Николай Сомин, Русская народная линияКакой должна быть христианская экономика?
I.
Целью христианской экономики является создание условий для приближения человека к Богу, стяжания Царства Небесного, спасения. Однако эта простая мысль часто оспаривается. Говорят: поскольку экономика занята материальным производством, то ее значение второстепенно - ведь для христианина на первом месте духовное.
Надо сразу сказать, что такой взгляд не выдерживает критики. Дело в том, что экономика - это, прежде всего, отношения между людьми, а это уже самая настоящая духовность, проходящая по ведомству нравственного богословия. Об этом говорят многие наши русские философы, например Бердяев: «экономика насквозь духовна», Булгаков: «экономика есть прикладная нравственность», или Соловьев: экономика - лишь «поприще для применения единого нравственного закона», и пр. В то же время сфера хозяйства занимает в жизни человека огромное место. Человек большую часть своих сил, умения, времени вкладывает в эту сферу, и потому как, на каких нравственных принципах будет основываться экономика - далеко немаловажно именно для духовного здоровья. Конечно же, духовное должно главенствовать над материальным. Но в нашем падшем мире, увы, все наоборот, и именно экономические отношения, хотим мы этого или нет, де факто полагаются в основу общества. А, как известно, человек вне общества не может быть человеком. Это значит, что экономические отношения во многом, даже более того - в основном определяют моральный портрет человечества. И если этот портрет уродлив, то выправить его другими, неэкономическими средствами проблематично. Иначе говоря, для спасения необходимо жить по-христиански во всех сферах своего бытия, и в том числе - в сфере экономики.
Каждый христианин чает Царства Небесного. Но Царство начинается уже на земле. По мысли Иринея Лионского, человек живя на земле «постепенно привыкает вмещать Бога». Вот отсюда и следует вся важность установления праведных, справедливых, сотруднических экономических отношений - постоянно «купаясь» в них мы будем «научаться Царству». Если же эти отношения будут несправедливыми, эгоистичными, эксплуататорскими, то, живя ими, мы будем проникаться совсем другим духом, «научаться» аду, а не раю. Таким образом, и с этой точки зрения следует, что христианин на земле должен жить по-христиански, преображать в христианском духе среду своего обитания, прежде всего - социум. Этим он и сам спасается, и совершает работу, заповеданную ему Самим Богом.
Наконец, для тех, кого не убеждают абстрактные доводы, скажем, что предоставив России качаться на волнах современной, безусловно нехристианской, экономики, мы ее, как суверенное государство, просто потеряем. Грядущее вступление в ВТО уже делает эту перспективу реальной. А вместе с Россией потеряем и Православие. И это будет катастрофа, перед которой все прошлые наши провалы покажутся мелкими неприятностями.
Поэтому создание христианской экономики жизненно необходимо
II.
Однако, необходимо все время помнить, что человек - существо падшее, удобопреклоняемое ко греху. Люди не могут, а чаще - не хотят жить по-христиански. Эгоизм - личный, семейный, клановый, национальный - их душит, заставляет идти на конфронтацию с другими людьми. В результате война всех против всех - обычное явление. Ею проникнуты все наши обычные человеческие отношения. Они закреплены в законах, в культуре, в экономическом строе. В последнем - в особенности. Так что именно экономика - верная лакмусовая бумажка уровня морали в обществе.
И христиане тут не исключение. И они - под непрестанным давлением социума. И потому сплошь и рядом высокое в их жизни сочетается с низким. В особенности это относится к области имущественных отношений. Есть полные нестяжатели, бессребреники, есть коллективисты, ратующие за общую собственность и солидарность в хозяйствовании, есть блюстители справедливости, но есть и ярые апологеты частной собственности, для которых нынешний либеральный капитализм - самое оно. Назвать последних нехристианами было бы неверно - эти люди тоже верят в Христа Спасителя и исповедуют Символ веры. Нет, это тоже православные христиане, только вот уровень их имущественной морали, скажем мягко, не на высочайшем уровне. А потому говорить категорично и точно о нормах христианской экономики пока преждевременно - слишком уж разные люди. К тому же, что возможно в масштабах локальной общины, оказывается крайне проблематичным в масштабах народа, страны. Поэтому необходимо рассмотреть целую лестницу экономик, отличающихся разным нравственным уровнем, разными принципами распределения и разными отношениями собственности. Причем на эту лестницу будем глядеть сверху вниз - от высших форм к низшим.
III.
Деяния Апостольские нам кратко, но очень четко и с огромным пафосом повествуют о жизни первохристианской Иерусалимской общины:
«Все же верующие были вместе и имели все общее: и продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде всякого» (Деян.2,44-45).
«У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все было у них общее. Апостолы же с великою силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа; и великая благодать была на всех. Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду». (Деян.4, 32-35).
Итак, апостолы, причем все двенадцать, причем сразу после приятия Духа Свята в Пятидесятнице, организуют общину, где устанавливается полный христианский коммунизм и распределение «по потребности»: «каждому давалось, в чем кто имел нужду». Впрочем, как верно указывает о. Сергий Булгаков, Иерусалимскую общину нельзя считать экономическим феноменом, поскольку производства там не было - первые христиане ждали скорого Второго пришествия Господа. Поэтому Иерусалимская община заповедала нам не хозяйственный строй, а основополагающий принцип христианского общежития - общность имуществ. Однако Св. Иоанн Златоуст, говоря об Иерусалимской общине, кстати, замечает: «так живут теперь в монастырях». И действительно, активная хозяйственная деятельность есть в монастырях, которые в других отношениях берут пример с первохристиан. Если же и монастыри кого-то не убеждают по причине обета безбрачия, то можно указать на государство иезуитов в Парагвае (XVII-XVIII вв.). Это удивительный феномен реализации христианского коммунизма в целом народе - племени гуарани (до 300 тыс. чел). Там коммунизм достигал таких поразительных норм: жители, помолившись в храме, выходили на работу с пением псалмов, неся икону Божией матери. Также с песнями отработав в поле, они возвращались в поселение, опять-таки сначала заходя в храм. Денег не было, а все нужное каждая семья брала из общественных складов. Индейцы, под руководством иезуитов, развили целую цивилизацию, создав собственную культуру, письменность, развитое производство и даже армию. И если бы не гонения на иезуитов (их выгнали из Южной Америки, а после вовсе запретили), то, кто знает, может быть государство индейцев сыграло бы значительную роль в человеческой истории.
Таким образом, описанный тип христианской экономики был в прошлом и существует в настоящее время. Он должен быть поставлен на самое высокое место, как указанный нам Самим Духом Святым. Однако надо сделать два замечания. Во-первых, из него вытекает принцип аскетизма. Если аскетизма нет, то «каждому по потребностям» при всегдашней ограниченности ресурсов может привести к тяжелым конфликтам. И во-вторых, надо четко понимать, что сам по себе экономический строй высокой нравственности создать не может - она возникает под действием религиозных факторов. Но если должный уровень нравственности достигнут, то высший экономический уклад может этот уровень поддержать, укрепить, не дать съехать вниз. Об этом, обсуждая жизнь Иерусалимской общины, прекрасно говорит Златоуст: «Но скажи мне: любовь ли родила нестяжание, или нестяжание - любовь? Мне кажется, любовь - нестяжание, которое укрепляло ее еще больше».
IV.
Другой экономический уклад, тоже высокий, но все же ниже «иерусалимского», возникает из распределения «поровну». Всякая «уравниловка» на первый взгляд кажется несправедливой - раз труд затрачивается неодинаковый, да и квалификация различна, то и должно быть разное вознаграждение. Однако, распределение «поровну» оказывается высшей справедливостью, ибо подчеркивает братский характер общества: братья имеют равное достоинство. И поскольку все христиане - сыны Божии, а значит братья, то одновременно такой братский принцип распределения подчеркивает равенство людей перед Богом, их царственное сыновство. Распределение поровну встречается в разных общинах. Одна из таких общин наиболее показательна. Это, созданное замечательным русским человеком - Н.Н. Неплюевым, Крестовоздвиженское Трудовое Братство. Тут все слова названия значимы и необходимы. Слово «Крестовоздвиженское» нам говорит, что это братство - православное, объединенное вокруг Крестовоздвиженского храма. Действительно такой храм был построен Неплюевым в конце XIX в. усадьбе Воздвиженское Черниговской губернии. Служил православный священник, алтарничали и пели на клиросе - сами братчики. Слово «Трудовое» подчеркивает, что там все трудились. И действительно Братство имело большое хозяйство - пашни, луга, лесное хозяйство, животноводческую ферму, огромный сад, несколько заводов и фабрик. Причем все делалось по высшим для того времени агротехническим кондициям: десятипольный севооборот, лучшие английские породы скота, сельскохозяйственные машины, телефон, электростанцию, даже трактора. После революции это хозяйство некоторое время считалось лучшим в России. И наконец «Братство». Оно жило по высшим христианским канонам, и образцом своей жизни видело именно Иерусалимскую общину. Христианская любовь была основным законом Братства. Все хозяйство было общим, и, несмотря на различия в профессиях и способностях, все братчики получали строго поровну. Причем, львиную долю прибыли Братство вкладывало в развитие хозяйства и социальную инфраструктуру: братчики жили в общих домах, имели общую трапезу, содержали детей в общих детских садах; имелись братская больница, братская библиотека и др. Личные же средства членов Братства помещались на счета в банке, так что на руки выдавалась относительно небольшая сумма на одежду и личные расходы.
V.
Спускаясь еще ниже, мы встречаемся с принципом «по труду», который уже хорошо согласуется с обычным представлением о справедливости. Сколько произвел - столько и получай. Справедливость означает баланс между собственными потребностями и нуждами других людей, понимание того, что прочие в общем-то не хуже тебя и имеют такое же право на долю в общем продукте. Отсюда видно, что трудовая справедливость - принцип, все же требующий достаточной высокого уровня нравственности.
Именно принцип трудовой справедливости лег в основу общества, реализованного у нас в СССР. И благодаря социалистической экономике, основанной на общественной собственности, в целом этот принцип был выдержан. Правда, лишь «в целом» - к советскому социализму могут быть предъявлены претензии: как в области мотивации труда, так и в смысле справедливости распределения. Что касается последнего, то невооруженным глазом видна несправедливость по отношению к деревне - она явно недополучала по сравнению с городом.
Тут необходимо сказать и о производстве. Если оба вышеописанных уклада держались на принципе «от каждого - по способностям», то при социализме это не так (что бы ни говорили советские идеологи). Принцип справедливости предполагает иное: «от каждого по желанию». Человек может и не класть на алтарь труда все свои силы, но тогда он и получит меньше - в соответствии с вложенными усилиями. Впрочем, принцип участия в производстве «по желанию» будет верен и для других укладов, расположенных на более низких ступенях рассматриваемой лестницы.
Относительно мотивации труда при социализме следует все же сделать одно существенное уточнение. Социализм, отрицая частную собственность и рынок, разрушает главный мотив капитализма - наживу, стремление к быстрому и бесконтрольному обогащению. Блага достаются трудом, и это вполне соответствует заповеданному нам в Библии «в поте лица твоего будешь есть хлеб» (Быт.3,19). И как раз этот трудовой принцип очень многих не устраивает. Еще раз повторим: люди - существа падшие, подверженные эгоизму, и потому желающие получать не работая. В силу этого одного справедливого вознаграждения за труды оказывалось мало, и общество вынуждено было задействовать другие факторы. С одной стороны, соображения солидарности, общества как большой семьи играли не последнюю роль. И потому очень многое в нашем социализме держалось на порядочности, как тогда говорили, «сознательности». Ясно, что тут была попытка воспитать нового, высокоморального (пусть и в неполной степени) человека, без которого социализм невозможен. Ведь принцип «большой семьи», как это ни странно, противоречит справедливости: в таком обществе можно устроиться жить «социальным пакетом» вовсе ничего не делая или только имитируя деятельность. Поэтому для таких было включено принуждение, которое, к сожалению, в условиях жесткой внутрипартийной борьбы, приняло уродливые формы и несоразмерные масштабы. Позже «тоталитаризм» выразился в идеологическом застое, вольном или невольном нежелании даже осмыслить социализм вне марксистских догм. В результате наш социализм, пытавшийся сочетать справедливость и «большую семью», пал.
Это не значит, что социализм в масштабах страны невозможен. Но для его реализации необходима иная - религиозная мотивация труда. Если Церковь убедит верующих людей, что работать надо ради Бога и ради России (ибо Русь - удел Богородицы), а значит - ради спасения, то на такой мощной мотивации социализм может держаться без тотального принуждения.
VI.
Но социализм смог подняться, и то ненадолго и на небольшой части «шарика», лишь в XX веке. Ранее же в мире сложилась другая модель, исповедующая распределение «по заработанному». И поскольку разделение труда показало свою фантастическую эффективность по сравнению с универсализмом, то мир в основу экономики положил рынок, в котором распределение осуществляется «по проданному». А продаваться стало все - не только предметы потребления, но и средства производства, продукты душевной деятельности человека (искусство, наука, дизайн и проч.) и даже сам труд. Сейчас, когда хотят вести речь об этом типе экономики, употребляют термин «народный капитализм», подчеркивая ее основополагающий принцип: это частнособственническая экономика, но собственностью владеют все. О справедливости тут уже говорить не приходится - рынок вовсе ее не обеспечивает. Рынок - поле борьбы противоположных интересов, арена, где побеждает не мир, солидарность и любовь, а наоборот - индивидуализм, соперничество и противоборство. Рынок - это место, где человеческий эгоизм впервые в нашем рассмотрении, как джин из бутылки, вырывается на экономические просторы и становится главной силой, вершащей общественный строй. Если раньше, при социализме, в виде трудовой справедливости существовал паритет эгоизма и любви, то теперь любовь умаляется, а эгоизм становится преобладающим.
(Окончание следует)
