Re (3): Еще один мастер слова
Знаете ли, А.Л., касательно давления, подлинности тех или иных последних слов, речей и завещаний — судить трудно. Покамест я не увижу своими глазами собственноручно написанный спорный документ, не получу несколько друг от друга независимых свидетельств — исторических и научных (от филологов до криминалистов), — для меня документы, подобные последним страницам дневника Государя Николая Александровича, т.н. завещания Патриарха Тихона, останутся (и всегда были) материалами пререкаемыми. Я не помню, рассказывал ли я, как атаман Краснов беседовал с сыновьями своего старинного друга — казачьего полковника Буткова? В эпоху создания Русского Корпуса братья Бутковы, завершив еще прежде образование в Константиновском Кадетском Корпусе, служили в Ген. Штабе Болгарской Армии. Оказавшись по служебным делам в Берлине, они встретились с давним другом отца. Атаман был очень рад — и предложил Бутковым служить под его командованием. Все было бы замечательно, если б расстроганный Краснов не сказал: «Да-а... Прежде я сражался за Великую Русь, а теперь вот — будем воевать за свободную Казакию». Тогда поручик Вл. Бутков встал и заметил: «Извините, Ваше Высокопревосходительство, но никакой такой Казакии мы не знаем. Нас и дома и в корпусе учили стоять насмерть за Россию!» На этом все их отношения завершились. Об этой встрече поручик Бутков рассказывал мне на заочном отпевании ген. Кутепова и Миллера. О Краснове-писателе. Он издавался фантастическими по тем временм, сравнимыми с сегодняшним Гришамом и Кингом, тиражами. Переведен был на 12 языков. У меня имеется маленькая монография К. Попова (Париж, 1934) «Война и Мир и От Двуглавого Орла к красному знамени». Автор неоюпровержимо доказывает, что эпопея Краснова — шаг вперед по сравнению с таковой же Толстого: охватистее, интереснее, достовернее, историчнее и пр. Разве что Толстому лучше удались отдельные пейзажные и психологические зарисовки, ни и они, при ближайшем рассмотрении, оказываются пожиже красновских. Так-то.
