От Александр Катрич
К Александр Катрич  
Дата 19.12.2002 21:36:02
Рубрики Прочее;

Дополнение.

И.А.СИКОРСКИЙ
 
ЭКСПЕРТИЗА ПО ДЕЛУ ОБ УБИЙСТВЕ АНДРЮШИ ЮЩИНСКОГО
 
Чистая прибыль от продажи настоящего издания предназначается на увековечение памяти Авдрюши Ющинского.
 
I.
 
Мнение профессора Сикорского о ритуальном убийстве
 
А. Ющинского, совершенном 12-го марта 1911 г. в Киеве в усадьбе, принадлежащей еврейской хирургической больнице, находящейся в заведовании купца Марка Иойновича Зайцева, согласно вердикту присяжных, произнесенному 28-го октября 1913 года
 
Убийство Ющинского, вероятно, произошло при таких обстоятельствах. Когда Ющинский был втащен или втолкнут в нежилое помещение (место убийств) в означенной усадь-бе, где, уже собравшись, его ждали убийцы, он внезапно был окружен заговорщиками и схвачен за руки двумя лицами (отчего и не могло быть борьбы), третий же соучастник, стоя лицом к лицу, нанес ему колющим (колюще-режущим) орудием несколько ударов в голову через шапку, бывшую на голове. Ющинский сразу был ошеломлен, повергнут в состояние ужаса, и утратил силу сопротивления. Он еще держался на ногах, склонив-шись несколько влево, судя по тому, что первые потеки крови с головы, наполнившие шапку и окровавившие бывшие на нем курточку и рубаху, указывают направление тече-ния сверху вниз и несколько влево. В ужасе и бессилии Ющинский почти не мог сопро-тивляться: с него сняли курточку, отвернули ворот рубахи, открыли шею справа и при-ступили к нанесению ран для получения крови из шейных кровеносных жил. С этой це-лью было произведено несколько вколов в ткани шеи, которыми поранены как вены, так и одна маленькая артерия, давшая глубокое внутреннее кровотечение по тканям почти до грудобрюшной преграды, — знак, что Ющинский стоял, вероятно, поддерживаемый убий-цами. Работа сердца в это время еще была полной, судя по ясным прижизненным реакци-ям в пораненных сосудах и тканях. Однако же, потеков крови от шеи по телу не видно — знак, что с этого момента кровь уже была собираема, но не лилась наземь, иначе она оставила бы на теле, на своем пути, следы.
 
В этот же промежуток, т. е. в непосредственной смежности по времени, произведена была убийцами загадочная, вероятно только символического значения, процедура, состо-явшая в нанесении тринадцати небольших неглубоких вколов в правый висок, поранив-ших кожу и отчасти подлежащие части. Вколы исполнены тщательно, уверенною, спо-койною рукою и расположены с известною правильностью. По поводу этих вколов воз-никла оживленная полемика на суде между обвинением и защитой: обвинение (и его эк-сперты) насчитывали 13 вколов, защита считала 14. Вколы не имеют ни убойного, ни даже кровоисточительного значения, так как слишком малы и могли дать в общей слож-ности едва ли больше чайной ложечки крови, но число их — 13, по мнению богословской экспертизы, имеет чисто ритуальное значение в еврейской догматике. Судя по тому, что множественность мелких вколов упоминается в описании тех случаев детских убийств, ще не было совершено над жертвою обряда еврейского ритуального обрезания, 13 вколов и обряд обрезания представляют собою только ритуальные акты, но ни к убийству, ни к добыче крови прямого отношения не имеют.
 
Как сказано выше, вколы на виске и вскрытие шейных вен — акты, смежные по времени, исполнены при полной силе сердца и кровообращения, но по топографическим удобствам (двигаясь сверху вниз), а может быть и по требованиям ритуала, вколы на виске предшествовали вскрытию вен на шее. Операция на шее требовала более энерги-ческого удерживания головы Ющинского, который неминуемо стремился по инстинкту склонить голову для самозащиты.
 
Во время вколов в висок и вскрытия вен на шее положение убийц и число их было такое: двое держали Ющинского за руки (руки не были связаны), третий удерживал за голову. Положение рук третьего было такое: стоя сзади, он держал левую руку на темени Ющинского, достигая пальцами лба (есть следы ногтей на лбу), правая рука его шла ко рту Ющинского и могала зажимать рот (есть отпечатки зубов во рту Ющинского от нажи-ма на щеку). Такое положение рук третьего было удобным для процедуры вколов, остав-ляя висок открытым; при вскрытии же жил на шее третьему сподручнее было держать свои руки по бокам головы Ющинского, прижимая ее к себе, — чем, возможно, было достигнуть лучшего фиксирования головы в момент операции вскрытия вен. При опи-санном удерживании Ющинского тремя — четвертый соучастник (главный) мог удобно для него исполнить как операцию вколов на виске, так и вскрытие жил на шее.
 
После описанных сейчас двух важнейших для ритуального убийства операций (на виске и шее) наступил как бы свободный от действия промежуток в 10-20 минут, в тече-ние которого кровообращение, бывшее в начале полным, сильно ослабело и упало. В этот промежуток кровь была, очевидно, перехватываема на шее и собираема, ибо потеря ее из организма бесспорна до наглядности, между тем следов крови и потеков не осталось на теле Ющинского. В это время могло наступить у Ющинского полное изнеможение и об-морок. Убийцы старались, вероятно, уколами возбудить сознание, а еще вероятнее, они стремились убедиться, посредством многих глубоких пробных вколов в спину, живот, печень, грудь и голову (позднейшая серия ранений), что крови уже вытекает отовсюду мало. Убийцы могли усмотреть в этом приближение смерти и тоща поторопились предуп-редить этот естественный конец нанесением смертельных ударов в сердце. Во всем этом совершенно очевидной желание добыть всю возможную кровь при жизни, и стремление
 
причинить смерть еще живому, хотя и крайне обессиленному, человеку, т. е. убить жерт-ву, не допустив ее умереть. Эта бдительная забота о том, чтобы убить человека, не дав ему умереть, составляет, наравне с кровоизвлечением, один из самых бесспорных признаков ритуального убийства.
 
Естественно различить шесть периодов в процессе убийства Ющинского:
 
1) ошеломляющие кровавые удары в голову при полной силе сердца;
 
2) нанесение тринадцати ритуальных знаков в висок при полной силе сердца;
 
3) вскрытие вен на шее также при полной силе сердца и кровообращения;
 
4) истечение и собирание крови — при постепенном падении силы сердца;
 
5) пробные вколы в разные части тела при слабой работе сердца и
 
6) умерщвление Ющинского ударами в сердце по всецелом использовании его для целей ритуала.
 
Судорожные сокращения укалываемого и прободаемого сердца (шесть ран сердца, — одна сквозная) чувствовались рукою убийцы через инструмент и послужили для него вер-ным знаком того, что жертва убита, а не умерла, и что даже последние капли крови добы-ты из живого человека, а не взяты от свежего трупа, обстоятельство капитальной важно-сти для ритуальных убийц.
 
В центре всего акта убийства Ющинского стоят пункты 2-й, 3-й и 4-й. Изложенное в первом пункте есть только приступ к делу, а в пятом и шестом — заключение и окончание дела. Все исполнено на Ющинском очевиднее, чем на многих исторических примерах ритуальных убийств. Убийство Ющинского является, таким образом, одним из самых бесспорных случаев ритуального изуверства.
 
Приемом или способом для собирания крови у Ющинского (пункт четвертый) веро-ятнее всего было прикладывание к кровоточащим ранам небольших кусочков холста или марли для пропитывания их кровью с немедленным просушиванием их, — чем и закан-чивалась вся ритуальная операция. Истечение же крови в буквальном смысле могло не быть, — было бы собирание струящейся и сочащейся крови, это соответствует историчес-ким примерам и свидетельствам. Для собирания крови могли понадобиться пятый и шес-той соучастники или четвертый, пятый и шестой, если четвертый (главный) мог считать себя уже свободным от общего наблюдения за ходом дела.
 
С потерей значительного количества крови Ющинский без сомнения впал в обморок и мало испытывал страданий, до того же времени оставался в сознании и страдал.
 
   Психолегеческое и психиатрическое мнение профессора И. Сикорского по делу об убийстве Андрея Ющинского (в историческом освещении).
 
А. Особый характер убийства Ющинского
 
Убийство Андрея Ющинского отличается от обыкновенных убийств, но чрезвычайно сход-но с теми более редкими злодеяниями, которые известны уже с отдаленных времен и ко-торые бьии неоднократно наблюдаемы во всех даже культурных странах. Это своеобраз-ные убийства детей посредством истечения крови при жизни.
 
Кроме своего главного признака — обескровливания, убийства детей характеризу-ются еще и некоторыми второстепенными признаками, которые почти столь же суще-ственны, как и главный, особенно потому, что ими исключается всякая идея о случайно-сти убийства и устанавливается факт определенной преднамеренности. Эти признаки касаются следующих обстоятельств:
 
1) отсутствие со стороны жертвы поводов к нападению;
 
2) возраста убиваемых детей;
 
3) способа совершения кровавой операции;
 
4) числа убийц;
 
5) судьбы тела убитого ребенка;
 
6) времени года и
 
7) единообразия процедуры злодеяния.
 
Исчисленные семь пунктов требуют некоторых пояснений.
 
По первому пункту можно сказать, что, как видно из Саратовского процесса, маль-чик Канин назвал своего соблазнителя сманивателем. Сманиватель, бродя по улице, ста-рался завлекать случайно встречаемых на удице детей обманными обещаниями.
 
По второму пункту — касательно возраста детей — вьмснено, что жертвами обыкно-венно избираются мальчики младшего, а еще чаще старшего возраста, т. е. от 6 до 13 лет. Младшие дети насильно похищаются, а старшие сманиваются и завлекаются в засаду.
 
По третьему пункту — касательно способа убийства — наблюдается, особенно в пос-ледние столетия, что жертве наносится известное количество кровоточащих, глубоко про-никающих вколов в разные части тела и, кроме того, наблюдается порез венных сосудов, преимущественно в области шеи. Оба приема дают медленное, но более или менее обиль-ное истечение крови. Число уколов различно; иноща оно равно кратному от семи, т. е. 14-ти, 28-ми и т. д., до 49-ти.
 
По четвертому пункту. Убийц всеща бывает несколько человек: один оперирует (ре-жет), другие поддерживают жертву, зажимают рот... По Саратовскому делу выяснено, что было шесть участников убийства. В убийстве Ющинского участвовало, вероятно, не меньше этого числа, потому что Ющинский был обескровливаем, по-видимому, в сто-ячем положении и ему также зажимали рот.
 
По пятому пункту. Труп убитого, бледный и обескровленный, уносится с места убийства и оставляется не в далеком расстоянии покинутым, но не зарытым в землю, и без каких-либо других повреждений, кроме тех, какие были надобны убийцам для получения крови; иноща убийцами оставляются при трупе какие-либо вещественные знаки, облег-чающие опознание личности убитого (у Ющинекого — классные тетради).
 
По шестому пункту весьма существенно заметить, что убийства, не распределяются безразлично и равномерно в течение года, но приурочены к весеннему времени, — марту, апрелю (всего чаще).
 
По седьмому пункту. Убийство детей и добыча крови производятся с таким заметным единообразием в разных местностях и странах, что наблюдателям невольно приходила мысль о том, что злодеяние совершается по какому-либо предписанию или инструкции или же на основании живой традиции, то есть убийца раньше уже убивал или присутство-вал при убийстве.
 
Об убийстве Ющинекого можно сказать, что оно сосредоточивает в себе многие при-знаки, содержащиеся раздельно в других случаях детских убийств, и может быть названо как бы моделью для такого рода злодеяний. Оттого осмотр препаратов вскрытия Ющин-екого производит впечатление потрясающей реальности. Тому, кто не верит факту таких убийств, или сомневается, достаточно взглянуть на свет в череп Ющинекого. Очевид-ность здесь поражает чувства. Это не миф средних веков, это страшная действительность XX столетия.
 
Б. Кто совершает убийства детей?
 
Можно с положительностью сказать, что убийства с истечением крови совершаются пре-ступными и изуверными, однако же, вполне здоровыми в психическом отношении, людь-ми. Мысль, возникшая было в Киеве в первые дни после находки трупа Ющинекого, — о том, будто убийство могло быть совершено душевнобольными Кирилловской больницы, такая мысль не выдерживает критики, потому что душевнобольные лишены свободного выхода за стены больницы. Но если бы они даже как-нибудь воспользовались свободою, то самое объединение их для одного общего дела почти невозможно по различию у них бреда, стремлений и наклонностей.
 
Столь же безосновательно и беспочвенно предположение о том, что убийцами Ющин-екого могли быть субъекты с половыми извращениями и аномалиями и что эти аномалии послужили мотивом убийства, — вскрытие тела убитого мальчика не дает ни основания, ни поводов для таких предположений.
 
Хотя насилия, учиняемые половыми психопатами, и детские убийства типа Ющине-кого имеют нечто общее, а именно, пролитие крови и проявление жестокости, но они существенно различаются, как показывает сопоставление их, а именно:
 
1) цель полового психопата видеть кровь и получить от того чувственное удоволь-ствие и удовлетворение, но не убивать человека (убийство большею частью может быть случайным, выйти от нетвердости движений); цель детского убийцы — добыть кровь, собрать ее возможно больше и унести с собою, убив обескровленную жертву;
 
2) половой психопат большею частью действует в одиночку, ибо ищет личного удов- летворения; детские убийцы действуют всеща в сообществе и для общей цели. Иноща и половые психопаты бывают также вместе, ходят стаями, подобно псам, но каждый из них занят своим делом и для себя, и
 
3) половой психопат — субъект безхарактерный, лишенный воли, дерзкий, каприз-ный, но убийца детей тверд, решителен, спокоен (судя по твердости его руки, совершаю-щей обескровливание и убийство).
 
Таким образом, оба вида насилия разнятся по существу, по своей цели и по своему концу. Можно с положительностью утверждать, что убийство Ющинского совершено не умалишенными, не дегенератами, не половыми психопатами, но людьми психически здо-ровыми, которые в своих действиях проявили расчет и холодность здравого ума.
 
В. Кто виновники убийств типа Ющинского?
 
Здесь представляются большие трудности для ответа по причине существующей всеща обширной и тонкой конспирации, которою обставлено убийство; обыкновенно находят убитого с указанными выше признаками, а убийцы не открываются. Однако же, весьма часто вслед за убийством выступает неведомая бдительная рука, которая направляет сле-дователя на ложный путь. Так было и в деле Ющинского. Это указывает на тонкую обду-манность убийства и на сложную организацию сообщества убийц.
 
В разыскании виновников детских убийств следователями издавна придавалось зна-чение трем фактам: а именно:
 
1) убийства исключительно совершаются над христианскими мальчиками и наблю-даются только там, где среди христиан живут евреи, там же, ще евреи не живут, этих убийств не бывает;
 
2) не наблюдалось, чтобы еврейские мальчики становились жертвою таких убийств, и
 
3) над некоторыми из обреченных на жертву мальчиков было предварительно совер-шено обрезание по еврейскому обряду (не по магометанскому, а именно по еврейскому).
 
На основании этих фактов возникли подозрения и догадки, что убийства совершают-ся руками изуверов и фанатиков, выходящих из среды еврейства (такие догадки уже рань-ше были высказаны древними греками, которые утверждали, что евреи убивают мальчи-ков тех народов, среди которых сами живут), и такие догадки, в отдельных случаях, были неоднократно подтверждены следствием и судом во все времена, вплоть до новейшего времени, даже в культурных странах. Другие же расы, кроме евреев, не были судебно уличены. Отсюда собственно зародилось и окрепло вековое убеждение народов, что убий-ства детей совершаются повсюду руками еврейских изуверов. Сами евреи, как раса, со-действовали упрочению этого убеждения своим особенным отношением к делу правосу-дия, а именно — обнаруженным повсюду противодействием и помехами правосудию.
 
Помехи правосудию в руках евреев выражаются трояко: вначале — наведением сле-дователя на ложный путь с подделкою или уничтожением документов и вещественных доказательств, далее — подкупом преступных лиц из неевреев к обманному принятию на себя вины убийства, как видим в Саратовском деле и других, и, наконец, неудержимой и
 
 
неразборчивой агитацией в прессе и обществе с целью помешать доведению дела до суда и вообще затруднить задачу правосудия от начала до конца. В такой деятельности всеща принимает участие не только местное, но и всемирное еврейство, что вытекает из религи-озно-расовых воззрений евреев, но не согласно с гражданским долгом уважения к суду.
 
На почве противодействия суду возникло во всех культурных странах разногласие и полемика между еврейскою и нееврейскою частями населения, состоящие в том, что не-евреи (христиане) утверждают действительность факта детских убийств, евреи же часто отрицают самый факт, называя его мифом, а веру в него — средневековым предрассуд-ком, или смотрят на убийство как на чистую случайность, но не как на предумышленное злодейство; неевреи жаждут суда для раскрытия истины, какова бы она ни была, чтобы выйти из состояния тяжких для духа сомнений, евреи, наоборот, противятся и противо-действуют суду. Между тем, только суд может вывести человечество из тупика разногла-сий, и все одинаково должны жаждать правды и искать правосудия, ибо упорство, с ка-ким убийства детей продолжают существовать и в XX веке, не исчезая и не уменьшаясь, наносят оскорбление правде и причиняют чувство острой боли всякому человеческому сердцу. Когда же наступит конец убийству наших детей? — мучительно слышится вопрос из глубины христианских душ. Но тот же вопрос раздается также из глубины души луч-ших людей еврейства. У Исаака Кремье, вице-президента еврейской консистории во Фран-ции, а впоследствии министра третьей республики, после Дамасского убийства невольно вырвались из груди такие горькие слова:
 
«Если еврейская религия предписывает убийство и пролитие человеческой крови, то подымимся все, — свободомыслящие, евреи, христиане и мусульмане, и искореним этот варварский, богохульный культ, который возводит человекоубийство на степень боже-ственного предписания» ( 
Такова у всех добрых людей — христиан и евреев — горечь сердца от непрекращаю-щихся жестоких убийств детей. Легко понять поэтому, отчего противодействие задачам правосудия покажется всякому подозрительным, особенно, если это противодействие ис-ходит от еврейской расы, наделенной от природы способностями в осведомительном и сыскном ремесле. Такая раса могла бы скорее, чем другие расы, раскрыть дело, открыть убийц и показать их суду и всему свету, но противодействие этой именно расы усилиям правосудия невольно наводит на мысль о возможности соучастия. Софистическая же са-мозащита, к которой обыкновенно прибегают евреи, лишь усугубляет подозрения.
 
Приведенные выше слова Исаака Кремье весьма знаменательны. Хотя Кремье отри-цает причастность евреев к кровавым убийствам, но его слова по своему содержанию и даже по форме представляют тревожный зов на помощь, обращенный ко всему культур-ному человечеству. Очевидно, что в деле прекращения убийств Кремье не полагался на собственные силы евреев, но хранил в душе убеждение, что только соединенные усилия народов могут удержать изуверов от присущего им расового каннибализма или, как до-пускает Кремье, религиозно-расового. И почти несомненно, что пока взгляд Кремье не будет усвоен всеми и пока, согласно этому взгляду, не будут приняты народами меры са мозащиты, убийства детей не исчезнут с лица земли, не исчезнет также и противосудеб-ная агитация со стороны расы, которая питает и греет своих изуверов, но не допускает ни малейшей критики своих недостатков и тем лишает себя средств нравственного самосох-ранения. На этой именно односторонности расового характера, на этой самопереоценке и крайней расовой нетерпимости, свойственной еврейству, каннибальский инстинкт нара-стает до высоты действия и изуверных субъектов и изуверских сект, которые узко и дико понимают задачи и долг еврейского национализма (Влад. Даль). Зло замалчивается, ута-ивается, отрицается, но оно существует, и вот каковы его обычные проявления: исчезает вдруг христианский мальчик, но вскоре его находят мертвым, исколотым обескровлен-ным и тотчас же начинаются неистово-дерзкие обвинения и заподозривания, возбуждае-мые евреями и направляемые то против родных убитого, то против единоплеменников и единоверцев, то против националистов страны, то против христиан вообще. Обвиняя других, евреи тем отклоняют подозрения от себя. Но если бы кто-нибудь обвинил или заподозрил их самих, они немедленно поднимают ожесточенную агитацию против всяко-го, будет ли то частное лицо или судебный следователь, судья и даже суд. Тут уже в защи-ту изуверов выступает не только местное, но и всемирное еврейство, причем оно действу-ет как раса, — богачи стоят во главе движения. Это обстоятельство замечено всеми иссле-дователями предмета. Но самозащита евреев исполнена несправедливостей: Теодор Фрич говорит, что евреи крайне мстительны и свою месть выражают нанесением вреда имуще-ству, чести и самой жизни преследуемого лица. Однако же, для нравственной оценки народа или лица важно знать не столько его отношение к практическим интересам жиз-ни, например, борьбы, сколько его отношение к идейной стороне, т. е. какова сила и стремление к истине и правде. Для характеристики этой стороны души у евреев я приведу слова знатока евреев и знатока вопроса об убийстве детей. Князь Голицын так говорит:
 
<<Нет сомнения, что тяготей это обвинение (в убийстве детей) на какой угодно нацио-нальности земного шара, исповедующей какую угодно религию, спор был бы давно раз-решен, человеческое мышление, право и наука давно бы установили факты; вся реаль-ность или призрачность обвинения давно была бы раз навсеща констатирована, подчерк-нута, закреплена и установлена в интересах исторической и нравственной истины. Все это было бы возможно со всяким другим народом, но коща человечеству, науке и логике приходится иметь дело с народом, который признан еще со времен глубокой древности лживым и жестоковыйным устами своего же вождя и пророка... тоща победа истины не так легко дается. Этот жестоковыйный народ не смущается ни перед логикой, ни перед фактом, ни перед лицезрением, ни перед осязанием... никогда не скажет правды, не про-изнесет покаянного: я виновен...» По этой причине в сотый-трехсотый раз открывается вновь и вновь международный калейдоскоп мирового уголовного процесса, богатого упор-ными отрицаниями, таинственностью, пожарами, загадочными смертями свидетелей и всесветным беспокойством, вносимым евреями во все дела, особенно касающиеся убий-ства христианских детей.
 
Е. Свидетельства из новейшей истории
 
Одно из лучших исследований по вопросу об убийстве детей принадлежит Владимиру Далю, известному русскому писателю, этнографу и автору знаменитого <<Толкового Сло-варя» великорусского языка. Мнение Владимира Даля имеет особую ценность по своему спокойному тону, объективности и логике. Книга Даля была напечатана в 1844 году на основании официальных документов, по распоряжению министра внутренних дел, для доклада Императору Николаю I.
 
По существу предмета Даль говорит:
 
<<Никто не будет оспаривать, что в странах, ще евреи терпимы, от времени до времени находимы были трупы младенцев всеща в одном и том же искаженном виде или, по край-ней мере, с подобными знаками насилия и смерти. Не менее верно и то, что знаки эти доказывали умышленное и обдуманное злодейство мученического убийства ребенка и притом ребенка христианского; то и другое доказано множеством следственных, судеб-ных и врачебных свидетельств» (Владимиру Далю, по его службе, доступны были офици-альные документы).
 
Факт убийства христианских детей евреями в России строго доказан книгою Даля и другими данными, особенно судебными. Но эти данные, как прежние, так и новейшие, большею частью замалчиваются в прессе и не доходят до читателя, и оттого весьма часто имеет успех, особенно в кругах интеллигенции, недоверие к самому факту убийства де-тей. Об этом Даль думает, что мы, будучи свободны от каннибализма, переносим это и на не евреев по сочувствию к ним. «Это делает честь нашему человеколюбию, — говорит Даль, — но мы не должны быть пристрастны до той степени, чтобы забыть своих едино-верцев, потворствуя бессознательно какому-то чудовищному исчадию фанатизма». В книге Даля чрезвычайно ценно то, что в ней приведены свидетельства и мнения двух образо-ванных евреев, высказанные Далю глаз на глаз и удостоверяющие факт убийства христи-анских детей их единоверцами. Еще более важно то, что один из этих евреев (крещеный) указывает самый путь распространения каннибальского зла. Этот темный путь начинает-ся в гнездах фанатических талмудистов и оттуда переходит в среду невежественной ев-рейской бедноты. Но отсюда путь идет дальше, потому что талмудисты находят себе круп-ную поддержку в классе еврейских богачей и банкиров. Этот класс людей пытается играть в еврействе роль покровителей расы, патронов религии и дипломатических ходатаев. В такой своей роли богачи имеют успех, — за отсутствием независимой национальной ев-рейской интеллигенции. Еврейские богачи и банкиры, по словам собеседника Даля, пользу-ются своею денежною силою и влиянием для сокрытия убийств, для жестокого преследо-вания уличителей зла и для борьбы с администрацией и судом при посредстве местных и заграничных органов всякого рода. Эти разъяснения образованного еврея вполне совпа-дают с тем, что мы видим в жизни, и объясняют факт колоссальных денежных расходов по сокрытию убийств и ликвидации уголовных дел.
 
К изложенным существенным данным, заимствованным из книги Даля, должно при-бавить, что в наши дни на помощь еврейским богачам выступила еврейская пресса. Она поддерживает интересы еврейской плутократии и ведет широкую агитацию по сокрытию убийства детей и по борьбе с судом и уличителями убийств. В еврейской прессе не разда-ется ни одного отрезвляющего звука, но всегда царит предательское единодушие, успоко-ительно действующее на изуверов.
 
Сопоставляя сказанное сейчас с тем, что почерпнуто из книги Даля, должно сделать общий вывод, что талмудизм, еврейский капитализм и еврейская пресса составляют одно общее злокачественное целое в деле организации убийств и сокрытия следов. Что же касается еврейских трудовых и профессиональных масс, то эти массы, трезвые, трудолюби-вые, живущие реальными интересами, вероятно стоят вдали от убийства христианских детей, — их участие не заметно. Следовательно, не все еврейство виновно, а только его худшая часть, сейчас указанная. Но здоровая часть еврейства бессильна бороться с изуверною и богатою. Поэтому должно признать, что не без основания Исаак Кремье предус-матривал перспективу международной нравственной опеки над беспокойным и нервным еврейским народом... События, по-видимому, приближаются!
 
Изложенное сейчас освещение фактов находим и у такого глубокого знатока еврейства, как Теодор Фрич, в его книге: <<....» (НашЬиг§. 1910). В своей книге Фрич горячо рекомендует правительствам и законодательным палатам ознакомле-ние с Талмудом. Фрич признает доказанным факт убийства евреями христианских детей.
 
Убийство христианских детей признают также и некоторые из крещеных евреев. Особенное значение имеют признания тех, которые были раввинами и сами совершали убийство детей, например, Серафимович, инок Неофит. Показаниями этих лиц разъяснены некоторые уголовные подробности детоубийственных преступлений, например, нахож-дение холста, смоченного кровью, приурочение убийств к весеннему времени, возраст убиваемых и проч. Хотя другие крещеные евреи отрицают факт убийства детей, но такие отрицательные заявления не уничтожают положительных в виду того, что евреи, как из-вестно, иновда принимают христианство притворно для личных выгод и для пользы своей расы.
 
Д. Новейшие примеры убийства детей
 
Я не стану говорить о давно случившихся убийствах детей, не стану приводить иностран-ной казуистики, но для пояснения существа дела скажу, что в убийстве Ющинского, как в позднейших убийствах вообще, замечается меньше мучительства, нет распятия жерт-вы, но зато обескровливание совершается более полно, притом с холодностью и спокой-ствием. Примером может служить убийство в Белостоке в 1690 году и два убийства в Саратове в 1852 и 1853 году.
 
В декабре 1853 года бесследно исчез и найден убитым мальчик Феофан Шерстоби-тов, 10 лет, а в январе 1853 г. таким же образом исчез и найден убитым мальчик Михаил Маслов, 11 лет. Оба убийства раскрыты следствием и судом. Они оказались совершенными руками евреев, которых участвовало в убийстве шесть человек. Вовлеченные в преступление русские играли несущественную роль по сокрытию убийства. Дело было, по решении его в местных судах, рассмотрено по Высочайшему повелению в сенате и государственном совете и мнение государственного совета утверждено Императором Александром II.
 
Оба мальчика, убитые в Саратове, были предварительно подвергнуты обрезанию по еврейскому обряду и затем у каждого была источена кровь, которую убийцы собирали в посуду. Мальчик Михаил Маслов был подвергнут повторному истечению крови, оставаясь в промежутке времени в еврейском плену, подобно мальчику Гавриилу Гавдылю, убитому в Белостоке в 1690 году и испытавшему ту же участь.
 
 
 
Е. Мнения ученых
 
Особенно ценно для дела истины то, что в расследовании Саратовского дела принимал участие профессор Н. И. Костомаров. Он не только выразил свое мнение, но и дал исторические сведения о других подобных делах. Мнение Костомарова и мнение протоиерея Сидонского (участника ученой комиссии экспертов по Саратовскому делу и знатока вопроса) пролили свет науки на убийство детей, как на бесспорный уголовный факт, зарождающийся в недрах еврейских изуверных сект. Возникшая полемика между профессором Костомаровым и профессором Хвольсоном по вопросу иллюстрирует взгляды обоих ученых и заставляет склониться к мнению Костомарова, как к более спокойному и
 
исторически объективному.
 
III. Заключение
 
Из исторического очерка ритуальных убийств и из вердикта присяжных в Киеве по делу об убийстве Ющинского истина открылась, ибо «нет ничего тайного, что не стало бы явным». Открывшаяся истина принесла с собою некоторые ценные выводы, которые имеют тем более значения, что добыты великим трудом, долгим временем и победою над вековой техникой утаивания и скрывания, которые успели подняться на высоту унаследо-ванной инстинктивной традиции. Тайное еще раз стало явным, как Божий день, хотя и не сразу, ибо знает Бог правду, да не скоро сказывает. Теперь эта правда сказана, пройдя в первый раз через горнило присяжной совести русского народа,
 
Выяснилось, что в действительности существует не кровавый навет на евреев, но кро-вавый пережиток у евреев. Последнее с ясностью и очевидностью в недавнее время снова подтверждено английским историком Ргагег'ом, а свежий факт убийства Ющинского, совершенный во всем объеме расовой и этнической обстановки, показал, что ритуальный пережиток убийства чужих детей («иноплеменных»), до того глубоко вкоренен в недрах расы, что не встречает ни противодействия, ни протеста, но с единодушным упорством замалчивается и отрицается, таясь в памяти расы, как живучее проклятие, как ядовитая язва, наводящая ужас на все человечество и отравляющая национальную душу еврейской расы. Таящееся и тайное зло по временам становится явным — как в мучительстве Ющинского.
 
Подобно грозному року раздались слова великого французского еврея Исаака Кре мье, звучащие сомнением в отношении способности евреев освободиться собственными силами от застарелого порока людоедства. Столь же безотрадно и безнадежно звучит и его тревожный клич, призывающий все человечество к содействию в борьбе с ритуаль-ным злом. Это зло разъедает душу еврейского народа, гордого верой в себя, а не в человечество. Но узкая вера в себя, соединенная с крайней самопереоценкой, не спасла и не могла спасти евреев от этических ошибок, потому что спасающая сила содержится только в общечеловеческом, а не в расовом. Оттого сомнения и тревоги проницательного Исаака Кремье, высказанные семьдесят лет назад, очевидно, не напрасны. Жестокое убийство Ющинского проявилось так же, как 2000 лет назад во времена Аппиона и Диона Кассия и в той же типической форме, какая закреплена за ритуальными злодеяниями их непре-рывной традицией в течение тысячелетий.