Таинства исповеди и причащения в жизни православного христианина

[Александр Васильевич]

После причастия



Есть немало книг и пособий, посвященных приготовлению к Божественному причащению. Цель этих книг – дать человеку знания, необходимые для сознательного, благоговейного и непостыдного подхода к Чаше с Пищей Бессмертия. Эти книги не однообразны. В них есть разночтения, связанные в основном с разной строгостью приготовления и разными подходами к частоте причащения. Но, все равно, такая литература есть, и она многочисленна. Но вот чего нет у нас! У нас нет книг, ведущих с читателем разговор о том, как вести себя после причащения, как хранить полученный дар, как пользоваться во благо реальностью богообщения! Налицо очевидный пробел. И нет никакой дерзости быстро этот пробел заполнить. Серьезность задачи требует, во-первых, формулировки вопроса, а во-вторых, соборных усилий по поиску правильного ответа.

Опыт, равно духовный и житейский, говорит о том, что получить бывает легче, чем удержать. Если речь идет о великом даре, то умение пользоваться им – самое тяжелое, что ожидает получателя. Благословение способно превратиться в проклятие по мере неумелого пользования или пренебрежения дарами. История Израиля – тому пример. Множество чудес, Божие водительство, отношения народа и Бога, подобные супружеским! Чего же более? Но обратной стороной этих отношений неумолимо выступают казни и тяжелые удары, падающие на головы людей, ведущих себя недостойно избрания. Что касается причащения, то реальность присутствия Христа в Евхаристии еще в апостольские времена заставляла говорить о болезнях и смертях недостойных причастников. Итак, давно пора вести речь не только о приготовлении к причастию, но и о правильном образе жизни после полученного причащения.

Вот первая мысль, лежащая на поверхности: не уместно ли в день причащения вместо вечерних молитв, покаянных и сокрушенных, прочесть на ночь еще раз молитвы благодарственные после причастия? В них просьбы не просто простить и помиловать, но «войти во уды и во утробу, укрепить составы и кости, попалить терние всех согрешений» и проч. Эти краткие молитвы весьма сильны, насыщены смыслом, радостны, энергичны. Многократное или хотя бы повторное их чтение в день причастия увеличивает в христианской душе чувство благодарности Богу, рождает трезвение (память о Господе), возгревает желание причащаться чаще.

Святитель Иоанн (Максимович) после совершенной литургии часто оставался в алтаре надолго. Он читал Евангелие, «тянул» четки, совершал иные молитвы и затем с усилием шел на ежедневные труды, поскольку не хотел покидать алтарь. Это тоже урок. Очевидно, что мирской человек загружен заботами и что взвинченный темп жизни есть враг сосредоточенности. Но нужно стараться после причастия не сразу окунаться в дела, нужно постараться поискать хоть каплю тишины, отдаваемой чтению и размышлению.

Боюсь утверждать, кто именно из Оптинских старцев (кажется, Варсонофий) советовал читать в день причащения Апокалипсис Иоанна Богослова. Очевидно, имелось в виду, что облагодатствованный ум христианина в это время более способен к восприятию тайн Божиих, нежели в обычные дни. Налицо не столько конкретный совет, сколько контуры общего правила: в день причастия посвящать возможное время и силы изучению слова Божия и другим духовным трудам.

Ставши домом Божиим посредством причащения, христианин становится страшен невидимым врагам добра. От него, как от огня, «бежит всяк злодей и всяка страсть». Существенной задачей для врага поэтому является старание развлечь христианина, втащить его в вихрь всяких забот, окружить его «неведением, забвением, малодушием и окамененным нечувствием». И по мере нашей невнимательности врагу это успешно удается. Стоит ли удивляться разгулу греха и сумятице, царствующей в головах, если мы толком не учимся пользоваться самым победоносным своим оружием – существенным соединением с Богочеловеком и Спасителем?

***

Вопрос, без сомнения, не раскрыт, но лишь затронут. Он требует церковного внимания, и само звучание вопроса может предваряться призывом: «Вонмем!» И умение прощать обиды, и способность сопротивляться действию страстей, и мужество посреди невзгод, и предвкушение вечных благ, и еще многое-многое другое подается обильно причастникам. Вот что говорил Иоанн Кронштадтский после причащения: «Господь во мне лично, Бог и человек, ипостасно, существенно, непреложно, очистительно, освятительно, победотворно, обновительно, обожительно, чудотворно, что я и ощущаю в себе».

Богатство даров, ощущаемое Кронштадтским пастырем, есть то же самое богатство даров, которое подается всем, но, к сожалению, без столь глубокого со стороны причастников ощущения.

В этом смысле святые и будут судить мир. Имея ровно столько, сколько и мы, они сумели жизнь свою превратить в яркое горение лампады, тогда как мы лишь коптим и в грозный час суда рискуем оказаться без масла.

Кроме того, что уже есть у нас, нам, быть может, вовсе ничего более не нужно для чудотворной полноты и повседневного христианского свидетельства. Ничего не нужно сверх, но нужно научиться пользоваться тем, что есть. И в первую очередь нужно научиться правильно вести себя в отношении к пречистым тайнам Тела и Крови Христовых: к благоговейному принятию их и к достойному хранению их в себе.

Протоиерей Андрей Ткачев

http://www.pravoslavie.ru/put/53448.htm

[Александр Васильевич]

Преподобный Никодим Святогорец

О том, как следует каждому готовиться, когда он хочет исповедоваться

AgionOros.ru начинает публиковать отрывки из «Книги об исповеди» преподобного Никодима Святогорца, которая будет издана в 2013 году Издательским Домом «Святая Гора». «Книга об исповеди» содержит советы духовникам и мирянам и является одним из наиболее полных практических руководств по Таинству Покаяния. Это произведение Никодима Святогорца издано во многих странах, но на русский язык переведено впервые.

______________________________

О том, что есть покаяние


_{Св. Никодим Святогорец}  

Исповедайте… друг другу согрешения.
Иак. 5, 16.

Брат мой грешник, когда ты хочешь покаяться и исповедоваться, тебе нужно совершить следующее приготовление. Знай, прежде всего, что покаяние, согласно божественному Иоанну Дамаскину1, есть обращение от диавола к Богу, совершающееся с трудом и подвигом. Итак, и ты, возлюбленный мой, если хочешь покаяться как подобает, должен оставить диавола и дела диавольские и возвратиться к Богу и жизни по Богу, оставить грех, противный естеству, и вернуться к добродетели, свойственной естеству, возненавидеть зло столь сильно, чтобы и ты говорил с Давидом: Неправду возненавидех и омерзих2, и, напротив, возлюбить добро и заповеди Господни столь сильно, чтобы говорить с ним же: Закон же Твой возлюбих3 и ещё: Сего ради возлюбих заповеди Твоя паче злата и топазия4. Говоря кратко, Дух Святой, говоря через премудрого Сираха о том, что есть истинное покаяние, дает тебе такой совет: Обратися… ко Господу и остави грехи… восходи к Вышнему и отвратися от неправды, и зело возненавиди мерзость5. Каково же истинное покаяние и плоды его, смотри в слове, помещенном в конце.

О том, сколько есть составных частей покаяния

Знай, во-вторых, что составных частей покаяния три: сокрушение, исповедь и удовлетворение.

О том, что есть сокрушение



И сокрушение есть скорбь и совершенная боль сердца6, возникающая из-за того, что человек грехами своими огорчил Бога и преступил Его божественный закон. Свойственно же оно совершенным и сынам, так как происходит только от любви к Богу, то есть так кается сын только потому, что огорчил отца своего, а не потому, что должен лишиться отцовского наследства или быть изгнанным из дома своего отца.

О том, что есть печаль

Кроме сокрушения, существует и терзание душевное, которое также есть скорбь и болезнь сердца несовершенная, возникающая не из-за того, что человек грехами своими огорчил Бога, но из-за того, что лишился божественной благодати, потерял рай и получил ад. Свойственно же оно несовершенным, то есть наемникам и рабам, поскольку происходит не от любви к Богу, но от страха и любви к Богу, но от страха и любви к самому себе, то есть так кается наемник из-за того, что потерял награду и рай из-за того, что боится наказания от своего хозяина7.

Итак, тебе, брат мой грешник, если ты хочешь стяжать в сердце своем это сокрушение и печаль, чтобы благодаря им твоя исповедь была угодна Богу, подобает сделать следующее.

О том, что исповедоваться следует у самых опытных духовников



Прежде всего, расспроси и узнай, какой духовник самый опытный из всех, ибо великий Василий говорит, что, как болезни и раны телесные люди открывает не каждому, но опытным врачам, знающим, как их исцелить, так и грехи подобает открывать не первому попавшемуся, но могущим их исцелить: «Исповедание грехов подобно открытию телесных страданий. Ибо, как страдания телесные люди открывают не всем, не первым встречным, но опытным в исцелении их, так и исповедь грехов должна совершаться у могущих исцелять, согласно написанному: Мы, сильнии немощи немощных носити.8То есть избирайте тщательно»9.

О том, как следует испытывать свою совесть

Во-вторых, подобно тому как ты садишься и считаешь, какой денежный убыток ты потерпел за много дней в своем деле, таким же образом сосредоточься, брат мой, и за две или три недели до того, как пойдешь к духовнику, особенно в начале четырех годовых постов10, сядь в великом безмолвии и, приклонив голову, произведи испытание своей совести, которую Филон Иудей называет «судом совести», и будь «не защитником, а судьей своих грехов» согласно священному Августину. Изочти и ты, как Езекия, все время жизни твоей со скорбью и горечью души твоей: «Изочту вся лета моя в горести души моея»11. Или, по крайней мере, посчитай, сколько грехов ты совершил делом, слово и согласием с помыслами после того, как исповедовался; измерь месяцы от месяцев перейди к неделям и от недель к дням. Вспомни людей с которыми согрешил, места, где согрешил и тщательно поразмысли, чтобы найти каждый свой грех. Так тебе советует премудрый Сирах, с одной стороны, говорящий: Прежде суда испытай себе12, и богослов Григорий, с другой, сказавший: «Испытай самого себя более, чем чужие дела; лучше помысл о деяниях, чем о деньгах, ибо тленны одни, другие же постоянны»13.

И как охотник не довольствуются тем одним, чтобы найти зверя в чаще, но стараются изо всех сил его убить, таким же образом и ты, брат мой грешник, не довольствуйся тем одним, чтобы испытать свою совесть и отыскать свои грехи, потому что это само по себе принесет тебе мало пользы, но подвизайся изо всех сил, чтобы убить свои грехи болью своего сердца, то есть сокрушением и терзанием. И чтобы приобрести сокрушение, думай о великом ущербе, нанесенном твоими грехами Богу. Для того же, чтобы приобрести печаль, думай о великом ущербе, нанесенном твоими грехами тебе самому.

О том, что грех наносит Богу тройной ущерб


_{Св. Никодим Святогорец}

Итак, начиная с первого, думай об ущербе, нанесенном твоими грехами Богу: во-первых, ибо ты своими грехами оскорбил и обесчестил вышнего Оного и великого Бога, ты, червь — всесильного, ты, брение — Создателя всего, ты, ничтожество, — сущую бесконечность, поскольку и преступил закон Его: Преступлением закона Бога безчествуеши14; явился рабом и сыном неблагодарным по отношению к таковому всеблагому Владыке и любвеобильнейшему своему Отцу, Который возлюбил тебя от века, не за какое-то твое достоинство, но единственно по Своей благости и решил в Своей богоначальной мысли тебя создать, хотя мог создать других вместо тебя. Ибо ты явился неблагодарным по отношению к таковому Богу, который даровал тебе бытие, создал тебя по образу Своему и по подобию, дал тебе единое тело со всеми чувствами и единую душу со всеми силами, сделал тебя царем всех земных созданий, доставлял тебе до сего дня пропитание, одеяние, жилище, повелел всем чувственным созданиям тебе служить, освободил тебя от стольких бед, от стольких болезней от столь великой нищеты, которую испытывают другие, дал тебе ангела, для того чтобы он стоял всегда возле тебя и тебя охранял.



Ибо ты явился неблагодарным по отношению к таковому твоему Благодетелю, Который устроил так, чтобы ты родился от родителей-христиан, принимал тебя столько раз в Своих таинствах, сделал тебя Своим сыном через святое крещение, избавил тебя из руки бесовской, стал Человеком ради тебя, пролил Свою кровь до последней капли, чтобы сделать тебя наследником Своего Царствия, столько раз ожидал, чтобы ты покаялся после того, как согрешил, осуждая многих других за грехи меньше, чем твои, следует за тобой повсюду, куда ты идешь, стучит в твое сердце, хотя ты Его не принимаешь, с тобой беседует, тебя любит, тебя умоляет, потому что желает твоего спасения.

Ибо ты, говоря кратко, явился неблагодарным по отношению к таковому Владыке, который даровал тебе столько благодеяния естественных, благодатных, общих, частных, скрытых, явных, и, что страшнее всего, в то время как ты получал все эти дарования, ты, неблагодарное создание пред очами Его, дерзал воздавать ему за это своей злобой.



Ах, брат мой грешник, если бы какой-то человек, подобный тебе, захотел сделать тебе одно единственное благодеяние из всех этих, ты не знал бы, что сделать, чтобы его отблагодарить, а в то время как не какой-то человек, но Вышний Бог, Творец всех ангелов, сделал тебе столько и столько благодеяний, ты, напротив, являешь себя по отношению к Нему столь неблагодарным! Подивись, брат, подивись, как тебя носила земля и не разверзлись, чтобы поглотить тебя живым! Подивись, как небо не испустило молнии, чтобы тебя попалить, как воздух, который ты осквернил своими грехами, не возвеял на тебя свои ядовитые дуновения, чтобы тебя отравить, и как все стихии не восстали против тебя, как звери, чтобы пожрать тебя живым, не терпя того, чтобы пожрать тебя живым, не терпя того, чтобы видеть, как ты, отступник и наветник, воздаешь своими грехами такую неблагодарность их Создателю и таковому величайшему твоему Благодетелю: Роде строптивый и развращенный, сия ли Господеви воздаете?15

3) Ты нанес ущерб Богу, ибо своими грехами сотворил неслыханную несправедливость и показал пренебрежение по отношению к искуплению, совершенному для тебя Сыном Божиим, потому что ты вознес Его на крест и во второй раз, попрал Его любовь, осквернил всесвятую Его кровь, оскорбил благодать Духа Его, открыл Его раны, возобновил заплевания, заушения, терновые венец, бичевания, гвозди, копия и все страдания и поношения, так как сотворил грех, ставший причиной Его распятия: Второе распинающих Сына Божия себе и обличающих16.

Ах, брат мой, если бы ты подумал, как подобает, об этих трех копьях, которыми, согрешая, ранил Бога, я уверен, что ты зарычал бы и заревел, как лев, от воздыханий: Рыках от воздыхания сердца моего17, что ты возненавидел бы грех и возгнушался им и что сокрушил бы сердце свое на тысячу кусков, хотя бы оно было и самым жестоким и каменным и пролил бы кровавые слезы. Поэтому, насколько возможно, пребывай в размышлениях об этом тройном ущерба, для того чтобы стяжать святое сокрушение, являющееся благороднейшей и важнейшей составной частью покаяния, печалясь не столько о другом, сколько о том, что согрешил против Бога и оскорбил Святого Духа, по апостолу: И не оскорбляйте Духа Святаго Божия18.

Как и Давид не скорбел ни о каких других потерях, принесенных ему грехом, но только о том, что он заставил его причинить ущерб единому Богу, хотя он причинил ущерб и самому себе и другим. Поэтому он и говорил: Тебе Единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих19. Подобно ему и Манассия только об этом скорбел, и сердце его никогда не получало ослабления. Поэтому он и говорил: Несть ми ослабления, зане прогневах ярость Твою и лукавое пред Тобою сотворих, не сотворивый воли Твоея и не сохранивый повелений Твоих20.

О том, что грех наносит грешнику тройной ущерб

Затем, для того чтобы стяжать терзание душевное, подумай, брат, и о том, сколько зла принесли грехи тебе самому:

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

1) О том, что они заставили тебя потерять вышеестественные дарования, данные тебе Богом в этой жизни — благодать оправдания, благодать усыновления, вечности и все остальные дарования, одно только достоинство которых само по себе ценнее всех благородств, всех премудростей, всех красот и всех сил, говоря кратко, — всех естественных дарований и самых ценных благ мира, как говорит Соломон: Все злато пред нею песок малый21.


_{Св. Никодим Святогорец}

2) Подумай о том, что они заставили тебя потерять все вечное блаженство райское, наслаждение Богом и созерцание Бога, созерцание сладчайшей Богородицы, Матери Божией и Матери всех христиан, соединение с ангелами, общение со святыми неизреченную радость, Небесное Царство, непрестанное упокоение, вечный свет и вообще все оные блага, которых око не видело, ухо не слышало и ум человеческий не может постичь; и они заставили тебя променять все это на одно малое, на одно горькое и мерзкое наслаждение и уничижить все это как что-то ничтожное, как оные жестокие иудеи уничижили образ рая Иерусалим: И уничижиша землю желанную22.

3) Подумай о том, что эти грехи исходатайствовали тебе вечную муку, неугасающий оный огонь, скрежет зубов, червя неусыпающего, мучение всех чувств телесных и всех сил твоей души, которая всегда будет иметь то, что ненавидеть и никогда не будет иметь того, чего желает. Там ты никогда не испытаешь никакого наслаждения, не увидишь больше ни одного своего друга, не побеседуешь больше ни с одним своим родственником, никогда не поспишь, не найдешь покоя и на одно единственное мгновение от оных палачей-бесов, которые будут тебя и, попросту говоря, подумай о том, что грехи заставили тебя приобрести вечность бесконечных оных адских мучений, одно единственное мгновение которой через столько тысячелетий, сколько есть песка морского, сколько есть звезд на небе, сколько есть капель дождя, сколько есть листьев у деревьев и атомов в воздухе — мгновение оное не пройдет никогда-никогда. «И будут мучены огнем и жупелом... и дым мучения их во веки веков восходит»23.

Думая, во-вторых, об этом, возлюбленный, ты, несомненно. Умилишься сердцем своим и стяжешь прежде упомянутое терзание душевное, скорбя если не о другом, то хотя бы о том, что из-за своих грехов ты сам являешься понесшим бесконечную потерю, потерю мельчайшую часть которой не способен возместить весь мир со всеми его царствами.

Ах! Разве малое лишение, разве малая скорбь потерять, окаянный грешник, Бога, Который весь сладость, весь радость, весь желание и весь ненасытимое насыщение, Который весь свет и начало света, весь жизнь и начало жизни, весь премудрость и начало премудрости? Разве малая скорбь потерять Бога, красота Которого превосходит всякую красоту, премудрость Его — всякую премудрость, сладость Его — всякую сладость, от одного единственного луча славы Которого, если бы он воссиял во аде, ад сразу сделался бы раем?

Разве малая скорбь потерять безначального Отца, собезначального Сына и Пресвятого Духа, Единого Триипостасного Бога, от Которого все прекрасное имеет красоту, все светлое — светлость, все живое — жизнь, все умное — разум и все сущее — существование?

Одним словом, разве малая скорбь, окаянный, потерять Бога твоего, Который есть крайнее благо, начало, и середина, и конец твоего бытия? Увеждь и виждь, увеждь и виждь (возглашает тебе Сам Бог), яко... горько ти есть, еже оставити ти Мя,глаголет Господь Бог твой24. Поэтому сказал великий Василий, что, даже если человек не будет мучиться, даже если не потерпит страданий, однако, само лишение Бога невыносимое всех будущих мук: «Ибо отчуждение и отвержение от Бога для испытавшего его невыносимее и тяжелее всех вообще ожидаемых мучений, как для глаза — лишение света, хотя бы при отсутствии болезни, а для животного — жизни»25. И если Исав из-за того, что потерял первородство и благословение отца своего Исаака, опечалился настолько, что издал весьма горький и страшнейший глас: Бысть же, егда услыша Исав... возопи гласом велиим и горьким зело26, почему ты, треокаянный, не возгласишь до неба, почему ты, несчастный, не восстенаешь из глубины сердца из-за, что потерял столько вышеестественных благословенный и дарований Небесного Отца своего? Из-за того, что лишился сладчайшего лица Матери Божией, созерцание которого, после Бога, есть второе блаженство в раю, и потерял навсегда Эту милостивейшую Матерь христиан, храмам и священным иконам Которой ты поклонялся, и имя Которой призывал во всякой твоей скорби и Которая сразу тебя слушала? Из-за того, что лишился всерадостного пребывания со всеми ангелами и святыми, память которых ты праздновал и священные книги которых каждый день слушал и читал? И из-за того, что, напротив, вместо всех этих благ, ты унаследовал бесконечность зол и мучений? Коротко говоря, почему ты не заплачешь, грешник, из-за того, что, потеряв Бога, потерял вместе с Ним все?

     

О потеря бесконечная! О потеря неизмеримая! Я уверен, брат, что, если бы ты увидел хоть раз ту великую потерю, которую потерпел из-за своих грехов, ты возгласил бы, как оный царь, говоривший время смерти своей, что потерял все, потому что, потеряв Бога, он потерял и тело и душу, и землю и небо, и временное и вечное, и все вообще: «Мы потеряли все, мы лишились всего». Я уверен, что, если бы ты увидел собранным перед тобой все то, что потерял, то тысячи раз решил бы больше не грешить, но исправиться и жить святой жизнью, как исправился оный юноша, часто проигрывавший в карты много денег, потому что их после этого не видел, который проиграв однажды двенадцать тысяч дукатов и увидев их перед собой собранными и вложенными его отцом в двадцать четыре мешочка, испугался, несчастный, этой великой потери и с тех пор решил больше не играть.

О том, что печаль о временных благах бесполезна

Знай же и то, брат, что не подобает печалиться, если из-за своих грехов ты потеряешь какое-то естественное и временное благо: или детей своих, или жену свою, или сам мир, или саму свою душу, потому что эта печаль не вменится тебе в покаяние, но будет тщетной, и бесполезной, и неугодной Богу. Опечалился и Саул, когда услышал от Самуила, что потеряет царство и собственную жизнь, так что от страха упал на землю: И потщася Саул, и паде стоящ на землю27, но тщетно. Пришел и Антиох в погнание зла, сотворенного им, когда увидел, что теряет одновременно и жизнь, и царство через оную мучительную смерть, но тщетно; поэтому и говорит Писанип: Моляшеся же скверный ко никогда хотящему помиловати его Владыце28. Не буду уже говорить о том, что печаль из-за мирских и временных благ не только бесполезна для грешника, но и несет ему смерть, как говорит Павел: Мира печаль смерть соделовает29.

_________________________

1 Книга II, глава 47.

2 Пс. 118, 163.

3 Пс. 118, 163.

4 Пс. 118, 127.

5 Сир. 17, 21, 23.

6 Боль же эта заключается не только в чувстве, то есть в воздыханиях и слезах, но, в первую очередь, заключается в том, чтобы внутренняя воля человека возненавидела грех, и чтобы он желал того, чтобы греха никогда не было, и решился его больше не совершать. Заметь также и то, что эта боль и сокрушение сердечное являются составной частью покаяния, и пока они есть в сердце, человек пребывает в покаянии, и как только они боль оставит сердце, человека оставляет покаяние, а это значит, что боль и сокрушение должны пребывать в сердце кающегося постоянно, благодаря чему его покаяние становится истинным.

7 Некоторые же учителя разделяют печаль и боль из-за своих грехов, которую испытывает грешник, на три: боль, испытываемую им до исповеди, которую они называют болезнованием о грехе; боль, испытываемую им, когда он исповедуется, которую они называют сокрушением; и боль после исповеди, которую они называют сожалением о грехе.

8 Рим. 15, 1.

9 Правила, кратко изложенные, 229.

10 Братия мои христиане, когда вам надо исповедоваться, приходите к духовнику не накануне тех дней, в которые вы собираетесь причаститься, но до этого. И прежде всего в четыре ежегодных поста, как только наступит пост, приходите к духовнику и исповедуйтесь спокойно и не спеша, чтобы он исправил вас, как подобает. А за день или два до причащения приходите, чтобы духовник прочитал над вами одну разрешительную молитву о простительных грехах, совершенных вами за прошедшее после этого время, и затем причащайтесь. Такому доброму обычаю следуют и монахи на Святой Горе.

11 Цитата неточная. Ср.: Ис. 38, 10: Аз рекох в высоте дний моих: пойду во врата адова, оставлю лета прочая.

12 Сир. 18, 20.

13 Четверостишия.

14 Рим. 2, 23.

15 Втор. 32, 5, 6.

16 Евр. 6, 6.

17 Пс. 37, 9.

18 Еф. 4, 30.

19 Пс. 50, 6.

20 Молитва Манассии, царя Иудейского. См. Чин великого повечерия.—

21 Прем. 7, 9.

22 Пс. 105, 24.

23 Откр. 14, 10, 11.

24 Ср.: Иер. 2, 19.

25 Правила, пространно изложенные, 2.

26 Быт. 27, 34.

27 1 Цар. 28, 20.

28 2 Мак. 9, 13.

29 2 Кор. 7, 10.

______________________

http://www.agionoros.ru/docs/421.html

[Александр Васильевич]

Преподобный Никодим Святогорец

О том, как подобает исповедоваться грешнику

AgionOros.ru продолжает публиковать отрывки из «Книги об исповеди» преподобного Никодима Святогорца, которая будет издана в 2013 году Издательским Домом «Святая Гора». «Книга об исповеди» содержит советы духовникам и мирянам и является одним из наиболее полных практических руководств по Таинству Покаяния. Это произведение Никодима Святогорца издано во многих странах, но на русский язык переведено впервые.

_____________________________

О том, как подобает исповедоваться грешнику


_{Преподобный Никодим Святогорец}

После же того, как ты подумаешь таким образом о свои грехах, друг мой грешник1, и приготовишься с таким сокрушением и терзанием, пойди к опытному духовнику, о котором мы сказали2, и если его дом находится далеко, не поленись, как не ленишься ходить к находящемуся далеко опытному врачу ради своей телесной болезни, но скажи и ты, как оный блудный сын: «Восстав, иду ко отцу моему»3.

Придя же к нему, когда он скажет тебе, чтобы ты исповедал грехи твои пред Владыкой Христом, преклонив колени пред священной Его иконой, скажи: «Отче, согреших на небо и пред Тобою и... несмь достоин нарещися сын Твой4, но вот сегодня через сего духовного моего отца исповемся Тебе в правости сердца5».

И так начинаешь исповедоваться6.

О том, что́́ есть исповедь

Но прежде, чем начать, знай, что исповедь есть добровольное устное открытие лукавых дел, и слов, и помыслов, умилённое, самообвинительное, правдивое, без стыда, решительное, законному духовнику.

О том, что исповедь должна быть добровольною



Итак, и тебе, брат, 1) подобает исповедовать собственными устами все лукавые дела свои, все лукавые слова свои и все лукавые помыслы твои не из-за какого-либо принуждения и насилия, но добровольно и самостоятельно говоря с Давидом: «И волею моею исповемся Ему», – и не ждать, чтобы тебя спрашивал духовник, но ты первый исповедай их7. И не уподобляйся этим царю Навуходоносору, который не пересказывал магам виденный им сон, чтобы маги после этого объяснили его значение, но ждал, чтобы они рассказали ему и сон, и его истолкование: «Точию сон и сказание его возвестите мне»8, – но ты первый расскажи свой сон, то есть своих грехи, и тогда пусть духовник их выслушает и исправит.

О том, что исповедь должна быть умилённой



2) Тебе подобает исповедоваться с умилением, со многим смирением и с сокрушенным сердцем, как исповедовала блудница свои грехи, как хананеянка и как мытарь молились, для того чтобы Бог принял твою исповедь и дал тебе оставление грехов твоих, потому что «Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит»9. Умиление же это и смирение ты должен показывать даже когда духовник тебя будет обличать за какой-то твой грех, сохраняя молчание и не раздражаясь, а также не прерывая его слов, но принимая обличение с радостью, как если бы тебя обличал Сам Бог. И что я говорю, чтобы ты принимал его с радостью? Если можно, ты должен, как осуждённый, склониться к земле и орошать ноги его своими слезами, как тебе советует святой Иоанн Лествичник: «Будь нравом и помыслом, как осуждённый, при своей исповеди, поникнув к земле и, если возможно, и ноги врача, как Христа, орошая слезами»10.

О том, что исповедь должна быть самообвинительной

3) Тебе подобает не обвинять одного и другого, когда исповедаешься, оправдываясь, что они были причиной того, что ты согрешил, как Адам перекладывал вину на Еву, а Ева на змея, нет; но ты должен обвинять лишь самого себя и своё злое произволение. «Если хочешь обвинить, – говорит тебе божественный Златоуст в беседе 51-й на Матфея, – обвини себя», – и Приточник: «Праведный себе самаго оглагольник»11, – себя самого, говорит он, а не других, чтобы, стремясь уменьшить с помощью исповеди свои грехи, ты не увеличил их, добавляя к ним осуждение. А что тебе следует говорить духовнику, тебе советует Иоанн Лествичник: «Скажи, и не устыдись: “Моя язва, отче, моя рана, по собственной моей лености, а не от чего-то другого происшедшая; никто в ней не виноват, ни человек, ни дух, ни тело, ни что-то другое, но моё нерадение”»12.

О том, что исповедь должна быть правдивой



Тебе подобает исповедоваться истинностью и прямотой сердца твоего, открывая все свои грехи, таким образом, как ты их сотворил, вместе со всеми обстоятельствами: места, времени, лица, причины, числа и способа, не прибавляя и не отнимая, не называя половину своих грехов одному духовнику и половину другому, как делают некоторые лукавые люди, не говоря о них каким-то искусными, с помощью которых ты одновременно и скрываешь, и открываешь свой грех с целью уменьшить стыд, но исповедоваться просто и прямо, с сердцем нелживым и истинным, потому что, если ты будешь исповедоваться лживо и лишь внешне, знай, что не только твоя исповедь будет ненавистной Богу, всегда любящему истину: «Се бо истину возлюбил еси»13, но ещё и грехи, исповеданные тобою, вскоре вновь вырастут в тебе, как вырастают белые волосы у стариков, которые их не вырывают, но только для вида сбривают, и этим ты будешь делать подобное тому, о чем говорит Давид: «Яко бритву изощрену сотворил еси лесть»14.

О том, что исповедоваться следует без стыда



5) Тебе подобает исповедоваться без стыда, потому что стыд, которому ты подвергаешься, когда исповедаешься, ходатайствует тебе славу и благодать перед Богом, согласно Сираху: «Есть... стыд, наводяй грех, и есть стыд слава и благодать»15. Этот стыд помогает тебе освободиться от будущего стыда в страшный день Суда, согласно Лествичнику: «Ибо невозможно без стыда от стыда избавиться»16,– и согласно богослову Григорию: «Не пренебрегай исповедовать свой грех, чтобы тамошнего стыда избежать здешним, поскольку и это – часть тамошнего мучения и ты покажешь, что поистине возненавидел грех, обличив его и предав позору, как достойный поношения»17.

Чего ты стыдишься, грешник? Когда ты совершал грех, не стыдился, а сейчас, стремясь от него освободиться, стыдишься? О безумный! И ты не знаешь, что этот стыд от диавола, который, когда ты совершаешь грех, возбуждает в тебе бесстрашие и дерзость, а когда ты исповедаешь его, возбуждает в тебе страх и стыд? Так свидетельствует Златоуст: «Есть две вещи: грех и покаяние; во грехе – стыд, осмеяние, в покаянии – похвала, дерзновение, но порядок извращает сатана и даёт повинующимся ему в грехе дерзновение, а в покаянии стыд; ты же не повинуйся ему»18.



Поэтому мы читаем в Патерике, что один добродетельный отец видел явно диавола, часто ходившего в исповедальни духовников, чтобы возбуждать стыд в исповедующихся там грешниках. Бог не дал тебе духовником какого-нибудь ангела или архангела, чтобы ты стыдился, но человека, подобострастного тебе, чтобы ты не стыдился, так зачем же тебе стыдиться? Если, предположим, ты узнал от других или сам подозреваешь, что твой духовник открывает другим грехи, пусть это, брат мой, не удерживает тебя от исповеди, потому что это – прелесть диавола, с помощью которой он пытается погубить твою душу; и если он их откроет (что ему очень трудно, если не сказать, невозможно сделать), он должен будет дать ответ Богу за это зло, совершаемое им, ты же, исповедавшись, будешь совершенно неповинен и получишь прощение своих грехов. В этом удостоверяет тебя святой Мелетий Исповедник:

Если кто-то исповедь расскажет и осудит

То такой ответит пред Богом на Суде

Исповедавшийся же всегда невинным будет

И грехов своих избавленным уже19.

Кающиеся в древние времена стояли у дверей церковных и исповедовали свои грехи перед всем множеством людей, входивших в церковь, как говорит Созомен: «Сначала священникам было угодно, чтобы грехи исповедовали, как в театре, при свидетельстве множества церковного»20, и 56 и 75-е правила великого Василия говорят то же самое.

Праведный Иов не стыдился исповедоваться перед множеством людей, как сам это возвещает: «Не посрамихся бо народнаго множества, еже не исповедати пред ними»21, и тебе, брат мой, будучи грешным и исповедаясь перед одним только человеком, зачем бояться?22.

________________________

1 Если ты знаешь грамоту, брат, отмечай свои грехи и на бумаге, чтобы их не забыть. Тебе следует знать также и то, что, если ты не проведёшь подобающее испытание своих грехов перед исповедью, то те грехи, которые ты забудешь и не исповедаешь, не прощаются, потому что эта забывчивость была вольной по твоей вине, поскольку ты мог их вспомнить, произведя испытание, и этого не сделал. Если, однако, ты проведёшь подобающее испытание и случайно забудешь какой-то свой грех, по забывчивости, свойственной человеку, то такой грех, как говорят некоторые, прощается вместе с другими, которые ты исповедал, потому что эта забывчивость не вольная, но невольная. Если же после исповеди ты его вспомнишь, нужно снова сходить к духовнику и его исповедать.

2 См. http://www.agionoros.ru/docs/421.html

3 Лк.15:18.

4 Лк.15:18

5 Пс.118:7.

6 Я сказал, что ты должен своими собственными устами назвать свои грехи, потому что, если ты запишешь их, чтобы не забыть, однако, ты обязан сам прочитать их своему духовнику, поэтому те, которые записывают свои грехи и, отдав записку духовнику, уходят, поступают плохо и неправильно и исповедь их является несовершённой, и пусть они впредь оставят эту нелепость и сами читают рукописание своих грехов.

7Поэтому и божественный Златоуст, толкуя слова «глаголи ты прежде беззакония твоя», говорит: «Не ожидай обличающего, не надейся на обвинителя, но сам, предварив, похить первое слово».

8 Дан.2:6.

9 Пс.50:19.

10 Слово 4-е.

11 Притч.18:17.

12 Слово 4-е.

13 Пс.50:8.

14 Пс.51:4.

15 Сир.4:25.

16 Слово 4-е.

17 Слово на Крещение.

18 Слово о покаянии.

19 Ступень 171-я.

20 Кн. VII, гл. 16.

21 Иов.31:34.

22 Знай же, брат, что и сегодня разрешается исповедовать свои грехи публично, если человек усердствует в покаянии, и тот, кто это сделает, быстрее получит от Бога человеколюбие и прощение ради большего стыда и срама, которые испытывает во время такой публичной исповеди. Ибо кроме Иова, о котором мы упомянули выше, и древнего обычая, который имела в отношении этого Христова Церковь, мы находим в истории также повествование о том, что и царь Роман, поступил таким образом, ибо покаявшись в преступлении клятв, данных им своему зятю Константину Багрянородному, и в других грехах, отправил послов и собрал триста монахов из Рима и Иерусалима и во время Божественной литургии, в тот момент, когда священник возгласил: «Со страхом Божиим и верою...», – этот добрый Роман стал посреди церкви и, пренебрегши стыдом, исповедал открыто свои грехи и просил прощения; затем записав ещё свои грехи на бумаге, он послал их не пришедшим монахам, в первую очередь на гору Олимп, прося их, чтобы они сотворили молитву к Богу об их оставлении. Но послушайте о том, какие человеколюбие и милость явил ему Бог. Некий добродетельный монах на Олимпе, именуемый Дормокаитом, просил о нём Бога. И вот свыше приходит Божественный голос, говорящий ему: «Победило человеколюбие Божие». Открыв же хартию, этот монах – о чудо! – нашёл его грехи стёртыми и изглаженными.

Нечто подобное рассказывает и Иоанн Лествичник в своём Слове о послушании, говоря, что в один общежительный монастырь однажды пришёл некий человек, разбойник, и убийца, и колдун, и развратник, желая стать монахом. Настоятель же монастыря повелел ему исповедовать открыто перед всеми свои грехи, и тот с радостью согласился сделать это, если он захочет, и при всём городе Александрии. И вот в воскресный день, во время литургии, по окончании Евангелия, оный разбойник входит в церковь, как осуждённый, влачимый несколькими братиями, биемый, со связанными сзади руками, одетый в рубище, с головой, посыпанной пеплом. И как только он приблизился к двери церковной, игумен воскликнул: «Остановись! Остановись, ибо ты не достоин войти внутрь». Тот же, думая, что услышал гром, а не голос человека, тут же падает ниц на землю со страхом и трепетом и слезами орошает пол. Затем он повелевает ему исповедовать все свои грехи по отдельности. Разбойник же начал их исповедовать по порядку. Но посмотрите и на то, какова милость Божия. Ибо в то время, когда тот исповедовал свои грехи, один из находившихся там братий видел некоего страшного мужа, держащего в руках исписанную хартию и трость. И лишь только разбойник исповедовал один из своих грехов, оный страшный вычеркивал его тростью, и справедливо, поскольку сказал Бог чрез пророка Давида: «Рех: исповем на мя беззаконие мое Господеви, и Ты оставил еси нечестие сердца моего». И сразу после исповеди оный настоятель постриг разбойника в монахи и причислил его к прочим братиям. Поэтому будем подражать им и мы, а также многим другим, подобным им, и не будем стыдиться, когда исповедуемся, чтобы и мы быстрее обрели Божию милость.

_______________________

http://www.agionoros.ru/docs/460.html

[Александр Васильевич]

Николай Каверин, Благодатный Огонь

Об отмене Исповеди перед причащением Святых Таин



В последнее время все чаще слышатся мнения, будто бы современная практика частной Исповеди ущербна, исповедоваться надо только тогда, когда возникнет внутренняя потребность, перед причащением Св. Таин очиститься от прегрешений и поститься не обязательно, а причащаться нужно почаще, желательно на каждой литургии, при каждом посещении храма. Звучат призывы никак не связывать в церковной практике совершение Таинств исповеди и Причащения. Обычно так считают священнослужители либеральных взглядов (напр., протоиерей Алексий Уминский, протоиерей Геннадий Фаст, игумен Арсений (Соколов), священник Андрей Кордочкин и др.). Сразу скажем, что подобное модернистское «благочестие» не соответствует богослужебной практике Русской Православной Церкви, в которой существует замечательная традиция исповедоваться перед каждым Причастием, и дай Бог, чтобы она сохранилась и в будущем.

Либеральные священнослужители, последователи модернистских воззрений протопресвитера Александра Шмемана, активно пропагандируют пересмотр этих многовековых церковных традиций Русской Церкви под лозунгом так называемого «литургического возрождения», заключающегося в сверхчастом причащении Святых Христовых Таин без должного приготовления и в призывах к отказу от обязательного Таинства Покаяния перед Причащением. Это обновленческое «творчество», разрушительное по своим последствиям, в действительности приводит к обмiрщению церковной жизни и, несомненно, является духовным преступлением перед русским православным народом.

Однако, на наш взгляд, проблема упразднения Исповеди перед Причастием представляет собой не только частный вопрос богослужебной практики, но имеет более глубокий, многими еще не осознаваемый нравственный аспект. В последнее время на нашу страну с антихристианского Запада стремительно надвигается волна откровенной пропаганды любого греха и порока, особенно в виде так называемой «гомосексуальной революции», направленной, как пишет православный публицист Ольга Четверикова, на уничтожение самих основ человеческой цивилизации и насаждение антицивилизации нелюдей. Опорная база этой либерально-фашистской гомодиктатуры уже создана на Западе, и ее ускоренными темпами планируют навязать всему человечеству. Обществу навязывается либеральная идея о негуманности самого понятия «грех», ибо понятие греха вступает в резкое противоречие с базовой либеральной ценностью - идеей «прав человека», на которой зиждется вся западная антихристианская идеология. Если понятие греха, а вместе с ним и Бога, будет на Западе окончательно предано забвению, то тем самым открывается широкий путь не только к оправданию «нетрадиционных сексуальных отношений», усыновлению гомосексуалистами детей, но и к допустимости педофилии, инцеста, скотоложества и прочих «прав человека», посягательство на которые приравняется будущими комиссарами-правозащитниками к фашизму и человеконенавистничеству.

На Западе совершается антихристианская революция. Ныне Российское государство в лице его Президента, законодателей и подавляющего большинства народа, отвергая чуждые русскому православному менталитету «общечеловеческие» ценности евроатлантического Содома, остается оплотом здоровых нравственных и моральных устоев и последней надеждой для всего западного общества, все более и более утопающего в смертных грехах либеральной диктатуры и гомототалитаризма. По словам публициста Эдуарда Бирова, «даже в самом Западе находятся люди и сообщества, которые видят в России единственную защиту от собственной элиты, которая на правительственном уровне продвигает разрушительные антиценности, законодательно узаконивает разврат и педерастию и всё откровеннее изживает остатки христианского сознания и понятия греха» (см. также: Ольга Четверикова. Французские патриоты: вся надежда на Россию! http://www.blagogon.ru/digest/422/).

В этом общественно-политическом контексте призывы либерального российского духовенства к отмене Исповеди перед Причастием прекрасно встраиваются в западную либерально-гуманистическую доктрину «отмены греха и Бога». (Отмена Исповеди неизбежно приведет к повреждению нравственного сознания христианина, сначала к искажениям в понимании человеческой греховности, а затем и к оправданию греха до полного уничтожения данного понятия или перевода его в пространство абстрактных категорий. А если человек сроднится с грехом, то он одновременно потеряет Бога.)

Будем, однако, надеяться, что Русская Православная Церковь, как и Российское государство, останется последним духовно-нравственным бастионом, противостоящим агрессивной экспансии западных «общечеловеческих ценностей», отвергающих понятие греха. А над искоренением этого понятия из сознания православных верующих уже не первый год трудятся неутомимые наши либеральные «пастыри» - апологеты либеральных богослужебных реформ, внушающие своим пасомым ненужность откровения на Исповеди грехов падшего человеческого естества и «отсталость» богослужебных традиций Русской Церкви, связанных с обязательным исповеданием христианином всех прегрешений перед Причащением Святых Христовых Таин.

Существуют опасения, что для приведения нашего православного богослужения в соответствие с новыми евростандартами потребуется трансмутация традиционного церковного сознания православных верующих. А для этого ныне взращивается новое поколение священнослужителей, полностью оторванных (даже по внешнему их стриженому виду) от древних традиций Русской Православной Церкви. Они-то и будут пролагать нам светлый путь в европравославие, а именно - активно предлагать пересмотр сложившихся на протяжении столетий богослужебных традиций Русской Церкви как «устаревших», «средневековых» и не соответствующих нынешней либеральной установки на «модернизацию» всех тоталитарных общественно-политических, культурных и экономических структур.

Верующим на либеральных «церковных» Интернет-порталах исподволь внушается мысль, что тысячу лет в Русской Церкви всё было плохо: и непонятный богослужебный язык, и устаревшая средневековая аскетическая практика подготовки к Причастию, и оторванный от стран «развитой демократии» да и всего прогрессивного человечества архаичный юлианский календарь, и нетолерантность к осквернителям храмов и святынь, а посему давайте и в Церкви кое-что креативно улучшим и переделаем под образ жизни нашего современного, либерально мыслящего еврочеловека, жаждущего в Церкви настоящего креативного «драйва», чтобы всем в храме было очень и очень комфортно и «без напрягу» (разные там «средневековые» посты и непонятные молитвенные правила...): пришел в храм (может быть, попив с утра кофе), подошел к Святой Чаше, причастился... А налагать на себя какой-то нравственный «напряг» в виде какого-то поста, какой-то непонятной исповеди неизвестно кому и непонятно в чем, - это и не комфортно, да и не либерально: нарушаются права человека на «литургическую свободу». Да и по большому счету исповедь грехов носит явно «антимиссионерский характер»: молодой продвинутый и креативно мыслящий человек скорее заглянет в храм, если от него «попы» не будут требовать «оглашать» там свои естественные страсти и комплексы.

Как в общественной жизни, так и в церковной, стали растабуироваться запрещенные до недавнего времени темы, которые несут в себе разрушающие последствия как для всего общества, так и для благостояния Церкви Русской. В светских СМИ идут ожесточенные дискуссии на темы (например, гомосексуализма, детского секспросвета), о которых, по слову Апостола, «не леть есть человеку глаголати». А в церковных СМИ стали обсуждаться темы (например, русификации традиционного церковнославянского богослужения, Причащения без Исповеди, отмены постов, изменения юлианского календаря), о которых раньше любой православный человек, воспитанный в традициях Православной Церкви, не мог и помыслить.

Вот как отзывается о Таинстве Исповеди один из главных либеральных идеологов «литургического возрождения» протопресвитер Александр Шмеман: «Причащаться надо почаще», - вещает «высокодуховный» американский проповедник, - тут он, ортодокс из ортодоксов, приводит в пример первых христиан. «Но готовиться к Причастию не надо», - тут же добавляет он, превращаясь в сверхлиберала. Исповедь о. Шмеман с обычным для него издевательством именует «...своего рода билетом на причастие...» и говорит: «Лично я вообще бы отменил (!) частную исповедь» (Прот. Александр Шмеман.«Дневники. 1973-1983». М., 2005, с.35)

Но вот что пишет о Таинстве частной исповеди замечательный русский пастырь священноисповедник Сергий Правдолюбов (†1950): «Помни, что Таинство Исповеди есть слезная баня пакибытия. Посему, приготовившись так, как сказано выше, и понимая самое существо Таинства Исповеди, приступай к Таинству со страхом и трепетом, потому что Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое. Вера в то, что Сам Христос принимает исповедание наше, что Он хочет и может простить нам грехи, что мы отходим после Исповеди чистыми от всякого греха, совершенно необходима для кающегося, ибо по вере и совершается Таинство. Перед Исповедью испроси прощения у кого можешь и прости всех врагов своих от всего сердца. О грехах своих рассказывай подробно, без утайки. Каждый утаенный грех не только не прощается, но делается сугубым грехом и тяжелым бременем ложится на душу кающегося, и он неисцеленным отходит от духовной врачебницы» (http://www.blagogon.ru/biblio/152/).



Преподаватель Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета и Сретенской Духовной семинарии протоиерей Вадим Леонов пишет: «Могу сказать лишь то, о чем веками свидетельствует Церковь: Покаяние - это одно из семи важнейших Таинств, которые обеспечивают полноту духовной жизни человека и его спасение. Без Покаяния спасение невозможно. Это фундамент духовной жизни. Святые отцы называют таинство Покаяния вторым Крещением, ибо в нем очищается и возрождается душа человеческая и становится способной принимать благодатные дары других церковных Таинств, в том числе и Евхаристии. Кто в какой-то мере игнорирует это Таинство или пренебрегает им, а такие тенденции в наше время стали появляться, тот рискует всю свою духовную жизнь превратить в лицемерный фарс.

Я думаю, что эти стремления принизить значение Исповеди для духовной жизни христианина возникли в православной среде под влиянием протестантизма на церковное сознание. К сожалению, протестантизм на Западе деформировал сознание католицизма, а теперь добрался и до Православия. Исповедь - необходимое условие для того, чтобы душу привести в богоугодное состояние. Мы читаем у святых отцов о том, что вся духовная жизнь человека зиждется на Покаянии. Исповедь - это главное средство для глубокого Покаяния. Святитель Игнатий Брянчанинов в своих творениях отмечал, что значение Исповеди в жизни православного христианина возрастает и будет возрастать, поскольку люди все реже используют другие духовные средства. Мы не умеем молиться и не проявляем старания, не проявляем усердия к посту, легко поддаемся греховным соблазнам. Если мы еще вытолкнем и Исповедь на периферию нашей духовной жизни, то тогда нас можно брать голыми руками.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Исповедь перед Причастием - это очень важный и полезный духовный принцип. Да, действительно, в некоторых Поместных Церквах эта практика выглядит немного иначе, чем у нас. Порой сравнивают русскую традицию с греческой, где на Исповедь люди идут тогда, когда они ощущают в этом потребность. Надо отметить, что история возникновения этой традиции в Греции - отдельный специальный и неоднозначный вопрос. Например, в XIV в. свт. Григорий Палама в своей проповеди "О Святых и Страшных Христовых Тайнах" прямо указывает на необходимость Исповеди перед Причастием: "Если же с дурною совестью, и не получив, благодаря Исповеди, отпущение грехов от приявшего власть разрешать и связывать их, и прежде чем обратиться к Богу, прежде чем исправиться по правилу благочестия, мы приступаем [к Святым Тайнам], то, конечно, это делаем в суд себе и на вечное мучение, отталкивая от себя и самые Божие щедроты и терпение Его к нам". Подробное обсуждение истории возникновения разобщенной практики Исповеди и Причастия в грекоязычной среде выходит за рамки нашей беседы. Согласимся с тем, что она сейчас реально существует. Но, почему эта традиция, на мой взгляд, не применима в современной церковной жизни в России? Прежде всего потому, что греческий народ не пережил такой период безбожия, который достался нам. Современные греки вырастают в православных семьях. В большинстве своем они знают, что такое грех и что такое добродетель. У них Православие - это государственная религия. Их воспитывают в православных традициях уже несколько поколений, и эта традиция не прерывалась. Поэтому в их сознании многие важные принципы духовной жизни укоренены с детства. Им без особых наставлений понятно, что если я сегодня согрешил, то мне нельзя сегодня причащаться, необходимо пойти к духовнику на Исповедь.

В нашем Отечестве, которое пережило страшный период гонения на Церковь, люди искренне потянулись в храм. Это замечательно. Но в силу своей духовной неосведомленности в большинстве своем не понимают тяжести совершаемых ими грехов, чаще всего вообще их не видят. Сейчас издается много православной литературы - это прекрасно, но много ли ее читают те люди, которые делают первые шаги к храму? Современный человек читает очень мало, поэтому просветительские возможности печатной продукции не стоит переоценивать. В такой ситуации без обязательной Исповеди перед Причастием не обойтись. Любой священник многократно сталкивался с такими примерами: человек приходит на Исповедь, кается в недавно совершенном грехе блуда, прелюбодеяния или аборта и тут же говорит: батюшка, благословите причащаться, я с утра ничего не ел. Человек говорит это искренне, он не намерен причаститься в осуждение или сознательно пренебречь принципами духовной жизни, он их просто не знает. Или другой, еще более распространенный пример: человек не видит в себе ни одного греха или называет формально какую-нибудь общую фразу без малейшего сокрушения или самоукорения и стремится к Святой Чаше. Если бы у нас не существовало традиции исповедоваться перед Причастием, то кто, когда и где поможет таким людям? Давайте вспомним грозные слова апостола Павла о недостойном причащении: "кто будет есть Хлеб сей или пить Чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от Хлеба сего и пьет из Чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает" (1 Кор. 11, 27-30). Если мы хоть ненадолго задумаемся над этими апостольскими словами, то к чему они нас приведут? К Исповеди. Если сейчас отвергнуть принцип взаимосвязи Исповеди и Причастия и предоставить всем возможность решать вопрос об Исповеди исходя из личных соображений, то мы уподобимся неразумной матери, которая родила ребенка, а потом вынесла его на улицу, положила на перекрестке и, оставляя его, сказала: руки, ноги, голова у тебя есть, там храм, здесь дом, за пригорком огород - иди трудись, питайся и живи богоугодно» (http://blagogon.ru/digest/112/).

Протоиерей Вадим Леонов коснулся в своей статье очень важной темы: правомерности переноса литургической традиции одной поместной Церкви на почву другой. Речь идет о традиции отделения таинства Исповеди от таинства Причащения в Элладской Церкви и на Балканах, которую некоторые ревнители греческого и сербского благочестия с готовностью переносят в Церковь Русскую. Истоки и исторические условия появления в Греции и на Балканах богослужебной практики Причащения Святых Христовых Таин без совершения накануне таинства Исповеди, еще предстоит выявить и объяснить. Но важно помнить, что в каждой Церкви существует своя история, свое Предание и своя литургическая традиция, так же, как и у каждого народа - свой образ мыслей и образ жизни, данные ему от Бога и сформированные именно его неповторимой историей. И переносить чужую, пусть и кажущуюся весьма духовной, традицию на русскую почву, - все равно, что пытаться пересадить на землю Русского Севера теплолюбивую греческую маслину, - если она и не погибнет, то уж точно плода не принесет.



Исповедь существует для очищения души: ее можно сравнить с мытьем рук перед едой. Можно, конечно, есть и неумытыми руками (особенно если сумел их не запачкать), но, вряд ли кто-нибудь будет утверждать, что мыть руки перед едой - плохая традиция! Если же скажут, что где-то есть страны, в которых руки перед едой не умывают, то мы уж, «по старинке», все равно умывать руки перед едой будем. Тем более, что погрешаем мы ежечасно: словом, делом, помышлением. Поэтому надо остерегаться приходить на брачный Пир не в брачной одежде...

Протоиерей Владимир Гамарис пишет: «Исповедь, покаяние могут быть и ежедневными, и даже ежечасными, но уж, по крайней мере, как пишет Святитель Феофан затворник, святой праведный Иоанн Кронштадтский и сотни других святых отцов, перед Причастием необходимо навести порядок во внутренней храмине - в душе, чтобы в предочищенную покаянием душу принять Спасителя. Одним (в Швеции) нравятся спа-салоны в кирхах. Они там сейчас появляются. Вам нравится пореже исповедоваться. А Глава Церкви - Христос. Он начал Свою проповедь словами: "Покайтесь, приблизилось Царство Небесное". Мы ответим ему: "Господи, мне комфортнее пореже каяться"? К сожалению, надо честно признать, что и многие прихожане, и даже (страшно сказать) многие священники ленивы, но заставляют, понуждают себя на молитву, покаяние, исповедь. И это хорошо: понуждающие себя наследуют Царство Небесное, как сказал Христос. Зачем же давать себе поблажки разрешением оставлять самое главное - покаяние. Ваше мнение о ненужности частой исповеди, как я думаю, проистекает от того, что вы не замечаете за собой многочисленные грехи. "Несть человек, иже жив будет един день и не согрешит". Кто не видит за собой грехов, тот далёк от Бога, а кто видит множество своих грехов"якоже песка морскаго", тот начал настоящую, не "теоретическую" духовную жизнь. Для того не возникает желание пореже исповедоваться. Спасающийся постоянно видит всё новые и новые свои грехи. От этого видения греха и рождается подлинное смирение. А от подлинного смирения и подлинная христианская любовь» (http://www.bogoslov.ru/text/3480916.html#comment3491453).

Архиепископ Германский и Великобританский Марк (Арндт): «Редкая исповедь в грекоязычных Церквях - порочное явление. Оно возникло в силу того, что большинство православных священнослужителей, служивших в XIX веке под османским игом, были безграмотными. Мало кому из них благословлялось исповедовать народ, и, таким образом, взаимосвязь двух Таинств была утрачена. Мы всё-таки говорим о духовном возрастании человека...Оно должно быть проявлением духовной зрелости верующего. Мы понимаем, что человек может возрастать духовно или если он регулярно приходит на откровение помыслов, или приступает к исповеди, поэтому совершенно разделить эти Таинства нельзя... Знаю, что в Американской Православной Церкви прихожане месяцами могут не исповедоваться, но причащаются очень часто. Я считаю, что это - порочное явление, которое неоправданно» (http://www.patriarchia.ru/db/text/2805760.html).

Напомним также слова свт. Григория Паламы (XIV век), который в своей проповеди «О Святых и Страшных Христовых Тайнах» прямо указывает на необходимость исповеди перед Причастием: «Если же с дурной совестью, и не получив, благодаря исповеди, отпущение грехов от приявшего власть разрешать и связывать их,... мы приступаем [к Святым Тайнам], то, конечно, это делаем в суд себе и на вечное мучение, отталкивая от себя и самые Божие щедроты и терпение Его к нам».

Новомученик Михаил Новоселов пишет о Таинстве частной Исповеди: «Дорогие мои! Отнеситесь с возможной серьезностью к этому серьезнейшему вопросу и не позволяйте себе и в малой степени, даже мыслию, не то что делом, погрешать против святого таинства. Держитесь твердо следующего правила: если где практикуется «общая исповедь» (а это - профанация Таинства исповеди. - Н.К.) как законченное в себе таинство, а не как только подготовка к серьезной частной исповеди (что надлежит весьма приветствовать), там поругана величайшая святыня, долженствующая соединять нас с телом Церкви» (Михаил Новоселов. Письма к друзьям. О практике «общей исповеди»).

Нам важно доверять нашим опытным духовным пастырям и древней практике Русской Православной Церкви, согласно которой готовящийся ко святому Причащению должен обязательно исповедоваться. И не будем соблазняться лукавым либеральным мудрованиям современных обновленцев. То, что практика обязательной Исповеди перед причащением Святых Таин в современных условиях для Русской Церкви верна и необходима, доказывает само нравственное состояние нашего общества, которое близко к полному разложению.

Благодатный Огонь

http://ruskline.ru/analitika/2013/09/24/ob_otmene_ispovedi_pered_prichaweniem_svyatyh_tain/

http://www.blagogon.ru/digest/427/

[Дмитрий Н]

Планку надо подымать выше.

Епископ Пахомий о подготовке ко Святому Причащению и духовном расслаблении.


11 сентября 2013 года Межсоборное присутствие Русской Православной Церкви вынесло на всеобщее обсуждение Проект документа «О подготовке ко Святому Причащению». Корреспондент портала Православие.Ru попросил епископа Покровского и Николаевского Пахомия прокомментировать этот проект и поделиться своими мыслями по сопутствующим вопросам приходской жизни.


_{Епископ Покровский и Николаевский Пахомий (Брусков)}

– Владыка, прежде чем мы поговорим о Проекте документа «О подготовке ко Святому Причащению», позвольте спросить вас о дискуссии, ему предшествовавшей и после его публикации разгоревшейся вновь: в московских СМИ активно высказывается мнение о необходимости разделения исповеди и причастия. Что вы думаете об этом?

– Если посмотреть на причастие и исповедь с точки зрения литургической практики, с точки зрения Церкви, православной традиции, то, конечно, это два совершенно друг от друга не зависящих таинства. В то же время, благодаря сложившейся у нас практике, у многих складывается впечатление, что они связаны неразрывно: раз ты исповедуешься, то обязательно надо причащаться, и наоборот – категорически нельзя причащаться без исповеди. Так что возникновение такой дискуссии вполне закономерно.

Но с другой стороны, эта практика сложилась в нашей Церкви за последние столетия тоже ведь не случайно – и в первую очередь, на мой взгляд, она связана с общим упадком, охлаждением духовного рвения, горения. И в советское время, и сегодня огромная часть пополняющих Церковь – это люди, приходящие со стороны. Ничего не знающие, не умеющие, часто даже не представляющие, что такое таинство исповеди, что такое причастие. И вот для того, чтобы они имели возможность разобраться, мы можем, соединив два таинства, не допустить, по крайней мере, самых нелепых случаев.

Я думаю, что каждый приходской священник – особенно если это глубинка, а не центральный московский приход, где церковная жизнь даже в советское время была достаточно хорошо развита, – может привести массу примеров, когда к Чаше подходят люди словно из другого мира: они совершенно не понимают, зачем и куда они пришли. Подходят порой с такими ощущениями и мыслями, которые недопустимы для совершения этого таинства, для вкушения Тела и Крови Христовых. Опытный пастырь даже по внешнему виду может это заметить. И приходится спрашивать: а исповедовались ли вы, первый ли раз причащаетесь, что вас сподвигло это сделать?

Так что соединение этих таинств появилось неслучайно, и сегодня было бы неправильно взять и указом их разделить. Это приведет, мне кажется, к достаточно тяжелым последствиям, когда люди вообще могут забыть, что такое исповедь.

Но с другой стороны, есть люди, которые ходят в храм довольно часто, часто причащаются, исповедуются. И порой священники благословляют их причащаться без исповеди (например, на Пасху, если человек ходил в храм всю Страстную неделю, причащался). Так что такая практика тоже есть.


– А что вы можете сказать о Проекте документа?

– То, что он появился, – очень правильно и своевременно. И он мне очень понравился. Проект написан в достаточно мягкой форме, дан прекрасный исторический обзор – насколько это вообще возможно в таком коротком документе. Все основные моменты – говение, исповедь, причастие, например в Светлую седмицу, Евхаристический пост – в нем отражены, но не в категоричных формах. Он и не фиксирует, и не запрещает ни одну из традиций, но дает каждому возможность задуматься о том, что церковная жизнь достаточно многогранна и многообразна и у каждого человека есть своя духовная мера.

Как Господь говорит в Евангелии, «кто может вместить, да вместит» (Мф. 19: 12): один человек способен жить напряженной внутренней жизнью, регулярно ходить в храм, постоянно испытывать свою совесть – как святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит: чтобы ум всё время плавал в Евангелии, в учении Христа. А другой по своему внутреннему устроению таков, что для него, может быть, подвигом является раз в полгода причаститься.

И конечно, для этих двух людей должна быть разная форма и подготовки, и говения. Для первого, если он причащается раз в неделю или два-три (а такие случаи тоже есть), наверное, не обязательно так часто исповедоваться. А для того, кто это делает редко, – обязательно и необходимо. Иначе он может просто окаменеть сердцем.

Но главное – и в документе об этом тоже говорится, – что и в первом, и во втором случае человек должен руководствоваться всё-таки советом духовника, если он есть, или просто священника. Ведь проблема, из-за которой вообще возникают подобные споры в Церкви, – это отсутствие серьезных духовных авторитетов, на которые обращали бы внимание, к которым прибегали бы. Наше время действительно такое… Можно сказать: бездуховное.


– Владыка, тут в Фейсбуке случилось читать дискуссию. Некий мужчина – он представился просто по имени и фамилии, – писал, что мы из учебника по биологии за 7-й класс знаем, что младенец в чреве вскричать не может, что чем ближе к нашему времени, тем меньше в житиях таких «несообразных» чудес, что Благодатный огонь – вовсе не Благодатный. А некая женщина ему возражала. Оказалось, что мужчина – московский священник, пишущий статьи в СМИ, а женщина – уборщица в храме.

– Это типично русский случай. Мы – люди крайностей. У нас – либо старообрядчество и буквоедство или даже не знаю, как это назвать, либо – обновленчество. Если говорят, что не надо буквы закона во всем въедливо придерживаться, а следует по-христиански ко всему относиться, – значит, всё: уже и исповедь не нужна, и монашество – это какие-то придумки, и Благодатный огонь, естественно, тоже не Благодатный. У нас всё время какие-то крайности: либо красные, либо белые.

И в церковной жизни, к сожалению, это тоже имеет место. Да, есть такие священники, которые категорически не приемлют, скажем так, чудесную сторону христианской жизни, скептически относятся к монашеству, к уставному богослужению: дескать, это всё не так важно.

Конечно, дух на первом месте, но мы же все прекрасно понимаем, что Бог создал нас из души и тела, и для того, чтобы душа начала работать, надо тело сподвигнуть, заставить его потрудиться. Мы видим, что, если человек трудится над собой, у него и плоды какие-то стяжеваются. Тот же святитель Игнатий (Брянчанинов), прежде чем говорить о серьезном монашеском делании и идеалах, пишет, что надо сперва свое тело образовать, и помещает в начале своего «Приношения современному монашеству» главу о том, как послушник должен себя вести в монастыре. Начинать надо с понуждения своего ветхого человека, с тела. Потом, естественно, и душа начинает подстраиваться.

К чему я всё это говорю: если мы подобное мнение священника услышим, то надо понимать, что в Москве ведь огромное количество батюшек – и либерально настроенных, и консервативно, и каждый человек может по своему сердцу выбрать себе духовника. Другое дело – в глубинке, на приходе, где один священник и у человека нет выбора, – тогда нужно молиться Богу, потерпеть. Я думаю, ищущему человеку всё равно Господь пошлет и наставника, и единомышленного человека.

А потом – ведь сколько у нас сегодня духовной литературы, возможности общаться через интернет, сколько передач, видео-, аудиопродукции! За все времена христианства такого количества информации и возможностей не было. Так что ищущий человек всегда найдет для себя правильный ответ.


– Многие противники изложенных в Документе рекомендаций говорят, что, дескать, зачем заставлять мирян поститься перед причастием, когда сами священники не постятся.

– Начнем с того, что священники тоже когда-то были мирянами. И потом – если священник служит один на приходе и часто, а иногда и каждый день, совершает Литургию? Что же, он будет бесконечно поститься? Иногда же и ему надо что-то кушать.

Да, есть такая традиция – это нигде не прописано, это именно традиция, – что священник не совершает пост в полной мере, как мирянин, перед подготовкой к Литургии. Но есть благочестивые, по-монашески настроенные священники (даже и среди белого духовенства), которые соблюдают пост перед служением Литургии.

Мне кажется, что, когда подобные вопросы обсуждаются и делаются какие-то заявления, никогда не надо судить поспешно: «вот, священники в принципе не постятся». Это не совсем так. Я знаю много батюшек, которые стараются жить внимательной жизнью. Да и вообще – есть некоторая разница между клириком и мирянином, в том числе и в подготовке к богослужению.

И неужели так это трудно – попоститься три дня, если человек причащается не очень регулярно? В Документе об этом говорится: есть традиция поститься три дня, есть – один, на усмотрение духовника. Всё зависит от положения человека, от его духовного устроения, от его развития, от обстоятельств и т. д.

И нужно вот еще о чем сказать. Конечно, споры, идущие в Москве по поводу говения, причастия, исповеди, – это замечательно. Но надо понимать, что Москва и не Москва – это два разных мира. Может быть, это странно немножко прозвучит, но всё-таки церковная жизнь в Москве и крупных городах развита намного сильнее, чем в провинции. И нужно понимать, что если мы категорично примем то или иное решение по тому или иному вопросу, то в Москве оно будет воспринято одним образом, а в отдаленных районах – совершенно по-другому.

Я люблю монашество и поэтому всегда о нем говорю… Так вот, всё-таки в центральном регионе России, несмотря на все гонения и трудности, монашеская традиция сохранилась. Много хороших пастырей и было, и есть, и почивших, и ныне здравствующих, которые являются образцами для подражания.

А в регионах Сибири, Дальнего Востока, Поволжья ничего этого нет. И здесь людям намного сложнее. Поэтому не стоит принимать однозначных решений – отныне так и никак по-другому. Это кого-то оттолкнет, кого-то обидит, а кого-то и вовсе соблазнит. Нельзя всё решить одной бумагой. Ведь Бог требует от нас сердце. Говорит: «Сыне, даждь Мне сердце твое». А дела сердечные – это тонкая материя.

В Документе прописаны сложившиеся на сегодняшний день традиции. Они прямо друг другу не противоречат. Говорится, что нужно руководствоваться советом священника, прислушиваться к мнению Церкви. Безусловно, в него можно было бы внести дополнения. Например, о сплошных седмицах – пока в Проекте говорится о Светлой, а ведь еще есть Святки, Неделя о мытаре и фарисее, Троичная.

Но в целом это очень хороший документ – и что самое главное: он не является обязательным к исполнению, а носит рекомендательный характер – в этом, мне кажется, главная его ценность. Он не закрепляет одну из практик, а предлагает их на рассмотрение. Крайние формы в нем не прописаны – для того, чтобы человек держался среднего пути. Это же не юридический документ, это не закон, который будет приниматься всеобщим голосованием.


– А вот, например, молитвенное правило перед причастием. Мы привыкли, что обычно оно включает не только Последование, но еще и три канона, а в Проекте это немножко расплывчато прописано. Нужно ли более четко такие вещи формулировать?

– Думаю, что не стоит. Другое дело, что лучше всегда сделать немножко больше, чем меньше. Это и в работе так, и в молитвенном правиле. Разве плохо, если, готовясь к причастию, человек прочитает, например, три канона с акафистом, попостится три дня, почитает святых отцов, будет ходить на службы? Это ведь даст ему возможность внутренне укрепиться, развиться.

Не думаю, что кого-то это сильно оттолкнет: ведь опытный пастырь всегда увидит – мало ли, какие обстоятельства бывают, – что человек не в состоянии то или иное послушание выполнить, а раз так, можно правило и сократить. Всё, конечно, зависит от священника. Нам нужно растить добрых, сердечных пастырей, нам нужно воспитывать новое поколение священства. Вот это – главный вопрос. Никакими распоряжениями этого не исполнить. На это нужны годы.


– И последний вопрос. Сужу, конечно, по Москве: налицо – расслабление. Человек очень много работает, много времени проводит в пробках, и вот он утреннее правило слушает в машине, по дороге в офис – и хорошо, что хотя бы так. У него нет времени попасть на вечернее богослужение и так далее. А кончится это всё тем – я, наверное, тоже человек крайностей, – что люди будут на полчасика в храм забегать, причащаться и убегать. Как изменить этот настрой? Как сделать, чтобы люди, подходя к Чаше, имели страх Божий? Может ли Документ в этом помочь?

– Нет, я думаю, что Документ в таком серьезном деле вряд ли может помочь. Но он может создать некую атмосферу: например, архиерей, воспитывая духовенство, может сослаться на рекомендации Священного Синода. А это очень важно.

Что же касается того, о чем вы говорите, – это действительно факт. В городах есть такая тенденция. Поэтому мы, прежде чем решаться на какие-то изменения, должны посмотреть: а есть ли похожий опыт в других Церквах и к чему он привел? Обратиться к опыту Греческой Церкви, посмотреть на западных христиан – на католиков.

Ведь не секрет, что в 1960-е годы Римско-католическая церковь, понимая, что нужно привлекать прихожан, пошла, что называется, в народ, и так далеко в этот народ они углубились, что потеряли самих себя.

Если говорить о богослужении – утреня должна совершаться по Уставу утром, так она у греков и совершается. Оправданно? Да, с точки зрения литургики так и должно быть. А что вышло на практике? Понятно, что человек, обремененный работой и семьей, не может в пять или шесть утра прийти на богослужение, которое закончится через четыре часа, а потом отправиться на работу. И что же получилось в итоге? Утреня служится утром, только от нее… почти ничего не осталось. И утреня сокращена, и никто на нее всё равно не ходит, и она остается не знаема для большинства прихожан.

У нас в Церкви утреня служится вечером. С точки зрения Устава – какая-то ерунда. Один семинарист спросил меня в свое время: почему в Русской Церкви утреня служится вечером, а вечерня утром? Вроде бы даже комично. Но эта ситуация – опыт Церкви, сложившийся не за один год. Наверное, это тот самый важный и нужный компромисс, который был найден. И мы должны прислушаться к этому опыту.

А потом – сколько сегодня людей, которые, не войдя в традицию Церкви, не особо сильно воцерковясь и не потрудясь, говорят: это плохо, то тяжело, давайте поменяем, сократим – и будет лучше. Но простите – я, например, знаю огромное количество людей, которые, напротив, хотели бы обратного.

У меня был такой случай. Я уставщиком был в монастыре. Обычно думают, что людям тяжело стоять в храме, слушая кафизмы… И вот как-то зашел среди братии спор: а надо ли в городском монастыре читать две кафизмы? Может быть, сократить и читать по псалму на «Славе», как на обычном приходе? И как-то наши настроения дошли до прихожан. Какое же количество людей выразило с этим свое категорическое несогласие! Говорили: как же вы так можете? ведь для нас эти две кафизмы – величайшее утешение, мы стоим, молимся, мы Иисусову молитву читаем, Псалтирь слушаем… пожалуйста, не сокращайте! Для многих людей богослужение – это величайший дар. Просто они об этом не кричат на каждом углу.

Опять же, когда я был уставщиком, у нас Великим постом богослужение растянулось, и пришлось канон на повечерии сократить. А мы – и священники, и высокообразованные миряне, – к сожалению, почему-то считаем, что люди в большинстве своем не знают богослужения и не любят его. И вот, я помню, подходит женщина и с такой болью говорит: «Батюшка, ну как же вы убрали канон в четверг шестой седмицы, я специально пришла в храм, чтобы услышать его, для меня это так нужно, так важно!» Для многих людей это большое утешение. Пусть их меньше, чем людей расслабленных, но мы не должны о них забывать.

Мы должны планочку поднимать выше – может быть, мы и не дотянемся до нее, но, по крайней мере, будем стараться. И хоть что-то сделаем. Я всегда в таких случаях вспоминаю замечательный рассказ митрополита Вениамина (Федченкова) в книге «Божьи люди». Когда он отступал с Белой армией, в Крыму, приехал в монастырь где-то под Херсонесом. Вот идет богослужение, он молится на клиросе с братией, начинается чтение кафизм, и тут братия вся садится, а старенький игумен остается стоять. Владыка Вениамин его и спрашивает: «Отче, вы пожилой человек и опытный старец, скажите, почему вся братия села, а вы стоите?» А игумен в ответ: «Владыка! Если я сяду, они – лягут».

Нельзя теплохладно относиться к богослужению. Пастырь должен быть примером – в том числе и напряженной молитвенной жизни – и быть строгим к себе. Потому что расслабленный человек всё равно найдет лазейку. А тот, кто мог бы потерпеть и потрудиться, вполне вероятно, не увидев такого примера, не будет этого делать.


С епископом Покровским и Николаевским Пахомием (Брусковым)
беседовала Анастасия Рахлина

30 сентября 2013 года



http://www.pravoslavie.ru/put/64484.htm

[Дмитрий Н]

О пользе частой исповеди. Митрополит Вениамин (Федченков)


Сегодня, 4 октября, исполняется 52 года со дня блаженной кончины митрополита Вениамина (Федченкова), последовавшей 4 октября 1961 года в Псково-Печерском монастыре.

В развернувшейся ныне дискуссии об исповеди и причастии следует, вероятно, выслушивать мнения не только ныне здравствующих, но и принимать во внимание духовный опыт усопших подвижников благочестия – этот кладезь церковной мудрости. Читателям предлагается отрывок из книги владыки «Божии люди», где говорится о пользе частой исповеди.





Вспоминаю другого игумена, по имени Исаакий. Он перед служением литургии в праздники всегда исповедался духовнику. Один ученый монах, впоследствии известный митрополит, спросил его: зачем он это делает и в чем ему каяться? какие у него могут быть грехи? На это отец игумен ответил сравнением:

«Вот оставьте этот стол на неделю в комнате с закрытыми окнами и запертой дверью. Потом придите и проведите пальцем по нему. И останется на столе чистая полоса, а на пальце пыль, которую и не замечаешь даже в воздухе. Так и грехи: большие или малые, но они накапливаются непрерывно. И от них следует очищаться покаянием и исповедью».

По поводу этих «малых» грехов припоминается здесь широко известный случай с двумя женщинами, имевший место в Оптиной пустыни. К старцу отцу Амвросию пришли две женщины. Одна из них имела на своей душе великий грех и потому была крайне подавлена. Другая была весела, потому что за ней никаких «больших» грехов не значилось. Отец Амвросий, выслушав их откровения, послал обеих к речке Жиздре. Первой он велел найти и принести огромный камень, какой только она была в силах поднять; а другая должна была набрать в подол своего платья маленьких камней. Те исполнили повеленное. Тогда старец велел обеим отнести камни на старые места. Первая легко нашла место большого камня, а вторая не могла вспомнить всех мест своих небольших камней и воротилась со всеми ими к старцу. Он и объяснил им, что первая всегда помнила о великом грехе и каялась и теперь могла снять с души своей его; вторая же не обращала внимания на мелкие грехи, а таких оказалось много, и она, не помня их, не могла очиститься от них покаянием.

P.S. Игумен Исаакий, имевший обыкновение часто исповедоваться, – не кто иной, как преподобный Исаакий Оптинский, священномученик. В 1938 году он кровью своею засвидетельствовал верность Господу. Имени ученого митрополита история для нас не сохранила.


Митрополит Вениамин (Федченков)


http://www.pravoslavie.ru/put/64615.htm

[Дмитрий Н]

Великие румынские духовники об исповеди и причащении

Зинаида Пейкова


Диакон Иоанн Икэ, исследовавший историю споров о частоте причащения в минувшие столетия, замечает, что они фактически являются спорами вовсе не о частоте, а о том, нужно ли готовиться к причащению Святых Христовых Таин или же можно приступать к ним запросто, без подготовки, без поста, исповеди и разрешения духовника[1].


_{Причащение апостолов. Мозаика в Софии Киевской}
     

Среди великих румынских духовников, известных не только Румынии, но и за рубежом, мы не найдем никого, кто поддерживал бы заимствование из католицизма и протестантизма обычая причащения Святых Таин без серьезной подготовки. Все они в один голос защищают православную традицию, и с ними солидарны такие великие светочи современного Православия, как старец Паисий Святогорец и архимандрит Иустин (Попович).


_{Протоиерей Думитру Стэнилоае}


Той же позиции придерживается и «патриарх румынского богословия», одна из самых авторитетных личностей во всем православном богословии ХХ века протоиерей Думитру Стэнилоае. Он пишет, что Причастию обязательно должна предшествовать исповедь:

«Частое причащение Тела Господня, как и сообщение Его силы нам, сообщение Его Духа в нашу душу и волю, не должно быть, таким образом, магическим принятием Его как действующего самостоятельно, без нас. Активный человеческий фактор коммуницирует с активным фактором, каковым является Христос, чтобы стать еще более активным. Поэтому необходимо приготовление в этом смысле со стороны человека. "Кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем" (1 Кор. 11: 29).

Поэтому лучше более редкое причащение, но хорошо подготовленное, принятое с большой концентрацией сил и решимостью соработничать с силой Тела Господня, чем причащение в расслабленном, равнодушном состоянии собственных сил. Частое причащение Тела и Крови Господних может привести к ослаблению сосредоточенности на их принятии.

Поэтому мы думаем, что нехорошо, чтобы все или очень многие верующие причащались за каждой Святой Литургией, без исповеди и поста, даже если они считают себя не имеющими тяжелых грехов. Это может привести к автоматизму, лишенному ощущения того, что ты принимаешь Святое Причастие.

С помощью исповеди мы признаём свои ошибки: только так мы отсекаем свою гордость. Поэтому Православная Церковь сохраняет порядок, обуславливающий участие в Евхаристической Жертве исповеданием грехов, признанием нашей виновности. Мы должны с трепетом переживать этот момент…»[2].


_{Иеросхимонах Паисий (Олару).}


На этой же позиции стоит и духовный отец всей Румынии, пустынник иеросхимонах Паисий (Олару). На вопрос: «В некоторых местах пренебрегают исповедью и слишком часто, даже неканонически, преподают Святое Причастие. Как лучше поступать в этой ситуации?» – он отвечает так:

«Мы не можем отказаться от священных канонов и тысячелетнего опыта Церкви. Будем идти по пути отцов и наших предшественников, по каноническому пути священной традиции. Не частое причащение приводит нас к совершенству, а покаяние со слезами, частая исповедь, прекращение грехов, молитва из глубины сердца.

Рвение некоторых о частом причащении есть признак гордости и ослабления веры, а не духовного преуспеяния. Наше исправление и преуспеяние по пути спасения начинается с частой исповеди и продолжается постом и молитвой со слезами, прекращением грехов, милостыней, примирением со всеми и смирением. Только после того как мы сделаем всё это, мы можем причащаться чаще, как указывают священные каноны и церковная традиция. Иначе как принять Господа неба и земли в дом своей души, когда душа твоя нечиста, неисповедана, порабощена страстям и в особенности полна гордыни? Мы прежде всего нуждаемся в слезах, молитве и частой исповеди, и потом уже остальные дары прибавятся нам.

Наши монастыри всегда придерживались среднего, царского пути. Будем же держаться их обычая и следовать их советам»[3].


_{Архимандрит Клеопа (Илие)}


Архимандрит Клеопа (Илие) также настаивает на огромной важности серьезного приготовления к Таинству Святого Причастия. Он пишет: «Часто ли, редко ли будет причащаться кто Святых Таин, но если он не будет стараться причащаться с должным приготовлением и выполняя условия, необходимые в виду этого Таинства, таковой причащается в осуждение себе, а не на пользу»[4].

Архимандрит Арсений (Папачок) тоже учит, что «причащение не надо считать, следуя жестким идеям, обязательно частым или же редким. Редким – потому что Бог превелик, превелика Его благодать, и тебе необходимо приготовление. Если у тебя нет брачной одежды… Священное Писание так говорит, что тебя свяжут и выбросят во тьму кромешную. Так что ты должен быть приготовленным. А если ты причащаешься слишком часто, то ты, как человеческое существо необтесанное, неотделанное, начинаешь принимать его как что-то обыкновенное, не с трепетом и страхом Божиим, не с надеждой, благочестием и благоговением.


_{Архимандрит Арсений (Папачок)}
 

Если у тебя действительно есть этот страх Божий и ты думаешь о важности этого факта, тогда ты годен к тому, чтобы причащаться более часто. Но если ты принимаешь его по обычаю или каждый день, как, я слышал, делается кое-где, тогда это громадная ошибка… Повторяю и подчеркиваю: нельзя подходить к причастию без разрешения грехов»[5].

Архимандрит Иустин (Пырву) считает, что «ключом к нашему спасению является таинство святой исповеди. Это одно из семи святых таинств нашей Православной христианской Церкви, – говорит он. – Без этого таинства нет спасения. Мы можем совершать всевозможные подвиги, пост, молитву, бдения, милостыню, пожертвования, но без исповеди никак нельзя…

Сегодня стало модно причащаться очень часто, и чем чаще мы причащаемся (если причащаемся недостойно), тем сильнее заболеваем душевно. Сначала нужно очиститься, омыться. Жизнь – это не столько причащение, сколько само приготовление к этому святому таинству Причастия Крови, которую Христос пролил за грехи наши. А если мы принимаем ее так… как в столовой, у дверей исповедуемся и в алтаре причащаемся…


_{Архимандрит Иустин (Пырву).}
   

Таков “современный человек”, лишенный благодати Божией, лишенный этих таинств исповеди и причастия и всех благ небесных и земных. Мы всё время бежим от хорошего, отгоняем его и дошли до того, что нам неприятен запах ладана, базилика… Мы говорим: “Мне это не нравится!”, “Меня это напрягает, у меня болит голова от этого дыма и чада свечей, я не могу тут долго находиться!” И приходит на нас всякое зло»[6].

Старец Адриан (Фэджецяну), много лет проведший в тюремных застенках за веру и почитаемый наряду с такими исповедниками, как архимандрит Иустин (Пырву) и архимандрит Арсений (Папачок), на вопрос: «Как можно распознать хорошего духовника?» – отвечал так: «Хорошим духовником может быть только злой! Только строгий, который чтит поучение, которое дал ему Дух Святой в Требнике, в Агиасматаре[7] и во всех наших книгах. Тот, кто слишком часто подает тебе причащение, чтобы ты глотал его, как суп, каждый день, – это не духовник»[8].

А на вопрос: «В крайних случаях можно спастись и без причащения, исповеди…» – старец Адриан (Фэджецяну) отвечал так: «Не в крайних! Не в крайних! А ну-ка прочти вот тут, читай вслух, чтобы все слышали: “Чадо, столько-то лет повелевают божественные отцы не причащаться тебе Святых Таин, а только пить великую агиасму. И если ты будешь придерживаться того, чтобы не причащаться, то разрешатся тебе грехи твои… А если дерзнешь преступить заповедь святых отцов и причастишься, будешь сочтен вторым Иудой”[9]. Итак, если ты тем не менее не желаешь считаться с этим и причащаешься, то будешь сочтен равным Иуде и будешь иметь судьбу Иуды»[10].

Иеромонах Дионисий (Игнат), 78 лет проживший на Афоне в строгих монашеских подвигах, учит в этой связи так: «Да не смеет никто когда-нибудь пойти причащаться не исповедавшись… Не будем говорить: “Да ну, ничего страшного в том, что я поел, я попил, я поспал и еще кое-что сделал. Пойду причащусь”, – как, я слышу, делают паписты, ведь у них литургия совершается поздно. Католики говорят так: “Нам хотелось есть, и мы с утра поели. Поели, выкурили и по сигаретке… Давайте теперь выпьем и кофейку, чтобы взбодриться. Да, но ведь в церкви еще не закончилась литургия! Пойдем-ка причастимся”, – и идут, причащаются. Ну разве это приготовление?.. Я не представляю себе, как католики допускают такое. Видишь, они говорят, что еда – это одно, а причащение – это другое, это пища духовная. Как бы там ни было, но если нет приготовления, это погибель…


_{Иеромонах Дионисий (Игнат).}
   

Не будем же отступать от канонов, насколько можно. Кое-какие снисхождения духовник может сделать, но не так, чтобы можно было оправдывать себя: “Это ничего, то ничего, всё ничего”, – ибо тогда мы совершенно погубим себя»[11].

Священник Георгий Калчу, тоже узник коммунистических тюрем, справедливо обращает внимание на такой момент: если нет исповеди, то ко Святой Чаше может подойти кто угодно, хоть некрещеные, хоть занимающиеся святотатством, принимающие Святое Причастие для того, чтобы выплюнуть его и использовать затем в своих неблаговидных целях – для магии и т.д. «А откуда священнику знать, – пишет отец Георгий, – что люди подходят с истинным благоговением и верой, если он не знает их души? А как он может узнать их душу, если не исповедует их?.. Эти слуги диавола, лжи и обмана в погоне за наживой притворяются благочестивыми, даже церковными людьми, приходя время от времени на службу. Выходит… что священник, завидев их благочестивую внешность, тут же должен преподать им Святое Причастие, пусть они даже и не исповедуются»[12].


_{Священник Георгий Калчу.}
   

Что касается общей исповеди, то отец Георгий Калчу говорит о ней так: «Мне кажется, что здесь имеет место какой-то популизм с целью “завоевания клиентов”, своего рода коммерция вокруг Святых Даров, хотя могут быть и, конечно, есть некоторые благоговейные люди, исповедующиеся и причащающиеся подобным образом. В любом случае количество здесь действует в ущерб истинной духовности»[13].

Категорически против подобного популизма и попустительства был архимандрит Иустин (Пырву): «Мы им попустительствуем и не думаем о том, что если немного не добавить порядка с этими канонами, то потеряем верующего, и он больше не придет на исповедь. Современный человек дошел до крайне тяжелой стадии. Бог накажет и священника, с легкостью отпускающего грехи, и верующего, который радуется этому отпущению. Они оба попадут в один котел. Причастить кого-то недостойно?!»[14].

Эти свидетельства румынских духовников можно приводить без конца. И не только героических подвижников прошлого, но и ныне здравствующих поборников Православия. Приведем точку зрения только двух из них.

Сингел Иоанн (Булига) в книге «Вызовы православному христианину сегодня» так пишет о необходимости очищать душу перед Святым Причастием: «Как бы часто мы ни причащались, мы не можем преуспевать духовно, если не имеем воздержания, молитвы и хранения ума… Можно, таким образом, причащаться так часто, как можем, но только учитывая один важный момент. Не знаю, кому из нас было бы не стыдно ходить по улице в испачканных брюках, а тем более предстать в таком виде перед важной личностью. Так и при встрече с Христом, которая есть более чем встреча, будем заботиться иметь одежду тела и души своей как можно более свежей. Грехи загрязняют одежду души. Есть грехи, которые омываются тяжелее и для которых необходима епитимия. Я имею в виду аборт, блуд, противоестественные сексуальные отношения, безразличие ко Христу и вере, упорная ненависть и другие тяжелые грехи, при которых, так же как в случае с Иудой Искариотским и фараоном, недостаточно признаться, что мы согрешили, но нужно доказать и делами, что хотим исправиться»[15].

О вреде, который наносят людям священники, с легкостью причащающие их Святых Таин, отец Иоанн (Булига) пишет следующее: «Мы, священники, должны быть очень осторожными в деле, которое совершаем, потому что мы ничем не помогаем человеку, живущему в грехе, если причащаем его, а он ничего не делает для того, чтобы изменить свою жизнь. Более того, мы попускаем ему жить с ложным ощущением, будто у него всё в порядке»[16].

Сторонники частого причащения обычно приводят в свою защиту два аргумента: первый – что так причащались в ранней Церкви, второй – что так причащаются на Святой Горе Афон. При этом они не хотят замечать никакой разницы между нынешним образом жизни и мученическим подвигом исповедания веры ранних христиан, каждый день в жизни которых мог стать последним. И ранней Церковью признают лишь тот период, который хотят, а о правилах святителя Василия Великого († 379), написанных в тот же ранний период Церкви, и слышать не хотят. Эти их аргументы сингел Иоанн (Булига) опровергает так:

«Некоторые отстаивающие частое причащение приводят в пример первые века христианства, но если подумать о том периоде, когда христиане были гонимы, – какую жизнь они проводили тогда! Каждый день причащение могло оказаться причащением перед смертью. А если взять период, когда христианство получило свободу, то найдем такие епитимии, как, например, каноны святителя Василия Великого, что если применить их сейчас, то почти никто из нас не мог бы причаститься. Я не говорю уже о правилах ранней Церкви, когда грешивших даже не принимали в Церковь и они распростертые лежали ниц у церковных дверей, а о Святом Причастии и речи не было.

Говоря это, я никоим образом не противлюсь частому причащению. Будем причащаться как можем часто, но будем обновлять[17] свое тело и душу и “станем добре, станем со страхом, вонмем”: это Святая Жертва»[18].


_{Протосингел Иустин (Мирон).}


Второй аргумент («так причащаются на Афоне») опровергает протосингел Иустин (Мирон), настоятель монастыря Оаша. На вопрос: «Как вы считаете, как лучше причащаться: чаще или реже?» – он отвечает: «С трепетом! Ни часто, ни редко, но чтобы человек знал, что стоит пред лицом Божиим, когда идет причаститься Тела и Крови Господних…

Еще меня огорчает, когда я вижу, что некоторые – будь то монахи или миряне – буквально перенимают то, что видят у иностранцев. Я тоже знаю, что афонцы причащаются четыре раза в неделю. Но они проводят другую жизнь, намного более чистую. Другое жительство… Так и авва Адриан (Фэджецяну) отвечал спрашивавшему его, почему он не причащается чаще: “Когда я буду жить как он, тогда и буду причащаться как он!”

Я очень хорошо знаю, как причащаются афонцы, поскольку полгода провел в Ватопеде. Но это люди другой меры. Ты следуешь их строгостям?

Однажды я на исповеди признался отцу Ефрему, что злословил (не кого-то конкретно). Мне казалось это маленьким грехом, в любом случае не таким тяжелым, как наказал меня старец духовник. У нас на исповеди, думаю, и внимания не обратили бы на такой грех. А он сказал мне, что зло недопустимо ни в каком виде, ни в больших вопросах, но и в малых тоже.

Здесь, в Оаше, у нас тоже есть откровение [помыслов]. Любой может причащаться четыре раза в неделю, но… Как поступает грек? Он на каждый вопрос отвечает утвердительно, а затем вворачивает одно «но» за другим, фактически ставя такие условия, которые могут свести на нет любое разрешение.

Итак, у нас монах тоже может причащаться четыре раза в неделю – конечно, в качестве возможности. Но в действительности очень редко можно увидеть кого-нибудь причащающимся столько раз в неделю, потому что за любой помысл, который не подобает иметь монаху, я запрещаю его в Святом Причастии. Ты хочешь частого причащения? Хорошо, но…



(Окончание следует)

[Дмитрий Н]

(Окончание)


Здесь мы исповедуемся каждую неделю. И живем все вместе; ты в тесном союзе с другими, и труднее грешить. А если все-таки случится пасть, бегом бежишь к духовнику – он же рядом с тобой – и открываешь грех. А живущие в миру? Скажем, раз в неделю ты еще как-то причастишься без исповеди (хотя тоже с одобрения духовника!), но чтобы мирянин делал это на постоянной основе – это маловероятно»[19].

Итак, мы видим, как строга исконная румынская акривия, как непоколебимо защищают традицию великие румынские духовники. Но сильны и их противники, поскольку Румыния исторически была слабо защищена от экспансии протестантизма и католицизма, которые сегодня широко представлены в ней вместе с униатством и разнообразными сектами. И в этой борьбе за веру многие румыны, не помнящие родства, обращают свои взоры на Запад, где их теплохладному христианству, никак не могущему отказаться от сытного обеда даже на день и положить хоть один поклон в виду встречи с Святыней, уже заранее готовы индульгенции. Путь для таких «верующих» вымощен широкий, денежный, и многие припадают к ценностям Евросоюза.

Но подобное тянется к подобному и в обратном направлении, с Запада на Восток – к Православию. И качество веры людей, переходящих в Православие, намного дороже любого количества плохих верующих, отрывающихся от своих корней. Приведем в заключение слова викарного епископа Румынской Православной архиепископии в Западной и Южной Европе Марка Немцянула (Алрика). Француз и католик, он после одной и недолгой беседы со старцем Паисием (Олару) обратился в Православие, принял монашеский постриг и стал насельником румынского монастыря Сихастрия. Вот чему учит нас этот истинный духовный наследник великих старцев:

«Первое, что мы должны делать, – это часто исповедоваться. А значит, прежде чем говорить о частом причащении, нужно говорить о частой исповеди. Царский пир[20] – это Причастие. Царь делает нас равными Себе, когда приглашает на пир, когда приглашает нас причаститься. Бог делает каждого из нас равным Себе, когда просит прийти причаститься… Это невероятно!.. Мы становимся подобными Ему.

А выброшенный во тьму кромешную – это тот, кто думает: “Пойду-ка я так, это нормально!” У него не было сознания безумия, сознания невероятности того, что он, за минуту до того бывший мерзким, зловонным, неприкасаемым, становится теперь ровней Богу. Он считал, что это нормально. А поэтому, не имея сознания своей болезни – мы говорим сейчас о грехе, – он не мог испытывать и благодарности. Кто не сознаёт своей болезни, тот не может быть благодарным Врачу, исцеляющему его»[21].



13 ноября 2013 года


<sub>[1] Impartasirea continua cu Sfintele Taine: Dosarul unei controverse, marturiile Traditiei. Studiu introductiv si traducere de diac. Ioan I. Ica jr [Постоянное причащение Святых Таин: Досье одной контроверзы. Введение и перевод диакона Иоанна Икэ]. Sibiu: Deisis, 2006 (Цит. по: http://www.razbointrucuvant.ro/2012/12/21/taina-sfintei-impartasanii/). Интересно, что сам переводчик и составитель остается, тем не менее, сторонником частого причащения без серьезной подготовки.

[2] http://www.razbointrucuvant.ro/2012/08/14/taina-euharistiei-impartasire-deasa-pregatire/.

[3] Arhim. Ioanichie Bălan. Părintele Paisie Duhovnicul [Архим. Иоанникий (Бэлан). Отец Паисий Духовник]. Iaşi: Doxologia, 2010. P. 65–66.

[4] http://www.pravoslavie.ru/put/59754.htm.

[5] http://www.pravoslavie.ru/put/64953.htm.

[6] http://www.pravoslavie.ru/put/59364.htm.

[7] Агиасматар – еще одно румынское название Требника.

[8] Viaţa mea Mărturia mea – Părintele Adrian Făgeţeanu [Отец Адриан (Фэджецяну). Моя жизнь; Моя исповедь] (http://www.sfaturiortodoxe.ro/ro/2011/11/03/viata-mea-marturia-mea-parintele-adrian-fageteanu/).

[9] Речь идет о том моменте исповеди, когда, прочитав разрешительную молитву, духовник назначает кающемуся канон (епитимию) и говорит: «Чадо, толика лета повелевают Божественнии и священнии закони да не причастишися Божественных Таин…». В чинопоследовании исповеди, принятой нашей Церковью, этот момент имеется, но на практике зачастую пропускается.

[10] http://www.sfaturiortodoxe.ro/ro/2011/11/03/viata-mea-marturia-mea-parintele-adrian-fageteanu/.

[11] http://www.pravoslavie.ru/orthodoxchurches/54906.htm.

[12] http://www.pravoslavie.ru/orthodoxchurches/61049.htm.

[13] http://www.pravoslavie.ru/orthodoxchurches/61049.htm.

[14] http://www.pravoslavie.ru/put/59364.htm.

[15] Singhel Ioan Buliga. Provocarile crestinului ortodox in zilele de astazi. Galaţi: Egumeniţa; Alexandria: Cartea Ortodoxă, 2012. P. 137–138 (http://www.razbointrucuvant.ro/2013/02/19/impartasania-deasa-ispitele-duhovnicillor/).

[16] Там же. Р. 138.

[17] Буквально: переменять, как меняют белье.

[18] Singhel Ioan Buliga. Provocarile crestinului ortodox in zilele de astazi. Р. 138–139.

[19] http://www.lumeacredintei.com/sct_4/art_1153/parintele_iustin_miron_-_stareul_mnstirii_oaa.htm.

[20] См.: Мф. 22: 1–14.

[21] http://www.razbointrucuvant.ro/recomandari/2012/06/20/intre-constiinta-adanca-a-pacatului-si-iubirea-nebuna-a-lui-dumnezeu-ps-marc-nemteanul-despre-pregatirea-de-impartasanie-si-spovedania-deasa/.</sub>


http://www.pravoslavie.ru/put/65683.htm

[Дмитрий Н]

Почувствовать Бога

Священник Димитрий Фетисов




Среди тех интересных и, несомненно, важных внутриправославных дискуссий, в которых мне доводилось участвовать самому или наблюдать со стороны, меня в последнее время очень «напрягает» аргумент, который всё чаще можно услышать от одной из спорящих сторон. Этот аргумент касается участия чувственной сферы бытия человека в его религиозной жизни.

Возьмем, например, вопрос о частоте причащений в современной практике церковной жизни. Противники частого причащения непременно выдвигают следующий тезис: человек, причащающийся часто, привыкает к Таинству и перестает ощущать благоговение к нему, подходит к Чаше без должных благочестивых чувств и переживаний.

То же самое и про исповедь. Обычно говорят примерно так: «А зачем, собственно, исповедоваться каждый раз перед причастием, перечисляя все эти повседневные мелочи типа раздражительности или празднословия? Ведь так, в конце концов, в силу привычки теряется самое главное – покаянное чувство сокрушения о своих грехах, которое человек должен пережить, омыв умиленными слезами свое падшее естество».

Ну а не так давно, пару лет назад, меня буквально «сразили наповал» мои прихожане – благочестивые супруги, усердно посещающие храм и весьма неформально относящиеся к духовной жизни. Когда у них родился второй ребенок, они наотрез отказались крестить его, так как дитя, по их мнению, пока еще не сможет должным образом «прочувствовать свое крещение». Так малыш, которому уже 2 года, и растет без общения с Богом в установленных Им Таинствах, а ведь они, собственно, и являются самым главным даром, который основатель Церкви – Спаситель – нам оставил.

Что тут скажешь? Очень показателен последний случай с отказом от крещения младенца: в нем был доведен до абсурда тезис, выдвигаемый в контексте спора о частоте причащения и исповеди, где вопрос явно ставится неправильно и благая в принципе мысль о сокрушенных и возвышенных чувствах становится здесь прямо-таки опасной.

Почему?

Во-первых, в последнем случае, а иногда и в первых двух, касаемых исповеди и причастия, речь нередко идет о проблеме духовного сладострастия. При этом недуге новоначальный христианин начинает искать чувственного (пусть и довольно возвышенного) услаждения в молитве, подменяя стремление к Богу страстным исканием второстепенных последствий близости к Нему – слезного покаяния, теплоты сердечной и радости, которыми Господь действительно авансом одаривает иногда неофитов.

Преподобный Никон Оптинский по этому поводу прямо говорит: «Во время молитвы неполезно стремиться к высоким чувствованиям. Надо только в смысл вникать произносимых слов, внимательно молиться, и тогда, со временем, Господь даст и озарение духовное, и умиление сердечное…»

Целенаправленно искать в молитве «духовного жара» – это всё равно что жениться на девушке из-за ее приданного или одной ее телесной красоты. Человек, вставший на такой путь, очень быстро теряет настоящие, Богом данные возвышенные чувства. Тогда он или смиряется, понимая свою неопытность и греховность, и прибегает к опыту святых отцов, к послушанию у своего духовника (или хотя бы приходского пастыря, если духовника нет). Или же начинает впадать в состояние грубой прелести – духовного самообмана, продолжая и дальше возгревать свою чувственность, что нередко приобретает совсем уродливые формы. Ну а потом такого горе-аскета попросту «выносит» из Церкви, и он, перестав ходить в храм, всю жизнь вспоминает: «А ведь было время – со слезами молился!»

Поэтому некоторые святые отцы даже подчеркивают, что неспособность к возвышенным чувствам у новоначальных – это особый Божий Промысл о нас. Преподобный Лев Оптинский в одном из писем поясняет по этому поводу: «Вы, вкусивши по милосердию Божию сладость и утешение от молитвы, теперь не обретая сего в себе, смущаетесь, унываете, считаете себя виновницею сей потери, и ваше нерадение это – истинная правда. Но я нахожу здесь и Промысл Божий, отъявший от вас сие утешение; не победивши страстей и не очистивши сердца своего, можно ли сохранить это богатство без вреда! И не дастся вам оно к пользе вашей, дабы не впали в прелесть…»

Согласно православной аскетике, чувствам, даже самым возвышенным, вообще не следует доверять.

Во-вторых, чувствам, даже самым возвышенным, согласно православной аскетике, вообще не следует доверять. Да, они могут быть освящены Богом, но у кого? У святых людей, которые, достигнув состояния обожения, восстановили свое падшее естество. Ну а нам, обычным людям, следует помнить, что все мы, в большей или меньшей степени, находимся в состоянии прелести и не способны объективно оценить те или иные явления духовного мира и тем более свое состояние. Наша оценка субъективна и может нас завести весьма далеко.

Именно поэтому и существует в православной традиции институт послушания и духовничества. Именно поэтому вопрос частоты исповеди или причастия находится, в конечном счете, в ведении духовника или даже простого приходского священника, если духовника пока еще нет. И именно поэтому иногда, вопреки чувствам, нужно понуждать себя на молитву и даже на участие в Таинствах.

Преподобный Иосиф Оптинский: «Молиться с самопонуждением состоит в нашей воле, а молиться с умилением зависит от Бога».

Преподобный Иосиф Оптинский подчеркивает, что самопонуждение в молитве – это непременный этап духовного роста: «Молиться с самопонуждением состоит в нашей воле, а молиться с умилением зависит от Бога. Мы же должны молиться молитвою, какою можем, а за самопонуждение Бог даст и умиление в свое время, когда Ему благоугодно будет».

В-третьих, следует помнить, что наше естество восстанавливается постепенно, в обратной последовательности своего разрушения. Думаю, многие помнят, как в детстве при совершении первых осознанных дурных поступков нестерпимо жгла совесть и невинные чувства находились в страдальческом смятении. Причем это было вовсе не из-за того, что «родители влепят», а в связи с тем, что еще не извращенное вместилище чувств – сердце – страдало от пока неестественного для него греха. Куда потом всё это подевалось? Было беспощадно выжжено и полностью извращено (у некоторых до такой степени, что даже сам вид страдания других людей вместо ужаса и отвращения начинает вызывать наслаждение – именно для таких граждан снимают фильмы, где живьем отрезают головы и кровь хлещет фонтаном).

Последним бастионом, долго и упорно не поддающимся духовной деградации, является ум. И если хотя бы умом человек понимает, что его жизнь не соответствует Евангелию, значит, он уже может исповедоваться, и это будет пусть и несовершенное, но покаяние. Если умом христианин изо всех сил старается уразуметь, что перед ним Тело и Кровь Господни, то даже при молчании (а то и искусительном смятении) чувств может он, на мой взгляд, с благословения пастыря причащаться.

Ну а образное вместилище чувств – сердце – с годами (а может, и с десятилетиями) хотя бы отчасти восстановится при помощи благодатных Таинств и аскетических упражнений, и мы действительно сможем молиться, благоговея перед своим Творцом не только умом, но и возвышенными, очищенными от страстей чувствами. Сможем – как бы это дерзновенно ни звучало – умилиться и возрадоваться, почувствовав близость Бога…


5 сентября 2014 года

http://www.pravoslavie.ru/put/73394.htm

[Дмитрий Н]

Несколько замечаний к статье «Почувствовать Бога»

Священник Димитрий Шишкин



На днях на сайте Православие.Ru появилась статья иерея Димитрия Фетисова «Почувствовать Бога», поднимающая, несомненно, важную тему, а точнее две темы. Первая – насколько «нечувствие» является препятствием к участию в Таинствах. Вторая – насколько вообще «чувствование» важно в духовной жизни.

     

Хотелось бы добавить несколько замечаний, как кажется, необходимых, чтобы избежать неверного толкования того, о чём говорит отец Димитрий.

««Нечувствие» не является нормой, но, скорее – «тревожным сигналом», поводом для самоукорения и сокрушения сердечного»

Если говорить о главной теме статьи: о том, что «нечувствие» не должно быть препятствием для участия в Таинствах – это, очевидно, так. Но это ни в коем случае не означает, что «нечувствие» является нормой, но, скорее – «тревожным сигналом», поводом для самоукорения и сокрушения сердечного. Если же нет ни благоговения, ни смирения, ни покаяния с сокрушением – что ж, будем просить об этом у Господа. И когда Он подаст нам просимое – тогда мы обязательно узнаем об этом в живом и действительном чувстве Его присутствия. Узнаем уже сейчас, а не в далёком гипотетическом будущем, которое может для нас так никогда и не случиться, если мы будем держать двери своего сердца закрытыми, не впуская Господа из чувства ложного смирения и недостоинства.    

Так преподобный Симеон Новый Богослов говорит о таинстве покаяния, что «если хотим очистить души свои от скверн греховных, то для этого потребно плакать и проливать слёзы от всего сердца». И о таинстве Причащения говорит то же: «Которые думают, что невозможно (всегда) причащаться Пречистых Таин со слезами, – горе нечувствию и жестокосердию тех!» И далее поясняет: «Вы говорите, что иные крепкосерды и нескоро приходят в сокрушение, но скажите мне, прошу вас, по какой причине они таковы? Нелегко и нескоро приходящий в сокрушение бывает таким от злого произволения своего, от лукавых помыслов своих и недобрых дел».

О «бессознательном» же причащении святой говорит так: «Если мы считаем, что все это (действие благодати) бывает в нас бессознательно и бесчувственно, кто сможет по достоинству оплакать наше бесчувствие? Действительно, никто».

Главным же средством стяжания сокрушенного умиления и покаянного плача святой Симеон называет действительное усердие и тщание в исполнении заповедей Христовых. Равно как и причиной ожесточения и бесчувствия он называет рассеянность и небрежение в исполнении этих заповедей.



Вообще, если смотреть шире, статья инициирует обсуждение трех вопросов: 1) об «окамененном нечувствии», 2) об истинных и благих переживаниях и чувствованиях и 3) об экзальтации. Это три важные, но разные темы. И если мы будем говорить о каждой теме отдельно, тогда разговор может быть действительно всеобъемлющим и полным. Потому что мы должны будем сказать о том, что и «нечувствия» могут быть разными. Есть, например, состояние «нечувствия» крайне опасное, свидетельствующее о равнодушии человека к вере, о духовном омертвении; есть «нечувствие», являющееся следствием ложного мнения, что духовная жизни может совершаться «помимо» переживаний и чувств. А может быть и такое «нечувствие», когда благодать Божия как бы оставляет человека на время для того, чтобы он приучился к смирению, к постоянству в доброделании с терпением. И такое бывает. Но это отнюдь не означает, что «нечувствие» – это естественное и нормальное состояние.

Если же говорить о благоговении, покаянии, о сокрушении и умилении сердечном – эти чувства решительно необходимы христианину и свидетельствуют, если угодно, о «прикосновении Бога к душе», о начале духовного выздоровления человека. И сами эти чувства, преподаваемые Господом, оживотворяют душу, свидетельствуют об истине неизреченным миром и осознанием величия Божьего при ясном осознании своего ничтожества, притом ничуть не уничижающего, а напротив, соделывающего нас причастниками врачующей благодати.

«Никогда не оставит Господь человека в заблуждении, если он искренне исповедует перед Ним свою немощь и ищет исполнения Божьей воли, а не своего хотения»

Случаи же экзальтации – это случаи подмены истины ложью, может быть, даже искусной подмены. И об этом, конечно, надо говорить. Когда человек, не желая следовать за Христом, хочет быть причастником Его благ. Обманывает себя, ищет не Бога, но «духовного наслаждения». Впрочем, Бог и есть – высшая услада души, только надо говорить и объяснять людям, что нам терпением многих скорбей надлежит научиться смирению, чтобы сладость Божества не послужила нашему превозношению и погибели. Поэтому Сам Господь приоткрывает Себя по чуть-чуть, давая нам в меру вкусить и от Своей сладости и в то же время скорбями, и «пустотой», и «холодностью», и уничижениями приучая к смирению, терпению и постоянству в вере. С другой стороны, и бесы, конечно, могут внушать под видом «духовных» чувств разные прелестные, то есть обманчивые ощущения, состояния и мысли. Но никогда не оставит Господь человека в заблуждении, если он искренне, от всей души исповедует перед Ним свою немощь, если просит помощи и ищет исполнения Божьей воли, а не своего хотения.    

Так что если мы говорим о проблеме «духовного сладострастия» – эта проблема действительно существует, и её надо решать. Но нельзя вместе с «купелью выплескивать младенца». Нельзя говорить, что человек может жить духовной жизнью вне осознания этой жизни, вне духовных переживаний. И говорить о том, что чувства благоговения, покаяния и сокрушения являются необязательными в духовной жизни – это замечание неосторожное и притом опасное. Потому что человек, доверившись такому мнению, может привыкнуть думать, что все, что от него требуется – это исполнение правил, а остальное совершается незаметно и «тайно», помимо нашего сознания. И надеяться он начинает именно на внешнее исполнение предписанных правил, а не на Бога, «почувствовать» которого он всё равно «не сможет», а значит просто нужно исполнять механически то, о чём Он говорит. Но постойте, Господь ничего не заповедовал исполнять «механически», напротив, цель всех трудов – это стяжание Духа Святого, преискреннее единение со Христом. Говорить, что этого не надо искать и не надо об этом думать – это значит лишать человека не только цели, но и понимания сути духовной жизни.

«Все мы, а не только «совершенные», должны иметь живые, покаянные чувства любви к Богу, общения с Ним, радости о Господе»

Нельзя говорить: «О, сокрушение, плач покаянный – это дело совершенных, куда мне, грешному!» Такое суждение – это не смирение на самом деле, а подмена смирения, потому что если быть логичным, то ты вообще никогда не должен испытывать ни сокрушения сердечного, ни покаянных слёз, потому что как только ты это почувствуешь, то ты либо должен сказать себе, что ты достиг какой-то степени совершенства, либо отвергнуть эти чувства как ложные. Но и тот и другой посыл – неверен. Все мы, а не только «совершенные», должны иметь живые, покаянные, искренние чувства любви к Богу, общения с Ним, сокрушения, благоговения, радости о Господе. Другое дело, что душевные переживания не должны путаться с духовными – об этом тоже говорят святые отцы. Но это опять же вопрос смирения и трезвенного внимания себе, а не вопрос необходимости отвержения всех переживаний в принципе.

Ещё важный вопрос, что понимать под чувствованием. Ведь и здесь можно говорить о разных вещах. Можно этим словом называть способность воспринимать информацию посредством органов чувств, а можно понимать вообще способность человека переживать, чувствовать происходящее с ним как в телесном, таки в душевном, а также и в духовном смысле.

 

Святитель Григорий Палама говорит о возможности «сверхчувственного» познания Бога, при совершенном упразднении ума, мышления и чувствования житейского. Такие созерцания, конечно, доступны немногим, но это не значит, что Господь не посещает своей благодатью и нас – немощнейших и падших.

«Большинство наших благочестивых чувств – это переживания души от прикосновения к ней Божественной благодати»

Можно сказать, что большинство наших благочестивых чувств – это переживания души от прикосновения к ней Божественной благодати. Это не есть, конечно, само созерцание или видение духовное, но переживания эти дают хоть отчасти почувствовать и понять, что есть нечто, превосходящее наши житейские переживания и в этом смысле эти чувствования можно назвать духовными.

Категорическое высказывание автора о том, что «чувствам, даже самым возвышенным, согласно православной аскетике, вообще не следует доверять» может быть неправильно понято в том смысле, что общение с Богом возможно только посредством ума и воли. Но этот тезис есть тезис католический, и против такого понимания духовной жизни много потрудился всё тот же святитель Григорий Палама. Общий итог его исследований таков: Богопознание – это не умственный путь, а опытно-благодатный. И не то, чтобы нельзя было доверять своим чувствам, но нужно относиться к ним трезвенно, сверять их с Евангелием и с опытом жизни святых отцов. Чувства – это проводники общения и если недоверие чувствам и переживаниям принять за правило, то возникает вопрос – каким образом вообще может происходить общение человека с Богом, со святыми, каким образом вообще может происходить духовная жизнь? И как же быть тогда с высказыванием апостола Павла о том, что в нас «должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Фил.2,5).

Далее автор статьи говорит о том, что «нам, обычным людям, следует помнить, что все мы, в большей или меньшей степени, находимся в состоянии прелести и не способны объективно оценить те или иные явления духовного мира и тем более свое состояние». Здесь, как мне кажется, две разные мысли неосмотрительно объединены в одну. То, что мы все падшие и заблудшие – в этом нет никакого сомнения; то, что смиряться нам всем нужно, просить этого смирения у Господа – это действительно так. Но это вовсе не означает, что мы не способны объективно оценить явления духовного мира и своё состояние. Такое мнение – о совершенном недоверии личному опыту – как мне кажется, не смиряет, а уничижает человека, вгоняя его в состояние ступора, лишая любви и доверия к Богу. Человек должен доверять не себе, но Богу, действующему в нём, и без такого доверия, больше того, без чуткого внимания Богу – духовная жизнь решительно невозможна.

Отец Димитрий заводит речь о послушании, как об альтернативе «доверия своим чувствам». Но позвольте, если мы говорим о поврежденности человеческой природы вообще, то о каком послушании может идти речь? О послушании с рассуждением – несомненно, потому что практика безусловного послушания, существовавшая в древних монастырях, по мнению, например, святителя Игнатия Брянчанинова совершенно неприменима в условиях современной мирской жизни. А он ведь об этом писал ещё в середине «золотого» XIX века. Что же нам остаётся? Искренняя, внимательная молитва, совет с рассуждением и «сверка» собственного опыта с опытом жизни Церкви. Но всё это предполагает полноту жизни свободной личности, сотворённой по образу и подобию Божию и призванной к полноте совершенства и любви, а не к рабскому, забитому состоянию. Здесь нам надо определиться с терминами. Называясь рабами Божьими, мы подразумеваем совершенно иное, чем то рабское и забитое состояние, о котором идёт речь. И одно не только не тождественно, но и прямо противоположно другому. Раб Божий – это человек, ищущий свободу в истине, любящий Бога, всей душой устремлённый к Нему с доверием и надеждой. Ожидающий от Него помощи и руководства в деле спасения. И эта помощь приходит разными путями: как в совете священника, так и в различных обстоятельствах, понуждающих нас к осмыслению собственной жизни, а также в душевных переживаниях и в духовных чувствованиях, без которых жизнь человека не только сделалась бы «пуста и безвидна», но и вовсе ни один человек не оставался бы, думаю, в Церкви, если бы не чувствовал, именно не чувствовал помощь и поддержку, и любовь Божию.

«Навык трезвения и различения духовных состояний необходим каждому христианину и приобретается он опытно, по мере утверждения в христианской жизни»

Навык трезвения и различения духовных состояний не то, чтобы возможен, а совершенно необходим каждому христианину и приобретается он опытно, по мере утверждения в христианской жизни. И никакое «послушание», тем более в миру, заменить необходимость этой «бодренности» не может, хоть и содействует ей в значительной мере. «Назирание» же за собой, в свете учения святых отцов о восьми страстях и борьбы с ними, требует от человека живого и творческого подхода к делу своего спасения. И личная христианская ответственность призывает нас к бережному и последовательному взращиванию того духовного залога, который был дан каждому из нас при крещении.

Мы можем и должны говорить о различных степенях Богопознания в том смысле, что Бог благодатью Своей непостижимым образом осеняет не только души святых, но и тягчайших грешников при их покаянном расположении, посещает, утешает и ободряет в явном и ясном чувстве и осознании Его присутствия и посещения. И эти осознания конечно нельзя считать ни заблуждениями, ни чем-то сомнительным. Ибо, думаю, только благодаря им и восхищается мало-помалу грешник из тины своей порочной жизни.


12 сентября 2014 года

http://www.pravoslavie.ru/put/73544.htm

[Дмитрий Н]

Стихийной духовная жизнь быть не должна

Ответ на критическую заметку священника Димитрия Шишкина


Священник Димитрий Фетисов


_{Священник Димитрий Фетисов}

Отвечая на критику такого достойного оппонента, как отец Димитрий Шишкин, не могу не заметить, что… мало уместно здесь слово «оппонент». Признаюсь, если бы я прочитал его статью вне полемического контекста, я, в целом согласившись с прочитанным, щелкнул бы курсором по позиции «нравится» и занялся бы преспокойно другими делами. Но поскольку текст был написан в ответ на мою статью «Почувствовать Бога», он поначалу меня немного озадачил. Меня удивил и, пожалуй, даже немного расстроил тот факт, что дорогой отец Димитрий полемизирует с некоторыми «моими» мыслями и посылами, коих я не имел в виду при написании собственного опуса. Ну что ж, поделом мне: ведь если возникла возможность столь серьезного разночтения, значит, какие-то свои мысли я действительно выразил недостаточно четко. Или слишком энергично «свалил все в одну кучу».

Пожалуй, «расплывшись» в тексте, я действительно недостаточно четко разграничил три темы, на которые и указывает мой уважаемый тёзка и собрат во Христе: 1) об «окамененном нечувствии», 2) об истинных и благих переживаниях и чувствованиях и 3) об экзальтации. Должен сразу сказать, что в публицистических текстах я и не стараюсь ставить себе такие глобальные задачи, как рассказать понемногу о многом, раскрыть первое, второе, третье, четвертое… И так до тех пор, пока даже самый терпеливый читатель не щелкнет «закрыть вкладку» по причине нестерпимой рези в глазах и зуда в черепной коробке. Задача колонки в интернет-формате, на мой взгляд, скромнее: привлечь внимание читателя к какой-либо теме, не претендуя на ее выработку «до дна», или, наоборот, разобрать тему подробно, но тогда сама тема не должна быть слишком объемной.

Речь шла о попытках христиан – чаще всего новоначальных – слишком слепо отдаваться любому своему чувству, своему хотению-нехотению в вопросах духовной жизни

Несомненным недостатком моей статьи является то, что я, видимо, недостаточно четко указал: я не планирую презентовать собственный «учебник аскетического делания», а лишь желаю сделать пару замечаний о попытках христиан – чаще всего новоначальных – слишком слепо отдаваться любому своему чувству, своему хотению-нехотению в вопросах духовной жизни. Я хотел рассмотреть не духовную жизнь вообще – «вообще» ее можно только проживать, – а в формате интернет-колонки можно лишь обратить внимание на отдельные аспекты духовной жизни. В данном случае я стремился говорить о крайностях, впадая в которые, христианин рискует подменить духовную жизнь душевным, эмоциональным суррогатом и выпасть из-под благодатного покрова Церковных Таинств по причине чрезмерного доверия любому чувственному наитию типа: «Ах, мне сегодня что-то расхотелось причащаться!» Повторюсь, речь я вел именно о крайностях. Конечно, если рассматривать предложенные мною меры по борьбе с этим явлением как рецепт духовной жизни вообще – «рецепт» будет, безусловно «кривоватеньким» и вызывающим ответную критику. Жаль, что я, видимо, нечетко выразил свою мысль, чем и ввел в заблуждение отца Димитрия. Если уж опытный и образованный батюшка, прочитав мой опус, заподозрил во мне симпатии к католической аскетике (по сути, утопающей в чувственности), то чего же ждать от обычных воцерковляющихся и воцерковлённых прихожан, в великом множестве посещающих сайт Pravoslavie.Ru…

К тому же, конечно, я не привёл живых положительных примеров, чтобы проиллюстрировать, каким мне представляется идеал христианина, нашедшего золотую середину между крайностями, между «окамененным нечувствием» и экзальтацией, и с помощью Божией восстановившего свою способность к познанию сути вещей (а равно и цельности чувств в их органичном соединении с другими составами человеческого естества), утраченной нашими прародителями в грехопадении.

Подводя итоги, скажу, что абсолютно согласен с тем, что текст мой критиковать стоило, дабы этим я мог возрастать во внимании к произносимому слову. Но есть и другой аспект: в замечаниях отца Димитрия мне встретились и такие моменты, которые принять на свой счет я не могу даже ради эффектного, но, увы, показного в данном случае, смирения. С чем я не согласен?

Я категорически не согласен с изначальным утверждением отца Димитрия, будто бы из моей статьи следует, что «“нечувствие” является нормой» в жизни православного христианина. Полностью согласен с моим оппонентом, говорящим о том, что это весьма «тревожный сигнал, являющийся поводом для самоукорения и сокрушения сердечного». Хочу подчеркнуть, что из моей статьи вовсе не следует, будто бы такое состояние является нормальным и с ним не следует бороться. Тем паче я согласен с отцом Димитрием в том, что «нельзя говорить, что человек может жить духовной жизнью вне осознания этой жизни, вне духовных переживаний. И говорить о том, что чувства благоговения, покаяния и сокрушения являются необязательными в духовной жизни – это замечание неосторожное и притом опасное». Однако подобного – действительно вопиющего – замечания я в собственном тексте найти и не смог… А текст был точно мой, и вроде бы – тот самый…

Иногда следует понуждать себя на молитву и даже на участие в Таинствах, а не ждать, когда нахлынут возвышенные чувства. В данном случае очень самонадеянно и даже прелестно ждать «наития»

По данному поводу я лишь писал, что иногда следует понуждать себя на молитву и даже на участие в Таинствах, а не ждать, когда нахлынут возвышенные чувства, чтобы лишь тогда – если нахлынут – причащаться. Так ведь и не дождаться можно. Да, молитву и, например, исповедь нельзя сравнить с привычкой чистить зубы (к которой тебя сначала настоятельно приучают, а потом ты этот полезный навык и не замечаешь вовсе), а поход в храм – это всё-таки не поход в спортзал… Но и стихийной духовная жизнь быть не должна. В данном случае очень самонадеянно и даже прелестно ждать «наития». И «спотыкается» здесь, как правило, даже не «неофит», а тот, кто только-только начинает интересоваться духовной жизнью.

Так, буквально на днях, находясь в сельской местности, я познакомился с одним фермером, который, распознав во мне священника, очень долго убеждал меня, что Бог и загробная жизнь действительно существуют. Когда я с радостью согласился с этим утверждением, он мне значительно пояснил, что в связи с этим ему раз в году, в Великий Четверг, необходимо посещать храм и даже причащаться. На мой вопрос, почему же он, будучи верующим человеком, столь редко посещает храм и причащается (проживая, кстати, совсем недалеко от церкви), мой собеседник важно ответил, что, дескать, хоть он это делает и редко, но зато не как все остальные, а с истинным духовным жаром и сокрушением сердечным.

Говоря в статье о «недоверии своим, даже возвышенным, чувствам» я подразумеваю вовсе не полное и безапелляционное исключение чувственной сферы бытия человека из Богообщения и не вступаю этим, как это следует из замечаний отца Димитрия, в конфонтацию со святителем Григорием Паламой, но имею в виду то же, что и автор критики – трезвение.

Подозревать в любом посетившем тебя чувстве «объективность» – это опасная крайность

На моё утверждение о том, что все мы (за исключением людей, достигших определённого опыта Богопознания) находимся в той или иной степени в прелести, автор возражает, что это не совсем так и «это вовсе не означает, что мы не способны объективно оценить явления духовного мира и своё состояние». Данное утверждение, на мой взгляд, нивелирует саму проблему грехопадения, исказившего нашу «объективность» до неузнаваемости. Да, вместе с Богопознанием, вместе с работой по очищению сердца от страстей человеку возвращается и дар истинного познания себя и мира. Но подозревать в любом посетившем тебя наитии, в любом чувстве «объективность» – это опасная крайность.

Я всё же настаиваю на том, что послушание, хотя бы в форме совещания со священником, «советования», позволяет нам в значительной мере избежать состояния прелести и, смирившись, в какой-то мере узреть своё падение и несовершенство (но далеко не полностью – иначе бы мы умерли от ужаса и отчаяния) и начать духовное возрастание. Собственно, и отец Димитрий говорит о послушании, как советовании с рассуждением. Но в данном случае не совсем понятно, почему он начинает критиковать понятие «безусловного послушания» (этим термином я не оперировал вовсе, имея в виду духовника или приходского пастыря как доброго советника в вопросах молитвы и участия в Таинствах, но не старца) словами святителя Игнатия Брянчанинова, которые относятся, в общем-то, к проблеме младостарчества.

Мне не раз доводилось видеть, как, вырывая мысли святителя Игнатия о невозможности абсолютного послушания из контекста, многие начинали отрицать послушание вообще

Кстати, мне не раз доводилось видеть, как, вырывая эти мысли святителя Игнатия о невозможности абсолютного послушания «ввиду отсутствия ныне духовно зрелых руководителей» из контекста, многие начинали отрицать послушание вообще. Таковые совершенно самочинно назначали себе молитвенное правило и пост (впадая здесь в крайности) или совершенно не слушались своего мужа, игумена или архиерея, самонадеянно говоря при этом что «он (муж, игумен, архиерей) – духовно неопытный человек, а святитель Игнатий таковых слушаться не советовал».

Священника-духовника я вижу вовсе не как старца, но как терапевта, который давно знает своего пациента и может быстрее определить причину заболевания

Я считаю, что помимо мистики послушания (кто не отмечал, что взятое даже у незнакомого священника благословение, например, «на дорогу», действительно, по милости Божией, хранит нас), христианину необходим просто объективный, оценивающий взгляд «со стороны». Здесь священника-духовника я вижу вовсе не как старца, эффектно повелевающего высаживать вверх корешками рассаду, но как терапевта, который давно знает своего пациента и может его, в случае необходимости, предостеречь от опасности, может быстрее определить причину того или иного заболевания, исходя из истории болезни, а не только краткого наблюдения за симптомами, заметными постороннему наблюдателю лишь здесь и сейчас.

И речь, конечно же, не идёт о том, что решение всех вопросов и запросов духовной жизни нужно «повесить» на батюшку, а самим не «алкать» и не «жаждать» Богообщения…

А в целом, дорогой батюшка, я могу лишь поблагодарить вас за возможность еще раз вернуться к затронутой мной теме и «поработать над ошибками»!


2 октября 2014 года

http://www.pravoslavie.ru/put/74068.htm

[Дмитрий Н]

Афонские старцы о детской исповеди

Святая Гора




Иеромонах Павел – архондарь[1] монастыря Дионисиат. В течение многих лет он духовно окормляет сотни мирян из Греции, Кипра и других стран православного мира, посещающих Святую Гору Афон. Отец Павел, ссылаясь на слова святителя Василия Великого, относит срок первой детской исповеди к десятилетнему возрасту.

По словам ученика архимандрита Херувима Карамбеласа – старца Никодима, детская исповедь может начинаться и в более раннем возрасте: «Если ребенок сам почувствует потребность покаяться – это стремление следует поощрить. Даже если он скажет на исповеди что-то несущественное».

Игумен монастыря Святого Павла архимандрит Парфений (Мурелатос) считает, что первая исповедь может состояться даже в трехлетнем возрасте: «Чем раньше ребенок начнет жить духовной жизнью – тем лучше. Наиболее эффективным воспитание бывает именно в раннем возрасте. В Греции есть народная поговорка: “Как своего ребенка научишь – то и получишь”.


_{Старец Парфений с Дарами волхвов}
   
Надо объяснять детям, что такое Покаяние. Они могут исповедоваться уже в трехлетнем возрасте. Участвуя в этом и других Таинствах ребенок будет укрепляться в Вере.

Родители могут дать своим детям пищу материальную, а духовный отец даст им пищу духовную. Именно такие дети вырастают полноценными людьми. Они умеют слушать старших и живут благодатной церковной жизнью.

Документ, на котором не стоит печать, не несет никакой ценности. Так и человек. В таинстве Покаяния он получает печать Святого Духа. Да, у малыша еще нет грехов, но когда он смиренно становится на колени перед Крестом и Евангелием и батюшка кладет ему на голову епитрахиль, читая разрешительную молитву, он получает благодать от Господа.

Ребенок, полноценно участвующий в Церковной жизни, защищен со всех сторон, исполнен Благодати и радости».

Архимандрит Парфений и другие опрошенные нами старцы предостерегают от превращения Таинства Покаяния в формальность. Исповедь не должна быть придатком к Таинству Евхаристии. Покаяние – это самостоятельное Таинство, которое должно совершаться тогда, когда человек чувствует в нем необходимость, а не перед каждым приобщением Святых Христовых Таин.


_{Иеромонах Макарий}
   
Известный афонский духовник - старец Макарий (духовник келии Маруда [2]) подчеркивает: «Насильно вести на Исповедь ребенка – это преступление. Также недопустимо вести на Исповедь ребенка, неготового к этому Таинству. Нельзя, чтобы Покаяние превращалось в формальную привычку. Ребенок должен понимать, зачем он исповедуется, в чем глубокий смысл Покаяния, других Таинств и духовной жизни в целом. Если не будет осознавать смысл Таинства, а относиться к нему как к некому формальному действу, необходимому для допуска к Евхаристии или нравственного оправдания, в какой-то момент он может отдалиться от Церкви. Здесь может сработать и следующий момент: после того, как в течение многих лет вслед за грехами «не слушался маму и папу, поссорился с братом, не учил уроки» придут более серьезные искушения и падения, (ребенок не осознавший, что такое Покаяние) может скрыть их на исповеди, опасаясь упасть в глазах своего духовного отца. Следующим шагом может быть уход из Церкви».

Старец Макарий напоминает, что истинное покаяние «это не отчет о совершенных за определённый период нравственных проступках, не попытка облегчить совесть, а желание изменить себя и всецело посвятить Богу».

Афонские старцы подчеркивают, что осознанное участие в церковных Таинствах дает нам Благодать и укрепляет на пути духовной жизни. Участие ребенка в Таинстве Покаяния возможно при условии, что родители не просто отведут его на Исповедь, а объяснят смысл и значение Покаяния. При этом стоит учитывать, что возраст первой исповеди для каждого ребенка определяется индивидуально.


9 декабря 2014 г.


<sub>[1] Архондарь (архондаричный, гостинник) - ответственный за ночлег, питание гостей обители.

[2] Афонская келья Рождества Пресвятой Богородицы Маруда находится в подчинении обители Хилендар и расположена рядом с Кареей (административным центром Афона).</sub>


http://www.pravoslavie.ru/smi/75792.htm

[Дмитрий Н]

О Таинстве Причащения (подборка цитат)

Святитель Иоанн (Максимович)


Все цитаты взяты из книги «Слова иже во святых отца нашего Иоанна Архиепископа Шанхайского и Сан-Францисского». Собранные вместе они дают развернутую картину, отражающую пастырско-богословский опыт Владыки.  



Можно заметить, что живое экклесиологическое и сотериологическое осознание Евхаристии часто идет в разрез со сложившейся практикой: редкое приобщение, уход после пасхальной Заутрени до причастия (что по мысли Владыки обессмысливает не только сам праздник Пасхи, но и весь подготовительный Великий пост (см.19)), сведение причащения до индивидуальных, часто бытовых нужд (здоровье, благополучие и т. п.). Последнему св. Иоанн противопоставляет бескомпромиссно высокое предназначение причащения: оно не только освящает (см. 3), укрепляет (см.4), преображает человека (см. 7), но открывает ему лицезрение славы Христа (см. 11), через Которого приобщает его ко всей полноте Божества (см. 6). В причастии святых Тайн, которые вводят верующих в вечную жизнь (см.16) и являются залогом их будущего общения со Христом (см. 10), реализуется также (и на этом не раз останавливается св. Иоанн) Церковь, как новое неотмирное собрание ее членов объединенных в «великое Тело Христово» (см. 12, 14). Владыка Иоанн также настаивает, что достойно причащается тот, кто на полученный дар отвечает своим устремлением ко Господу (см. 17), вплоть до самоотречения (см. 8.).  

Цитаты собраны из различных проповедей (ни одна из которых не посвящена специально Таинству причащения) и для удобства снабжены заголовками.  

1. Таинство Причащения установлено Господом на Тайной вечери.

В то же время в Тело и Кровь Христовы прелагаются хлеб и вино за Божественной литургией и верные причащаются их. Так установил Сам Христос, причастивший Своих апостолов за Тайной вечерей со словами «приимите, ядите: сие есть тело Мое; пиите от нея вси, сия бо есть кровь Моя новаго завета» (Матф 26, 26-28).

2. Причастие – литургическое воспоминание Тайной вечери.

В Великий четверг совершает Господь Тайную Вечерю и литургия того дня особенно ярко напоминает о том, что, причащаясь Святых Тайн с благоговением, мы с апостолами вкушаем Тела и Крови Христовых, а причащающиеся недостойно уподобляются Иуде. Но каждый пусть стремится причаститься, искренно каясь в грехах своих, и получить милость от Господа.

3. Причастие освящает человека.

Для полного освящения человека, тело раба Господня должно соединиться с Телом Христовым и то совершается в таинстве Святого причащения.

4. Причастие – источник умиления и духовной теплоты.

Уже теперь дает Христос ощутить радость и сладость Его Благости. Укрепляет наши души и тело Божественными Своими Таинствами… Наполняет иногда нас невыразимым умилением и теплотой духовной после благоговейного причащения святых Его Тайн.

5. Причастие – начало рая на земле.

Начало ада уже здесь на земле. Также и рай начинается в душе человека уже в земной жизни. Здесь уже бывают касания Божественного в день Светлого воскресения, и когда достойно причащаемся.

6. Причастие приобщает ко всей полноте Божества и к вечной жизни.

Соединяясь с Воскресшим Господом и через Него со всей Присносущей Троицей, человек почерпает от Нее силу для вечной жизни и сам становится безсмертным.

7. Через причастие и содействие собственной доброй воли человек становится новым творением.

Освящается и общается с Богом не только душа, но и тело человека в причащении Тела и Крови Христовых, через Которого соединяется со всей Святой Троицей. Благодатью Божией, при участии собственной воли и усилия, человек становится новой тварью, участником вечного Царствия Божиего.

8. Достойно причащающийся и готовый послужить Господу делается орудием Божественной воли.

Причащающиеся же с благоговением, любовью и готовностью принести себя на служение Ему, тесно соединяются с Ним и становятся орудием Его Божественной воли.

9. Причастие – победа над грехом и смертью.

Причащение Тела и Крови Христовых есть принятие в себя Воскресшего Христа, победителя смерти, дарующего тем, кто с Ним, победу над грехом и смертью.

10. Причастие – предначатие вечной жизни.

Сохраняя в себе благодатный дар Причастия, мы имеем залог и предначатие вечной блаженной жизни души и тела.

11. Причастие – источник вечной радости и лицезрения славы Воскресшего Христа.

Соединившийся духом и телом со Христом в сей жизни, духом и телом будет с Ним и в грядущей жизни. Благодатные струи Животворящих Тайн Тела и Крови Христовых являются источником нашей вечной радости в общении с Воскресшим Христом и лицезрении Его Славы.

12. Через причастие верующий делается членом великого Тела Христова (т.е. Церкви).

Принятые нами истинное Тело и истинная Кровь Христовы становятся частью великого Тела Христова.

* * *

Мы причащаемся Тела и Крови Христовых (в святых Тайнах), чтобы самим быть членами Тела Христова (Церкви).

* * *

Божественная Евхаристия, приношение безкровной жертвы и причащения ее, освящает и укрепляет ее участников, делает вкушающих Тело и Кровь Христовы истинными членами Тела Его Церкви.

13. Спасение людей через сроднение с Божественной жизнью Тела Христова – есть цель Церкви.

Все части Вселенской Церкви имеют одну общую цель – проповедь Слова Божия, подготовку людей к тому, чтобы они становились способными быть членами Тела Христова и, ставши таковыми, все более и более, все искреннее и крепче сроднились с Божественной Спасительной жизнью Тела Христова, ибо в том и есть спасение людей.

14. Но также и сама Церковь - есть евхаристическое единство верующих.

По православному пониманию Церковь составляют не только иерархи и священнослужители, но и весь верующий православный народ. Эта их совокупность и единство, приобщающееся в Святых Таинствах Христу, и есть Церковь, Тело Христово.

15. Для чего необходимо постоянно причащаться.

Христианин через покаяние, очищается, соединяется теснейше со Христом в причащении святых Тайн, но потом опять оседает на него пыль греха и отдаляет от Христа и Церкви, почему снова нужны покаяние и причащение.

Пока не окончится земная жизнь человека, до самого исхода души из тела, продолжается в нем борьба между грехом и правдой. Какого бы высокого, духовного и нравственного состояния кто ни достиг, возможно для него постепенное или же стремительное, глубокое падение в бездну греха. Посему необходимо для каждого причащение святых Тела и Крови Христовых, укрепляющее наше общение с Ним и орошающее живительными струями Благодати Святого Духа, текущими по Телу Церкви. Насколько важно причащение святых Тайн показывает житие преподобного Онуфрия Великого, которому, как и другим пребывавшим в той пустыни отшельникам, ангелы приносили святое Причастие; преподобной Марии Египетской, конечным желанием которой, после многих лет пустынной жизни, было принятие святых Тайн; преподобного Савватия Соловецкого и множества других. Не напрасно ведь изрек Господь: «Аминь, аминь глаголю вам, аще не снесте плоти Сына Человеческого, ни пиете Крови Его, живота не имате в себе» (Иоан. 6, 53).

16. Частота причастия – залог общения со Христом в грядущем Царствии.

Чем больше человек находится под действием благодати причащения и теснее соединился со Христом, тем больше он будет наслаждаться общением со Христом и в грядущем Его Царствии.

17. Приобщаясь Тела Христова, устремимся к Нему духовно.

Церковь Христова есть Тело Христово, Сам Он возглавляет ее и Божественным Своим Телом и Кровию питает верующих, питает чад Своей Церкви, так что мы едино со Христом и телесно должны быть, и духовно. Мы телом соединяемся со Христом через Божественное Причащение, должны душевно примкнуть и сразу следовать Его заповедям.

* * *

Конечно, для единения со Христом недостаточно только соединение нашего тела с Телом Христовым. Вкушение Тела Христова бывает благотворно, когда духом устремляемся к Нему и соединяемся с Ним. Принятие Тела Христова, при отвращении от Него духом, подобно прикосновению ко Христу тех, кто Его били, и заушали и распинали Его. Прикосновение их к Нему послужило им не во спасение и исцеление, а в осуждение.

18. О причащении в грядущем Царстве.

В грядущем Царстве Христовом не будет уже нужды в причащении Тела и Крови Христовых, ибо все удостоившиеся будут в теснейшем общении с Ним и наслаждаться превечным светом Живоначальной Троицы, испытывая блаженство невыразимое языком и непостижимое нашим слабым умом. Посему после причащения святых Христовых Тайн за литургией, в алтаре возносится всегда молитва, поемая в пасхальные дни: «О, Пасха велия и священнейшая Христе! О! Мудросте и Слове Божий и Сило! Подавай нам истее Тебе причащатися в невечернем дни Царствия Твоего».

19. О причащении на Пасху.

Какой же драгоценнейший дар Божий получаем мы тогда, что является завершением нашего постного подвига? О том говорит нам уже первое песнопение, начинающее ежедневное пение стихир поста: «И подается нам в снедь Агнец Божий, во священней и светоносней нощи воскресения, нас ради приведенное заколение, учеником приобщенное в вечер таинства».

Приобщение Тела и Крови Воскресшего Христа, в жизнь вечную, вот что является целью святой Четыредесятницы. Приобщаются не только на Пасху. Наоборот, на Пасху должно приобщаться тем, кто говел, исповедался и причастился во время Великого поста. Перед самой Пасхой нет возможности хорошо, во всем, исповедаться, время и священники заняты службами Страстными. Подготовляться к тому нужно заранее.

Всякое причащение Христовых Тайн есть соединение с Самим Христом и для нас спасительно. Почему же такое значение придается причащение в ночь Святой Пасхи и к тому мы все призываемся? Особенно тогда дается нам ощутить Царство Христово. Особенно мы тогда озаряемся Вечным Светом и укрепляемся для восхождения духовного.

То незаменимый дар Христов, несравнимое благо. Пусть никто сам не лишается сей радости и вместо причащения в Пасхальную ночь не торопится вкусить мясные и прочие снеди. Приобщение тогда Святых Тайн подготавливает нас к трапезе в вечном Царствии Божием.

* * *

Снестся нами Агнец Божий во священной и светоносной нощи Воскресения. Мы о том молимся еще лишь начиная готовиться к посту и затем неоднократно в течение Великого поста: чтобы Господь сподобил нас приобщиться в нощь Святой Пасхи. Особенно действует тогда благодать Божия на сердца людей. Мы приобщаемся тогда Христа Воскресшего, делаемся участниками Его Воскресения.

Конечно надо поговеть раньше и уже причастившись Великим постом, снова причаститься Святых Тайн. Пред Пасхальной литургией нет времени подробно исповедоваться, это нужно сделать раньше. А в светоносную ночь, получив общее разрешение, приступать к Божественному Агнцу, залогу нашего Воскресения. Пусть никто не уходит из Церкви преждевременно, торопясь вкусить мяса животных, вместо того, чтобы вкусить Пречистых Тела и Крови Христовых.

* * *

Главное в Светлый день Пасхи — наше общение со Христом Воскресшим, что особенно проявляется в причащении в Светлую Службу, о чем неоднократно возносим моления в службах Великого поста. Уход с Пасхальной службы до окончания литургии есть грех или непонимание церковной службы.



Подборка цитат, заголовки – протоиерей Леонид Грилихес.

Богослов.Ru

17 июня 2015 г.


http://www.pravoslavie.ru/smi/80050.htm