А наш Никола выстоял!Из анонимных в именитыеБарнаульский священник Титов на исходе девятнадцатого века пытался найти документы по истории возведения Петропавловского собора в самой сердцевине старого города. Увы, Титову не повезло, хотя он и обращался к архивам Тобольской консистории, изучал дела Томской епархии. Храмозданная грамота для главного собора в Барнауле пропала на ухабах бытия, о чем поведал исследователь в «Томских епархиальных ведомостях»....Не повезло и мне в те дни, когда я через сотню с лишним лет после поисков священника Титова пытался найти храмозданную грамоту на возведение в Барнауле церкви во имя Святителя Николая Мирликийского Чудотворца. Мои поиски вывели тропу к порогу архивного фонда Томской епархии. Разные люди духовного звания возглавляли ее. С 1891 года в сан епископа Томского был хиротонисан миссионер Макарий — легенда русского православия на Алтае. Двадцать один год он возглавлял Томскую епархию.
Мне довелось провести в Томске пять замечательных лет — студенчество! Жил я рядом с упраздненным Алексеевским монастырем, и по утрам меня будил негромкий звон колоколов церкви на Алтайской — за речкой Ушайкой. И в те годы я ни сном ни духом не ведал, что через сорок лет поеду в Томск, чтобы найти документы, содержащие подробности закладки Свято-Никольского храма в Барнауле. И вовсе не ожидал я, что увижу подписи под теми документами, сделанные епископом Томским Макарием. Но настоятель Свято-Никольского храма о. Михаил (Капранов) благословил меня, и вот я у здания Томского областного архива. Трехэтажное почтенное здание всем своим обликом напоминает о начале XX века. Позже выясняется — здесь в 1911 году размещался ломбард, а теперь это вместилище сибирской памяти, где и хранится корпус документов о жизни Томской епархии.
Не более двух часов сотрудникам архива понадобилось, чтобы мне на стол легла папка № 1/14 из архива Томской духовной консистории. Документ назывался просто «Дело о постройке гарнизонной церкви в г. Барнауле», и датировка точная: «началось 3 марта 1903 г.», «кончилось 27 февраля 1906 г.». Далее цитирую: «...в консисторию. По приложенному при сем чертежу построение храма в г. Барнауле в честь Святителя-Чудотворца Николая разрешается. Выдать храмозданную грамоту» — епископ Макарий.
На следующем листе — машинная копия того же документа и добавка от руки: «копия с проекта войсковой церкви и храмозданная грамота припровождена командующему Сибирским военным округом. Марта четвертого дня 1903 года за № 3360».
Но это не все. На документе по левому полю есть пометка карандашом. Она плохо читается, но понять смысл при усилии можно. Там рукой Макария начертано: «Выдать грамоту лично генералу майору К.Ф. Холостову, который проживает здесь два дня в гостинице «Европа». Итак, храмозданная грамота выдана лично генерал-майору Холостову прямо в Томске. Это важно, поскольку ни в Томском архиве, ни в архиве Алтайском краевом такой грамоты я не нашел. Это не значит, что ее вовсе нет нигде. Но о том, что она до Барнаула не дошла, свидетельствует дальнейшая переписка.
Вот уже и 1906 г. на дворе. И копия журнала Томской духовной консистории, датированная этим годом от 27 мая. Цитирую: «слушали: рапорт благочинного № 17 протоиерея Анемподиста Завадовского от 13 мая: «...на сооружение храма будто бы имеется разрешение епархиального начальства и храмозданная грамота, но у него, благочинного, нет по сему предмету никаких данных. Поэтому он просит консисторию поставить его в известность относительно постройки упомянутого храма и выяснить его отношение к нему как благочинному, на которого по силе инструкций возлагается, между прочим, наблюдение, чтобы храм строился и украшался в сходственность Архиерейской грамоте и по приличию храма. К закладке этого храма, как слышал благочинный, было приступленно без обычных молитвословий и священнического благословения».
Как ни печально, но приходится констатировать, что, проживая в полуверсте от новостроящегося храма, протоиерей Завадовский пользуется слухами... Нет бы упасть в пролетку и допылить до казарм и самому удостовериться у батальонного батюшки — была ли молитва при закладке храма. А теперь о грамоте. Получив храмозданную грамоту, генерал-майор Холостов укатил в Омск. Из штаба округа той храмозданной грамоты в Барнаульский батальон не отправили, а ограничились письменным приказом — «к строительству храма приступить...». Это очень похоже на современное, ставшее ироничной формулой: «Упал! Отжался!»
Епископ Макарий знал о трудной сообщаемости канцеляристов двух ведомств. И поэтому на рапорте Завадовского появились слова: «Приказать: предписать благочинному — донести о положении дел по постройке». Декабря 2 дня 1904 г.
Епископ Макарий, похоже, не очень доверялся слухам, а требовал дела. А дело сделалось.
9 февраля 1906 г. на имя архиепископа Макария из Барнаула пришла телеграмма: «С благословения вашего Высокопреосвященства согласно разрешения протопресвитера и начальства гарнизонный храм освящен сегодня.
Начальник Барнаульского гарнизона полковник Писарев».
Вот и стоит он, храм воинский, с тех пор, одолев все ухабы сибирского бытия нашего, но мне с момента соприкосновения с его судьбой всегда казалось — храм без роду-племени, поскольку неизвестно — чье же это архитектурное дитя? И, похоже, анонимность эта всех устраивала. Кроме… Кроме двух архитекторов.
Еще до передачи солдатского клуба православной церкви, когда без слов покаяния архипастырю России Алексию II вручил бутафорский ключ от храма начальник училища военных летчиков полковник авиации В.Д. Поздняков, барнаульские архитекторы выполнили проект реставрации храма. Но в графе «использование здания» у них было сформулировано плывуче-обтекаемо: «для культурных целей...». А что касается авторства проекта на возведение храма, здесь архитекторы-реставраторы Н. Клюг и А. Деринг избежали конкретных поисков и отнесли памятник зодчества просто к псевдорусскому стилю, широко бытовавшему в России с легкой руки Карла Тона — автора проекта храма Христа Спасителя в Москве.
Но к той архитектурной группе, что занималась проектом реставрации, имели отношение еще два специалиста: Олег Поляков и Вера Деринг. Поляков готовил историческую справку по храму. Но до автора по проекту Никольской церкви не добрался. Зато вышел на имя руководителя строительством всего военного городка в Барнауле. Воинский храм возводился одновременно с казармами по ул. Коряковской (позднее Полковая, а еще позже и до сейчас — Партизанская). И оказалось — строил весь ансамбль Петр Федорович Филатов — выпускник Омского технического училища. Это был первый серьезный объект молодого зодчего — училище он только-только окончил. А «высветил» фигуру строителя на барнаульском горизонте исследователь Поляков благодаря работе с документами госпартархива Алтайского края. Принимали коммунисты строителя на какую-то должность в 1920-е годы и потребовали: изложи свой послужной список — чем ты занимался до 17-го года и что ты построил в городе. Вот и сделал Филатов, сам того не ведая, засечку, важную не только для себя лично, но и для биографии города. Анонимность в судьбе барнаульских построек ныне преобладает. Попробуйте найти имя строителя «Титаника» на Папанинцев или высоток на Красноармейском. Не найдете таблички ни на одном из новых зданий.
А что касается авторства проекта Никольского храма, то при встрече Олег Поляков переадресовал расспросы мои:
— Надо поговорить с Дерингами. На стадии разработки проекта реставрации авторство установить не удалось. Ты ведь читал проект. Там имени нет.
Да. Проект я читал. Получил копию в НПЦ «Наследие». И уяснил для себя, что главным архитектором проекта был Александр Деринг, которому даны редкое для архитектора чутье и деликатность при проектировании новых зданий в старом Барнауле. Достаточно назвать новый его и Сергея Тисленко пассаж на левом берегу Барнаулки. Пассаж, возведенный в традициях русских торговых рядов, не насилует, не рвет глаза горожанина, как делает это стоящий на противобережье, занозой всаженный в ядро Барнаула, «Холидей». Подобные архитектурные занозы для охранной зоны города дорого обходятся. Но о Деринге. Таких людей, как говорится, судьба ведет. Вот занят он был еще до перестройки проектом Никольского храма, а хороших снимков по объекту нет. Как колокольню порушенную проектировать? Как точную высоту дать? Вот и о судьбе. Оказался Александр в то время в Красноярске, и ноги архитектора сами собой повернули в букинистический магазин. Перебирает Деринг открытки с видами старого Красноярска и глазам не верит — на одной из них Никольский храм, барнаульский прямо-таки, но подпись на открытке неумолима — это Красноярская военная церковь! По этой открытке, а точнее — по кирпичику, и рассчитали потом реставраторы высоту восстановления колокольни и главного купола.
Вместе с Александром над тем проектом реставрационным работала его жена — Вера Дмитриевна Деринг. Она книжечки по российской дореволюционной архитектуре продолжала и после проекта листать, а чего не хватало — из Питера запрашивала.
И я напросился в гости к ней. Ждет — разложила на чертежной доске нужные к беседе книги и ксерокопии. А это капитальный свод С. Шульца «Храмы Санкт-Петербурга. История и современность», изданный в 1994 году, да еще справка из Интернета по книге Г.А. Цитовича «Храмы армии и флота», вышедшей почти сто лет назад в Пятигорске. И еще «Святыни С.-Петербурга», из-во Чернышева, 1996 г.
— Вот родной брат нашего Никольского, — сказала Вера Дмитриевна, открывая страницу с фотографией питерской церкви во имя архангела Михаила при казармах лейб-гвардии Московского полка.
— Здесь, кстати, я впервые и встретила фамилию автора проекта. Да вот он и сам. — И легла на доску копия портрета архитектора. — Это Александр Глебович Успенский — сын нашего знаменитого писателя... Но о нем, кроме краткой справки и отрывка из некролога, у меня ничего нет. Загадочная судьба. Погиб в 1907 году вместе с женой. Обстоятельства гибели весьма туманны. Было чему удивляться в биографии Успенского-младшего. Институт гражданских инженеров он окончил в 1898 г. И его тут же сослали в Черниговскую губернию. Дело в следующем: двумя годами раньше была обнаружена подпольная типография в Лахте, и к ее деятельности молодой Успенский был причастен. Значит, ему дали окончить институт, а потом только сослали. Завидная лояльность. Здесь повода говорить о зверствах царского режима нет.
Но меня интересует не революционер Успенский, а Успенский-архитектор, хотя и отрицать его приверженность революционным замыслам, пожалуй, нельзя. Одного обстоятельства здесь достаточно — террорист Савинков женат на сестре Успенского и близко сошелся с братом супруги. Когда я впервые, еще от Олега Полякова, услышал, что к Никольскому храму вроде бы причастен Успенский, я бросился к старым энциклопедиям. И в первую очередь к той, что вышла под редакцией профессора Южакова — благо она под рукой. Но ничего, кроме пространной биографии Глеба Успенского, в ней не нашел. О сыне — ни слова. И только позже заглянул в авторский состав. Вот он! Александр Глебович в этом издании готовил раздел «Архитектура». Случайным людям такую работу Южаков доверить не мог. Энциклопедия выходила в 1900—1905 гг. Именно в этом временном интервале и произошла апробация проекта церкви, но прежде, в январе 1900 г., предложение военного министра Куропаткина о проекте воинского храма одобрил Николай II.
Комиссия рассматривала проекты разные. Но предпочтение отдавала не роскоши и убранству. На первом плане — вместительность и экономичность сооружения. Это и учел молодой Успенский.
К этому времени ссылка Александра Глебовича на Черниговщине закончилась, и он снова в Петербурге. Через три года его проект воплощен в материале. Для 148-го пехотного Каспийского полка, расквартированного в окрестностях северной столицы, возведен храм во имя Св. Великомученицы Анастасии. Это на окраине Петергофа, рядом с вокзалом.
А. Успенский разработал трехвариантный проект. На 400, 600 и 900 человек. В зависимости от численности воинского соединения.
...Вряд ли какой-то другой проект какого-то другого архитектора в начале века получил такой мощный тираж, как проект Александра Успенского. Воинский храм стал насущной необходимостью для всего воинства на просторах Российской империи. Вот только те города, что мне известны, где реализован проект Успенского-младшего. В них в период 1903—1914 появились, каждый под своим именем, воинские храмы, итак: Петербург, Термез, Керки (это в Туркмении. — А.Р.). Там же, в Керках, еще один храм — для 11-го Туркестанского полка. Кушка. Храм для полка кубанских казаков. Освящен в 1910 г. Город Ош. Ошская военно-местная церковь. Освящена в 1910 г.
Сместимся в Сибирь — Новониколаевск. Храм для 44-го Сибирского стрелкового полка. В Казахстане — Зайсанская войсковая церковь. Построена в 1905 г. В Забайкалье — Троицкосавск. Церковь освящена в 1912 г. Дальний Восток. Спасская военно-местная церковь. Завершена в 1911 г.
Вернемся за запад. Белосток, Псков, Владимир-Волынск, Люблин, Хельсинки. Номер и название полка мне не известны. К названным городам следует добавить Красноярск и Иркутск.
Такого мощного храмостроительного порыва, пожалуй, Россия не знала. Это созидалось для крепости воинского духа православных служивых. Вспомним тоболяка Семена Ремезова: «Имей тело аки воина, а душу аки воеводу...».
От Волынской возвышенности до Приморья, от Кушки до Хельсинки встали те храмы, словно воины православные, подтверждая своими шеломоподобными куполами — се православная сила по земли простирается. Но это в начале века. Через сто лет надлежит говорить: «Простиралась». Ведь не в Термезе и не в Кушке разрушили бывший воинский храм. Рядом с нами — в Новосибирске храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы в военном городке на речке Каменке разрушен в 1989 году! Не уцелело творенье Успенского и в Петербурге, в Самсониевском переулке. Из него поначалу сделали клуб, а потом разрушили...
...А наш барнаульский Никола выстоял! Выстоял и сияет златоподобно омоложенным шеломом. И мне нисколько не жаль, что он не единственный такой на просторах России. Я не знаю их судьбы. Но наш для меня единственный, потому что он живой. В нем люди соизмеряют себя с миром. Ему всего 100 лет, но корни его сквозь барнаульский песок уходят к началу Христовой эры, а купола и венчающие их кресты обращены к небесам обетованным Всевышним. Храм стоит как русский воин на посту. Вечно. Аминь.
P.S. Однажды, идучи в Донской монастырь в Москве, я задержался у действующей церкви недалеко от некрополя. На ее портале красовалась табличка. Да не табличка, а прямо-таки метрическая справка: храм построен в 1703 г., строители такие-то, проект такого-то зодчего. А что же наш Никольский? Разве он не заслужил своей судьбой такой чести?
Александр Родионов
http://voskres.ru/history/rodionov1.htm
