|
(Продолжение)
Александр Кушу:
Из великих отцов Церкви, которые всеми были признаны — учителями Церкви, которые принимались в одной и той же единой соборной Церкви по всей вселенной, – среди них никто никогда не учил ничему подобному. Но так как существовали всегда ереси, которые возникали изнутри Церкви, допустим Арий Александрийский, пресвитер. Он учил о сотворении Христа, то есть что Бог сотворил Его первым творением, а потом сотворил и через Него всё остальное. Мы видим, что это как раз учение свидетелей Иеговы. То есть ереси, которые сегодня существуют в протестантском направлении, существовали как ереси, и в Церкви известны были как ереси. Допустим, были такие ереси, которые верили, что Христос всего лишь человек и пророк, и они сегодня есть – тот же самый ислам – и в протестантизме есть такие ереси до сих пор. Были всегда иудействующие, которых Церковь осудила ещё на I Вселенском соборе, и они сегодня есть, это мессианские иудеи, в древности их эвионитами называли. То есть все направления протестантизма, а их, насколько мне известно, около 40 тысяч. Они каждый раз откалываются друг от друга, создаются новые течения, новые гибридные смеси ересей. И каждое направление делает акцент на чём-то. Допустим, свидетели Иеговы делают акцент на имени Божием. Адвентисты субботнего дня – на законе, на соблюдении субботнего дня в неделю. Пятидесятники – на говорении на языках. Можно за каждую цепляться. Допустим, мессианские евреи как раз верят в то, что нужно и иудействовать и совмещать это с христианством, соблюдать божественные праздники, предписанные в Ветхом Завете. Возвращаться к корням иудейским короче говоря. И сегодня многие из них заигрались в еврейство. Если каждую ересь если отдельно затрагивать, то у них есть определённый акцент на чём-то. Они как бы себя так выделяют и отделяют от других еретиков.
Алексей Волков:
Да, возникали ереси, согласен с тобой, но многие протестанты мне говорят, когда я с ними беседую и спрашиваю: «Ваше вероучение где-нибудь было, существовало вообще в истории Церкви протестантское вероучение до появления Мартина Лютера?» Мне многие начинают поднимать вот эти все ереси. Но когда я изучал, вообще с какой ересью Церковь сталкивалась, по идее их Церковь предавала анафеме, и они как бы исчезали из истории, а потом возникали, может быть, в другой момент. То есть вот эти нити протестантские. В ересях, с которыми Церковь православная сталкивалась от начала апостолов, в принципе проявлялись какие-то элементы, может, протестантизма. Но нет той основной нити преемственности. Получается, они появлялись, исчезали, потом другие какие-то появлялись, опять исчезали и так далее.
Александр Кушу:
Они как бы зарождались внутри Церкви, не соглашались с учением Церкви. Потом кто-то из-за своей гордыни начинал учить иному, как тот же Арий Александрийский. И Церковь приглашала его на Собор, выслушивала его или его представителей, потом Церковь опровергала, доказывала, чему учила Церковь издревле и давала возможность ему раскаяться. И если он не раскаивался, как заповедали нам апостолы, кто приносит вам не то учение, которое мы вам заповедали, да будет анафема. Хоть ангел с неба, хоть кто-нибудь из учеников, хоть даже если и мы. И Христос тоже сказал: «Если пребудете во Мне и слова Мои пребудут в вас, если не пребудете на лозе, то будете отрублены, и такое готовится к истреблению огнём». Христос даже апостолам об этом говорил, предупреждал. Очень важно пребывать на лозе единой Церкви, то есть к единому Телу Христову.
Алексей Волков:
То есть к той Церкви, которая от начала идёт непрерывно через преемственность, то есть передача не только рукоположения, а и преемственность веры, преемственность самого учения.
Александр Кушу:
Да. Вообще Церковью и Телом является Сам Христос, Он и есть Церковь, Он и есть второй Адам. Один Адам нас всех подверг смерти, а второй Адам всех приводит к жизни вечной. И вот к этому Телу Христос приобщил первоначально избранных – тех, кого Он научил, тех, кого Он избрал, т.е. двенадцать апостолов. Он с ними тайно совершил причастие, и Он сказал: «Сие есть Тело Мое, сие есть Кровь Моя, вкушайте от неё», так Он приобщил их вот этого Тела своего, и они стали причастниками Его естества. И в этот момент происходит некое зарождение Церкви. Впоследствии Церковь рождается в день Пятидесятницы. И вот то учение, которое они распространяли в различных народах, создавая общины, причащали к этому же Телу Христову всех их, а над ними рукополагали пресвитеров. Это очень важно было, потому что именно руками апостолов подавался Святой Дух. И очень важна была сохранность учения. И как сказал апостол Павел:
«Вникай в себя и в учение, поступая так, себя спасёшь и слушающих тебя».
Он не говорит: «Вникай в себя и в Писание», он говорит: «Вникай в себя и в учение, если кто не приносит сего учения, да будет анафема». И Павел говорит: «В нашем учении, то есть в учении Церкви, нет ни лукавства, ни лести нет». То есть учение Христово очень важно понять так, как передают его избранники, те, кого Он Сам выбрал. Неважно, кто учит, учение по слуху, но мы должны перенимать учение Христово от очевидцев. Протестанты никто и никогда не был очевидцем величия Христова: ни как Он преобразился, ни чему учил в Таинствах, когда Он наедине с апостолами рассказывал им тайны Царства Божия. Но именно апостолы были великими очевидцами Его величия, и они слышали изъяснения Его учения. И подобно тому, как Христос некогда взял хлеб и сказал апостолам: «Вы раздайте народу, вы кормите народ» – подобно этому, только руками апостолов, происходит истинная передача Святого Духа и истинная передача учения. Поэтому здесь два критерия. Во-первых, очень важно, чтобы было непрерывное правопреемство, чтобы быть наследницей этой Церкви. Во-вторых, это преемство веры и учения. То есть учение, которое мы сегодня имеем, должно быть неизменным, так должны были веровать издревле все и повсюду.
Если мы сейчас проследим любой из веков: XIX, XVIII, XVII, XVI и так далее, IV, III, II и I век, мы увидим, что Церковь верила так всегда. И мы в этом убеждаемся, когда читаем труды великих отцов Церкви: Афанасия Великого, Кирилла Александрийского, Кирилла Иерусалимского, Иринея, Дионисия, когда мы читаем более поздних отцов: Иоанна Дамаскина, Иоанна Златоуста, Феодора Абу-Курру, Ефрема Сирина. Их множество, т.е. великих учителей, которые в каждом веке подобно апостолам ревновали о своей Церкви, хранили её, защищали её, и они были её великими апологетами. Их задача была, по слову апостола Павла: «Дух Святой поставил вас блюстителями, чтобы вы заботились о Церкви, чтобы их никто не расхищал». И они как великие блюстители Церкви заботились. Всегда было так: одна Церковь, состоящая из множества поместных Церквей, имеющая единое священноначалие, имеющая евхаристическое общение, и они между Церквями сообщались, даже послания переписывали друг другу. Допустим, тот же Игнатий Антиохийский – он был епископом Антиохийской Церкви, но писал послания Римской Церкви. Подобно Павлу, который некогда, проявляя заботу о Римской Церкви, писал об их внутренних проблемах и наставлял их, точно так же Игнатий Антиохийский. И когда его везли на казнь, он писал письмо Поликарпу Смирнскому, чтобы Поликарп проявлял дальше заботу о его Антиохийской Церкви, чтобы не бросал и продолжал заботу о них. Они сообщались постоянно, это была единая Церковь. И в отличие от вот этой единой Церкви, состоящей из множества поместных общин, были ереси, то есть те, которых Церковь анафематствовала и отлучала. И они, когда отсылали в ссылку несториан на Аравийский полуостров, там продолжали множиться и язычников из аравитян обращали в несторианство. И впоследствии из-за этого несторианского учения в VI веке как раз и возник ислам. Это долгая история, не буду рассказывать. Мухаммад был учеником несторианского монаха Бахиры.
Алексей Волков:
Ты три года изучал это всё – и что дальше случилось, ты в это время не посещал общину?
Александр Кушу:
Я не посещал, моя супруга ещё посещала общину время от времени. Но я с ней продолжал беседовать. Конечно, она вообще тяжело воспринимала, для неё это было как отречься вообще от веры. Ей казалось, что то, что она любит, то, где её друзья и знакомые, где она сердцем живёт, она должна это предать и признать ересью. То есть, если она даже разумом уже понимала, что наша община не имеет к исторической Церкви никакого отношения, но тем не менее сердцем она там. И я выбрал такую стратегию, чтобы не нагружать её теологией, а именно показать разумность того, во что я верю. Она за мной наблюдала эти три года: уйду ли я в мир, начну ли я грешить, брошу ли я семью, стану ли я каким-то абсолютно неверующим человеком, или будет, наоборот, какой-то новый всплеск духовного роста, пройдёт ли этот мой кризис веры? Она наблюдала за мной и впоследствии как раз-таки увидела, что происходит сильное изменение. Впоследствии она прислушивалась, конечно.
К тому моменту, когда я уже был готов идти в общину, я поговорил практически со всеми своими друзьями, с кем я дружил в общине, они меня не могли понять, хотя и опровергнуть не могли, я имел определённый авторитет в своих кругах. И опровергнуть не могут, и при этом боятся, что они пойдут за мной, а вдруг я в какое-то их язычество увлеку. Тем более нас так учили, что Православие – да, оно исторически является Церковью, но во II, III, VI, VII (каждая община по-разному говорит) отпала, а некоторые говорят, что сразу со смертью апостолов. Они тоже за мной наблюдали. И я старался переписываться. Я написал брату Александру в миссионерский центр «Атриум» в Петербурге, немножко он со мной переписывался, наставлял меня. Всё это время смотрел диспуты протестантов с православными, брата Антония Дулевича слушал с удовольствием. Мне было просто интересно – как таких, можно сказать, пасторов, богословов (там был такой один баптистский пастор, богослов) брат Антоний легко и просто загонял в тупик своими вопросами, а сам при этом отвечал на все их претензии. С удовольствием я слушал отца Олега Стеняева, смотрел все его диспуты с мусульманами, с протестантами различными деноминаций. Там, конечно, я множество ответов получал, но и продолжал читать различные труды.
Я знакомился с Православием не просто сталкиваясь с самими “православными” , иначе, скорее всего, я бы никогда, наверное, и не смог бы прийти к Православию. Я знакомился с Православием именно из первоисточников, как бы находясь у ног святых отцов. Раньше я знал только апостола Павла, евангелистов и двенадцать апостолов, которых наизусть никак не мог запомнить. А тут, оказывается, не только двенадцать апостолов, но и другие учителя в каждом веке были. Мне интересно стало, я познакомился с их судьбами, с их опытом, с их верой, с их жертвенностью, насколько они до конца полагали свою жизнь. Я просто иногда сидел вот в этом кабинете, читал, и меня настолько это всё захватывало, в протестантизме я бы сказал «накрывало» просто. Иногда я останавливался, закрывал книгу, немножко плакал, молился Богу, раскаивался во многих вещах. Потому что, будучи протестантом, конечно, и плохие вещи в сторону Православия говорил, и в сторону отцов Церкви, и в сторону учения Церкви. И как раз, проходя эти этапы шаг за шагом, я останавливался, исповедовался перед Богом. Вся моя исповедь проходила сначала здесь, до того как я ещё до священников добрался. Здесь моё покаяние происходило, здесь Бог со мной работал.
В один день мы сидели дома, ко мне приехали несколько моих друзей, и я опять с ними на эту тему заговорил. И они мне говорят: если ты три года так уже веришь, что это Церковь, если ты согласен с их учением, почему ты до сих пор не сделал шаг в сторону Православия? Я не знал, что ответить – и, правда, это очень тяжёлый шаг был. Если большинство россиян в прошлом православные, они просто оставили из-за своего плохого опыта Православие и ушли в различные секты, то я никогда не был православным. Я в жизни не заходил до этого момента в храм, я всегда боялся этих образов, когда я их видел на храмах, когда я видел эти кресты православные, я всегда этого всего боялся с самого детства. У меня это какое-то всё неприятное ощущение вызывало, и всё это, конечно, на ментальном уровне как-то мешало. Но в тот вечер, когда мы поговорили, я им сказал: друзья, знаете, если вы со мной пойдёте, поддержите меня, я с удовольствием сделаю первый шаг. Они говорят: давай мы с тобой сходим, как раз посмотрим, зайдём, пообщаемся, может, ты поговоришь со священником и сразу же поймёшь, что ты заблуждаешься.
Я списывался с разными храмами в округе, настоятелям писал то на электронную почту, то в инстаграме, то на различных аккаунтах, где они ведут что-то. Я везде писал, объясняя всю ситуацию, чтобы кто-нибудь, кто может понять протестанта, принял и пообщался со мной, но никто не отвечал. Где-то примерно два месяца я писал. И вот в тот вечер, незадолго до прихода моих друзей, в этом кабинете я решил помолиться, как молятся православные. А это для протестанта просто тяжёлый такой шаг. То есть я решил обратиться напрямую к апостолам. Я в Евангелии увидел один сюжет, когда был расслабленный некий, которого четверо друзей взяли, разобрали кровлю и принесли его, и положили его к ногам Христа. И написано: «И видя веру их, говорит расслабленному: чадо, прощаются тебе грехи твои». Я был удивлён, как я раньше этого не замечал, “что это такое?” – четверо принесли, веру проявили, а ему простились грехи. И я в тот момент обратился и сказал: «О, апостолы Христовы, если вы реально живы пред Богом и в Боге, и если вы имеете такую способность слышать и отвечать, я прошу вас, возьмите меня как того расслабленного, возьмите вчетвером как четыре евангелиста!» Я обращался к Луке, Матфею, Марку, и Иоанну. Я сказал: «Возьмите меня, как те четверо друзей, как своего друга расслабленного, немощного, неспособного, прийти и сделать свой шаг веры, принесите меня к ногам Христа, чтобы и я мог получить прощение грехов». И в тот день позвонил мне настоятель ближайшего от меня храма Вознесения Господня, прям в двух минутах от моего дома. Настоятель позвонил и сказал: «Я приглашаю завтра Вас к себе». Мои друзья приехали, я им это всё рассказал. Они говорят: «Мы пойдём с тобой, поговорим, ты сам всё увидишь, может быть, разочаруешься, всё поймёшь, и не придётся с тобой спорить». Я говорю: «окей». Друзья были протестанты. Они, наверное, лет 25–28 в протестантизме, мы там познакомились. Хорошие друзья, очень начитанные.
Мы пришли, подошли к воротам храма, и моя супруга говорит: «Давайте помолимся, как мы привыкли молиться, чтобы Бог послал нам нужного человека, чтобы нам не преткнуться, чтобы нам пообщаться, чтобы нам понять, нужно нам дальше двигаться или нет». Мы помолились и зашли к настоятелю в его кабинет. Он вызвал катехизатора, познакомил нас, спросил: “Что вы хотите, кто вы такие, зачем вы пришли?” Конечно же, у них было подозрение, что мы засланцы, протестантские миссионеры – сейчас под видом православных войдём в общину и будем им там промывать мозги. Конечно, впоследствии они нам так и рассказали, что подозрения у них были. Мы рассказали о себе, кто что из себя представляет, какой путь прошёл. Он долго с нами беседовал. Они, конечно, были в шоке, и первое, что он нам сказал после того, как всех по очереди выслушал: «Вы знаете, я вижу, что вас привёл Сам Господь». Для нас это было удивительно, потому что это звучало из уст православного священника. Мы думали, что это невозможно, что он какое-то живое восприятие Господа может понять, почувствовать или услышать нечто, что вот да, — это от Господа. Мы были удивлены, как он нас принял. Он нас всех по очереди обнял как-то с улыбкой, с таким добродушием. Катехизатор – сейчас наш диакон, очень хороший мой друг, отец Евгений, люблю его просто – он, конечно, немножко на страже был. У него было как раз подозрение, что мы засланцы, и он всё хотел узнать, как мы мыслим. Впоследствии он был удивлён, насколько уже весь мой разум был православным. Он потом пригласил меня отдельно к себе домой, накрыл стол и рассказал, что у него было подозрение, но потом он увидел, что действительно Господь привёл. Он говорит: «Я увидел, что исходит от тебя православный дух, ты наш человек». Он даже спрашивал: «Как тебе было все эти годы в протестантизме?» Я ему говорю: «Вначале было всё хорошо, но потом было очень сложно, они уже чувствовали, что я не их». Мы много смеялись, так вот подружились.
И в первую очередь мои друзья послушали, они ничего не поняли, с чем-то не согласились. Мы с женой решили ходить, и настоятель сказал: давайте мы вам дадим три месяца, вы просто посещаете службу, воскресную школу для взрослых, мы изучаем писания святых отцов, вы посмотрите на нас, мы понаблюдаем за вами. Если вы вдруг через три месяца не передумаете, мы готовы и открыты вас принять, мы сделаем то и то, Чин присоединения пройдёте и т.д. Так как я не был крещён законным священником в православной Церкви, соответственно, он говорит: «Мы будем Вас крестить». А супруга моя была окрещена в Армянской Апостольской Церкви, так как они имеют преемственность и законное крещение, соответственно, её не перекрещивали, она проходила просто Чин присоединения к Православию.
Так мы три месяца ходили на службу. Для меня это всё непривычно, непонятно. Но я даже не ощущал никакого присутствия Божьего, к которому я привык в протестантской общине. Но каждый раз, возвращаясь со службы, дома я анализировал и понимал одну вещь: я в каком-то особом покое нахожусь, какая-то особая работа идёт с моим разумом, потому что протестантские учения не все так далеко ушли в ересь. Допустим, баптисты от пятидесятников очень сильно отличаются. Баптисты русские больше к Православию близки по учению. Пятидесятники –– они дальше, харизматы вообще далеко ушли, и чем больше община какая-то уходила в ересь, тем больше деструктивность была. То есть была некая травма разума, душевная травма, которую протестанты, возвращаясь в Церковь, потом ощущают. У меня, слава Богу, не так сильноо было это ощущение травмы, но я чувствовал какую-то душевную обстановку покоя, когда мой разум отчего-то освобождается. При этом никто меня своими откровениями… как пастор выходит с новыми откровениями каждодневно, ну просто можно сказать прямо, насилуют твой разум, и ты это воспринимаешь как Божественное послание, и со временем ты уже как-то привыкаешь к этому и даже ломки никакой не чувствуешь. В Церковь когда я вернулся, то почувствовал, что Господь как-то тихо освобождает меня от этого всего. Я даже никаких эмоций в церкви долго не испытывал. Недавно только, во время, когда Причастие начинается, во очень сильно такое присутствие Божие ощущается. Но вообще я вижу, насколько разумно Господь меня всему учит, знакомит с учением Церкви, глубоко вводит в Свой дом, приводя к водам тихим. И я очень рад, на 2020 год, я два года уже в Церкви.
(Продолжение следует)
|
