Разные веры – единый народИз наследия Эдуарда Володина
Десять лет назад, 11 декабря 2001 года, ушел в Небесные обители Эдуард Федорович Володин... Эдуард Федорович для многих из нас был учителем, наставником, соратником и другом. Он обладал острым и глубоким умом, всегда находил точные, нравственно выверенные решения самых сложных научных, политических и наших, писательских проблем. Доктор философии, профессор, прекрасный ученый, проработавший многие годы в системе Академии наук, он однажды решил для себя, что важнее чистой науки – боли и судьба России. Всем сердцем, всей душой он принимал в себя Россию. Он мечтал о том, чтобы Россия вышла из тяжкого настоящего и вернула себе великое будущее. Он многое, очень многое делал для того, чтобы его мечта исполнилась. Его статьи и книги, его выступления, его организаторская работа вносили огромную лепту в наше общее русское дело.
Сегодня, молитвенно вспоминая русского ученого Эдуарда Володина, мы публикуем его последнюю статью, написанную сразу по возвращении из тогда мирной Сирии, написанную за несколько часов до своей блаженной кончины… От редакции Около половины четвертого то ли ночи, то ли утра в непроглядной дамаскской темени просыпаюсь от выстрела пушки. Еще плохо соображая, тревожно открываю глаза и вспоминаю – начался рамадан, мусульманский пост, и пушка будит правоверных, чтобы они успели совершить омовение, помолиться, позавтракать и приготовиться к дневному бдению без воды и еды, но с осознанием важности и нужности собственного очищения от греховных дел и помыслов. Проходит полчаса и снова выстрел пушки – все, постный день начался.
А там, где пушек нет или звук выстрела не слышен, в это же время барабанщики и глашатаи на улицах тоже зовут мусульман к плотскому воздержанию и духовному очищению. Никто не сможет сказать, что он проспал, забыл, просто расслабился. Тебе напомнили, тебя призвали и теперь от твоей воли и твоего благочестия зависит исполнение правил рамадана…
Проведя три дня в разъездах по северной Сирии, в Латакии мы созвонились со старым знакомым доктором Мухаммедом и встретились с ним поздно вечером в приморском кафе. Просторный зал был полон молодежи – шумной, веселой, дружелюбной. Веселье было искренним и без надрыва. Алкоголя, само собой, во время поста не предлагалось, зато кальян курили все – аромат цветочной смеси тек по всему помещению. Попостившись весь день, молодежь радовалась дню праведному и встрече с друзьями. Кстати, уже в Дамаске перед отъездом в Москву нас пригласил на ужин министр обороны Сирии генерал Мустафа Тлас. Ужин происходил в одном из аристократических клубов столицы, публика была самая отборная, но этот дух семейности, родства, радости сохранялся здесь с той же полнотой, как и среди молодежи приморского городка.
А еще в эти ночи после трудного дневного поста у сирийских мусульман есть обычай готовить особые блюда и приглашать в гости друзей и близких, чтобы пост был в радость, а не в тягость. У Мухаммеда его обворожительная жена, преподавательница французского языка, приготовила немыслимо чем вкусным фаршированную рыбу, а генерал Мустафа Тлас, прекрасный писатель и историк, защитивший в нашей академии Генерального Штаба докторскую диссертацию по своей книге о маршале Жукове, угостил нас специально приготовленным его женой мясом с полбой, от которых оторваться было невозможно. С лава Богу, до нашего Рождественского поста оставалось еще четыре дня…
Осознание греха, особенно первородного, различно в православии и исламе. Но что общее, так это понимание греховности человеческой жизни и возможности освободиться от греха через праведную жизнь. Отсюда пост как особо напряженное время духовного делания и самопознания. В отличи6е от протестантов, которые могут на счетах вычислить прибытки праведности и убытки прегрешений, православные и мусульмане уповают на милость Бога и понимают, что путь к праведности и, по-православному, обожению лежит в недрах свободной человеческой воли и в духовном борении, которое нескончаемо до смертного часа. Как писал сирийский поэт Абу Фирас (932-967 гг.):
В черных моих волосах все заметней, видней
Белые нити – предвестницы старческих дней.
Так не пора ли прогнать искушенья с порога
И обратиться в бурнус добродетели строгой?
Знаю: пора, но слаба многогрешная плоть:
Чары красавиц не в силах она побороть.
Что же мне делать? Аллаха зову на подмогу:
«Праведную укажи, всемогущий, дорогу».
Не все в Сирии соблюдают рамадан. В каких-то 50-ти километрах от Дамаска в селении Маалюль (по-арамейски – вход) на высоте 1650 метров над уровнем моря и рядом с монастырем святой Феклы, ученицы апостола Павла, разговорившись с крестьянами, услышал: «Это в Дамаске рамадан, а у нас Р ождественский пост». Сказано было с гордостью и достоинством. Антиохийская Церковь перешла на новый стиль и в окрестных семи селах, населенных православными, до сих пор говорящими на арамейском языке, языке Христа, уже две недели продолжался пост, ничем не отличимый от нашего говения. И в монастыре святой Феклы матушка Пелагия, с которой два года назад мы трапезничали в патриарших покоях после праздничной службы в Архангельском соборе Кремля, учтя наш чин «плавающих и путешествующих», и то, что мы «старостильники», потчевала нас скоромными блюдами, сама вкушая по строгому чину монашеского постничества.
Мой маалюльский собеседник насчет рамадана в Дамаске был не совсем прав. В столице Сирии есть христианские кварталы (христиан-антиохийцев, армян), где люди живут в соответствии со своей духовной традицией и по своему церковному календарю. И это не замкнутые городские гетто – связь людей естественно простирается по всему городу независимо от конфессиональной принадлежности и люди не делят себя в общении по религиозному признаку. Вплоть до того, что друзья, как правило, не интересуются, кто к какой вере принадлежит. Однажды посол Сирии в России рассказал, что лишь через сорок лет, да и то случайно, он узнал, что его ближайший друг христианин. Это, естественно, не пренебрежение верой. Скорее всего, действует иная мотивация межличностных отношений, которая помогает хранить веру, одновременно не допуская возможности превратить вероисповедание в причину разделения и вражды.
Эту мотивацию, как мне представляется, следует искать в истории Сирии. Еще в дохристианские времена Сирия была местом встречи различных цивилизаций и культур. Не теряя самобытности, она вбирала в себя культурно-исторические традиции западных (морских) народов и восточных соседей, что во многом предопределило полифонизм как отличительную черту культурной и духовной жизни древних сирийцев.
С возникновением христианства именно в Дамаске апостол Павел начинает проповедовать принципы Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви. Ее, одновременно, вселенскость и национальную самобытность. И именно в Сирии процвели такие проповедники православия, как Исаак и Ефрем Сирины, Симеон Столпник и Иоанн Дамаскин, которые своим личным подвигом и богословскими сочинениями создавали, крепили, утверждали Традицию, делая Пр6едание осуществленным Писанием.
Будучи византийской провинцией, Сирия оставалась одним из важнейших духовных центров империи и об этом надо постоянно помнить, чтобы понять естественность расцвета православия в относительно окраинном районе империи ромеев. Национальное восприятие православия было органичным, оно было своим, а не привнесенным извне религиозным культом, что позволило ему выстоять в грозных событиях средневековой ближневосточной истории.
С началом арабских завоеваний в VII веке Сирия становится частью бескрайнего халифата. При том, что любое завоевание болезненно сказывается на национально-государственной жизни, арабская экспансия была относительно спокойной. Арабы понимали, что они пришли на землю людей Книги (к которым относятся православные) и потому грабеж и разорение не были спутниками завоевателей. Договор праведного халифа Омара с иерусалимским патриархом Софронием в 638 году и хранящаяся в монастыре святого Георгия (в нескольких десятках километров от прибрежной Латакии) его же охранная грамота вместе с другими источниками убедительно свидетельствуют о том, что взаимоотношения победителей и побежденных, православных и мусульман если и не было комплиментарным, то совсем не походило на отношения безраздельного господства и унизительного повиновения. Не идеализируя события VII - VIII веков, все-таки, надо признать, что коранические заветы в отношении «назореев» выполнялись строго и это позволяло крепить взаимоотношения родственных по языку и прародине сирийцев-арамеев и арабов (читателю следует напомнить, что находящаяся в Дамаске одна из величайших мусульманских святынь – мечеть Омейядов, в основе которой находится собор Иоанна Предтечи, где православные и мусульмане вместе молились 70 лет после арабского завоевания, имеет на юго-восточной стороне минарет Исы (Иисуса Христа). По представлениям сирийских мусульман именно по этому минарету Иисус Христос спустится на землю в день Страшного Суда и потому служители мечети каждый день стелят в минарете новый ковер, на который должна ступить нога Спасителя).
Последующие четыре столетия были временем национальной консолидации в лоне арабской языковой стихии и при освоении этнической общностью культурно-исторического наследия собственно сирийцев (независимо от их религиозной принадлежности) и арабов. Даже борьба династий Омейядов и Аббасидов не повлияла на эту консолидацию – в конце концов боролись две арабские династии в продолжающем сохранять единство халифате.
Вторжение турок-сельджуков, затем крестоносцев. Разгром Дамаска в 1260 и 1300 годах монголами, смерч Тамерлана, разрушившего город до основания в 1400 году равно обрушились на православных и мусульман. Уже почти полностью арабизированное население Сирии (за исключением нескольких существующих до сих пор анклавов арамеев, курдов, айсоров), отождествляющее себя с арабской этнической общностью, в полной мере ощутило на себе произвол завоевателей. И не важно, что одни завоеватели были католиками, другие язычниками, третьи едва брели по азам ислама – сирийцы видели, что приходящая извне всесокрушающая сила одинаково безжалостна к православным и мусульманам. Это тоже способствовало закреплению в национальном самосознании ощущения единства национальной судьбы при наличии вероисповедальных различий.
Нельзя не вспомнить и начавшийся в 1516 году в правление султана Селима четырехсотлетний период владычества Турции, превратившей Сирию в один из пашалыков оттоманской империи. Гнет турецких единоверцев был не менее тяжким, чем иной другой иноземный гнет. Турки-завоеватели вообще воспринимали арабов как низших существ и это национальное унижение равно оскорбляло сирийцев-мусульман и сирийцев-православных. Не случайно, что в первых кружках интеллигенции Дамаска и Алеппо, возникших на рубеже XIX - XX веков вместе готовились к борьбе с османским владычеством православные и мусульмане – единая судьба и единая цель давно сроднили и объединили людей разных конфессий.
Этот сирийский мирный путь достижения национального единства при наличии в этнической общности различных конфессий тем более поучителен, что в Европе национальная консолидация проходила в исповедальной ожесточенной борьбе. Реформация в Германии привела к кровопролитным войнам между католиками и лютеранами, после которых население уменьшилось почти наполовину (и до сих пор менталитет немцев-католиков на юге Германии резко отличен от эмоционально-психологического склада характера и поведенческих стереотипов немецких протестантов-северян). Гугенотские войны выкашивали население Франции, а одна Варфоломеевская ночь стоила истребления целой армии. И войны Кромвеля были столь свирепы и ожесточенны, что Англия несколько десятилетий потратила на восстановление национального генофонда.
Да что там Европа! Петровские протестантские новации привели к тому, что старообрядцы или уходили в леса или сжигали себя, лишь бы не подчиняться, как они считали, власти антихриста. И ведь все это происходило в рамках противоборства социальных слоев и религиозных групп внутри одной конфессии! Тем более поучителен исторический опыт сирийцев, которые за всю свою многовековую историю смогли избежать внутринациональной розни и не сделали религию средством достижения политико-экономических целей.
Понятно, что исторические обстоятельства сыграли важнейшую роль в утверждении веротерпимости в сирийском обществе. Но не меньшее значение имеет та политика, которую проводил Хафез Асад, а теперь продолжает его сын Башир Асад. Принципы межрелигиозных отношений определены в Конституции Сирийской Арабской Республики и государство последовательно утверждает их в жизни. Равноправие традиционных религий сирийцев – важнейший постулат и надо сразу отметить, что десять процентов христианского населения Сирии защищены законом в той мере и в том объеме, которые ничем не отличаются от законодательно закрепленных прав мусульман. В соответствии с традицией, например, выходной день в Сирии пятница, нерабочими днями являются Маулид ан-Набауи (день рождения Пророка), Рас ас-Сана хиджрия (Новый год), Ид аль-Адха (праздник жертвоприношения), Ид аль-Фитр (праздник разговения). Но вся Сирия не работает в дни православной и католической Пасхи и в католический день Рождества Христова. Думаю, что этот опыт светского государства Сирии могли бы использовать те, кто в России так стремительно и так топорно строит "светское государство".
Светское государство в Сирии выполняет, как я уже написал, важнейшую задачу поддержания межконфессионального мира и сотрудничества во имя единства сирийской арабской нации. Здесь, помимо других государственных и общественных организаций, огромную роль играют вакуфы как официальный институт регулирования отношений между государством и конфессиями. Первоначально вакуфы были органами надзора за имуществом и землей, переданными или подаренными для отправления религиозных культов. Сейчас это надзирающий и исполнительный орган, защищающий имущественные права религиозных организаций. Земля, коммунальные услуги, прежде всего, электричество и вода, школы, в которых преподаются в соответствии с религиозной принадлежностью учащихся основы ислама или Закон Божий бесплатны или освобождаются от налогов, что позволяет сосредоточить внимание на духовном содержании религии и не быть в экономической зависимости внешних внецерковных воздействий. Об этой стороне деятельности вакуфов с большой благожелательностью отозвался Патриарх Антиохийский и в сего Востока Игнатий IV , столь же положительную характеристику я слышал от священников и монахов в Алеппо, Хомсе, Маалюле. Подчеркнул благотворность деятельности вакуфов во время встречи с ним и Главный муфтий Сирии Ахмед Кыфтар.
А я при рассказах о деятельности вакуфов вспоминал Россию, где при советской власти существовал Комитет по делам религии и церкви, занимавшийся прежде всего политикой «держать и не пущать» в отношении традиционных религий. Потом. При Ельцины Комитет был упразднен и вседозволенность в духовной сфере стала править бал, опираясь на прямое экономическое принуждение. Из-за скудости средств и привычной уже бедности в монастырях, церквях и мечетях экономили электричество, собственные котельни не работали из-за отсутствия денег на уголь, а в это время заморские проповедники и ловцы душ запросто разбрасывали деньги и гуманитарную помощь, чтобы совратить человека и превратить русских людей то в последователей Муна, то в членов секты Аум Сенрике, то в иеговистов.
Нет, совсем не из-за традиции только, но , прежде всего , ради государственной ответственности за духовное здоровье общества вакуфы в Сирии выполняют свою государственной важности задачу и стоило бы российским властям поучиться у сирийцев этой заботе о духовной жизни народа. Это тем более важно, что Ватикан продолжает попытки инфильтрации в сирийское общество, а религиозный экстремизм не оставляет попыток внедрения в мусульманскую общину Сирии. И тут снова надо добрым словом помянуть Хавеза Асада, который радикальными средствами пресек попытки «братьев-мусульман» навязать сирийскому обществу религиозно-политический экстремизм. Не известен сирийцам и ваххабизм в той его форме, которая расцвела пышным цветом в дудаевской и масхадовской Чечне. Сирийцы любят свою Родину, война 1973 года показала, что народ готов к подвигу и самопожертвованию, боевой дух и сплоченность нации сейчас на небывалой высоте и государство не нуждается в доброхотах, которые, мало что смысля в исламе, последовательно его политизируют ради эгоистических целей и интересов. А если учесть, что Израиль рядом и продолжает оккупировать часть сирийской территории, следуя безумной доктрине «Эрец Исраэль» (Великий Израиль от Нила до Евфрата), то внутренняя напряженность на религиозной почве становится особенно опасной для национально-государственного бытия. И в этом отношении опыт Сирии поучителен для России и ее политиков, продолжающих болтать об «исламском фундаментализме», но потворствующих деятельности ваххабитов на Северном Кавказе и в Поволжье, деятельности, которая разобщает самих мусульман и дестабилизирует российское общество.
В предпоследний день нашего пребывания в Дамаске состоялась встреча с Главным муфтием Сирии Ахмедом Кыфтаром в его загородной резиденции. Со вниманием и почтительностью мы выслушали поучительную речь этого мудреца и наставника, несмотря на возраст и болезнь продолжающего читать по пятницам лекции сирийской молодежи. Потом завязалась беседа и я попросил ответить на вопрос, который так актуален для нас в России. Все радовались год назад началу третьего тысячелетия, миллениум воспринимался как открытие новой обнадеживающей эры. Но вот Шарон ступил на священную для мусульман землю мечети скалы и кровь заливает Палестину. В сентябре после авиаударов по Нью-Йорку и Вашингтону Америка осознала, что она так же уязвима, как любая страна в мире и в тупой ярости стала уничтожать мирное население Афганистана, одновременно угрожая Ирану, Ираку, Сирии. Первый год третьего тысячелетия, кажется, избавил человечество от прекраснодушия, а ощущение близости второго пришествия и Страшного Суда все сильнее охватывает людей. Не кажется ли Вам, сформулировал я вопрос, что время пришествия Иисуса Христа близко?
Мудрый старец как бы не обратил внимания на мой вопрос и снова стал говорить о важности взаимопонимания между людьми и народами. Потом беседа закончилась, я, как и все, подошел к Главному муфтию для прощания. Он внимательно посмотрел на меня и сказал, примерно, следующее. Вы спрашивали о пришествии пророка Исы? Вопрос не в том, когда Он придет, а в том, готовимся ли мы к Его приходу. Вот что сейчас главное для всех нас.
Я не ручаюсь за правильность пересказа ответа, но ручаюсь за точность смысла сказанного духовным наставником сирийских мусульман. И полностью согласен с ним, потому что и в православии эта подготовка к встрече с Вечностью, подготовка к Страшному Суду для духовного преображения – важнейший смысл человеческой жизни.
И ответ перед Господом нам держать всем.
Декабрь, 2001
Профессор Эдуард В олодинhttp://voskres.ru/kolonka/volodin2.htm
