|
|
От
|
Андрей Павлов
|
|
|
К
|
Олег К
|
|
|
Дата
|
11.09.2000 09:22:53
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
Re (2): Еще раз о двусмысленности. (другие подписи)
По Вашим сообщениеям создается впечатление, что Ваши «аллергии» на подписи мешают Вам воспринимать смысл написанного. Попробуем с другими подписями. Спаси Господи! р.Б. Андрей _ Русь Православная № 9: ВСЕМ СЕСТРАМ ПО СЕРЬГАМ Константин Душенов Большинство принятых Архиерейским Собором документов носит компромиссный и половинчатый характер И в светской, и в церковной печати многие Определения, принятые прошедшим Собором, уже получили название «эпохальных», «судьбоносных» и «фундаментальных». Но так ли это на самом деле? Более подробное и беспристрастное рассмотрение соборных документов позволяет усомниться в справедливости бравурного тона таких публикаций. На мой взгляд, компромиссность и половинчатость — вот, пожалуй, наиболее верные определения большинства соборных деяний. <............................................................> НАШИМ И ВАШИМ На самом деле, Архиерейский Собор довольно верно отразил нынешнее соотношение сил внутри Русской Церкви. Церковные иерархи с либеральными взглядами продолжают занимать большинство ключевых постов, но усиливающееся консервативно-охранительное давление «снизу» все больше и больше ограничивает их возможность реализовывать свои либеральные взгляды на практике. Эта двойственность внутрицерковного баланса сил нашла свое отражение в большинстве соборных документов. И наиболее яркий пример такой двойственности — определение Собора под названием "Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию". Этот документ содержит целый ряд положений и формулировок, которые, казалось бы, ставят крест на самой возможности участия Русской Церкви в экуменическом движении. Судите сами: первый же его пункт гласит, что только "Православная Церковь есть истинная Церковь Христова, созданная Самим Господом и Спасителем нашим, в которой неповрежденно сохраняется Священное Предание и полнота спасительной благодати Божией". То есть ни о каких «Церквах-Сестрах», столь любимых нашими записными экуменистами, вроде митрополита Кирилла (Гундяева) и митрополита Филарета (Вахромеева), даже речи быть не может. И весь текст злосчастного Баламандского соглашения, подписанный по их инициативе в 1993 году представителем Московского Патриархата и принесшего нашей Церкви на Украине столько бед — яйца выеденного не стоит! Далее соборное Определение провозглашает, что лишь Православная Церковь, будучи «Единой, Святой, Соборной (Кафолической) и Апостольской Церковью», есть "хранительница и подательница Святых Таинств во всем мире". Это, согласно прямому смыслу текста, означает, что никаких иных спасительных Таинств, кроме Таинств, подаваемых Православной Церковью, не существует и существовать в принципе не может. То есть Русская Церковь официально признает: ни у католиков, ни тем более у других христианских «деноминаций», нет ни Причастия, ни Исповеди, ни Венчания… Что же — все потуги Богословской комиссии МП во главе с митрополитом Филаретом обосновать благодатность католических таинств пошли прахом? Ан нет! Чтобы сохранить «сбалансированность» документа, его авторы позаботились внести туда пункт о том, что, хоть «Церковь всегда строго и принципиально относилась к тем, кто выступал против чистоты спасительной веры», но, тем не менее, "церковное положение отделившихся (т.е. еретиков — К.Д.) не поддается однозначному определению. Общины, отпавшие от единства с Православием, никогда не рассматривались как полностью лишенные благодати Божией. Разрыв церковного общения неизбежно приводит к повреждению благодатной жизни, но не всегда к полному ее исчезновению в отделившихся общинах". По этому поводу позволительно спросить: если у инославных нет Таинств, то каким же образом их «церкви» преподают верующим благодать Божию? Что, богословская комиссия МП, готовившая этот документ, открыла какой-то новый способ преподания спасительной благодати Христовой, доселе неведомый догматическому сознанию Церкви? Такая же двойственность характерна для Определения и по вопросу о том, можно ли, а если да, то — каким образом можно восстановить христианское единство. "Признавая необходимость восстановления нарушенного христианского единства, — говорится в документе, - Православная Церковь утверждает, что подлинное единство возможно лишь в лоне Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви. Все иные «модели» единства представляются неприемлемыми. Церковь не признает тезис о том, что "несмотря на исторические разделения, христианское единство якобы существует поверх деноминационных барьеров и что разделенность церквей принадлежит исключительно к несовершенному уровню человеческих отношений", отвергает «теорию ветвей», отрицает «равенство деноминаций». С точки зрения православных, для инославия путь воссоединения есть путь исцеления и преображения догматического сознания". Любой ревнитель православного благочестия без колебания подпишется под этими словами, которые, говоря попросту, означают, что для достижения «христианского единства» инославным еретикам следует отказаться от своих заблуждений и ересей и — через покаяние - присоединиться к Православной Церкви Христовой. Именно это мы и жаждали долгие годы услышать из уст нашего Священноначалия, смущавшего умы собственной паствы многочисленными и расплывчатыми рассуждениями о «воссоздании единства Древней Церкви» и экуменическими лобзаниями с еретиками. Но и здесь, увы, авторы Определения позаботились оставить лазейку, в которую может ускользнуть всякий желающий продолжить прежнюю порочную экуменическую практику под новой вывеской. Констатируя, что "разделенность христиан явилась открытой и кровоточащей раной на Теле Христовом", они рекомендуют в качестве лекарства "диалоги с инославием не только на двусторонней, но и на многосторонней основе, а также участие Русской Православной Церкви в работе межхристианских организаций". Оговорившись, что «При этом исключаются всякие догматические уступки и компромиссы в вере», разработчики документа сразу же вслед за этим вытаскивают из запасников весь «джентельменский набор» завзятого экумениста. Итак: "Следует рекомендовать создание в рамках богословских диалогов совместных исследовательских центров, групп и программ. Важным следует считать регулярное проведение совместных богословских конференций, семинаров и научных встреч, обмен делегациями, обмен публикациями, развитие совместных издательских программ. Большое значение имеет также обмен специалистами, преподавателями и богословами. Важное значение имеет направление богословов Русской Православной Церкви в ведущие центры инославной богословской науки. Также необходимо приглашать инославных богословов в Духовные школы и учебные заведения Русской Православной Церкви для изучения православного богословия". Читаешь все это, и невольно создается впечатление, что над проектом Определения работали две совершенно разных группы с противоположными мнениями по всем важнейшим проблемам, которые затрагивает документ. Одни писали о безблагодатности инославных еретиков, а другие — о необходимости «богословских диалогов» с ними. Одни утверждали, что единение христиан возможно лишь через покаяние вероотступников, другие предлагали направлять наших православных студентов в «ведущие центры богословской науки» — набраться ума-разума у этих самых вероотступников. Таких противоречий, способных поставить в тупик любого, даже самого благонамеренного православного читателя, в тексте Определения очень много. Что и неудивительно: судя по всему, главным принципом при его составлении был принцип «и нашим, и вашим». Остается только надеяться, что в дальнейшем дискуссия на эту тему, по милости Божией, будет двигаться в правильном направлении. И в конце концов благочестие ревнителей все же одолеет теплохладность церковных чиновников. Ей, помоги, Господи! НЕЧАЯННАЯ РАДОСТЬ На фоне противоречий, которыми наполнено соборное Определение об отношении к инославию, неожиданно последовательным и целостным выглядит другой документ — «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». Он, конечно, тоже не лишен недостатков, и весьма существенных, но — учитывая, что рабочую группу по его подготовке возглавлял митрополит Кирилл — концепция оказалась гораздо более приемлемой, чем можно было предположить. Начнем с того, что в ней впервые получил официальное признание термин «православный патриотизм». «Патриотизм православного христианина, — гласит документ, — должен быть действенным. Он проявляется в защите отечества от неприятеля, труде на благо отчизны, заботе об устроении народной жизни, в том числе путем участия в делах государственного управления». Более того, в это понятие включен и отчетливо выраженный национальный акцент. «Вселенский характер Церкви не означает того, чтобы христиане не имели права на национальную самобытность, национальное самовыражение. Христианский патриотизм одновременно проявляется по отношению к нации как этнической общности и как общности граждан государства. Православный христианин призван любить свое отечество, имеющее территориальное измерение, и своих братьев по крови… Он призван сохранять и развивать национальную культуру, народное самосознание». Конечно, читать такой текст, вышедший из под пера митрополита Кирилла со товарищи, довольно странно. Впрочем, его появление в любом случае отрадно, ибо лишний раз демонстрирует, что время церковных либералов — даже самых влиятельных и высокопоставленных-безвозвратно уходит. Умные либералы спешат перекреститься в патриотов. Обновленцы становятся консерваторами, модернисты — охранителями. И владыка Кирилл, озвучивающий православно-патриотические тексты, которые еще пять лет назад были в его устах совершенно немыслимы — вполне убедительный символ происходящих в Церкви перемен. Что, впрочем, не отменяет для нас необходимости добиваться отстранения таких хамелеонов от рычагов церковного управления. Не менее удовлетворительно выглядит и та часть Концепции, которая касается церковно-государственных отношений. "В православной традиции — говорит она — сформировалось определенное представление об идеальной форме взаимоотношений между Церковью и государством. В своей совокупности эти принципы получили название симфонии Церкви и государства. Суть ее составляет обоюдное сотрудничество, взаимная поддержка и взаимная ответственность, без вторжения одной стороны в сферу исключительной компетенции другой. Государство при симфонических отношениях с Церковью ищет у нее духовной поддержки, ищет молитвы за себя и благословения на деятельность, направленную на достижение целей, служащих благополучию граждан, а Церковь получает от государства помощь в создании условий, благоприятных для проповеди и для духовного окормления своих чад, являющихся одновременно гражданами государства. Здесь остается лишь добавить, что воссоздание такой симфонии властей является важнейшей задачей Церкви. А возможно оно лишь при восстановлении в России православной формы государственности, каковой является самодержавная православная монархия с Помазанником Божиим во главе. Впрочем, не будем требовать от митрополита Кирилла слишком многого. Это он, наверно, скажет в следующий раз — этак через годик-другой, когда обстановка вновь изменится и глава ОВЦС предстанет пред нами в образе убежденного монархиста.