Русская беседа
 
12 Октября 2024, 22:28:18  
Добро пожаловать, Гость. Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.

Войти
 
Новости: ВНИМАНИЕ! Во избежание проблем с переадресацией на недостоверные ресурсы рекомендуем входить на форум "Русская беседа" по адресу  http://www.rusbeseda.org
 
   Начало   Помощь Правила Архивы Поиск Календарь Войти Регистрация  
Страниц: [1]
  Печать  
Автор Тема: Голимая правда. Жизнь семьи из Иловайска. 2014 год  (Прочитано 8104 раз)
0 Пользователей и 1 Гость смотрят эту тему.
Александр Васильевич
Глобальный модератор
Ветеран
*****
Сообщений: 106111

Вероисповедание: православный христианин


Просмотр профиля WWW
Православный, Русская Православная Церковь Московского Патриархата
« : 29 Июля 2018, 19:56:33 »

ГОЛИМАЯ ПРАВДА

Жизнь семьи из Иловайска. 2014 год



Конец 2013 года, майдан в Киеве, он разделил страну на две стороны, все у телевизоров в интернете, споры до хрипоты в голосе. Майдан! Антимайдан! Вот пролилась первая кровь первая мысль в голове: «Боже, это же чей-то ребенок, – ведь у самой Сын! – Господи, как теперь матери? В чем виноват этот парень? В том, что ему отдан приказ стоять!?»

Новый год 2014. Январь, февраль. Каждая свободная минута у телевизора, безответный вопрос: «Что же дальше? За что?»

Тревожное 1марта – первый митинг у памятника Ленину, витающий запах непонятной беды, флаги РОССИИ, поездки в Донецк в тайне от родных, сбор круп, сигарет, чая для наших у ОГА. Апрель: блокпосты в городе, один прямо у меня на работе: переезд на трассе Донецк – Ростов. Листовки, листовки уже в открытую дома, на работе – с оглядкой, в спину косые взгляды, угрозы, семья раскололась… Старший брат живет во Львове, сын – активный участник всех митингов, рейдов по городу.

4 апреля. Славянск во всех новостях, там вооруженные люди в масках.

12 апреля. Господи, это война! Захват милиции. Краматорск, Красный Лиман, Семеновка – Страх.

15 апреля – АТО, которую нам объявила Украина. Как!? Это же моя страна!? Мы – «ватники – даунбас», почему? За что?

Май – сильные обстрелы Славянска, гора Карачун. Ужас сжимает изнутри, мои мужики в тайне готовятся к войне, все украдкой. Славянск, Славянск….. Там гибнут люди. Собираем продукты, вещи, лекарства. Пацаны отвозят, возникает вопрос: как забрать оттуда людей? Сбитые военные самолеты, вертолеты… Некоторые, отвозя продукты туда, где война, не возвращаются назад, остаются воевать…

2 мая – Одесса. Всё. В этот день мы собирались жарить шашлык… В 11 часов дня, моя кровиночка, единственный сын, пришел собирать вещи: носки, бинты, иголки, нитки, форма – ушел воевать! Какое страшное слово «Война», как можно воевать против своих? Моя страна объявила меня, мою семью террористами, сепаратистами. Почему? Одни вопросы без ответов…

4 мая – захват таможни и пункта пограничного контроля в Иловайске. Флаги, флаги, толпа народа на улице. Подготовка референдума, агитация соседей. Большинство не понимает что это, но хочется как Крым к России. Участки не дают открыть. Сутки до 11 мая, все участки открыты, люди идут семьями, вот два старичка идут: один на костылях, другой на ходунках с цветами. 98 % явка на участках, вот она – первая Победа.

День за днем неизвестность – где ребенок, на вопросы не отвечает, пара слов:

– Мам, у меня все хорошо, – но как-то неспокойно.

25 мая тревожно, ночной звонок:

– Мама, мой позывной «Сынок», мы на Саур-Могиле.

Слова:

– Мама, ты береги себя…

Выбили почву из под ног. Какой позывной? Зачем? Что делать, куда бежать? Безпилотники, штурмовики, вертолеты в небе.

2 июня прозвучал звонок:

– Мама, нас тут убивают, мама…

Фосфорные бомбы, «грады», танки, мины.

12 июня Андрюша приехал домой. Боже, как он повзрослел, вот первые седые волоски на голове. А почему летом в футболке с длинными рукавами? Почему пьет таблетки втихаря? Правда меня убила: мой ребенок контужен и ранен… Это же мой ребенок!

18 июня – опять сборы, опять на войну. «Где он? Как он?» – эти мысли меня не покидают сутками, телефон не доступен, хочется заснуть, а утром чтоб всё было хорошо – нет ни какой войны. Взрывы слышны все ближе и ближе, укропы в Амвросиевке, подрывы рельсов в Кутейниково и рядом с моей работой. Дни длиною в вечность.

Конец июня, опять сынок дома, сумка с грязными вещами, форма в мазуте и еще в каких-то бурых пятнах. Что это? Кровь? В сумке одна луковица и бильярдный шар.

– Сынок, это что?

– Мама, это – трофей.

– Какой трофей?

– Луковица осталась от женщины, которая кормила наших ребят в Дмитриевке, а когда наши отступили, её сдали «добрые» соседи нацгвардии. Её убили с нечеловеческой жестокостью, ее пытали. Шар был примотан к ладони «доблестного освободителя». Эта тварь пробивала им головы мирных граждан и наших пацанов. Что ж ты за урод? Откуда столько ненависти к нам?
 

***

Беженцы из Славянска в городе, как можно быть беженцем в одной стране? Перепуганные глаза детей, которые не отходят от матерей ни на шаг, которые боятся шума проезжающей грузовой машины… старики со слезами на глазах и вопросом – как же так? Бросившие все, что наживалось трудом и потом на произвол и разграбление.

Их расселяют в общежитие, кого-то забирают по домам, пытаясь помочь, успокоить. Многие приносят вещи, продукты, технику, посуду.

Женя Езикян – единственный пациент больницы Славянска. Восьмимесячный малыш дышит только с помощью аппарата искусственного дыхания.

Два врача и две медсестры выходят на работу только ради этого малыша. Они же были с Женей, когда больницу обстреливали украинские военные. Пока вокруг все грохотало от разрывающихся снарядов, медики укрывали тяжелобольного малыша матрасами, чтобы защитить от осколков.

Женю из-за громоздкого аппарата для вентиляции легких куда-либо эвакуировать невозможно. От прибора уже полгода зависит жизнь ребенка, только благодаря ему малыш дышит. Глаза этого ребенка до сих не могу забыть.
 

Июль. Взрывы все громче и громче, ближе и ближе. Город постепенно пустеет люди уезжают: кто-то в Россию, кто-то на Украину.

7 июля еду на работу, автобус останавливают какие-то вооруженные люди, в мокрой форме, идет дождь, проверка документов, предупреждение, что без документов будем задержаны до выяснения. Стягиваются плиты перекрытия, бетонные блоки на Ростовскую трассу. По городу пронеслись два БТРа, без опознавательных знаков, это что уже укропы в городе? Нет, это наши! Вон стоит совсем мальчишечка, лет 17, с автоматом в руках, под дождем. С подругами собираем посуду продукты, сносим все на казарму, старики отрывают от себя, засовывают в пакеты деньги. С сестрой решаем накормить ребят, варим 40-литровую кастрюлю борща, несем в милицию.

– Парни, вы кто?

– Мы – славянский батальон.

– Ребенок, ты откуда?

– Я со Славянска, мама там, связи с ней нет, позвонить не могу, боюсь, что её убьют.

Боже, и это реальность нашей жизни… Матерей убивают за то, что они воспитали настоящих мужчин, воинов! Идем дальше на трассу, на блокпост, вот еще парни, человек 10, все замученные, изможденные, голодные. Ночью слышно как колоны тяжелой техники ближе и ближе….
 

МИША
 

Сколько мы не виделись? 2 года? последний раз в санатории «СОСНОВЫЙ» под Луганском, осень. Ты помнишь? Лес, грибы, длинные разговоры ни о чем. Фильмы, книги, музыка, твой любимый рок. Страсть с детства – голуби, о них ты мог говорить, не переставая часами. Ты такой уставший и замученный. Тяжелый взгляд, из-под твоих длинных ресниц, и как всегда выбрит, до блеска начищенные берцы.

– Как ты здесь?

– Стреляли, – смеешься, – вчера зашли со всеми, будем у вас голубей разводить. Ты как? Собаку свою покажешь? Помню, как тебе из дома звонили, жаловались на ее проделки.

– Ага, только их теперь двое и морды шкодливые, приходи, как сможешь, познакомлю – Стиф и Питбуль.

– Не знаю, когда смогу, дел по горло..

Сколько с тобой потом намотали километров, по ближайшим полям, и округам. Как ты учил меня собирать и разбирать автомат, слушать и понимать взрывы и выстрелы, что делать при бомбежке. Вечерами забирали сумки, пакеты, мешки, то, что для вас собирали всем миром. Мишка, Мишка, где твоя улыбка? Как же мне не хватает твоей выдержки и рассудительности. Ты же всегда мог двумя словами вернуть мне уверенность в том, что будет хорошо. Сколько всего пережито вместе за месяц, пока я не сбежала из города, ты помогал советами моему сыну. В том, что он стал офицером, есть и твоя заслуга. Миша, это же ты ему помог, когда его позицию снесли танками, не опустить руки и выдержать потерю друзей. Твоя кристальная чистота и правдолюбие. Отличная зрительная память – сколько тебе помогала? Когда под прицелами снайперов ты прорывался в город по полям, без фар и света. А как ты прислал ребят меня искать после авианалета, помнишь? я просто спала дома, и как их испугалась, подумав, что это укры? Наблюдательный пост на крыше, в последнюю мою ночь в городе, тоже ты. И ручная граната, на всякий случай, от тебя. Господи, как много хочется тебе рассказать, услышать причудливый ответ, рассмеяться до слез, и жить дальше. Ты стал майором благодаря своему знанию, служба в погранвойсках даром не прошла. Когда ты погиб еще одна часть меня умерла навсегда. Трофейная бутылка шампанского из донецкого аэропорта так и стоит, обещание выпить ее в Славянске на Карачуне я сдержу, только уже без тебя…
 

10 июля – взрывы в самом городе, одна мина разорвалась над моим огородом, срочный сбор, собак на поводки, утят в коробок, бегом к маме в центр. Там рядом убежище, у меня нет подвала. 12 июля православный праздник Петра и Павла, везем борщ уже на казарму, по дороге попадаем под минометный обстрел. Первая моя кровь, осколки посекли спину, взорванный дом, еще один... Мина, мина, наводчик на крыше 9-ти-этажки. Нас кидают в подвал, накрывают матрасом, у сестры истерика, дома мама и маленький племянник 6-ти лет. В подвале разливаю борщ, подходит мужчина, пытается успокоить, дарит луковицу – это все, что у него сейчас есть. Ведь это и мой праздник – мой папа Павел. Теперь истерика у меня. Опять луковица, всплывает образ растерзанной отморозками женщины. Девчонка-снайпер просит налить пол маленькой тарелки

– Не вкусно?

– Нет, я разучилась есть.

Как можно разучиться есть? Тогда этот вопрос прозвучал , как что то сверх естественное, меньше чем через месяц я это поняла.

В городе паника, люди бегут в убежища. Спешно выезжают, бросая все, что наживали годами.

Дорога на работу под обстрелом, в эту ночь я так и не попала на работу. Еду с парнями на убежище, нахожу своих. В подвале холодно и сыро, едем ко мне домой за одеялами, собираю все, чем можно укрыться. Много детей, стариков, связи нет, ночь в подвале, запах страха и лекарств. Утром с опаской начали выходить на улицу, а там и там черный дым. В толпе негромкий разговор, что горит? Из-за деревьев и домов не разобрать, что и где горит. Иду на работу. В казарме, напротив переезда, торчит снаряд от «града» не разорвавшийся. Хаотичные обстрелы города пока не такие интенсивные, только прицельные каждый выстрел попадал в цель. Начали находить первых корректировщиков, наши местные, не спеша, обходили город, позиции, а потом передавали ВСУ. Люди, с которыми учились в школе, дружили, работали вместе, наводили смерть на соседей и друзей, что должно твориться в головах? Или вам гарантировали не стрелять по вам? Вы же тоже пострадали. Как же вам теперь живется теперь?
 

***

Сын вернулся в город, теперь он обороняет свой дом. На вопрос: «Сынок, что дальше?»

– Мама, всё будет хорошо.

– Сынок, может, уедем?

– Мама, ты хочешь, что бы эти твари пришли в наш дом? Ты знаешь, что они делают с молодыми девчонками? Как пытают и издеваются над стариками? Ты думаешь, что никто не скажет, где я был и что делал? Мама, ведь из моих друзей, с кем мы уходили в мае, в живых один я!

– Я должен, ты понимаешь должен, ведь кто-то же должен стоять за свое!

Ненависть раздирает изнутри, нужно идти туда, где можно помочь, где сын, но пока отъезд откладывается из-за пожилой мамы и сестры с ребенком: если я уеду, они останутся беспомощными. В сумку собираю жгуты, бинты, шовный материал, шприцы лекарства, навыки первой медпомощи и гражданской обороны – спасибо СССР и урокам НВП – приходится вспоминать на ходу. Все время, когда есть интернет, уходит на изучение боевой медицины и чтение сводок.

Господи, сохрани моего ребенка, ведь он самое дорогое, что есть у меня!

(Окончание следует)
Записан
Александр Васильевич
Глобальный модератор
Ветеран
*****
Сообщений: 106111

Вероисповедание: православный христианин


Просмотр профиля WWW
Православный, Русская Православная Церковь Московского Патриархата
« Ответ #1 : 29 Июля 2018, 19:57:10 »

(Окончание)

Самолет подбит под Торезом. На работе: «Нас что ждет – то же что и Славянск? Зачем приехали военные? Не было бы их, нас бы не обстреливали». Утро начинается в 4 часа с обстрела, сон приходит тоже после обстрела. Эти суки в 15-ти километрах от города, идут на прорыв, наши едут отбиваться, ура разбили небольшую колону, те бросили амуницию, оружие, продукты. День какой-то ненормальный весь день плачу, вроде бы без причины, слезы катятся непроизвольно, в обед звонок от друга из Тореза

– Если я не позвоню завтра, сообщи сыну в Питер

– Где ты?

– Мы попали в окружение…

Все – связи нет. Опять в небе самолет, авиабомбы разрываются на трассе на Зугрес и у нас в городе, почти рядом с моим домом, и на казарме, где пацаны. Детский пляж Зугреса под минометным огнем, гибнуть дети. Вечером заезжает Андрюша, машина простреляна в нескольких местах, дверь водителя прошита по горизонтали дважды, на сиденьях вспорота обивка.

– Сынок ты как?

– Нормально, кочка под колесом спасла, подпрыгнул и за спиной очередь…

– Ты не ранен?

– Нет, но у нас потери 1-200 и 3-300.

Вот почему у меня слезы, подсознательное чувство беды.
 

***

Начались обстрелы зажигалками, опять фосфором с штурмовиков. В детсады детвора ходит с бирками, на которых написаны: ФИО, дата рождения, адрес, телефоны родственников. Дети, слыша выстрелы, уже знают, где прятаться – там, где глухая стена. Окна в домах заклеены крест на крест, как в фильмах про Великую Отечественную войну. В Киселёвке высадился десант укров, город берется в кольцо, но на тот момент я еще этого не понимала. Ревущие сирены – опять самолет, бегом в убежище! Наготове стоящие сумки, роли распределены: кто какую несет. Плачет Артем...

– Таня скажи, ведь нас не убьют?

– Нет родной

– А Андрюшу?

– Нет, зайчик…

Как объяснить маленькому ребенку, почему нас убивают?

Август. Село Зеленое под Харцызском заняли укры, Кутейниково, Многополье – укры.
 

Август

7 августа 4 утра прямо как фашисты, безостановочные обстрелы из всего что можно, связи нет, перебит газопровод, нет света, чем кормить детей? В убежище очень много детей, беременных, в углу женщины делают иконостас, в моменты сильных обстрелов читаются молитвы по 100, 200, 500 раз. Вот первое затишье, выхожу на улицу и бегом к себе домой в конец города, за электроплиткой, дали свет. Так быстро я еще ни когда не бегала, жуткий свист – быстро в сторону свиста под забор, 1, 2, 3… счет секунд взрыв… бежать, бежать как можно быстрее. Вот он дом, возле калитки большая воронка, побитый забор, стекла, дверь. Почему эта чертова дверь не открывается? В окно. Бегом назад, на улице вижу заплаканных 3-х детей

– Вы что здесь делаете?

– Нам страшно

– Где ваша мама?

– Не знаем, не пришла с работы..

Детвору в охапку, на заборе пишу мы в убежище – техбиблиотека.

Теперь назад, пока затишье идем домой помыть детей, что-то нужно приготовить. Звонок – срочная эвакуация детей и женщин. Бегом на убежище отправлять маму с сестрой. Мама до последнего не собиралась ехать, пришлось обманом засунуть в автобус. Уехали… Все, теперь можно и мне туда, куда собиралась. Звонок: «Сиди пока в убежище, помогай людям. Забрать нет возможности». С сыном связи нет, через А. пытаюсь найти.
 

***

Сутки на пролет без сна, страх куда то ушел, вечная сигарета в руках и кофе в кружке… рядом подруга, у которой муж там где-то, где страшно и смерть ходит по пятам. Где кто-то гибнет, за эти 10 дней дважды нам говорили, что наши мужики погибли, дважды они воскресали.. А рядом здоровые мужики, которые сидят под юбкой у жен, и даже боятся нос показать на улицу, в душе просыпается ненависть – как вы можете тут так спокойно сидеть? Почему не идете делиться опытом, вы же служили в армии. Там совсем еще дети рискуют своей жизнью! И оправдания их трусости я до сих пор не могу ни найти, ни простить. Все больше разрушений в городе… в 9-этажке горит почти весь подъезд, обрушен лестничный пролет. 14 школа теперь штаб этих «освободителей». С той стороны (донецкая, как мы ее зовем) на нашу перебегают люди и рассказывают вещи, в которые мозг отказывается верить! Расстреляли семью просто так, лица не понравились, из домов выгоняют, забирают все, что понравится. В мастерских школы пыточная для мирных и пленных ополченцев. Заставляют при обстрелах включать телефоны, и по скоплению сигнала бьют еще прицельнее. Вечный вопрос: «ЗА ЧТО?» Телефоны постоянно в руках, молчат… многие не отвечают… звонок, на мамин телефон, она в спешке забыла. Брат, родной мой человек, звонит из Львова:

– Я жду повестку, поеду вас освобождать

– От кого?

– От российской армии…

– Ты что сошел с ума? там твой племянник и крестник! ты придёшь его убивать?

– Ты не понимаешь, что вас захватили?

– Сережа очнись! я своими глазами вижу, откуда летят снаряды

– Это вас с Ростова бомбят

Бросаю трубку и понимание того, что твоя родная кровь готова прийти и убивать своих бывших друзей и соседей и, что самое страшное, свою семью… ввергает в ступор, что произошло за 15 лет? что он живет, уже на другой стороне баррикад? вопросы без ответа. Как так? черное стало белым и наоборот.
 

***

Каждый день все больше людей, все новые потери и разрушенные судьбы. В перерывах между бомбежками на мопеде в Харцызск за лекарствами продуктами сигаретами. Три больших списка. В аптеке косые взгляды, голова в бинтах, лицо не очень чистое, рваная футболка, вопросы людей:

– вы откуда?

– Иловайск.

– Как вы там?

– Пока еще держимся…

Расстояние между городами всего 14 км, а там мирная жизнь. В мобилке список из 65 номеров, которые нужно пополнить, вышел администратор все пополнения без комиссии. Назад уже дорога на Иловайск закрыта, в объезд через Зугрэс, прямо как в Ленинграде дорога жизни, над городом густой черный дым со всех сторон. Столбы огня. Город (из которого я пыталась уехать ни один раз) методично стирается с лица земли. На крошечный городок с населением не более 16 тыс. кинута орда отморозков, самых жестокие батальоны: «Айдар», «Донбас», «Правый сектор». Свист снарядов взрывы уже как должное, страха нет совсем только гнев и ненависть, в перерывах между стрельбой нужно набрать воду, сбегать за хлебом, сходить домой, что-то сварить. Сижу на крыльце в наушниках ору песни, варю на костре борщ, света нет. Свист: вся жизнь пролетела перед глазами мысль: все дети остались голодными, глаза в небо бля…. штурмовик сука, как я теперь боюсь самолетов. Морда пилота в кабине с ехидной ухмылкой, ведь твоя жизнь сейчас в его руках, убить или оставить в живых. Укры рвутся в центр города, на въезде в город со стороны трассы погибают 4 ребят от прямого попадания снаряда танка, (сейчас там братская могила) по полям подтягиваются нацбаты, привел бывший председатель птицефабрики. Через мост возле 13 школы пытались прорваться танки и БТРы, да видать карты старые, там уже давно нет переездного моста, что не позволило снести остатки обороны. В подвале школы прятались люди, ворвавшись в школу, в подвал кинули гранату – не взорвалась. В соседней 2-х этажке заживо сгорела пожилая женщина, из-за сильного обстрела не кому было выломать дверь, одноклассница потом говорила, как страшно она кричала. Окружение города все сильнее и сильнее, с донецкой стороны прибежала сотрудница, белая как стена:

– Ты что еще не уехала? Тебя же ищут, причем целенаправленно, с копией паспорта…

В очередной раз кто-то из соседей, сотрудников сдал просто так. В мамин дом прилетело 3 градины, снесло всю крышу, стекла, убило соседку. Рядом на дороге труп мужчины, обожженный без рук и ноги. В доме уже нельзя оставаться, боюсь, что потолок упадет. Собрав остатки продуктов, заношу на казарму, там один парнишка, совсем ребенок, с голубыми глазами полными страха, голова, рука в бинтах и девочки готовые умереть, раненых затащили на 3 этаж, обложили матрасами, с гранатами на готове.

– Где все?

– А нет ни кого

– Города уже нет, укры в 2-х км.

– Как?

– Связи нет ни с кем, помощи ждать не откуда….

Звоню Мише, там ничего не знают об окружении…Помощь пришла к вечеру, атака отбита. Еще один день без связи, лежу на земле под елочкой, дышу воздухом, пытаюсь связаться со своими, свист мины, звук осколков об стену, порог страха уже давно пройден, как лежала так и лежу. Народ в панике в низ, дверь замуровали, потом вспомнили что я на верху, кто-то замечает кровь, а я даже не обратила внимание. Погибших хоронят в воронках, в огородах, клумбах, в коврах и простынях вместо гробов, до кладбища не добраться – там доблестные освободители. Гибнут дети, старики, молодежь. У одноклассницы погибает единственный сын, одногодка моего, как теперь ей дальше жить? Весть о возможной сдаче города пронеслась быстрее ветра. Ко мне подошла соседка и, смотря в глаза, предложила выбрать елочку, под которой будет комфортно мне сдохнуть. Первую кого она сдаст, буду я. Этот разговор слышали сын и Миша. Через 2 часа меня нашел Пуля, передав гранату и записку: «Уходи быстро. Не сможешь, знаешь что делать…» Что делать, даже сомнения не возникло.

Сын: «Мамочка, родная, уходи, прошу, уходи, пешком, ползком – уходи»... С этой гранатой я потом просидела всю ночь на козырьке библиотеки, с чекой на пальце. Утром пришел парень и сказал: «Уходи!» – прощаемся с людьми, которые стали родными за дни сидения в подвале,
 

Запах гари и пороха забивает все. Смерть совсем рядом... среди друзей… Мир сошел с ума

Ранее утро, пугающая тишина (до сих пор боюсь тишины), после затишья всегда страшная разрушающая буря. Пешком к нашим, на Федоровку. По дороге люди, кто как может, выбираются из города. На блок-посту парни, которых кормили в июле, отдают мопед, дальше в Троицко-Харцызск. Только знакомые голоса, лица совсем не узнаваемые, там тоже ставшие родными лица парней, они находят машину теперь в Харцызск. Город весь горит, черный дым на горизонте. Блок-пост на Водобуде – на меня смотрят как на приведение. Вся грязная, в крови, в рваной футболке сына, которую не снимала круглые сутки. Вот и Харцызск… Сестра просит забрать меня на остановке, ноги руки трусятся, вышли встречать все, более 400 человек. Всего Харцызк за время боев приютил 1800 человек. У всех страх в глазах, вопросы: что с моим домом? Как мои родные? Новости для кого-то радостные, для кого-то трагические. Люди спят на полу, впятером на одной кровати, вот и мы беженцы, каждый день длиною в вечность, от моих нет ни каких вестей. Воды почти нет, хорошо рядом ставок: на стирку, мытьё посуды, для полов и туалетов, питьевую с родничка привозит мужчина. День начинается в 5 утра и заканчивается в 23-24, ухожу – еще спят, прихожу – уже спят. На 4-том этаже в холле на диванах спят без подушек и одеял 12 пацанят, на 2-м кровати с коврами вместо матраса. Теперь и мы боимся громких звуков, дети боятся далеко отходить от родителей.

Готовится эвакуация в Россию, списки готовы, но нет еще коридора, дорога обстреливается. Сколько жизней положили за этот коридор? Колонна из 45 автобусов наконец-то уехала, в одном из них моя семья, друзья. Перед Малой Шишовкой колонну обстреляли, подругу ранило.

28 августа вечер, звонок, такой долгожданный звонок, город освободили.

29 августа эта новость по всем телеканалам, маленький, не заметный город выстоял, не прогнулся. Горстка ополченцев противостояла тысячам хорошо вооруженных отморозков. Убегая, как крысы, эти доблестные освободители разрушали все на своем пути, обрывали провода, минировали дома. За неполный месяц боев пострадали все предприятия в городе, детсады, школы, 75% стекол по всем домам, больнице. Погибло 28 мирных, а о скольких ополченцах неизвестно ничего до сих пор, многие приходили и в тот же момент шли в бой, не успевая сказать, кто они и откуда.

4 сентября еду домой, по дороге груды искорёженного металла, кучи гильз всяких размеров. Сожженные дома, деревья. Запах, ужасный запах гари, пороха, горящей плоти иногда в кошмарах преследует до сих пор.
 

Так прошел почти год, с начала Майдана. За это время многое изменилось, стало понятно, кто и что из себя представляет, обострилось чувство справедливости. Боль потерь останется навсегда, изменить можно все, отстроить и купить вещи технику, нельзя купить жизнь…, жизнь родных друзей знакомых. Кто бы не пришел в твой дом с оружием, его нужно уничтожить. Либо он тебя, либо ты!

Многое не передашь словами, нет таких литературных слов, что б описать все потрясения и пережитое.

Татьяна

http://www.voskres.ru/army/library/tatiana.htm
Записан
Страниц: [1]
  Печать  
 
Перейти в:  

Powered by MySQL Powered by PHP Valid XHTML 1.0! Valid CSS!