Неспешно к морю Дон течет…К 100-летию Анатолия Софоронова
Анатолий Софронов
… Обычный дом. Чистенький, но не вычурный подъезд. Восьмой этаж. Первая входная дверь открыта настежь. Аккуратно заглядываю за нее, пытаясь установить номер квартиры. Тот. Стучусь. Вторая дверь тоже открыта и при легком нажиме распахивается, открывая моему взору длинную узкую прихожую с мягким бордово-коричневым ковром.
– Проходите, пожалуйста, – раздается слева от меня, и вслед за голосом появляется женщина в черно-белой блузке с красной шалью на плечах. Так выглядят учителя или смотрители библиотек. А еще такими были советские актрисы.
– Давайте начнем с рабочего кабинета Анатолия Владимировича. Вот здесь он работал. Теперь здесь работаю я.
Жена писателя Эвелина Сергеевна теперь главный хранитель интеллектуального и литературного наследия Анатолия Владимировича Софронова. Он был очень деятельным человеком, добрым и внимательным, но все-таки оставался человеком в себе. И силу, и вдохновение он черпал внутри себя.
– И что же, это все его книги? – обвожу взглядом несколько ярусов стеллажей.
– Большинство. Анатолий Владимирович оставил внушительное литературное наследие. Но есть и книги его друзей, письма. Вот эту вы, наверное, видели. Это о Михаиле Александровиче Шолохове. Ее выпустили к столетию писателя. Я еще принимала участие в подготовке материалов, – передо мной появляется большое подарочное издание в светлом переплете с золотым тиснением.
– А вот и сам Михаил Александрович. Это его последний портрет. – На нижней полке стеллажа большая черно-белая фотография в рамке. – Михаил Александрович очень любил это фото. Посмотрите, как интересно легла тень на его лицо.
Рядом с портретом писателя – фото самого Анатолия Владимировича.
– Я их не случайно рядом поставила. При жизни они очень дружили. Мы часто навещали Михаила Александровича. Когда были в Ростове-на-Дону, обязательно заезжали в Вешенскую. Муж любил гулять с Шолоховым вдоль Дона. Говорил, родная душа дает ему сил и дарит вдохновение. Думаю, у него всегда была только одна единственная муза – Ростов-на-Дону. О чем бы он ни писал.
Череда закономерных случайностей
Анатолий Владимирович родился 19 января 1911 года в Минске. Как он сам любил говорить, проездом. Его отец – военный прокурор – вместе с женой выезжал по работе в Минск. Там и появился на свет будущий писатель. Семья Софроновых провела в Минске совсем немного времени и вновь вернулась в родной Новочеркасск. Там же в главном храме Донского казачества, в Вознесенском соборе, маленького Анатолия крестили. С тех пор вся его жизнь была неразрывно связана с донской землей и с казачеством.
Будто ядром каждой клеточки в его организме было слово «казак», и структура ДНК выстраивалась вокруг этого стержня, лишь дополняя унаследованные от деда типичные черты. В 1920 году Владимир Софронов (отец писателя) получил должность прокурора в Ростове и вместе с семьей переехал на новую квартиру. С тех пор Анатолий Владимирович не покидал надолго родного Ростова до самой войны.
Эвелина Сергеевна перебирает старый семейный альбом, будто черпая в нем вдохновение.
– Вот как раз Владимир Софронов с женой. – На фото молодой мужчина лет 30, с усами и серьезным взглядом темных глаз. Рядом стройная, миловидная девушка. Светлое платьице из простой ткани струится вдоль фигуры, а лицо обрамляют слегка вьющиеся локоны. Под фото подпись: Минск.
– Вероятно, снимок сделан после рождения Анатолия Владимировича. Думаю, родители очень его любили, – отмечает Эвелина Сергеевна.
Анатолий Владимирович всегда говорил об отце с твердой уверенностью в голосе. Никогда не скрывал, что отца обвинили в шпионаже в пользу белых и расстреляли. Тогда многих арестовали из Новочеркасска, но писатель верил, что отец не виновен. Позже Владимира реабилитировали. Анатолий Владимирович очень ждал соответствующую бумагу из Ростова, но не дождался. Документ пришел через месяц после его смерти.
Анатолий рано пошел работать. Он учился в вечерней школе рабочей молодежи. Сказывалось отсутствие отца. В 18 лет юный писатель пришел на биржу труда. «Что вы умеете делать?» – спросила его работница. Писатель показал руки и сказал: «Вот все, что у меня есть». Так он попал на Россельмаш. Был и разнорабочим, и слесарем, и фрезеровщиком, параллельно печатался в заводской многотиражке. Тогда же его выбрали председателем в кабинет рабочего автора.
На собрании часто приглашали писателей-земляков. Однажды к Анатолию Владимировичу как к председателю обратились с просьбой пригласить Шолохова. В успех мало кто верил, но Михаил Александрович с радостью откликнулся на приглашение. Так состоялось личное знакомство Анатолия с автором «Тихого Дона». Михаил Александрович поразил его своей открытостью. Пришел в кубанке и косоворотке, рассказывал начинающим писателям о судьбе своих героев, обсуждал с ними «Тихий Дон».
Своим знакомством с Максимом Горьким Анатолий Софронов также обязан Россельмашу. Впервые они увиделись на заводе, прямо в цехе, куда Алексей Максимович приезжал с визитом. В 1934 году Анатолия Владимировича выдвинули делегатом на первый съезд Союза писателей. Он представлял рабочих авторов и читал свои стихи. Там его заметил Алексей Максимович Горький. Писатель отметил начинающего автора и предложил ему помощь. Благодаря Горькому стихи Анатолия Софронова впервые вышли в сборнике «Заявка».
Новый виток жизни
– Анатолий Владимирович покинул родной Дон только в 1941 г. Началась война. Тогда все писатели собрались вместе, вступили в партию и ушли на фронт. Анатолий Софронов был политруком в армии Конева, писал в армейской газете «К победе». Под Вязьмой писатель был тяжело ранен и случайно попал в Москву. Полгода он пролежал в московском военном госпитале. Здесь состоялась еще одна судьбоносная встреча. Кстати сказать, тоже совершенно случайно.
Эвелина Сергеевна прерывает рассказ, достает из альбома очередную пожелтевшую от времени фотографию и протягивает мне. С картинки на меня смотрит молодой улыбчивый мужчина с рыжеватым котенком на руках.
– Это как раз в армии. До ранения еще, – комментирует жена писателя и продолжает свой рассказ. – Когда Анатолий Владимирович лежал в московском госпитале, к нему приходил Александр Фадеев. До госпиталя они знакомы не были, но когда Анатолия ранило, Аркадий Первенцев сказал Фадееву: «Там твой земляк ранен, писатель. Ты бы зашел». – И Фадеев пришел. Увидел писателя стоящим у окна, улыбнулся и спросил: «Ты, брат, наверное, и есть Софронов?» – Так началась их дружба. По выздоровлении Анатолий Владимирович вернулся на фронт, став, по рекомендации Фадеева, военкором «Известий». За годы войны Софронов объездил разные фронты, написал много песен, которые теперь считаются народными. Известный гимн партизан – его стихи. Его перу принадлежат и многие очерки о войне.
После Победы Анатолий Владимирович остался в Москве, работал секретарем правления Союза писателей. Начался период постоянных командировок, причем не только по СССР. В1953 г. Софронова назначили главным редактором журнала «Огонек», где он проработал вплоть до 1986 года, не прекращая при этом своей общественной деятельности.
Между Европой и Азией
Тогда мы налаживали отношения со странами Азии, Африки и Востока. Постоянные конференции: научные, литературные. Софронов присутствовал везде.
– Мы тогда уже были женаты, – вспоминает Эвелина Сергеевна. – Я уволилась с работы, потому что нужно было везде сопровождать мужа. Стала его личным пресс-секретарем, как сейчас говорят, PR-менеджером. Помогала ему разбирать корреспонденцию, общалась с женами его коллег, поддерживала общественные связи. Ритм был огромный. Первое время мне было трудно адаптироваться. Я – обычная советская учительница. Естественно: постоянные поездки, смена часовых поясов, такое количество новых людей – все это было непривычно, но у меня была цель – я мечтала, как можно больше, помогать мужу. Так что работала над собой.
Анатолий Владимирович был настоящим патриотом. Выезжая за границу, он много рассказывал о своей стране, о родном Доне, о писателях. Пытался познакомить весь мир с нашей культурой. В то же время он с большим уважением относился к другим культурам, интересовался всем новым, с удовольствием писал о них и для них, выступал, читал свои произведения. Единственное, с чем не мирился писатель, – космополитизм и расизм. Две абсолютно неприемлемые для него вещи. Глубоко верующий человек, привязанный к своим корням и влюбленный в родной Дон, он не мог понять и признать, что кто-то может добровольно отречься от своей родины. Для него это было крайней формой эгоизма, безответственности и глупости. Родина для Анатолия Софронова всегда была главной музой, смыслом всей жизни. Родная ростовская земля и весь Союз как две части одного целого прочно заняли большую часть сердца писателя. Где бы он ни был, чем бы ни занимался, он всегда оставался собой: потомком казачьего рода. Сильным, волевым человеком, преданным всей душой своему краю.
– Его за это тоже очень ценили. За отчаянную, всеобъемлющую любовь к родине. Едва ли можно любить свой дом сильнее, чем любил Анатолий Владимирович, – рассказывает его жена. – Впрочем, его интерес к обычаям и искусству других народов тоже оценивали исключительно положительно. Вот у нас целая коллекция подарков и покупок из стран Азии и Африки.
История любви
Случай, видимо, был вечным спутником Анатолия Софронова, потому что с женой он познакомился тоже совершенно случайно.
– Мне тогда было 30 лет. Я работала учителем, – вспоминает Эвелина Сергеевна, и ее светлое лицо озаряется мягкой, теплой улыбкой, а в глазах появляется удивительный солнечный блеск. – Один мой знакомый журналист наткнулся на меня в метро и предложил поехать к Софронову. Конечно же, я сразу отказалась. Такой известный, уважаемый человек – и вдруг мы к нему приедем. Неудобно же.
После довольно продолжительного сопротивления, Эвелина все-таки сдалась и согласилась поехать в гости к писателю. Так состоялась их первая встреча. Он был старше Эвелины на 22 года, но внешне это никак не выражалось. Да и внутренне он был крепким, сильным мужчиной. Вся его жизнь прошла в борьбе, в борьбе с собой, с фашистской Германией, с идейными противниками, с людскими пороками. Он сражался постоянно.
– Просто кровь казачья, – с гордостью говорит Эвелина Сергеевна. – Он был сильным мужчиной, увлекал людей, вел их за собой. И люди верили ему.
Жена тоже ему верила, безоговорочно. И когда Анатолий Владимирович впервые рассказал ей о Доне, Эвелина влюбилась в ростовскую землю, даже не увидев ее ни разу. Позже ее ожидания оправдались.
– Сама я из Великого Устюга. Мой отец был военным, и мы переехали вместе с ним в Москву. На донской земле я раньше не была никогда. Это, действительно, прекрасная природа и удивительные люди, – рассказывает Эвелина Сергеевна. – Еще в Москве Анатолий Владимирович познакомил меня с Михаилом Александровичем Шолоховым. «Казачка»? – спросил Шолохов строго. «Нет», – ответила Эвелина смущенно. «Ну, ни чего, – улыбнулся писатель, – вот приедешь к нам на Дон, будем тебя в казачки принимать».
И приняли.
P . S . С тех пор жизнь Эвелины Сергеевны, как и жизнь ее мужа, накрепко была связана с Доном. Как признается сама Эвелина Сергеевна, она нисколько об этом не жалеет. Напротив, счастлива, что смогла приобщиться к поразительно богатой культуре казацкого быта. Теперь, когда Анатолий Владимирович уже не с нами, его жена все так же поддерживает отношения и с ростовской землей, и с Землячеством ростовчан в Москве. Прощаясь, она просила обязательно написать, что от всей души благодарна землякам мужа за помощь в подготовке и проведении его 95-летия. Сейчас, в преддверии 100-летия со дня рождения Анатолия Софронова, Эвелина Сергеевна занимается восстановлением фактических данных о семье мужа. До сих пор она точно не знает, в какой должности работал дед писателя Софронов Александр Иванович. Он был сотрудником администрации Донского края, но точной должности его не известно. Также Эвелина Сергеевна хотела бы узнать, в какой должности был отец ее мужа Владимир Софронов, когда работал в Новочеркасске. Эвелина Сергеевна очень надеется в этом вопросе на помощь земляков мужа…
Материал подготовила Ольга Соколова
http://voskres.ru/literature/library/sokolova.htm
