Не, ни, ниже
Учим церковнославянскийТак же, как и в русском языке, в старославянском, церковнославянском и древнерусском было две основных отрицательных частицы: , . Однако их употребление и функциональная нагрузка обнаруживают весьма яркую специфику.
Обычным показателем отрицания является частица . Ее исконное место в предложении расположено перед глаголом-сказуемым:
Здесь весьма показателен следующий случай: попадая в соседство с формами настоящего времени глагола быти, сливалось с ними, что отражается и на письме. При этом последний звук частицы и первый звук знаменательного слова превращались в один долгий звук e, обозначаемый буквой –
ять:
. Например:
В последнем случае никакого стяжения нет, поскольку отсутствуют его условия: налицо обособленная отрицательная частица с соответствующей глагольной формой.
Надо сказать, что в истории русского языка отрицательные формы глагола быти исчезли. Однако 3 лицо единственного числа, будучи самым частотным в древних текстах, превратилось в слово нет, которое утратило все свои глагольные признаки, а потому классифицируется как модальная частица, привносящая в предложение, разумеется, значение отрицания:
Отрицание может находиться также перед любым самостоятельным словом, на которое падает логическое, смысловое ударение:
Частица же , как правило, не присоединяется к глаголам:
К глаголу частица в древнеславянских текстах относится только в том случае, если отрицание повторяется в однородных конструкциях, выполняя роль соединительного союза-частицы. При этом она появляется вместо перед вторым членом:
См. также случаи, когда однородные члены выражены иными частями речи:
Встречается и одиночное употребление в качестве союза:
Показательно, что иногда переводится на русский язык как нет:
Как правило, слова-местоимения и наречия, с частицей (приставкой) имеют еще и усиление в виде :
Отсюда неслучайно бытование в древнеславянских источниках частицы
в значении
“и не, и ни”:
При соседстве с
и глаголами она почти всегда осложняется яркой отрицательно-усилительной семантикой и переводится как
“даже не”:
В современном славянском отрицательном предложении обязательным является отрицание не – даже в том случае, если есть ни. Отрицание в любом из членов предложения (кроме сказуемого) требует повторения отрицания и в составе сказуемого. Ср.
никто не сказал; нет ни шанса. То есть в настоящее время установилось так называемое двойное отрицание.
В древнеславянском и современном церковнославянском языке в тех случаях, когда слово с частицей
находится впереди глагола, отрицание
, как правило, отсутствует, то есть отрицание в любом из членов предложения (кроме сказуемого) предполагает отсутствие отрицания в сказуемом.
Иными словами, здесь приходится иметь дело с одиночным отрицанием.
Принципиально, что оно является синтаксической калькой соответствующих древнегреческих оборотов, то есть точно воспроизводит в переводе синтаксические структуры исходного языка, отсутствующие в языке переводящем.
Такое копирование, которое безоговорочно побеждает в церковнославянском языке во времена никоновской справы XVII века и вносит в него структурные элементы, чуждые русскому языку, довольно часто порождает серьезные проблемы понимания современными верующими сакральных и богослужебных текстов.
Однако нередко отрицание
в подобных случаях все же употребляется, что сопряжено с задачами логического усиления, которые успешно решает именно двойное отрицание:
Из-за упомянутого уже калькирования приходится сталкиваться с ситуациями, когда рядом встречаются две отрицательные частицы и предложение совершенно неожиданно приобретает утвердительный смысл:
Историческое развитие отрицательных конструкций в славянских языках, конечно, не могло не сказаться на чрезвычайно сложных, многослойных орфографических правилах, которые связаны с не и ни и заслуживают отдельного разговора.
Лариса Маршеваhttp://www.pravoslavie.ru/sm/64857.htm
