве новой династии Ваза, с сохранением полной самостоятельности Русского государства. Король согласился на требования русских, но едва ли собирался их выполнять, надеясь, что договор поможет в дальнейшем развить успех поляков и привести к полному присоединению России к Речи Посполитой.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Тем временем обстановка стала для Шуйского несколько улучшаться, хотя и не надолго. Скопин-Шуйский расчистил от тушинцев пространство между Новгородом и Москвой. Многие города Северной Руси, в том числе Вологда, также отложились от Тушинского вора. Ружиньский оставил Тушино, сжег лагерь и отступил к Волоколамску, прихватив в качестве заложника вернувшегося от Сигизмунда Филарета Романова. Но русские отбили его и привезли в Москву, к Шуйскому. Ружиньский был убит в сражении с войском Скопина у стен Иосифо-Волоцкого монастыря. Появилась надежда, что молодой Скопин-Шуйский сможет полностью очистить Россию от поляков и тушинцев. Однако 24-летний князь Скопин в апреле 1610 г. внезапно умер. Скорее всего популярный в народе полководец был отравлен Екатериной Шуйской, женой царева брата Димитрия, опасавшегося Михаила как возможного наследника бездетного Василия Шуйского. Смерть Скопина была наиболее выгодна бездарному Димитрию Шуйскому, который, желая отличиться, повел русские полки под Смоленск против поляков, но под Клушиным был разбит коронным гетманом Жолкевским в июне 1610 г.

После этого поляки заняли Можайск и приблизились к столице. Одновременно самозванец пришел под стены Москвы и стал в Коломенском. В столь критической ситуации трон Шуйского зашатался. Тушинцы распропагандировали против него Москву. Народ бурлил, толпа требовала низложения Шуйского. Патриарх Ермоген пытался защищать Шуйского, но его не слушали. Все закончилось в июле 1610 г. насильственным пострижением царя. Причем, при постриге обеты читал князь Тюфякин, которого Ермоген и объявил монахом, отказываясь признать законным пострижение Василия Шуйского. После низложения Шуйского власть в Москве сосредоточилась в руках совета из семи знатнейших бояр: князей Ф.И.Мстиславского, И.М.Воротынского, Б.М.Лыкова, А.В.Трубецкого, А.В.Голицына и бояр И.Н.Романова (брата Филарета) и Ф.И.Шереметева. Это была так называемая "Семибоярщина".

31 июля 1610 г. гетман Жолкевский, стоявший во главе войск Сигизмунда и вплотную подошедший к столице, прислал в Москву ультиматум – принять Владислава Жигимонтовича на царство, как это было ранее договорено с тушинским посольством. Бояре во главе с князем Мстиславским согласились. Возражал лишь св. Ермоген, который лучше других понимал, чем это чревато для Церкви и государства. Патриарх предлагал другой вариант уврачевания смуты: он представил двух иных кандидатов на царство – князя Василия Голицына и Михаила Феодоровича Романова, который по линии матери происходил от Рюриковичей – князей Шастуновых-Ярославских, а по отцу (митрополиту Филарету) приходился близким родственником последнему легитимному царю – Феодору Иоанновичу. Разумеется, после этого Филарет Романов уже не склонен был поддерживать кандидатуру Владислава. Наличие Михаила среди претендентов заставило его по-новому взглянуть на перспективу водворения поляков в Москве. Только под сильным давлением бояр Ермоген согласился на кандидатуру Владислава, и то лишь с условием, что королевич будет непременно крещен в Православие. В случае отказа переменить латинство на Православие Патриарх не давал своего благословения на воцарение Владислава.


_{Сигизмунд III}

Сигизмунд III притворно принял выдвинутые Москвой условия. В конце августа 1610 г. москвичи уже присягали Владиславу. Вновь было составлено посольство, которое отправлялось к королю Сигизмунду под Смоленск. Во главе его был поставлен Филарет Романов. В составе посольства также были кн. В.Голицын и Авраамий Палицын. Послы должны были требовать от короля, чтобы Владислав был крещен в Православие немедленно, чтобы никаких сношений с Ватиканом не было, а отступники в латинство из числа русских были бы казнены. Естественно, поляки на эти требования не согласились. Начались дипломатические уловки. Посольство Филарета и Голицына оказалось более патриотичным и стойким в вере, чем пославшие его бояре, и стояло на своем.

А между тем «Семибоярщина» сдавала одну позицию за другой. В конце концов бояре выразили согласие отдаться "на всю королевскую волю", то есть на условия самого Сигизмунда, который в октябре 1610 г. для начала потребовал сдать Смоленск. Затем бояре впустили гетмана Жолкевского в Москву, и поляки немедленно разоружили русских. Начался самый страшный период Смутного времени – неприкрытая польская интервенция.

Вскоре Жолкевский, считая свое дело сделанным, уехал к королю под Смоленск. Он увез с собой пленного Шуйского. Привезя низложенного царя Василия в Варшаву, поляки не отказали себе в удовольствии унизить бывшего русского государя. Его показывали в Сенате, устроили по этому случаю триумф и заставили Шуйского кланяться королю.

Представителем Сигизмунда III в Москве был назначен поляк Гонсевский, помощниками которого стали вчерашние тушинцы – Салтыков и Андронов и прочие. 6 декабря 1610 г. Патриарху принесли на подпись письмо бояр к королю, в котором они писали, что отдаются "на его волю" и покоряются ему. Патриарх Ермоген пойти на капитуляцию перед королем отказался, понимая, что это прежде всего означает унию с католиками. Ермоген требовал прежнего: перехода Владислава в Православие и вывода польских войск с территории России. В противном случае он налагал анафему на всех, кто отдавался под власть Сигизмунда. Бояре тщетно пытались уговорить Предстоятеля Русской Церкви поддержать их. Патриарх не соглашался, и тогда произошла безобразная сцена: Михайло Салтыков с угрозами замахнулся на Ермогена своим кинжалом. Но святитель отвечал, что не боится угроз, а Салтыкова проклял.

Тем не менее, 23 декабря бояре-изменники послали под Смоленск грамоту о признании королевской воли, под которой по-прежнему не было подписи св. Ермогена. Но находившиеся при короле русские послы во главе с Филаретом Романовым не признали грамоту действительной без Патриаршей подписи. После этого Сигизмунд полностью сбросил маску: послов попросту арестовали и увезли в Польшу. Филарету Никитичу и прочим русским пленникам пришлось провести в заточении долгие годы.

В том же декабре 1610 г. с политической арены уходит Лжедмитрий II. 11 декабря Тушинский вор был убит своим же сподвижником – татарским князем Урусовым. Марина Мнишек, давно уже состоявшая в связи с казачьим атаманом Заруцким, осталась с ним. У нее родился сын Иван, неизвестно от кого – то ли от второго самозванца, то ли от Заруцкого. Св. Ермоген называл его "Воренком". Заруцкий и Марина еще надеялись на продолжение интриги, теперь уже с участием мнимого "сына царевича Димитрия".

Между тем, патриотические настроения среди русского народа ширились. Народ наконец-то осознал всю пагубу смуты и призвания поляков. Во главе нарождавшегося освободительного движения стоял св. Ермоген, который своими грамотами призывал к водворению порядка в стране, требуя от поляков ухода из России. Многие города были возбуждены этими посланиями к сопротивлению иноземцам. Началась переписка городов между собой с целью объединить патриотические силы. Все это время Сигизмунд стоял с войском около Смоленска, осада которого продолжалась почти два года, пока, наконец, полякам удалось взять город ценой огромных усилий и потерь. В Польшу были вывезены плененные воевода Шеин и архиепископ Сергий Смоленский. Но прежде чем Смоленск пал, его горожане успели послать к русским городам призыв объединиться и стоять за веру и Отечество. «Ради Бога, Судии живых и мертвых, будьте с нами заодно против врагов наших и ваших общих, - говорилось в грамоте. - У нас корень царства. Здесь образ Божией Матери, вечной заступницы христиан, писанный евангелистом Лукою; здесь великие светильники и хранители: Петр, Алексий и Иона чудотворцы. Или вам, православным христианам, все это нипочем?»

После рассылки таких посланий русские города все более налаживали связи, объединяясь для борьбы с захватчиками. Готовы были к сопротивлению Вологда, Нижний Новгород, Ярославль, Казань и даже города "южной украины" – Калуга и Тула, прежде активно поддерживавшие самозванцев и немало от них хлебнувшие. Везде создавались отряды ополчения, готовые сражаться с поляками. Но наиболее решительно выступили рязанцы. Наконец, появилось первое русское ополчение во главе с рязанским дворянином Прокопием Ляпуновым. Ополченцев также возглавлял и один из былых деятелей тушинского лагеря – князь Трубецкой. Часть казаков также выступила против поляков. Над казачьей частью ополчения начальствовал Иван Мартынович Заруцкий, человек весьма ненадежный, откровенный авантюрист, всегда готовый к новым интригам и мятежам. В стане Заруцкого находилась пригретая им Марина Мнишек со своим "Воренком". Так что Заруцкий в любой момент мог разыграть интригу с так называемым "сыном Димитрия".

Тем не менее, несмотря на крайнюю противоречивость начавшегося ополченского движения его появление сильно взволновало поляков и пропольскую боярщину в Москве. Михайло Салтыков вновь явился к Патриарху Ермогену с требованием прекратить слать в русские города грамоты, призывающие народ к сопротивлению интервентам. Он также требовал от Святителя разослать послания с призывом не чинить отпора полякам и признать Владислава царем. Ермоген отвечал изменнику, что напишет такую грамоту, но лишь при условии, что сами поляки и все русские «воры» во главе с Салтыковым покинут Москву, в противном случае Ермоген обещал, наоборот, продолжать призывать народ к освободительной войне. Патриарх возмущенно говорил, что не может более выносить на Москве "пения латинского": в Кремле иезуиты опять совершали свои мессы под звуки органа.

Вскоре св. Ермоген был взят под стражу. Первоначально его держали под домашним арестом. Правда, в Вербное Воскресение, 17 марта, Первосвятителя выпустили для шествия «на осляти», но при этом вдоль всего пути следования Патриарха стояли вооруженные поляки и немцы-наемники. Позже Патриарха перевели на подворье Кириллова-Белозерского монастыря в Кремле, а оттуда – в Чудов монастырь, где и держали в заключении. Москва уже не просто роптала на бесчинствующих поляков, но готова была выступить против интервентов с оружием в руках, ободряемая известиями о подступающем к столице войскам ополчения.

Первое ополчение, к сожалению, не оправдало надежд москвичей, так как было неоднородно по составу, а потому внутренне крайне противоречиво. Земская часть ополчения была очень серьезной: это были патриоты, люди, которые сознательно шли на освобождение Руси. Но казачьи отряды были ненадежны: в их составе были в основном авантюристы и вчерашние тушинцы, которые стремились только к тому, чтобы нажиться и затем обезопасить себя через участие в созидании новой государственной власти. Но все же ополчение представляло собой грозную силу.

В марте 1611 г. ополченцы подошли к Москве. Поляки, сидевшие в столице, приготовились к осаде. Москвичи готовы были поддержать ополченцев. В городе начались стычки русских с поляками, вылившиеся в резню москвичей в Китай-городе. Началось восстание горожан, но поляки по приказу Гонсевского подожгли Москву. Возглавивший силы русских князь Димитрий Пожарский был тяжело ранен. Москвичи были разгромлены и под натиском пожара вынуждены покинуть горевший город. Поляки затворились в Кремле и Китай-городе.

Армия Ляпунова стояла у самых стен Москвы. Отрезанные и окруженные поляки неминуемо должны были сдаться. Однако между вождями ополченцев – Ляпуновым, Трубецким и Заруцким – не было согласия. Заруцкий и его казаки предлагали на царство Марину и ее «Воренка», чего не могли принять другие. Ляпунов же предлагал кого-либо из шведских принцев при условии принятия ими Православия, надеясь на помощь шведов в борьбе с поляками. Поляки, осажденные в столице, решили использовать разногласия среди ополченцев и рассорить русских вождей. Они подкинули казакам подложную грамоту якобы за подписью Ляпунова. В ней говорилось о том, что после взятия Москвы и изгнания поляков казаки должны быть перебиты. Казаки 22 июля 1611 г. вызвали Ляпунова "на круг" и потребовали объяснений. Ляпунов отрицал, что писал это послание, хотя и заметил, что подпись очень похожа на его собственную. Началась свара, в ходе которой казаки зарубили Ляпунова. После этого ополчение распалось.

В это же время шведы оккупировали Новгород и окрестные земли и города: Ивангород, Орешек, Тихвин. Шведы вели себя в Новгороде не лучше, чем поляки в Москве. Были разорены и разграблены почти все новгородские храмы и монастыри. Источники отмечают, что от начала Новгорода не было ему такого разорения. Шведы буквально до нитки ограбили этот богатый город. Точно так же, как и поляки, они жгли церкви и дома, обдирали оклады с икон, рассекали серебряные раки, в которых лежали мощи новгородских святых, выкидывали их на землю и т.д.

Тем не менее, несмотря на новые испытания русский народ все более осознавал необходимость сплотиться и отстоять Отечество. В августе 1611 г. казанцы и нижегородцы пришли к соглашению: действовать совместно, не принимая в свои ряды казаков и не сотрудничая с Заруцким и Трубецким. Решено было призвать к новому союзу и другие города России, куда были разосланы грамоты. Св. Патриарх Ермоген успел вдохновить народ на создание Второго ополчения: каким-то образом к нему, в чудовскую темницу в Кремле, смог проникнуть посланец новых ополченцев. Патриарх направил к народу еще одно горячее послание с призывом защищать веру и Отечество и ни в коем случае не принимать «Маринкиного Воренка».

Уже осенью 1611 г. центром нового Ополчения стал Нижний Новгород, где земское движение сопротивления возглавил небогатый купец, торговец мясом Кузьма Минин-Сухорук. Он, будучи вдохновленным видением преп. Сергия Радонежского, начал собирать средства на формирование новой армии. Командовать ею нижегородцы пригласили князя Д.М.Пожарского, уже поправившегося после ранений, полученных во время мартовского 1611 г. восстания в Москве. Минин заведовал финансами в новом Ополчении, которое вбирало в себя и войска из других городов. Новый архимандрит Троице-Сергиева монастыря Дионисий и келарь Авраамий Палицын рассылали грамоты к северным русским городам с горячим призывом идти на Москву. Народ все более трезвел и понимал необходимость положить конец многолетней смуте. Опережая выступившие на Север казачьи части Заруцкого, Пожарский и его ополчение в марте 1612 г. вошли в Ярославль. Этот город стал столицей Второго ополчения и Земского Собора, в который был преобразован штаб армии Пожарского. До 20 тыс. человек включало войско ополченцев, главным образом, из числа дворян и посадских людей городов Поволжья и служилых татар.


_{Святой патриарх Ермоген}

Военная кампания по освобождению Руси от интервентов проходила уже без ее главного вдохновителя: священномученик Ермоген, Патриарх Московский и всея Руси, был уморен голодом. Он скончался в заточении 17 февраля 1612 года. Героический Предстоятель Русской Церкви, подвигом которого во многом определялась победа над поляками, был погребен в Чудовом монастыре, служившем ему темницей. Позднее, при Патриархе Иосифе, в 1652 г., мощи святителя по инициативе митрополита Новгородского Никона были перенесены в Успенский собор Кремля и положены рядом с другими Митрополитами и Патриархами Московскими и всея Руси. В 1913 г., когда праздновалось 300-летие Дома Романовых, святитель Ермоген был канонизирован.

После заточения Ермогена поляки вызволили из того же Чудова монастыря его предшественника – грека Игнатия, соборно лишенного в 1606 г. Патриаршего сана. Игнатий, однако, скоро сообразил, что польскому владычеству на Москве приходит конец. Задолго до освобождения Москвы ополченцами он бежал в Речь Посполитую, где открыто принял унию.

В период отсутствия у Русской Церкви Патриарха его обязанности должен был исполнять Патриарший Местоблюститель. В то же время стать Местоблюстителем не имели возможности наиболее видные архиереи: второй по чести после Предстоятеля иерарх Русской Церкви – митрополит Новогородский Исидор – находился на территории оккупированной шведами, а митрополит Ростовский Филарет был в плену. Так что обязанности Местоблюстителя фактически исполнял митрополит Казанский Ефрем, заботам которого поручил Второе ополчение сам св. Ермоген назадолго до своей кончины. Именно Ефрем благословил ополченцев списком Казанской иконы Божией Матери, с которым русское воинство в дальнейшем вошло в освобожденную от поляков Москву. Вторым архиереем, который также духовно окормлял ополченцев стал поставленный на Ростовскую кафедру после ареста Филарета митрополит Кирилл.

Владислав Петрушко

http://www.pravoslavie.ru/5233.html

[Александр Васильевич]

Адамант веры



 Болит моя душа, болезнует сердце, и все внутренности мои терзаются…
Я плачу и с рыданием вопию: помилуйте, братие и чада, помилуйте свои души…
Посмотрите, как Отечество наше расхищается и разоряется чужими!

(Из Послания патриарха Гермогена)

Среди святых защитников нашего Отечества священномученик патриарх Гермоген стоит в одном ряду с благоверным князем Александром Невским и преподобным Сергием Радонежским. Князь, игумен, патриарх… Сколь разнятся земные роли этих реально живших людей, столь сближаются их духовные подвиги, охранившие святую Русь на ее опасных исторических изломах! Так издали свет трех свечей в одном светильнике сливается в один мощный огонь.

История и агиография порой сильно расходятся в трактовке поступков этих людей. Но можно смело утверждать: только духовным взглядом разглядишь их глубинное значение для потомков. Его можно понять лишь через призму православного патриотизма. Именно он двигал ими в принятии решений, повлиявших на судьбы нашей Родины – не просто любимой земной страны, но хранительницы истинной веры, последнего земного удела Спасителя.

Уже во времена государя Алексея Михайловича Романова летописец писал о патриархе Гермогене: «Один среди врагов неистовых и гнусных изменников, великий святитель Божий в темной келье сиял добродетелью, как лучезарное светило Отечества, готовое угаснуть, но уже воспламенив в народе жизнь и ревность к великому делу». Современники же называли его «адамантом веры».

Главный подвиг своей жизни – твердое противостояние воцарению над Россией инославного государя, вдохновенную проповедь освобождения страны от иноземных захватчиков – патриарх Гермоген совершил уже в глубокой старости. Свои слова он засвидетельствовал мученической смертью. Но перед этим была долгая и славная жизнь, которая сама по себе осталась бы в истории нашей Церкви и страны. Напомним вкратце ее вехи.

Пастырь Казанский

Родился Ермолай (таково было мирское имя святителя) около 1530 года в семье донских казаков. По другим сведениям, родственниками Ермолая были князья Голицыны или Шуйские. Некоторые историки возводили его род к низам дворянства или городскому духовенству.

Юношество и зрелые годы святого проходили на фоне могучих исторических сдвигов: царствование Ивана IV, опричнина, покорение Астрахани и Казани, Ливонская война, воцарение Бориса Годунова и кровавая трагедия в Угличе…

В какой-то степени Ермолаю было проще – далеко от столичных хитросплетений: он работал тогда Господу на самом восточном рубеже Московского царства. Еще подростком он ушел в Казань и поступил в Спасо-Преображенский монастырь, где святитель Варсонофий обучил и укрепил его в вере. Служение будущего патриарха началось там же, в Казани, – приходским священником при гостинодворской церкви святителя Николая. По отзывам современников, священник Ермолай уже тогда был «муж зело премудростью украшенный, в книжном учении изящный и в чистоте жития известный».

Доподлинно известно, что после чуда 8 июля 1579 года с явлением Казанской иконы Божией Матери Бог судил именно ему первому «взять от земли» святой образ, показать его собравшимся горожанам и потом торжественно, с крестным ходом, перенести в ближайший Никольский храм.

Позже, уже став митрополитом, Гермоген составит службу Царице Небесной «в честь иконы Ее Казанской». Его вдохновенный тропарь празднику «Заступнице Усердная» мы поем в храмах до сих пор. Его перу приписывают также «Сказание о явлении Казанской иконы Божией Матери и совершившихся от нее чудесных исцелениях», отправленное духовенством Ивану Грозному. Все эти чудеса святитель видел своими глазами и осязал своими руками.

Предполагают, что в 1587 году, после смерти супруги, имени которой история не сохранила, батюшка Ермолай приехал в Москву, где в Чудовом монастыре принял постриг под созвучным именем Гермогена (Ермогена).

Его последующее церковное возвышение поражает стремительностью. За два года из простого монаха Гермоген возводится в сан архиепископа, причем кафедра его тут же становится митрополией, а он сам, соответственно, митрополитом Казанским и Астраханским.

Став пастырем обширной паствы, немалую часть которой составляли новообращенные из местных народов, окруженные мусульманским и языческим большинством, святитель Гермоген сделал все, чтобы обращение не было формальным и Православие укрепилось в этом крае.

Святитель Гермоген стал инициатором восстановления древней церковной службы апостолу Андрею Первозванному на основе полного перевода ее с греческого на церковнославянский язык. Он создал современную редакцию «Повести о Петре и Февронии, Муромских чудотворцах».

Уже будучи патриархом, в самый разгар смуты, охватившей страну, Гермоген методично продолжает исправление церковно-богослужебных книг, начатое еще преподобным Максимом Греком. Первосвятитель лично «свидетельствует» новый печатный перевод Евангелия, сборник Четьих-Миней. Под наблюдением патриарха в Москве, захваченной поляками, делаются новые станки для печатания богослужебных книг, строится новое здание типографии взамен старого, погибшего в пожаре 1611 года.

Его просветительское наследие велико и разнообразно. И все-таки не эти высокие труды сделали имя патриарха Гермогена духовным знаменем в роковой для России час.

Витки Смуты

Историки до сих пор спорят об истоках великой русской Смуты начала XVII века. Среди ее глубинных причин одни называют создание Иваном Грозным опричной «антисистемы» внутри государства, другие говорят об истощении царства войнами с Литвой и о двух страшных засухах при Борисе Годунове. Третьи указывают на главную причину – умаление нравственных ориентиров и национального единства, вызванное недостойным поведением тогдашней государственной элиты.

Событийный концентрат Смуты, казалось, выплеснулся прямо из потустороннего мира. Тень зарезанного в Угличе и канонизированного позже царевича Димитрия, воплотившись в двух крупных и десятке мелких самозванцев, в течение восьми лет собирала под свои знамена толпы обманутых, вперемешку с шайками своих и зарубежных авантюристов, чтобы, терзая страну, довести ее почти до погибели.

Погибель заключалась не только в крайнем разорении, людском опустошении, иностранном вмешательстве. Она была в страшном разложении моральных скреп, образующих тело и душу государства.

Современникам патриарха Гермогена было от чего, выражаясь современным языком, «съехать с катушек». Сегодня «царевичу Димитрию» целуют крест как помазаннику Божию, а завтра называют «вором и собакой». Бывшая царица, инокиня Марфа то признает чудесно воскресшего сына, то всенародно кается в этом признании. Четыре царя сменяются на троне за один год, из них двое убиты; города сами решают, кого им признавать за правителей, в московском же Кремле служат католические мессы… Каннибализм, злодейство, разграбление храмов, массовое предательство и вероотступничество… Сами поляки порой удивлялись зверствам «православных» казаков в захваченных русских селах и городах.

Не станем пересказывать известные исторические события, напомним лишь те «контрапунктные» узлы, в которых на всю страну прозвучал голос святителя Гермогена. Его голоса не было слышно, когда первый Лжедмитрий со своей польской свитой победным маршем прошествовал к столице и воссел на троне московских царей. Скорее всего, подобно большинству русских людей, митрополит Гермоген верил вначале, что человек, пришедший из Польши, на самом деле сын Ивана Грозного.

Но когда псевдо-Дмитрий собрался сделать русской царицей католичку Марину Мнишек, святитель Гермоген не смог смолчать. А еще самозванец решил «облагодетельствовать» видного митрополита, назначив его на крупную государственную должность в Боярскую Думу, нареченную на польский манер «сенатом». Можно только догадываться, сколь велико было раздражение Лжедмитрия, когда вместо благодарности строптивый Казанский митрополит на пару с епископом Коломенским Иосифом осмелился письменно настаивать на обязательном крещении будущей русской царицы в Православие.

Обозленный царь приказал лишить Гермогена сана и отправить в заточение в Казань. Приказ исполнить не успели: через день Лжедмитрий был свергнут заговорщиками во главе с князем Василием Шуйским и убит. Вскоре боярские соратники на Лобном месте «выкликнули» Шуйского царем.

Голос патриарха


_{Василий IV Шуйский}

Василий Шуйский долго колебался в выборе нового патриарха. Прямой и даже крутой нрав Гермогена в вопросах веры был известен ему. Но понимал он и другое: шаткой власти «боярского царя» нужна была мощная легитимная подпора в лице принципиального и популярного в народе князя Церкви.

3 июля 1606 года в Москве Собором русских иерархов святитель Гермоген был поставлен Патриархом Московским и всея России. И вскоре вразумляющий, обличающий голос патриарха вновь услыхала вся страна.

Еще перед появлением на исторической сцене Лжедмитрия II – темного персонажа неизвестной национальности (после его убийства в его багаже обнаружили Талмуд), под его именем полыхнуло «крестьянское восстание» Ивана Болотникова. «Побивайте бояр, отнимайте их достояние, убивайте богатых, делите их имение…» – призвали «облыжные грамоты» болотниковского «войска». Подрывное воздействие этих призывов на умы современников вполне можно сравнить со знаменитым бухаринским «грабь награбленное».

Однако идеологом и руководителем новой волны смуты был вовсе не солдат Болотников, а любимец первого самозванца князь Григорий Шаховской – путивльский воевода, похитивший государственную печать и сфабриковавший с ее помощью «царские грамоты» о «чудесном спасении царя Димитрия от рук Шуйского».

Патриарх Гермоген горячо принялся противодействовать этой «информационной войне» против законной власти. Сначала для увещевания смутьянов он отправил к ним Крутицкого митрополита Пафнутия. Следующим «контрударом» стала рассылка по всей России грамот, в которых твердо говорилось о действительной «погибели вора и еретика Лжедимитрия», о перенесении в Москву и явлении святых мощей истинного царевича Димитрия. Увидев, что и этого недостаточно, Гермоген предал анафеме Болотникова и других зачинщиков новой смуты. Меры возымели свое действие, и бунт начал было стихать. Но вскоре объявился новый «царь Димитрий», и все началось сначала.

Переодетые иезуиты с латинским «крыжем» за пазухой шли окатоличивать Русь, казацкая вольница – грабить недограбленное. Кроме совсем уж темных людей, уже мало кто верил, что новый самозванец – царь Димитрий. Бояре и другие именитые люди присоединялись к нему из злой зависти к «выскочке» Шуйскому, из низкой корысти, просто из страха перед растущей силой. Толпы же простых крестьян и горожан валили к новому «Димитрию» от отчаянья, голода, из ненависти к боярской власти вообще.

А из Польши тем временем прибыли отряды гетмана Жолкевского, одержавшие новые победы над московским войском. Менее чем за год Лжедмитрию II покорилась почти вся Южная и Средняя Россия. Со своими русско-польско-казацкими вооруженными отрядами он встал в подмосковном Тушине, создав там на несколько лет как бы альтернативную столицу страны. И в Тушино из Москвы стали перебегать и целовать ему крест поодиночке и группами «малые и большие людишки». Некоторые с утра получали у «тушинского вора» жалованье, а к вечерне бежали обратно к Шуйскому – каяться. И там еще получали. Увы, в таком цинизме отметились тогда многие древние боярские роды.

Неимоверно тяжело приходилось в этом смраде первосвятителю русскому. Тяжесть усугублялась повсеместной нелюбовью к царю Василию, с которым у самого патриарха были весьма непростые отношения.

Жадный, малодушный, ограниченный, Шуйский был метко прозван в народе «Шубником». Легитимность его воцарения все время оставалась под вопросом: «избран» кучкой заговорщиков-бояр, венчался на царство без патриарха…

Однако все несчастное время правления Василия Шуйского святитель Гермоген горячо ратовал и убеждал соотечественников быть верным этому царю. Почему? Для православного историка здесь нет загадки. Плохой или хороший, царь Василий был православным и не был самозванцем. При этом плохо или хорошо, но он противостоял второму самозванцу и шедшим с ним разбойникам, шляхтичам, агентам папства.

После внезапной смерти молодого талантливого воеводы Скопина-Шуйского по Москве разнеслись слухи о его отравлении родственниками царя Василия. И народная нелюбовь к московскому царю переросла в ненависть.

Один раз патриарха буквально силком выволокли на Лобное место. Зачинщики выкрикивали справедливые, а еще больше облыжные обвинения против Шуйского, требуя от патриарха одобрения их бунта. Распаляя толпу на вседозволенность, пожилого первосвятителя кое-кто стал уже легонько заушать. Тогда патриарх смело возвысил голос в защиту законного царя, обличив подстрекателей в пособничестве тушинскому вору. «А то, что кровь льется и земля не умиряется, так то – волею Божиею, а не царским хотением», – сказал первосвятитель в завершение и побрел сквозь притихшую толпу в свои покои.

В следующий раз бунтовщиков было больше, и верховодили ими уже бояре. Василия Шуйского лишили престола и насильно постригли в монахи. Двое бояр держали бледного царя Василия за руки, а третий, князь Василий Тюфякин, произносил вместо него обеты. Насильно удерживаемый при этом кощунстве Гермоген плакал, не переставая называть Шуйского царем, а монахом считая отныне князя Тюфякина.

«Среди врагов неистовых и гнусных изменников»

Поразительно ярко высвечивается правда святителя Гермогена на фоне нравственного падения значительной части светской, да и церковной элит. На кого было еще смотреть, к кому прислушиваться тем русским людям, кто не желал впадать в окружающий «беспредел», кто ревновал о Руси православной?

А ведь иные бояре и дворяне, пообщавшись с поляками во время первого самозванца, от дедовских обычаев уже и нос воротили, откровенно желали ополячиться во всем. Даже папская ересь их уже не страшила…


_{Павел Чистяков. Патриарх Гермоген отказывает полякам подписать грамоту}

Так же, как и «семибоярщина», вершившая власть над страной после свержения Василия Шуйского. Именно ее верховоды во главе с князем Мстиславским решили призвать в столицу «ограниченный контингент международных сил». А проще говоря, открыли ворота города польским отрядам гетмана Жолкевского, предварявшим воцарение в Кремле королевича Владислава или его отца короля Сигизмунда. Перед этим пришли к патриарху просить благословения. «Да не бывать тому!» – ответствовал им Гермоген. А они ему: «Дело твое, Святейший, смотреть за церковными делами, а в мирские не следует тебе вмешиваться. Исстари так ведется, что не попы управляют государством». И надменные иноверцы въехали в Москву как хозяева.

С этой поры патриарха стали все больше и больше стеснять. Но в это же время все громче по стране разносилось воспламеняющее пастырское слово. Кроме изменников, в Кремле были и тайные патриоты, помогавшие выносить патриаршие послания на волю, рассылать их по городам и весям.

Он умолял бояр выбрать нового царя из древнего русского рода, указывая, в частности, на Романовых. Увидев же, что они настаивают на призвании королевича Владислава, скрепив сердце, согласился. Но выставил два жестких условия: «Если король даст сына своего на Московское государство и Владислав крестится в православную веру и всех польских людей выведет вон из Москвы, то я к такому письму руку свою приложу и прочим властям повелю то же сделать. Если же вы меня не послушаете, то я возложу на вас клятву и прокляну всех, кто пристанет к вашему совету».

Вскоре стало ясно, что Сигизмунд и не думает выполнять эти условия. «Польская боярская партия» теперь потребовала от патриарха благословения на подчинение королю-католику без всяких условий. В ответ на твердый отказ один из них, Михаил Салтыков, выхватил нож и замахнулся им на Гермогена. Патриарх осенил его крестом и спокойно ответил: «Не страшусь ножа твоего, но вооружаюсь силою Креста Христова против твоего дерзновения. Будь же ты проклят от нашего смирения в этом веке и в будущем!»

Зашатался боярин Салтыков, упал в ноги святителю прощения просить. Простил его Гермоген – но только за этот поступок. А на своем твердо остался стоять.

Так же твердо стоял он, благословляя горожан Смоленска не открывать ворота войскам Сигизмунда. Столь же непреклонно отверг он сперва вкрадчивые, а потом гневные требования хозяев Кремля остановить первое народное ополчение, во главе которого встал патриот Прокопий Ляпунов. Тогда-то и заключили патриарха Гермогена окончательно в келье Чудова монастыря, где много лет назад принял он святую схиму.

Опрометчиво согласившийся на помощь разбойного казацкого атамана Заруцкого, честный Прокопий был оболган и пал под казацкими саблями у стен осажденной Москвы. Ополчение рассыпалось. Оставшиеся без домов и надежд москвичи бежали вон из города, а поляки со своими присными праздновали победу.

Казалось, что теперь-то православному царству Московскому точно пришел конец. Что оставалось патриарху? Молиться, готовиться к смерти? Или более того – смиренно принять все случившееся как окончательный Божий приговор русской земле? Плетью обуха не перешибешь…

Однако вместо этого Гермоген пишет все новые грамоты, обращенные к русским людям всех сословий. В них он разрешает народ от присяги Владиславу, призывает вооружаться и идти новым ополчением на Москву.

К патриарху перестали допускать посетителей, лишили его бумаги и пера.

Последнее из своих воззваний святитель сумел наскоро составить и передать в Нижний Новгород 5 августа 1611 года с помощью иноземца(!) – свияженина Родиона Мосеева, тайно пробравшегося для этого в Кремль.

Гермогеновы грамоты совершили чудо, воспламенив сердце нижегородского городского старосты Козьмы Захарьевича Минина, по прозвищу Сухорукий. «Заложим домы, жен и детей своих ради спасения Отечества» – таков был знаменитый мининский отклик на «глас вопиющего» кремлевского узника. К делу подключился князь Дмитрий Пожарский, поскакали от города к городу переговорщики и – вновь вырос страшный для захватчиков и предателей исполин народной войны, благословленной первоиерархом церковным.

Последний акт этой драмы, закончившейся физической смертью и великой духовной победой ее героя, начался с диалога.

К патриарху в заточение вошел гетман Гонсевский с другими поляками:

– Ты – первый зачинщик измены и всего возмущения. По твоему письму ратные люди идут к Москве!.. Отпиши им теперь, чтобы они отошли, а то мы велим уморить тебя злою смертью.

– Что вы мне угрожаете? Единого Бога я боюсь. Вы мне обещаете злую смерть, а я надеюсь получить чрез нее венец. Уйдите вы все, польские люди, из Московского государства, и тогда я благословлю всех отойти прочь. А если вы останетесь – мое благословение: всем стоять и помереть за православную веру!

***

После девяти с лишним месяцев голода святитель Гермоген умер как мученик 17 февраля 1612 года. Через месяц Москва была окружена кольцом народного ополчения под предводительством Минина и Пожарского. А еще через несколько месяцев – 23 октября – поляки, вконец оголодавшие, потерявшие человеческий облик, с позором выходили из оскверненного ими Кремля.

Верующими русскими людьми был сформулирован исторический урок тех событий: никакие «разумные» политические расчеты, никакая материальная мощь не спасет Россию от врагов, коль скоро она отвернется от своей главной роли – последней хранительницы православной веры в этом мире.

Увы, как показала дальнейшая история нашей страны, урок был плохо нами усвоен.

Андрей Самохин

http://www.pravoslavie.ru/43611.html

[Виктоp]

Одолевший Смуту: 2 марта - память священномученика Ермогена, Патриарха Московского


Патриарх Московский и всея Руси Кирилл о священномученике Патриархе Ермогене:

«Подвиг святителя Ермогена можно сравнить с самыми выдающимися деяниями сынов Отечества нашего, направленными на спасение страны. Святой Ермоген стоит в одном ряду с Александром Невским, Дмитрием Донским и последующими царями и полководцами, которые в судьбоносные моменты жизни Отечества делали все для того, чтобы оно было спасено...»

ВИДЕО:




02.03.2017

http://ruskline.ru/video/2017/mart/02/odolevshij_smutu_2_marta_pamyat_svyawennomuchenika_ermogena_patriarha_moskovskogo/

[Дмитрий Н]

Священномученик Ермоген, патриарх Московский и всея Руси





Священномученик Ермоген, Патриарх Московский и всея Руси, происходил из донских казаков. По свидетельству самого Патриарха, он был вначале священником в городе Казани при гостинодворской церкви во имя святителя Николая (память 6 декабря и 9 мая). Вскоре он принял монашество и с 1582 года был архимандритом Спасо-Преображенского монастыря в Казани. 13 мая 1589 года хиротонисан во епископа и стал первым Казанским митрополитом.

Во время служения будущего Патриарха в Казани совершилось явление и обретение чудотворной Казанской иконы Божией Матери в 1579 году. Будучи еще священником, он, с благословения тогдашнего Казанского архиерея Иеремии, переносил новоявленную икону с места обретения в церковь во имя святителя Николая. Обладая незаурядным литературным дарованием, святитель сам составил в 1594 году сказание о явлении чудотворной иконы и совершавшихся от нее чудесах. В сказании он со смирением пишет о себе: «Я же тогда... хотя и был каменносердечен, однако прослезился и припал к Богородичному образу, и к чудотворной иконе, и к Предвечному Младенцу, Спасу Христу... И по велению Архиепископа, с прочими святыми крестами пошел я с иконою в находящуюся вблизи церковь святого Николая, который зовется Тульским...» В 1591 году святитель собирал в кафедральный собор новокрещенных татар и в течение нескольких дней наставлял их в христианской вере.

9 января 1592 года святитель Ермоген направил Патриарху Иову письмо, в котором сообщал, что в Казани не совершается особое поминовение православных воинов, жизнь положивших за веру и Отечество под Казанью, и просил установить определенный день памяти воинов. В ответ святителю Ермогену Патриарх прислал указ от 25 февраля, который предписывал «по всем православным воинам, убитым под Казанью и в пределах казанских, совершать в Казани и по всей Казанской митрополии панихиду и субботний день после Покрова Пресвятой богородицы и вписать их в большой синодик, читаемый в Неделю Православия». Святитель Ермоген проявлял ревность по вере и твердость в соблюдении церковных традиций, заботился о просвещении верой Христовой казанских татар.

В 1595 году при деятельном участии святителя совершилось обретение и открытие мощей Казанских чудотворцев: святителей Гурия, первого архиепископа Казанского и Варсонофия, епископа Тверского. Царь Феодор Иоаннович приказал соорудить в Казанском Спасо-Преображенском монастыре новую каменную церковь на месте прежней, где были погребены святые. Когда были обретены гробы святых, святитель Ермоген пришел с собором духовенства, повелел вскрыть гробы и, увидев нетленные мощи и одежды святителей, сообщил Патриарху и царю. По благословению Святейшего Патриарха Иова (+ 1605) и по повелению царя, мощи новоявленных чудотворцев были поставлены в новом храме. Святой Ермоген сам составил жития святителей Гурия и Варсонофия, епископов Казанских.

За выдающиеся архипастырские труды митрополита Ермогена избрали на первосвятительскую кафедру, а 3 июля 1606 года он был возведен собором святителей на Патриарший престол в Московском Успенском соборе. Митрополит Исидор вручил Святейшему Патриарху Ермогену посох святителя Петра, Московского чудотворца (+ 21 декабря 1326), a царь принес в дар новому Патриарху панагию, украшенную драгоценными камнями, белый клобук и посох. По древнему чину Святейший Патриарх Ермоген совершал шествие на осляти вокруг стен Кремля.

Деятельность Патриарха Ермогена совпала с трудным для Русского государства периодом — нашествием самозванца Лжедмитрия и польского короля Сигизмунда III. В этом подвиге Патриарх Ермоген не был одинок: ему подражали и помогали самоотверженные русские люди. С особенным вдохновением противостоял Святейший Патриарх изменникам и врагам Отечества, желавшим поработить русский народ, ввести в России униатство и католичество, и искоренить Православие. Когда самозванец подошел к Москве и расположился в Тушине, Патриарх Ермоген направил мятежным изменникам два послания. В одном из них он писал: «...Вы забыли обеты Православной веры нашей, в которой мы родились, крестились, воспитались и возросли, преступили крестное целование и клятву стоять до смерти за Дом Пресвятой Богородицы и за Московское государство и припали к ложно-мнимому вашему царику... Болит моя душа, болезнует сердце и все внутренности мои терзаются, все составы мои содрогаются; я плачу и с рыданием вопию: помилуйте, помилуйте, братие и чада, свои души и своих родителей, отшедших и живых... Посмотрите, как отечество наше расхищается и разоряется чужими, какому поруганию предаются святые иконы и церкви, как проливается кровь неповинных, вопиющая к Богу. Вспомните, на кого вы поднимаете оружие: не на Бога ли, сотворившего вас? не на своих ли братьев? Не свое ли Отечество разоряете?... Заклинаю вас Именем Бога, отстаньте от своего начинания, пока есть время, чтобы не погибнуть вам до конца».

В другой грамоте Первосвятитель призывал: «...Бога ради, познайте себя и обратитесь, обрадуйте своих родителей, жен и чад, и всех нас; и станем молить за вас Бога»...

Вскоре праведный суд Божий свершился и над Тушинским вором: его постигла столь же печальная и бесславная участь, как и предшественника; он был убит собственными приближенными 11 декабря 1610 года. Но Москва продолжала оставаться в опасности, так как в ней находились поляки и изменники-бояре, преданные Сигизмунду III. Грамоты, рассылавшиеся Патриархом Ермогеном по городам и селам, возбуждали русский народ к освобождению Москвы от врагов и избранию законного русского царя. Москвичи подняли восстание, в ответ на которое поляки подожгли город, а сами укрылись в Кремле. Совместно с русскими изменниками они насильно свели святого Патриарха Ермогена с Патриаршего престола и заключили в Чудовом монастыре под стражу. В Светлый понедельник 1611 года русское ополчение подошло к Москве и начало осаду Кремля, продолжавшуюся несколько месяцев. Осажденные в Кремле поляки не раз посылали к Патриарху послов с требованием, чтобы он приказал русским ополченцам отойти от города, угрожая при этом ему смертной казнью. Святитель твердо отвечал: «Что вы мне угрожаете? Боюсь одного Бога. Если все вы, литовские люди, пойдете из Московского государства, я благословлю русское ополчение идти от Москвы, если же останетесь здесь, я благословлю всех стоять против вас и помереть за Православную веру». Уже из заточения священномученик Ермоген обратился с последним посланием к русскому народу, благословляя освободительную войну против завоевателей. Но русские воеводы не проявили тогда единодушия и согласованности, поэтому не смогли взять Кремль и освободить своего Первосвятителя. Более девяти месяцев томился он в тяжком заточении и 17 февраля 1612 года скончался мученической смертью от голода.



_{Чистяков П.П. "Патриарх Ермоген отказывает полякам подписать грамоту". 1860.}


Освобождение России, за которое с таким несокрушимым мужеством стоял святитель Ермоген, успешно завершилось по его предстательству русским народом. Тело священномученика Ермогена было погребено в Чудовом монастыре, а в 1654 году перенесено в Московский Успенский собор.


В течение трех столетий из поколения в поколение передавалась память о Патриархе Ермогене как святителе-мученике и росла народная вера в него как заступника и молитвенника за землю Русскую у Престола Вседержителя. В тяжкие годы отечественных бедствий молитвенная мысль народа обращалась к памяти Патриарха-героя. Шли русские люди к его гробнице и со своими личными скорбями, недугами и болезнями, благоговейно призывая на помощь святителя Ермогена, веруя в него как теплого молитвенника и предстателя пред Господом. И Всемилостивый Господь вознаградил эту веру....

Ко дню торжественного прославления, совпавшему с 300-летием со времени кончины священномученика Ермогена, в Москву стали стекаться верующие из всех концов России. Паломники спешили поклониться мощам святого Патриарха, находящимся в Успенском соборе Кремля, где почти беспрерывно служились панихиды. Накануне прославления совершался крестный ход, во главе которого несли икону святителя Ермогена, а вслед за ней покров с гробницы, на котором Святитель изображен в рост в мантии и с посохом. Рядом с иконой Патриарха несли икону его сподвижника в духовной и патриотической деятельности по освобождению Русской земли от польско-литовских захватчиков преподобного Дионисия Радонежского. На колокольне Иоанна Великого светилась огромная надпись: «Радуйся, священномучениче Ермогене, Российския земли великий заступниче». Сотни тысяч свечей горели в руках верующих, прославлявших угодника Божия. По окончании крестного хода у раки с мощами Патриарха началось чтение пасхального канона с присоединением канона святителю Ермогену.

Всенощное бдение совершалось под открытым небом на всех площадях Кремля. В эту ночь произошло несколько исцелений по благодатным молитвам святителя Ермогена. Так, например, один больной пришел в Успенский собор на костылях, но ощутил исцеление после того, как приложился к раке с мощами Святителя. Исцелился другой больной, тяжко страдавший расслаблением. Его принесли на полотенце к раке священномученика Ермогена, где он получил полное исцеление. Эти и другие подобные исцеления, очевидцами которых были многочисленные верующие, стали знаменательным подтверждением святости нового русского чудотворца.

В воскресенье, 12 мая, в 10 часов утра совершалась Божественная литургия в Успенском соборе. На празднование торжества прославления нового святого прибыл Блаженнейший Григорий, Патриарх Антиохийский, возглавивший служение. По окончании литургии во всех храмах Москвы были отслужены молебны святителю Ермогену и совершен крестный ход в Московском Кремле, в котором приняли участие более 20 архиереев, сопровождавших торжественное шествие пением: «Святителю отче Ермогене, моли Бога о нас». Богослужение закончилось молитвой священномученику Ермогену. С этого дня началось литургическое почитание святителя Ермогена. Так исполнилось желание верующих русских людей, по молитвам которых Русская Православная Церковь получила благодатного Небесного покровителя нашего Отечества.

Святейшим Синодом Русской Церкви установлены дни празднования священномученику Ермогену, Патриарху Московскому и всея Руси: 17 февраля – преставление (сведения о жизни и подвиге помещены в этот день) и 12 мая – прославление в лике святителей.

Велико общенациональное значение святителя Ермогена, неутомимого борца за чистоту Православия и единство Русской земли. Его церковная и государственно-патриотическая деятельность в течение нескольких столетий служит ярким образцом пламенной веры и любви для русского человека. Церковная деятельность Первосвятителя характеризуется внимательным и строгим отношением к Богослужению. При нем были изданы: Евангелие, Минеи Месячные за сентябрь (1607 г.), октябрь (1609 г.), ноябрь (1610 г.) и первые двадцать дней декабря, а также напечатан «Большой Верховный Устав» в 1610 году. При этом святитель Ермоген не ограничивался благословением к изданию, но тщательно наблюдал за исправностью текстов. По благословению святителя Ермогена с греческого на русский язык была переведена служба святому апостолу Андрею Первозванному (память 30 ноября) и восстановлено празднование его памяти в Успенском соборе. Под наблюдением Первосвятителя были сделаны новые станки для печатания Богослужебных книг и построено новое здание типографии, пострадавшее во время пожара 1611 года, когда Москва была подожжена поляками. Заботясь о соблюдении Богослужебного чина, святитель Ермоген составил «Послание наказательно ко всем людям, паче же священником и диаконом о исправлении церковнаго пения». «Послание» обличает священнослужителей в неуставном совершении церковных служб – многогласии, а мирян – в неблагоговейном отношении к Богослужению.



_{Памятник священномученику Патриарху Гермогену}


Широко известна литературная деятельность Первосвятителя Русской Церкви. Его перу принадлежат: повесть о Казанской иконе Божией Матери и служба этой иконе (1594 г.); послание Патриарху Иову, содержащее сведения о казанских мучениках (1591 г.); сборник, в котором рассматриваются вопросы Богослужения (1598 г.); патриотические грамоты и воззвания, обращенные к русскому народу (1606–1613) и другие произведения.

Отзывы современников свидетельствуют о Патриархе Ермогене как человеке выдающегося ума и начитанности: «Государь велика разума и смысла и мудра ума», «чуден зело и многаго рассуждения», «зело премудростию украшен и в книжном учении изящен», «о Божественных словесех присно упражняется и вся книги Ветхаго закона и Новыя благодати, и уставы церковныя и правила законныя до конца извыче». Святитель Ермоген много занимался в монастырских библиотеках, прежде всего, в богатейшей библиотеке Московского Чудова монастыря, где выписывал из древних рукописей ценнейшие исторические сведения, положенные в основу летописных записей. В ХVII веке «Воскресенскую летопись» называли летописцем Святейшего Патриарха Ермогена. В сочинениях Предстоятеля Русской Церкви и его архипастырских грамотах постоянно встречаются ссылки на Священное Писание и примеры, взятые из истории, что свидетельствует о глубоком знании Слова Божия и начитанности в церковной письменности того времени.

С этой начитанностью Патриарх Ермоген соединял и выдающиеся способности проповедника и учителя. Отзывы современников характеризуют нравственный облик Первосвятителя как «мужа благочестиваго», «известнаго чистаго жития», «истиннаго пастыря стада Христова», «неложнаго стоятеля по вере христианской».

Эти качества святителя Ермогена с особенной силой проявились в Смутное время, когда Русскую землю постигло несчастие внутреннего нестроения, усугубленное польско-литовским нашествием. В этот мрачный период Первосвятитель Русской Церкви самоотверженно оберегал Русское государство, словом и делом защищая православную веру от латинства и единство нашего Отечества от врагов внутренних и внешних. Свой подвиг спасения Родины святитель Ермоген увенчал мученической кончиной, перешедшей в благодатное молитвенное Небесное заступничество за наше отечество у Престола Святой Троицы.


http://days.pravoslavie.ru/Life/life6581.htm
https://mospat.ru/calendar/svyat1/may12-ermogen.html

[Дмитрий Н]

О духовном смысле преодоления Смуты

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл


В выпуске программы «Слово пастыря», который вышел в эфир в канун праздника Казанской иконы Божией Матери и Дня народного единства, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл размышляет о духовном значении событий 400-летней давности, когда в России была преодолена Смута и подвиге Патриарха Ермогена.



_{Патриарх Ермоген отказывает полякам подписать грамоту. Художник Павел Чистяков}


Доброе утро, дорогие телезрители!

Мы выходим в эфир в канун замечательного события. Завтра 4 ноября, день Казанской иконы Божией Матери, День народного единства — наш общенациональный праздник, который установлен в честь освобождения Кремля, а затем Москвы и всей России, от польской интервенции, преодоления Смуты. В этом году мы празднуем 400-летие этого великого события. Я хотел бы несколько слов сказать именно по этому поводу.

Что произошло 400 лет тому назад? Произошло избавление страны, народа нашего от погибели. Мы были на волосок от исторической трагедии, от уничтожения страны, от потери ее суверенитета, от ассимиляции Православия католичеством — в общем, от национального уничтожения.

История хорошо известна. После смерти Иоанна Грозного началась череда проблем, связанных с желанием тех или иных боярских кланов добиться власти, войти во власть, — особенно после смерти Федора Ивановича, сына царя Ивана Грозного. Не буду рассказывать вам про все эти исторические перипетии — и прочитать об этом можно, да и многие из вас все это хорошо знают.

Важно другое. Что же произошло с нашим народом, что враг дошел до Москвы, не встречая практически никакого сопротивления, и вступил в Кремль? Что произошло с нашим народом, когда в Смоленск из Москвы было направлено посольство — делегация, состоящая из бояр, с просьбой к королю Сигизмунду посадить на царство в Москве его сына Владислава? Ведь инициатива-то исходила из Москвы. Конечно, военная инициатива происходила из Польши, и на русскую землю пришли польские войска, но кто их пригласил в Москву? Кто перед ними открыл этот путь? Те самые бояре, элита, которая считала, что возведение на Московский престол королевича Владислава будет неким модернизационным проектом для России. Мол, новая власть — западноевропейская, образованная; армия гораздо сильнее московской, лучше вооруженная; европейский уровень образования, культуры, а вместе с ним — и западная трактовка христианства…

Все это воспринималось многими как путь к модернизации страны. Но лучшие люди в Москве, в России понимали, что это будет не модернизация, не прогресс в государственной, общественной, экономической, военной сферах, а это будет потеря суверенитета, потеря независимости, исчезновение страны. Именно эти люди понимали, что речь идет не об улучшении жизни народа, не об укреплении государства, а о полном демонтаже государственной и народной жизни.

И, может быть, самый главный вопрос, на который мы сегодня должны отвечать в связи с празднованием 400-летия Смуты: как это могло произойти? Почему русские люди, бояре, вроде бы ответственные за судьбу страны, — почему они сознательно пошли на все эти поступки, которые можно квалифицировать как просто предательство? Ведь они не думали, что предают страну, Родину — они считали, что делают великое и благое дело.

Все это очень перекликается и с нашим сегодняшним днем. Многим импонирует заимствование иных образцов общественного, политического развития, отказ от своей самобытности, от своей веры, которая для тех, кто предлагает этот отказ, представляется косной, консервативной, мешающей развиваться народу и государству. Все это присутствует и сегодня. Но совершенно очевидно, что 400 лет назад нашлись люди — Патриарх Ермоген, который отказался подписать воззвание, призывающее русский народ склониться перед Владиславом; Минин и Пожарский, которые в ответ на призывы Патриарха Ермогена подняли ополчение; жители многих регионов России, поддержавшие это ополчение, — и все они понимали, что речь идет не о благе страны, а о ее погибели.

После завершения Смуты и избрания Михаила Федоровича на царство, а в особенности с приходом к власти государя Алексея Михайловича, Россия получила второе дыхание, огромное, колоссальное развитие национальной жизни, экономики, государственного строительства, освоения новых земель. Будто некая пружина, которая сдерживалась, произвела мощное движение, огромной силы толчок, и Московия превращается в великое государство от моря и до моря, от океана до океана, сохраняя свою самобытность, свою веру и одновременно развивая экономику, укрепляя политические основы жизни, содействуя общественному развитию нации.

Вот и сегодня мы должны, в первую очередь, заботиться о том, чтобы не допускать смуты в сознании, смуты в умах. Ведь и сегодня есть люди, которые, подобно некоторым московским боярам, предлагают неприемлемые рецепты для модернизации нашей жизни и для улучшения условий бытия нашего народа. Но не могут приноситься в жертву всему этому суверенитет государства, его национальное достоинство, территориальная целостность, и, что самое главное, не могут разрушаться базисные духовные и нравственные основы жизни народа. Вот тогда любое совершенствование общественных отношений, науки, искусства, образования — то, что мы сегодня называем словом «модернизация», — будет содействовать и улучшению жизни людей, и усилению основ нашего государства.

Празднуя 400-летие окончания Смуты, мы должны сделать выводы из всего того, что произошло 400 лет назад, и не наступать вновь, как говорят, на те же грабли. Мы должны вдохновляться великим примером Патриарха Ермогена, Минина и Пожарского, тех мужественных защитников Родины, которые, подняв мощное народное движение, освободили страну от иноземных интервентов и заложили основы замечательного развития народной жизни и совершенствования Российского государства.

Ну, а что касается отношений с Польшей. По милости Божией в этом году, во время моего посещения Польши, вместе с руководством Католической Церкви Польши, которая является в этой стране Церковью большинства, мы подписали Совместное послание к народам России и Польши. Много чего было в истории — и Смутное время, и Наполеоново нашествие, и потеря Польшей своего суверенитета, и тяжелейшие события, связанные с историей ХХ века, когда страдали русские от поляков и поляки от русских, — большой груз негативных эмоций, связанных с нашей общей историей. Но этими негативными эмоциями нельзя жить постоянно. Два славянских народа, которые живут бок о бок, не могут эти негативные эмоции, происходящие из прошлого, налагать на жизнь сегодняшнего дня, и тем более не могут, руководствуясь этими эмоциями, тормозить развитие отношений между странами и народами.

Осознание того, что пора перелистнуть страницу, что нельзя бередить постоянно раны, нанесенные историей, было продемонстрировано и Русской Православной Церковью, и Польской Католической Церковью, что и привело к подписанию того документа, о котором я только что сказал. И поэтому, перелистывая тяжелые страницы прошлого, мы освобождаем себя от этого негативного эмоционального груза и открываем свой ум и свое сердце к тому, чтобы по-братски строить отношения с соседней Польшей, особенно принимая во внимание то, что христианские принципы человеческой жизни и в Польше, и в России не просто уважаются большинством, но именно с таким образом жизни наши народы связывают свое благополучие. И в этом смысле вражда минувших веков сменяется сегодня возможностью совместно отстаивать христианские ценности в Европе и содействовать тому, чтобы два народа строили свою жизнь, сохраняя верность евангельским заветам.

На этом я заканчиваю нашу передачу, и пусть Божие благословение пребывает с вами.


3 ноября 2012 г.

https://pravoslavie.ru/57181.html

[Александр Васильевич]

МИХАИЛ ТЮРЕНКОВ

Предстоятель, посеявший Победу



Патриарх Ермоген вдохновил русский народ на разгром польско-литовских захватчиков, вдохновляемых Ватиканом

Пасхальная светлая седмица 1611 года для значительной части обитателей Московского Кремля выдалась отнюдь не светлой. Обосновавшиеся в самом сердце России польско-литовские захватчики и их пособники почувствовали свое скорое поражение: русские ополченцы вместе с восставшими москвичами подошли к Москве и, укрепившись у Симонова монастыря, начали осаду Кремля.



В этот момент наши тогдашние "западные партнеры", оказавшиеся в ловушке, начали искать любую возможность из нее выбраться. Одной из "соломинок" стал факт заключения в кремлевском Чудовом монастыре Патриарха Ермогена - человека, чей духовный авторитет был непререкаемым для русских православных людей. Осажденные под угрозой смертной казни потребовали, чтобы святитель приказал русским ополченцам отойти от города, но Предстоятель Русской Церкви ответил твердо:

"Что вы мне угрожаете? Боюсь одного Бога. Если все вы, литовские люди, пойдете из Московского государства, я благословлю русское ополчение идти от Москвы. Если же останетесь здесь, я благословлю всех стоять против вас и помереть за Православную веру".

Впрочем, захватчики отлично понимали, что сам факт столь скорых побед ополченцев, за которыми не было четко структурированной государственной власти, во многом опирался на влияние плененного Первосвятителя. Своими молитвами, а также грамотами и воззваниями, распространявшимися в народе, именно Патриарх Ермоген поднимал в народе патриотический дух. Так, еще в начале января 1611 года, незадолго до заточения в темнице Чудова монастыря, Патриарх разослал по русским городам грамоты, содержащие следующий призыв:

"Вы видите, как ваше Отечество расхищается, как ругаются над святыми иконами и храмами, как проливают кровь невинную... Бедствий, подобных нашим бедствиям, нигде не было, ни в каких книгах не найдете вы подобного..."

Другое воззвание святителя Ермогена было направлено тем, кто предал Землю Русскую и Веру Православную, пойдя в услужение оккупантам-латинянам (тут очень важно напомнить, что на Руси католиков считали злейшими еретиками, и если кто-то из латинян переходил в Православие - его крестили заново, не считая католическое крещение действительным Таинством):

"Обращаюсь к вам, бывшим православным христианам, всякого чина и возраста. Вы отпали от Бога, от правды и Апостольской Церкви. Я плачу, помилуйте свои души. Забыли вы обеты Православной веры вашей, в которой родились, крестились, воспитались, возросли... На кого вы поднимаете оружие? Не на Бога ли, сотворившего вас, не на своих ли братьев, не свое ли Отечество разоряете? Заклинаю вас именем Господа Бога, отстаньте от своего начинания, пока есть время, чтобы не погибнуть. А мы примем вас кающихся..."

Увы, разобщенность в рядах ополченцев и отсутствие лидеров, подобных Кузьме Минину и Дмитрию Пожарскому, не позволили уже в 1611 году освободить Кремль и томившегося в застенках Предстоятеля Русской Церкви, священномученика Ермогена. Патриарху не было суждено увидеть освобождение России: он был заморен голодом в феврале 1612 года, когда победоносное Второе народное ополчение только выступило на Москву из Нижнего Новгорода.

Уже осенью того же года Москва была освобождена. Смута была преодолена. И сегодня то, что памятники, посвященные именно Патриарху Ермогену, гражданину Минину и князю Пожарскому, находятся в непосредственной близости от Московского Кремля, наглядно напоминает о тех, кому наша страна обязана своим спасением в годы Первой русской смуты.



И в заключение хочется привести слова Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, произнесенные четыре года назад в ходе освящения закладного камня храма священномученика Ермогена в Крылатском (храм этот совсем недавно открыл свои двери тысячам верующих этого густонаселенного района на западе Москвы):

"Подвиг святителя Ермогена можно сравнить с самыми выдающимися деяниями сынов Отечества нашего, направленными на спасение страны. Святой Ермоген стоит в одном ряду с Александром Невским, Дмитрием Донским и последующими царями и полководцами, которые в судьбоносные моменты жизни Отечества делали все для того, чтобы оно было спасено..."

https://tsargrad.tv/articles/predstojatel-posejavshij-pobedu_5343

[Александр Васильевич]

Священномученик Ермоге́н, патриарх Московский и всея Руси

Дни памяти:

18 октября - Собор Московских святителей
17 октября - Собор Казанских святых
2 марта (переходящая)
25 мая - Прославление

Священномученик Ермоген (Гермоген), патриарх Московский и всея Руси, родился около 1530 года в семье донских казаков. В миру носил имя Ермолай. Годы юношеского и зрелого возраста Ермогена совпали с выдающимися событиями отечественной истории: покорение Казани, Астрахани, Сибири; венчание Иоанна IV на всероссийское царство, издание Судебника, проведение первых Земских Соборов. Разделил будущий патриарх в полной мере и скорбь своего Отечества по поводу произвола Польши, которая, захватив часть исконно русских земель, преследовала там Православие, стремясь насадить церковную унию под началом Рима. Эти исторические события оказали глубокое влияние на Ермогена, подготовили его на служение Церкви и Отечеству.

Служение будущего патриарха Церкви Христовой началось в Казани простым приходским священником при гостинодворской церкви во имя святителя Николая. По отзывам современников, священник Ермолай уже тогда был «муж зело премудростью украшенный, в книжном учении изящный и в чистоте жития известный». В 1579 году он, будучи пресвитером, стал свидетелем чудесного явления Казанской иконы Божией Матери. Бог судил ему первому «взять от земли» бесценный образ, показать его собравшемуся народу и затем торжественно, с крестным ходом, перенести в соседний Никольский храм.

Вскоре священник Ермолай принял иноческий постриг с наречением имени Ермоген. По всей вероятности, пострижение происходило в Чудовом монастыре, который был назван им впоследствии обетным. Через несколько лет Ермоген был назначен архимандритом Спасо-Преображенского монастыря в Казани, а 23 мая 1589 года хиротонисан во епископа и стал первым митрополитом Казанским. На этой кафедре святитель Ермоген проводил широкую, плодотворную миссионерскую работу среди язычников и мусульман (татар), приводя их к православной вере.

Во время служения будущего патриарха в Казани совершились явление и обретение чудотворной Казанской иконы Божией Матери в 1579 году. Будучи еще священником, он с благословения тогдашнего Казанского архиерея Иеремии переносил новоявленную икону с места обретения в церковь во имя святителя Николая. Обладая незаурядным литературным дарованием, святитель сам составил службу Божией Матери в честь иконы Ее Казанской, а также «Сказание о явлении Казанской иконы Божией Матери и совершившихся от нее чудесных исцелениях». Его тропарь «Заступнице Усердная» проникнут истинным вдохновением и глубоким молитвенным чувством. В сказании же он со смирением пишет о себе: «Я же тогда... хотя и был каменносердечен, однако прослезился и припал к Богородичному образу, и к чудотворной иконе, и к Предвечному Младенцу, Спасу Христу... И по велению Архиепископа, с прочими святыми крестами пошел я с иконою в находящуюся вблизи церковь святого Николая, который зовется Тульским...».

В 1591 году святитель Ермоген собирал в кафедральный собор новокрещеных татар и в течение нескольких дней наставлял их в христианской вере.

19 января 1592 года святитель Ермоген направил патриарху Иову письмо, в котором сообщал, что в Казани не совершается особое поминовение православных воинов, жизнь положивших за веру и Отечество под Казанью, и просил установить определенный день памяти воинов. В ответ святителю Ермогену патриарх прислал указ от 25 февраля, который предписывал «по всем православным воинам, убитым под Казанью и в пределах казанских, совершать в Казани и по всей Казанской митрополии панихиду в субботний день после Покрова Пресвятой Богородицы и вписать их в большой синодик, читаемый в Неделю Православия».

В 1595 году при деятельном участии святителя совершилось обретение и открытие мощей Казанских чудотворцев: святителей Гурия, первого архиепископа Казанского, и Варсонофия, епископа Тверского. Царь Феодор Иоаннович приказал соорудить в Казанском Спасо-Преображенском монастыре новую каменную церковь на месте прежней, где были погребены святые. Когда были обретены гробы святых, святитель Ермоген пришел с собором духовенства, повелел вскрыть гробы и, увидев нетленные мощи и одежды святителей, сообщил Патриарху и царю. По благословению святейшего патриарха Иова († 1605) и по повелению царя мощи новоявленных чудотворцев были поставлены в новом храме. Святой Ермоген сам составил жития святителей Гурия и Варсонофия, епископов Казанских.

За выдающиеся архипастырские труды митрополита Ермогена избрали на первосвятительскую кафедру, а 13 июля 1606 года он был возведен собором святителей на патриарший престол в Московском Успенском соборе. Митрополит Исидор вручил святейшему патриарху Ермогену посох святителя Петра, Московского чудотворца († 3 января 1327), а царь принес в дар новому патриарху панагию, украшенную драгоценными камнями, белый клобук и посох. По древнему чину святейший патриарх Ермоген совершал шествие на осляти вокруг стен Кремля.

Деятельность патриарха Ермогена совпала с трудным для Русского государства периодом Смутного времени – нашествием самозванца Лжедмитрия и польского короля Сигизмунда III. В этом подвиге патриарх Ермоген не был одинок: ему подражали и помогали самоотверженные русские люди. С особенным вдохновением противостоял святейший патриарх изменникам и врагам Отечества, желавшим поработить русский народ, ввести в России униатство и католичество и искоренить Православие.

Когда в июне 1608 года самозванец подошел к Москве и расположился в Тушине, патриарх Ермоген направил мятежным изменникам два послания. В одном из них он писал: «...Вы забыли обеты православной веры нашей, в которой мы родились, крестились, воспитались и возросли, преступили крестное целование и клятву стоять до смерти за Дом Пресвятой Богородицы и за Московское государство и припали к ложно-мнимому вашему царику... Болит моя душа, болезнует сердце и все внутренности мои терзаются, все составы мои содрогаются; я плачу и с рыданием вопию: помилуйте, помилуйте, братие и чада, свои души и своих родителей, отшедших и живых... Посмотрите, как отечество наше расхищается и разоряется чужими, какому поруганию предаются святые иконы и церкви, как проливается кровь неповинных, вопиющая к Богу. Вспомните, на кого вы поднимаете оружие: не на Бога ли, сотворившего вас? не на своих ли братьев? Не свое ли Отечество разоряете?... Заклинаю вас именем Бога, отстаньте от своего начинания, пока есть время, чтобы не погибнуть вам до конца». В другой грамоте первосвятитель призывал: «...Бога ради, познайте себя и обратитесь, обрадуйте своих родителей, жен и чад, и всех нас; и станем молить за вас Бога»...

Тем временем в Москве начался голод. Первосвятитель повелел келарю Сергиевой обители Авраамию Палицыну открыть для голодающих монастырские житницы с хлебом.

Патриарх Ермоген вдохновил иноков Троице-Сергиевой Лавры на самоотверженную героическую оборону обители от польско-литовских интервентов. Их многотысячный отряд осадил Лавру в сентябре 1608 года. Жестокая осада длилась 16 месяцев, но безуспешно: в январе 1610 года интервенты с позором отступили. В это время патриарх Ермоген продолжал рассылать свои послания, в которых убеждал народ в том, что Лжедимитрий II – самозванец, призывал подняться на защиту веры и Отечества.

Вскоре праведный суд Божий свершился и над самозванцем, прозванным «тушинским вором». Его постигла печальная и бесславная участь; он был убит собственными приближенными 21 декабря 1610 года. Но Москва продолжала оставаться в опасности, так как в ней находились поляки и изменники-бояре, преданные Сигизмунду III – они желали видеть на русском престоле польского королевича Владислава, сына Сигизмунда.

Этому решительно воспротивился патриарх Ермоген, совершавший в храмах особые молебны об избрании на царский престол «от кровей российского рода». На требование бояр написать особую грамоту к народу с призывом положиться на волю Сигизмунда патриарх Ермоген ответил решительным отказом и угрозой анафематствования. Он открыто выступил против иноземных захватчиков, призывая русских людей встать на защиту Родины. По благословению патриарха Ермогена из Казани была перенесена Казанская икона Пресвятой Богородицы (скорее всего – список с подлинной), которая стала главной святыней ополчения. Грамоты, рассылавшиеся патриархом Ермогеном по городам и селам, возбуждали русский народ к освобождению Москвы от врагов и избранию законного русского царя.

Москвичи под водительством Козьмы Минина и князя Дмитрия Пожарского подняли восстание, в ответ на которое поляки подожгли город, а сами укрылись в Кремле. Совместно с русскими изменниками они насильно свели святого патриарха Ермогена с патриаршего престола и заключили в Чудовом монастыре под стражу. В Светлый понедельник 1611 года русское ополчение подошло к Москве и начало осаду Кремля, продолжавшуюся несколько месяцев. Осажденные в Кремле поляки не раз посылали к патриарху послов с требованием, чтобы он приказал русским ополченцам отойти от города, угрожая при этом ему смертной казнью. Святитель твердо отвечал: «Что вы мне угрожаете? Боюсь одного Бога. Если все вы, литовские люди, пойдете из Московского государства, я благословлю русское ополчение идти от Москвы, если же останетесь здесь, я благословлю всех стоять против вас и помереть за православную веру». Уже из заточения священномученик Ермоген обратился с последним посланием к русскому народу, благословляя освободительную войну против завоевателей. Но русские воеводы не проявили тогда единодушия и согласованности, поэтому не смогли взять Кремль и освободить своего первосвятителя. Более девяти месяцев томился он в тяжком заточении и 27 февраля 1612 года скончался мученической смертью от голода и жажды.

Известие о его смерти еще более сплотило ополченцев. Близилась решительная битва. Последние три дня перед ней почти отчаявшееся русское воинство провело в посте и молитве. И 6 ноября 1612 года ожесточенное сопротивление польско-литовских отрядов было окончательно сломлено.

Освобождение России, за которое с таким несокрушимым мужеством стоял святитель Ермоген, успешно завершилось по его предстательству. Тело священномученика Ермогена было погребено в Чудовом монастыре. Святость патриаршего подвига, как и его личности в целом, была озарена свыше позднее – при вскрытии в 1652 году его раки: через 40 лет после смерти патриарх Ермоген лежал как живой, и вскоре его тело было перенесено в Успенский собор Московского Кремля.

В течение трех столетий из поколения в поколение передавалась память о патриархе Ермогене как святителе-мученике и росла народная вера в него как заступника и молитвенника за землю Русскую у Престола Вседержителя. В тяжкие годы отечественных бедствий молитвенная мысль народа обращалась к памяти патриарха-героя. Шли русские люди к его гробнице и со своими личными скорбями, недугами и болезнями, благоговейно призывая на помощь святителя Ермогена, веруя в него как теплого молитвенника и предстателя пред Господом. И Всемилостивый Господь вознаградил эту веру.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Ко дню торжественного прославления, совпавшему с 300-летием со времени кончины священномученика Ермогена, в Москву стали стекаться верующие из всех концов России. Паломники спешили поклониться мощам святого патриарха, находящимся в Успенском соборе Кремля, где почти беспрерывно служились панихиды. Накануне прославления совершался крестный ход, во главе которого несли икону святителя Ермогена, а вслед за ней покров с гробницы, на котором святитель изображен в рост в мантии и с посохом. Рядом с иконой патриарха несли икону его сподвижника в духовной и патриотической деятельности по освобождению Русской земли от польско-литовских захватчиков преподобного Дионисия Радонежского. На колокольне Иоанна Великого светилась огромная надпись: «Радуйся, священномучениче Ермогене, Российския земли великий заступниче». Сотни тысяч свечей горели в руках верующих, прославлявших угодника Божия. По окончании крестного хода у раки с мощами патриарха началось чтение Пасхального канона с присоединением канона святителю Ермогену.

Всенощное бдение совершалось под открытым небом на всех площадях Кремля. В эту ночь произошло несколько исцелений по благодатным молитвам святителя Ермогена. Так, например, один больной пришел в Успенский собор на костылях, но ощутил исцеление после того, как приложился к раке с мощами святителя. Исцелился другой больной, тяжко страдавший расслаблением. Его принесли на полотенце к раке священномученика Ермогена, где он получил полное исцеление. Эти и другие подобные исцеления, очевидцами которых были многочисленные верующие, стали знаменательным подтверждением святости нового русского чудотворца.

В воскресенье, 25 мая 1913 года, в 10 часов утра совершалась Божественная литургия в Успенском соборе. На празднование торжества прославления нового святого прибыл блаженнейший Григорий, патриарх Антиохийский, возглавивший служение. По окончании литургии во всех храмах Москвы были отслужены молебны святителю Ермогену и совершен крестный ход в Московском Кремле, в котором приняли участие более 20 архиереев, сопровождавших торжественное шествие пением: «Святителю отче Ермогене, моли Бога о нас». Богослужение закончилось молитвой священномученику Ермогену. С этого дня началось литургическое почитание святителя Ермогена. Так исполнилось желание верующих русских людей, по молитвам которых Русская Православная Церковь получила благодатного Небесного покровителя нашего Отечества.

Святейшим Синодом Русской Церкви установлены дни празднования священномученику Ермогену, патриарху Московскому и всея Руси: 2 марта – преставление (сведения о жизни и подвиге помещены в этот день) и 25 мая – прославление в лике святителей.

Велико общенациональное значение святителя Ермогена, неутомимого борца за чистоту православия и единство Русской земли. Его церковная и государственно-патриотическая деятельность в течение нескольких столетий служит ярким образцом пламенной веры и любви для русского человека. Церковная деятельность первосвятителя характеризуется внимательным и строгим отношением к богослужению. При нем были изданы: Евангелие, Минеи месячные за сентябрь (1607), октябрь (1609), ноябрь (1610) и первые двадцать дней декабря, а также напечатан «Большой Верховный Устав» в 1610 году. При этом святитель Ермоген не ограничивался благословением к изданию, но тщательно наблюдал за исправностью текстов. По благословению святителя Ермогена с греческого на русский язык была переведена служба святому апостолу Андрею Первозванному и восстановлено празднование его памяти в Успенском соборе. Под наблюдением первосвятителя были сделаны новые станки для печатания богослужебных книг и построено новое здание типографии, пострадавшее во время пожара 1611 года, когда Москва была подожжена поляками. Заботясь о соблюдении богослужебного чина, святитель Ермоген составил «Послание наказательно ко всем людям, паче же священником и диаконом о исправлении церковнаго пения». «Послание» обличает священнослужителей в неуставном совершении церковных служб – многогласии, а мирян – в неблагоговейном отношении к богослужению.

Широко известна литературная деятельность первосвятителя Русской Церкви. Его перу принадлежат: повесть о Казанской иконе Божией Матери и служба этой иконе (1594); послание патриарху Иову, содержащее сведения о казанских мучениках (1591); сборник, в котором рассматриваются вопросы богослужения (1598); патриотические грамоты и воззвания, обращенные к русскому народу (1606-1613) и другие произведения.

Отзывы современников свидетельствуют о патриархе Ермогене как человеке выдающегося ума и начитанности: «Государь велика разума и смысла и мудра ума», «чуден зело и многаго разсуждения», «зело премудростию украшен и в книжном учении изящен», «о Божественных словесех присно упражняется и вся книги Ветхаго закона и Новыя благодати, и уставы церковныя и правила законныя до конца извыче». Святитель Ермоген много занимался в монастырских библиотеках, прежде всего, в богатейшей библиотеке Московского Чудова монастыря, где выписывал из древних рукописей ценнейшие исторические сведения, положенные в основу летописных записей. В XVII веке летописцем «Воскресенской летописи» называли святейшего патриарха Ермогена. В сочинениях предстоятеля Русской Церкви и его архипастырских грамотах постоянно встречаются ссылки на Священное Писание и примеры, взятые из истории, что свидетельствует о глубоком знании Слова Божия и начитанности в церковной письменности того времени.

С этой начитанностью патриарх Ермоген соединял и выдающиеся способности проповедника и учителя. Отзывы современников характеризуют нравственный облик первосвятителя как «мужа благочестиваго», «известнаго чистаго жития», «истиннаго пастыря стада Христова», «неложнаго стоятеля по вере христианской».

Эти качества святителя Ермогена с особенной силой проявились в Смутное время, когда Русскую землю постигло несчастие внутреннего нестроения, усугубленное польско-литовским нашествием. В этот мрачный период первосвятитель Русской Церкви самоотверженно оберегал Русское государство, словом и делом защищая православную веру от латинства и единство нашего Отечества от врагов внутренних и внешних. Свой подвиг спасения Родины святитель Ермоген увенчал мученической кончиной, перешедшей в благодатное молитвенное Небесное заступничество за наше отечество у Престола Святой Троицы.

https://azbyka.ru/days/sv-ermogen-moskovskij-i-vseja-rossii

Тропарь священномученику Ермогену, патриарху Московскому и всея Руси, глас 4

Росси́йския земли́ первопресто́льниче/ и неусы́пный о ней к Бо́гу моли́твенниче!/ За ве́ру Христо́ву и па́ству твою́ ду́шу свою́ положи́в,/ страну́ на́шу от нече́стия изба́вил еси́./ Те́мже вопие́м ти:/ спаса́й нас моли́твами твои́ми,// священному́чениче Ермоге́не, о́тче наш.

Ин тропарь священномученику Ермогену, патриарху Московскому и всея Руси, на прославление, глас 4

Приспе́ день све́тлаго торжества́,/ град Москва́ ра́дуется,/ и с ним Русь Правосла́вная ликовству́ет/ пе́сньми и пе́ньми духо́вными:/ днесь бо свяще́нное торжество́/ в явле́нии честны́х и многоцеле́бных моще́й/ святи́теля и чудотво́рца Ермоге́на,/ я́коже со́лнце незаходи́мое возсия́ светоза́рными луча́ми,/ разгоня́я тьму искуше́ний же и бед/ от вопию́щих ве́рно:// спаса́й нас, я́ко пр

Кондак священномученику Ермогену, патриарху Московскому и всея Руси, глас 6

Темни́цею и гла́дом изнуря́емь,/ да́же до сме́рти ве́рен пребы́л еси́, блаже́нне Ермоге́не,/ малоду́шие от серде́ц люде́й твои́х отгоня́я/ и на о́бщий по́двиг вся призыва́я./ Те́мже и нечести́вых мяте́ж низложи́л еси́ и страну́ на́шу утверди́л еси́,/ да вси́ зове́м ти́:// ра́дуйся, засту́пниче Росси́йския земли́.

Молитва священномученику Ермогену, патриарху Московскому и всея Руси

О, вели́кий уго́дниче Христо́в, святи́телю о́тче наш Ермоге́не! К тебе́, моли́твеннику те́плому и предста́телю пред Бо́гом непосты́дному, усе́рдно притека́ем, в ну́ждах и ско́рбех на́ших утеше́ния и по́мощи прося́ще. В дре́внюю годи́ну искуше́ний, внегда́ обыше́дше обыдо́ша страну́ на́шу нечести́вии врази́, Госпо́дь яви́ тя Це́ркви Свое́й столпа́ непоколеби́ма и лю́дем росси́йским па́стыря до́бра, ду́шу свою́ за о́вцы положи́вша и лю́тыя во́лки дале́че отгна́вша. Ны́не у́бо при́зри и на ны, недосто́йная ча́да твоя́, умиле́нною душе́ю и сокруше́нным се́рдцем тебе́ призыва́ющая. Кре́пость бо на́ша в нас оскуде́, и вра́жия ловле́ния и се́ти обыдо́ша нас. Помози́ нам, засту́пниче наш! Утверди́ нас в ве́ре святе́й: научи́ нас всегда́ твори́ти за́поведи Бо́жия и вся преда́ния церко́вная, от отец нам запове́данная. Па́стырем на́шим бу́ди архипа́стырь, во́ином вождь духо́вный, боля́щим врач, печа́льным уте́шитель, гони́мым засту́пник, ю́ным наста́вник, всем же благосе́рдый оте́ц и за вся те́плый моли́твенник; я́ко да моли́твами твои́ми огражда́еми, непреста́нно воспое́м и просла́вим всесвято́е и́мя Живонача́льныя Тро́ицы, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, во ве́ки веко́в. Ами́нь.

https://azbyka.ru/days/sv-ermogen-moskovskij-i-vseja-rossii

[Александр Васильевич]

Акафист священномученику Ермогену, патриарху Московскому и всея России, чудотворцу

Кондак 1

Изрядный воеводо ратоборцев за веру Христову, теплый утешителю всех напаствуемых и обремененных скорбьми многими, непоколебимый столпе православныя веры, еяже ради положил еси душу твою за други своя, и нас свободил еси от козней и сетей вражиих. И ныне от Господа прославлен еси явлением чудес твоих, имиже собрал еси нас умиленною душею пети тебе:

Радуйся, святителю Ермогене, добрый пастырю и великий заступниче Российския земли.

Икос 1

Ангела хранителя Российския земли яви тя милосердый Христос в древния дни мятежа и нестроения, да спасет ю от блуждания греховнаго. И ныне яви тя молитвенника тепла и чудотворца, яко знамение жизни нашея; да и ныне грядут по тебе вси блуждающии, яко овцы неимущия пастыря, и обретше тобою спасение, да поют тебе сице:

Радуйся, Церкве нашея премудрое возглавление;

Радуйся, о чадех Церкве теплое промышление.

Радуйся, страны нашея церковное утверждение;

Радуйся, сынов царства православное озарение.

Радуйся, пастырем и пасомым доброе поучение;

Радуйся, царем нашим совете и утешение.

Радуйся, святителю Ермогене, добрый пастырю и великий заступниче Российския земли.

Кондак 2

Видя Русь, яко вдовицу, зельне плачущу о разорении дома своего, умилосердився, на рамена своя подъял еси скорби ея и даже до смерти понесл еси я. Сего ради вечно радуешися на небесех, поя Богу: Аллилуиа.

Икос 2

Разумом любве, наказующия и милующия, управлял еси, святителю, Казанскою паствою твоею, яко кораблем, в пучине зол потопляемым, и привел еси его к тихой пристани святыя православныя Церкве, темже благодарственно поем ти:

Радуйся, ума Христова вместилище;

Радуйся, разума Церкве хранилище.

Радуйся, главо, светом истины всех озаряющая;

Радуйся, премудросте, немудрыя просвещающая.

Радуйся, благовестниче православныя правды;

Радуйся, обличителю человеческаго суемудрия и неправды.

Радуйся, святителю Ермогене, добрый пастырю и великий заступниче Российския земли.

Кондак 3

Силою веры и разума духовнаго укрепляя во граде Казани новокрещенную паству твою, всеоружием Божия благодати победил еси козни врагов православныя веры Христовы и поучал еси чад твоих непрестанно взывати Богу: Аллилуиа.

Икос 3

Имея благодать священства, добре носиму в благоухающем сосуде души твоея, сподобился еси, отче Ермогене, взяти от земли святую икону Пречистыя Богоматере, во граде Казани чудесно явленную, и прославити ю по достоянию. Темже и подвизаеши нас взывати тебе сице:

Радуйся, чудотворныя иконы Казанския первое прославление;

Радуйся, чудес от сея иконы неложное извещение.

Радуйся, славы Богоматере умиленный песнотворче;

Радуйся, пред Нею о пастве твоей теплый молитвенниче.

Радуйся, Матерь Божию, яко Заступницу православного царства Российскаго, почитаяй;

Радуйся, о утверждении сего царства пред Пречистою слезы проливаяй.

Радуйся, святителю Ермогене, добрый пастырю и великий заступниче Российския земли.

Кондак 4

Бурею помышлений сумнительных и стремлений мятежных волнуема и в пучину инославнаго суемудрия погружаема, Русь утопаше. Узрев же тя, святителю Божий, яко «столпа непоколебима и адаманта тверда», возрадовася надеждею и, тобою укрепляема, поет Богу: Аллилуиа.

Икос 4

Слышав беззаконное умышление самозваннаго царя поругатися над верою православною, дерзновенно вещал еси ему, яко не подобает царю православному оженитися еретичкою, и тако обличил еси его неверие и нечестие. Сего ради и воздвиже на тя гонение и из престольнаго града тя, святителю, изверже. Мы же, почитающе сие твое правдолюбие, поем ти, сильному о Господе:

Радуйся, крепкий поборниче противу самозваннаго повелителя;

Радуйся, дерзновенный заступниче за православную веру.

Радуйся, суемудраго инославия праведное обличение;

Радуйся, спасительнаго православия немолчное назидание.

Радуйся, правды ради изгнанный;

Радуйся, от Господа вечною славою на небесех венчанный.

Радуйся, святителю Ермогене, добрый пастырю и великий заступниче Российския земли.

Кондак 5

Боготечную звезду показа тя на небесех в сонме священномучеников Господь Вседержитель, зане и на земли был еси звезда светлая, осиявающая царя и царство светом православия и путеводствующая ко угождению единому Богу, во еже воспевати Ему непрестанно: Аллилуиа.

Икос 5

Видеша тя православнии людие, яко светило церковное, безоблачно сияющее в просвещение омраченных страстьми, призваша тя в царствующий град Москву, егда нечестивый самозваный повелитель низвержен бысть, да на свещнице первосвятительскаго служения освещаеши путь жизни новому царю и всему Российскому царству. Сего ради и мы, до сего дне озаряемии светом твоим, неустанно взываем ти:

Радуйся, почитаяй царя, яко Божие дарование;

Радуйся, мняй быти ему благочестиву и поборателю по вере православней.

Радуйся, новопоставленна царя Василия твердости учивый;

Радуйся, в радости и в горе другом ему бывый.

Радуйся, православнаго царя нашего пребывающее благословение;

Радуйся, во всех делех небесное ему поможение;

Радуйся, святителю Ермогене, добрый пастырю и великий заступниче Российския земли.

Кондак 6

Проповедник быв спасительнаго покаяния, егда разгореся новый мятеж на Руси, призвал еси во град Москву древняго и немощнаго старца первосвятителя Иова и купно с ним молился еси в храме Успения Богоматере о чадех твоих, «да отвратит Господь от них праведный гнев Свой, да подаст им мир и любовь, да устроит в царстве древнее единение, да благословит царя победами над враги», и тако да прославится в людех российских Имя Господне песнию: Аллилуиа.

Икос 6

Возсиявый во граде Москве светильник пресветлый был еси, святителю Ермогене, всем блуждающим во тьме греховней, в твоих «богомольных» посланиих путь спасения им показуя и дух уныния и малодушия от сердец их отгоняя. Сего ради и мы грешнии, в дни скорби и блуждания греховнаго, припадаем к тебе, святителю Божий, и слезно взываем: охраняй и ныне отечество наше от шатания умов и сердец, буди в жизни нам вождь добрый и благонадежный, да «не погибнет, по словеси твоему, Русь православная и Богом любимая» и да не престанет величати тя сице:

Радуйся, от потопления бурями житейскими российския люди спасаяй;

Радуйся, унывающих и мятущихся укрепляяй и от заблуждений отвращаяй.

Радуйся, преступающих крестное целование со властию обличаяй;

Радуйся, за дом Пречистыя Богородицы и за Московское царство даже до смерти стояти научаяй.

Радуйся, зерцало совести нелицеприятныя;

Радуйся, добрый кормчий корабля Христова.

Радуйся, святителю Ермогене, добрый пастырю и великий заступниче Российския земли.

Кондак 7

Хотя быти пастырь добрый, емуже суть овцы своя, видев волка грядуща, не оставлял еси овцы и не бегал еси, но пред ними ходил еси во всеоружии силы и истины, поя Богу: Аллилуиа.

Икос 7

Новаго человека, по образу Создавшаго его, а не новаго царства инославнаго измышления, возжелел еси, святителю Ермогене. Сего ради ополчился еси на иноземное суемудрие и ратовал еси за царство древлеправославное, еже тщится во всех людех и во всем житии их вообразити Христа Бога. Поем и славим сие православное ратоборство твое и благодарственно вопием ти:

Радуйся, волков хищных нещадное изгнание;

Радуйся, коварства их мудрое распознание.

Радуйся, всех стояти непоколебимо за православную веру Христову учивый;

Радуйся, иновернаго царя возсести на престол Российский недопустивый.

Радуйся, стада Христова церковное ограждение;

Радуйся, царства православнаго верное спасение.

Радуйся, святителю Ермогене, добрый пастырю и великий заступниче Российския земли.

Кондак 8

Странно есть маловерным и малодушным зрети, како святитель Ермоген, сей воистину «крепкий воин Христов», дерзновенно обличает измену вере Христовой и, егда устремися нань нечестивый изменник, имый нож в руце, токмо знамением крестным ограждает себе от нападения вражия, и тако побеждает его злобу и безумие, нас же воздвизает к пению: Аллилуиа.

Икос 8

Весь бе исполнен ревностию Илии пророка, святителю Ермогене, егда узрел еси запустение царства и поругание святых храмов Божиих, огнем сея ревности воспламенил еси и сердца верных чад твоих, мужественно стати за веру православную и изгнати из престольнаго града нечестивых ляхов, во спасение Российския земли, поющия ти ныне любовию:

Радуйся, святою ревностию о спасении царства Российскаго пламеневый;

Радуйся, возжещи сию ревность и в чадех твоих восхотевый.

Радуйся, вся угрозы и прещения врагов твоих; презревый;

Радуйся, изыти им из града Москвы повелевый.

Радуйся, российское воинство на освобождение царствующаго града от нечестивых врагов благословивый;

Радуйся, святыни его от поругания тем оградити желавый.

Радуйся, святителю Ермогене, добрый пастырю и великий заступниче Российския земли.

Кондак 9

Всякия труды подъял еси, святителю Божий, всякия лишения, обиды и болезни претерпел еси, спасения ради чад твоих; но и в терпении и в труде мнозем неустанно взывал еси Богу: Аллилуиа.

Икос 9

Витии мира сего безмолвствуют, в страсе и трепете видяще разорение царства Российскаго, громозвучный же глас святителя Ермогена, уже в заточении сущаго, не престает проповедати покаяние во отпущение грехов, ихже ради излился на Русь праведный гнев Божий, и молит пасомых «в чистоте души своя хранити и положити я за Пречистыя дом и за чудотворцев, и за веру». И мы веруем, яко слезами покаяния, по глаголу святителя, согрешившая Русь омыся, очистися и обновися, и ныне поет во славу своего по Бозе наставника:

Радуйся, грешныя к покаянию призываяй;

Радуйся, властию от Бога грехи царства разрешаяй.

Радуйся, за грехи чад твоих и в заточении Бога моливый;

Радуйся, слезными теченьми землю темницы твоея оросивый.

Радуйся, рыданьми покаяния лице царства обновивый;

Радуйся, гнев Божий на милость к нам грешным преклонивый.

Радуйся, святителю Ермогене, добрый пастырю и великий заступниче Российския земли.

Кондак 10

Спасти хотя Русь от безначалия греховнаго, не к нечестивому западу, но к богобоязненному дому боляр Романовых обратил еси очи твои, святителю Ермогене, да будет он властию от Бога, во утверждение Христова закона, и да поют царие и людие единеми усты и единем сердцем Спасителю Богу: Аллилуиа.

Икос 10

Стена неодолимая Церкве был еси, отче наш Ермогене, еюже царство наше оградися, в православии утвердися и от врагов спасеся, и ныне со благодарением взывает ти:

Радуйся, злыя козни нечестиваго запада отвергнувый;

Радуйся, православие в земли нашей утвердивый.

Радуйся, святых преданий отеческих хранителю;

Радуйся, уставов Церкве Православныя ревнителю.

Радуйся, в доме боляр Романовых благочестивую отрасль древняго царственнаго рода узревый;

Радуйся, в нем Божиею милостию Царя всея Руси указавый.

Радуйся, святителю Ермогене, добрый пастырю и великий заступниче Российския земли.

Кондак 11

Пение исходное и рыдание надгробное творит православная Русь у гроба священномученика Ермогена, положившаго душу свою за други своя. Не плачите, православнии, не плачите, но паче дерзайте верою, праведник бо и по смерти жив будет во веки, поя Богу: Аллилуиа.

Икос 11

Светильник Христов, на верху горы стояй и всей Руси светяй был еси в житии твоем, святителю Ермогене. И се полагаешися под спудом могильным плотию, да возсияеши духом, яко солнце в царствии Отца Небеснаго, нас же да просветиши сице воспевати болезни и труды твоя:

Радуйся, с престола патриаршаго беззаконно низверженный;

Радуйся, в темное подземелие, яко во гроб, вверженный.

Радуйся, травною пищею от врагов питанный;

Радуйся, глада мученьми даже до смерти изнуренный.

Радуйся, священномучениче, за православие царства пострадавый;

Радуйся, страстотерпче, в руце Господу дух свой предавый.

Радуйся, святителю Ермогене, добрый пастырю и великий заступниче Российския земли.

Кондак 12

Благодати Божией сокровище явися всечестная рака мощей твоих, святителю отче Ермогене, и источник приснотекущия силы, еюже беси изгоняются, недужнии исцеляются, хромии ходят, глухии слышат, слепии прозирают, озлобленнии умиряются, скорбящии утешаются и вси ликуют о Господе и прославляют Бога, дивнаго во святых Своих, поюще Ему: Аллилуиа.

Икос 12

Поюще твое прославление, святителю Ермогене, сия песни приносим ти, чудотворче святый, яко благоухание христианския радости: зрим бо Божию силу, во святых мощех твоих пребывающую. И ныне озаряеши нас светоизлиянием твоея благодати, обвеселяя сердца наша пети ти со умилением:

Радуйся, ты бо Сладчайшаго присно созерцаеши;

Радуйся, ты бо лицем к лицу Христа воспеваеши.

Радуйся, ты бо Божественною силою преображаешися от славы в славу;

Радуйся, ты бо, яко солнце новое, украшаеши Господню державу.

Радуйся, твоим бо сиянием и мы незримо просветляемся;

Радуйся, твоею бо силою и мы чудесно оживотворяемся.

Радуйся, святителю Ермогене, добрый пастырю и великий заступниче Российския земли.

Кондак 13

О, преславный угодниче Божий, святителю отче наш Ермогене. Приими наше твоей славе сорадование, яко воздыхание души, жаждет бо неотъемлемый радости, и умоли венчавшаго тя славою Господа низпослати и нам от бед, скорбей и болезней, обдержащих ны, скорое избавление, даровати же благодать утешения и радования, да с веселием выну поем Богу: Аллилуиа.

[Се́й конда́к глаго́лется три́жды.]
[Далее повторяем 1‑е икос и кондак:]

Икос 1

Ангела хранителя Российския земли яви тя милосердый Христос в древния дни мятежа и нестроения, да спасет ю от блуждания греховнаго. И ныне яви тя молитвенника тепла и чудотворца, яко знамение жизни нашея; да и ныне грядут по тебе вси блуждающии, яко овцы неимущия пастыря, и обретше тобою спасение, да поют тебе сице:

Радуйся, Церкве нашея премудрое возглавление;

Радуйся, о чадех Церкве теплое промышление.

Радуйся, страны нашея церковное утверждение;

Радуйся, сынов царства православное озарение.

Радуйся, пастырем и пасомым доброе поучение;

Радуйся, царем нашим совете и утешение.

Радуйся, святителю Ермогене, добрый пастырю и великий заступниче Российския земли.

Кондак 1

Изрядный воеводо ратоборцев за веру Христову, теплый утешителю всех напаствуемых и обремененных скорбьми многими, непоколебимый столпе православныя веры, еяже ради положил еси душу твою за други своя, и нас свободил еси от козней и сетей вражиих. И ныне от Господа прославлен еси явлением чудес твоих, имиже собрал еси нас умиленною душею пети тебе:

Радуйся, святителю Ермогене, добрый пастырю и великий заступниче Российския земли.

Молитва священномученику Ермогену

О, великий угодниче Христов, святителю отче наш Ермогене! К тебе, молитвеннику теплому и предстателю пред Богом непостыдному, усердно притекаем, в нуждах и скорбех наших утешения и помощи просяще. В древнюю годину искушений, внегда обышедше обыдоша страну нашу нечестивии врази. Господь яви тя Церкви Своей столпа непоколебима и людем российским пастыря добра, душу свою за овцы положивша и лютыя волки далече отгнавша. Ныне убо призри и на ны, недостойная чада твоя, умиленною душею и сокрушенным сердцем тебе призывающая. Крепость бо наша в нас оскуде, и вражия ловления и сети обыдоша нас. Помози нам, заступниче наш! Утверди нас в вере святей: научи нас всегда творити заповеди Божия и вся предания церковная, от отец нам заповеданная. Пастырем нашим буди архипастырь, воином вождь духовный, болящим врач, печальным утешитель, гонимым заступник, юным наставник, всем же благосердый отец и за вся теплый молитвенник; яко да молитвами твоими ограждаеми, непрестанно воспоем и прославим всесвятое Имя Живоначальныя Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа, во веки веков. Аминь.

https://azbyka.ru/molitvoslov/akafist-svjashhennomucheniku-ermogenu-patriarhu-moskovskomu-i-vseja-rossii-chudotvorcu.html