Архиепископ Берлинско-Германский и Великобританский Марк (Арндт)«Гибнущий от греха мир сегодня, как никогда прежде, нуждается в монашестве для своего спасения»
Мир,
лежащий, по слову Апостола,
во зле (1 Ин 5, 19), никогда не понимал и не принимал сути монашеского подвига. Заявления о том, что монахи не приносят пользы обществу (например, не строят школ, не ухаживают за больными), звучат уже не первое столетие. Но говорящие так забывают, что просвещение человека без Света Божия – это служение телу без духа.
В начале прошлого века о превратном понимании монашеского служения говорил протоиерей Иоанн Восторгов:
«Люди нынешнего века не понимают, не ценят, более того – осуждают монашество. Оно будто бы есть ненависть к жизни; оно есть ненависть к человеческой природе; оно есть ненависть ко всякой законной, естественной человеческой радости, и потому противоречит 'евангелию', то есть благой и радостной вести, возвещенной миру христианством – вот что слышится теперь нередко»1.
Мир полон противоположных стремлений, интересов, течений, порожденных самоутверждающейся человеческой волей, себялюбием, славолюбием и ненасытной жаждой наслаждений. Каждый старается жить по-своему, исходя из личных интересов или убеждений. Антогонизм между людьми переходит в открытую вражду, ненависть, в борьбу за власть и материальные блага. Даже те люди, которые хотели бы изменить в лучшую сторону жестокие и бесчеловечные реалии общественной жизни, в конечном итоге делаются жертвами человеческой ненависти. Это мы можем наблюдать не только в политике и экономике, но также в науке или искусстве, а порой и в церковной жизни.
На этом фоне монашеское жительство есть поистине иная жизнь, ставящая духовное начало выше житейских интересов. Самые, казалось бы невинные, мирские удовольствия для монахов не представляют никакого интереса, потому что удовольствия эти пронизаны духом мира сего, который, по словам преп. Исаака Сирина, есть собирательное имя для всех страстей2, "плотское житие и мудрование плоти"3.
Суть иночества – инаковость, жительство по небесным законам, отличным от земных законов и обычаев. Иноки всегда удалялись и ныне удаляются в пустыни, из которых в наше время чудом сохранилась и процветает пустынная монашеская республика, св. Гора Афон. Иноки уходят от мирской суеты, молвы и шума. Создают целые сообщества на основах, противоположных миру. Отличаются тем, что все они друг другу братия, равные между собой.
Об этих новых, небесных законах, основанных на "знамениях небесного жития", преп. Исидор Пелусиот говорит следующее:
«Царь всего премирного и земного сошел с небес и принес нам знамения небесного жития, которые и предложил заслужить в борьбе, противоположной олимпийским ратоборствам. Ибо там увенчивается тот, кто наносит удары и одолевает, а здесь удостаивается славы тот, кто принимает и терпит удары. Там восхваляется воздающий за удар ударом, а здесь подставляющий и другую ланиту восхваляется среди ангелов, потому что победою признается не отмщение, но любомудрие. Это новый закон получения венцов, потому что нов и способ борений.»4
А преп. Макарий Египетский дает евангельское обоснование духовного единения братий:
"Как члены тела, управляемые одной душой, без зависти служат друг другу, глаз не может сказать руке: «ты мне не надобна», и голова не может изречь ногам: «вы мне не нужны», а напротив, о членах тела, которые кажутся слабейшими, о тех мы более прилагаем попечения и их больше лелеем (ср. 1 Кор. 12, 21–23), – так и мы, будучи членами друг друга, как говорилось, должны поступать подобным же образом. Являясь членами друг друга, управляемые единым Духом и питаемые единым живым Словом Истины, мы должны для обретения общего покоя приводиться в созвучие любовью, простотой, добротой и радостью. Ведь для этого мы и созданы, по словам:
Ибо мы Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрыя дела, которыя Бог предназначил нам исполнять (Еф. 2, 10).5
Этот же святой отец же уточняет условия равноангельного монашеского жительства:
"Такова подлинно ангельская жизнь на земле. Ее и обозначают слова:
Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли (Мф 6, 10). [Живя так], мы не превозносимся друг перед другом, но с непритязательностью, независтливостью, простотой, любовью, миром и радостью соединяемся друг с другом, считая преуспеяние ближнего своим собственным прибытком, а его немощь, слабость и скорбь – собственным ущербом. Ибо сказано:
Не о себе только каждый заботься, но каждый и о ближнем (Флп. 2, 4). И таким образом, сострадая друг другу и неся бремя друг друга, особенно сильные – бремя слабых, а крепкие – бремя немощных, мы сможем исполнить закон Христов по увещанию [Апостола] Павла (Гал. 6, 2)."6
В гражданских обществах члены их становятся во взаимную подчиненную зависимость внешней принудительной силой. В монашеской общине различия между братиями, духовная иерархия, зависит не столько от сана и возраста, сколько от духовной зрелости. Менее опытные добровольно подчиняются руководству более опытных борцов.
Все уставы иноческой жизни ставят в основу три обета: целомудрия (безбрачия), послушания и нестяжания.
Безбрачие помогает достичь господства духа над влечениями плоти. Брачная жизнь волей-неволей через заботу о материальном благополучии семьи связывает человека с мирским обществом, по слову ап. Павла:
Не оженивыйся печется о Господних, како угодити Господеви, а оженивыйся печется о мирских, како угодити жене (1 Кор. 7, 32-33). Дух при этом не может быть полностью свободен от житейских попечений.
Послушание освобождает человека от самолюбия и гордости – основы всегдашней борьбы между людьми, характерной для мирского общества.
Гордость или самолюбие – главный недуг нашей души с момента грехопадения, источник всех греховных страстей. Давая обет послушания, отрекаясь от своей воли, монах поражает зло в самом корне и этим облегчает борьбу со страстями. Монах, усвоивший себе добродетель послушания, легко избегает самоуверенности и самомнения.
Природа человеческая настолько повреждена, что мы неспособны к бесстрастным оценкам нашего поведения, поэтому послушник вверяет себя опытному духовному наставнику, стяжавшему дар рассуждения.
Богомудрый наставник монашества, преп. Макарий Великий, так описывает духовное преуспеяние братий в правильно устроенном монашеском общежитии, где братия пребывают в послушании, любви и согласии:
"Ибо когда братия, как было сказано выше, пребывают друг с другом в любви, простоте и чистоте, тогда достигший высоких ступеней духовного преуспеяния и предающийся постоянно молитве достигает еще большего преуспеяния и [духовного] возрастания благодаря содействию и согласию братии. Равным образом и стоящий на более низких ступенях, с любовью поощряемый более совершенными, ежедневно преуспеяет, утруждаясь с радостью, и продвигается к большему [совершенству]. А если вы не так расположены друг к другу, но между вами пробуждаются ропот, упреки, клевета и превозношение друг перед другом, то и те, которые кажутся посвящающими себя молитвам и постам, не могут, вследствие несогласия и вредности своих товарищей, а также по причине собственного превозношения, стать лучше; а те, которые служат телесному покою [братий], не могут обрести благодать в своем служении вследствие ропота на подвизающихся [в молитве] и ненависти между братиями. Когда же в Теле [Церкви наблюдается] раскол, то невозможно нам получить духовного назидания и воля Божия не может совершиться в нас."7
Нестяжательность есть необходимое условие для стяжания бескорыстия, для твердого упования на Бога, Который заботится о всякой твари, а тем более о человеке, возложившем все упование на своего Творца. Не случайно Господь сказал:
Трудно богатому войти в Царство Небесное: удобнее верблюду пройти сквозь игольныя уши, нежели богатому войти в Царство Божие (Мф. 19, 23–24). Богатство не только открывает путь к чувственным удовольствиям, но и вводит человека в худший соблазн: надеяться не на благой промысл Божий, а на свои материальные накопления. Потому Господь и заповедал:
Аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищим, и имети имаши сокровище на небеси: и гряди в след Мне (Мф. 19, 21);взем крест (Мк. 10, 21).
Монах должен быть нищим в полном смысле этого слова. Любое корыстолюбивое стремление отвлекает от молитвы и стремления к Богу. Обнищавший ради Господа может не бояться воров, его "имущество заключается в Боге, никто сего сокровища похитить не может" (свят. Григорий Богослов).
Таким образом все три монашеских обета направлены на исцеление поврежденного грехопадением человеческого естества, на возвращение его к первозданной чистоте по образу и подобию Божию.
Нельзя не упомянуть хотя бы коротко и о двух составляющих, двух "крылах" монашеского делания – посте и молитве. Пост есть заповеданное Господом средство для борьбы с падшими ангелами, для того, чтобы совлечься ветхого человека, угасить греховное пламя страстей, которое часто тревожит дух человека и мешает ему заниматься предметами духовными. Тело со своими ненасытными пожеланиями не смеет стоять в центре внимания. Пост соответствует истинной природе человеческого духа.
Молитва же есть постоянное обращение к Богу, средство для отрешения ума от занятия житейскими делами. Она ведет к горнему миру и к осознанию своего ничтожества перед Всемогущим Творцом, перед неизреченным величием Божиим.
Совокупно пост и молитва ведут к упражнению воли в делании добра, к преодолению суетных и похотливых пожеланий плоти и себялюбивых влечений духа.
Нетрудно проследить отличие монашеских обетов от господствующих в современном обществе потребления ценностей:
обет нестяжательства противостоит стремлению к безудержному потреблению материальных благ;
обет девства – вседозволенности в отношениях полов;
обет послушания – ничем не ограниченной "свободе личности", стремящейся к самоутверждению любой ценой.
Однако монашеские обеты и законы общества кажутся взаимнопротивоположными и друг друга исключающими только на первый взгляд. На самом же деле их можно рассматривать как друг друга восполняющие и дополняющие при одном необходимом условии: общество дожно осознавать себя именно как общество христианское.
Ведь миряне при крещении дают столь же строгие обеты, только в более общей форме: крещаемый обещает отречься от сатаны и всех дел его, и всех аггелъ его, и всего служения его, и всей гордыни его и сочетаться Христу веруя Ему, яко Царю и Богу.
Господь наш Иисус Христос завещал всем Своим последователям:
Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют, и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет, и где воры не подкапывают и не крадут. Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше (Мф. 6, 19–21).
Не можете Богу работати и мамоне – сказано всем христианам, а не только монахам.
Монах обещает Богу целомудренную безбрачную жизнь. Но целомудрие призван хранить и мирянин в браке.
И так мы видим, что монашеские обеты – это только лишь повторение, уточнение и углубление обетов крещения. Не следует забывать и о том, что церковный Устав предписывает мирянам пост не намного менее строгий, чем монахам; непрестанная молитва также заповедана всем без исключения христианам (1 Фес. 5, 18).
Однако столь же очевидно и то, что в наше время уровень благочестия в миру настолько низок по сравнению с древними временами, что мирянам жизненно необходим пример точного соблюдения евангельских заповедей и церковных канонов. Такой пример они могут найти в монастырях.
Общество сможет, наверное, как-то жить и без монашества, но без монашества оно будет лишено духовного стержня. А без духовного стержня неизбежно обнищает духовно и душевно, несмотря на все материальное благополучие.
Один из современных наставников монашества так пишет о бедственном состоянии погрязшего в плотских и душевных страстях современного человечества:
"Молодежь теперь отличается страшным расслаблением, необыкновенной леностью, праздностью, слабоволием и малодушием. Мы привыкли с детства делать только то, что нам интересно, только развлекаться; только прислушиваясь к своим душевным страстям, выискиваем приятное и желанное, спешим напитать их. Разбалованные, рано испробовавшие все приятное и пресыщенные всеми вкусами, мы привыкли из жизни выбирать и вкушать только сладкие изюмины – самые острые и яркие ощущения, делать только то, что ощутительно услаждает и увлекает. Всякий же однообразный, обыденный труд, всякое усилие над собой, борьба с собой, соблюдение каких-либо обязанностей, порядков, все что требует собранности, воли, целенаправленности, постоянства, – кажутся нам пленом, насилием над нашей личностью, тюрьмой, ужасом. Когда наша молодежь говорит о "свободе", надо понимать здесь свободу не делать над собой никаких усилий, свободу плыть по течению – куда бы то ни несло. Работать, устраивать дом, кормить себя, содержать семью – это для нас смерть, это конец всему, на это нет никаких сил, никакого желания. Но плотские удовольствия так вожделенны, так неотразимо желанны, что грешить молодежь готова ежечасно. Поэтому молодых семей мало, тем меньше таких, где хранится верность супружеству, где усердно заботятся о детях. Большинство молодых людей – и среди верующих – теперь не стремится к семейной жизни, боясь житейских трудностей, но и устоять против блудной брани, находясь в миру, не могут... Иные молодые люди по слабохарактерности просто гибнут в миру: спиваются, порабощаются всецело наркотикам, разврату, враждуют с ближними, ввязываются в скандальные истории, совершают преступления и никак не могут исправиться. Очень много теперь таких, еще совсем молодых и только начинающих жить людей, но уже страдающих старческим расслаблением, апатией, безвкусием ко всякого рода мирной житейской деятельности, разивших вкус только к греховному, сладострастному, азартному, ко всему, что убивает душу, а иногда и тело".8
В монашестве же личность развивается совсем в ином направлении, и на этом пути она обретает истинную свободу – свободу во Христе. Нестяжательность освобождает человека для истинного стяжательства, а именно стяжания Духа Святого. Девство (безбрачие) освобождает телесные и душевные силы человека для духовного делания. Уединенная жизнь в послушании исцеляет страсти и приводит к смирению.
Монахи, уходящие в пустыню, например, на Афон, не осуждают мир, но осуждают себя и осознают свою немощь. Они уходят от соблазнов, чтобы обрести прощение грехов и спасение души.
Важно помнить, что путь спасения это не что иное, как заповеданный Господом путь совершенства и святости:
Будите убо вы совершены, якоже Отец ваш Небесный совершен есть (Мф. 5, 48).
Ибо не призвал нас Бог к нечистоте, но к святости. (1 Фес. 4, 7). Монашеская же жизнь есть сознательное, сосредоточенное и бескомпромиссное следование этим путем, самоотверженное следование за Подвигоположником Христом:
"Грехопадение человека, с одной стороны, и искупление его Спасителем, с другой, – вот грани монашества в области догмата. Оно желает войти в подвиг Христов, оно исходит ко Христу, вне градов, поношение Его нося на себе, оно берет ношу Христову и желает теснее прибавиться к Его искупительной жертве и служению ...
Любовь к бессмертной красоте добродетели, с одной стороны, и боязнь греха, с другой, – вот грани монашества в области нравственной жизни. А над всем сим – любовь к Богу и любовь к гибнущему от греха миру, в том смысле, чтобы избавить его от греха, привести к Богу, к познанию Истины и спасения, – вот сущность монашества"9.
Гибнущий от греха мир сегодня, как никогда прежде, нуждается в монашестве для своего спасения.
Иго безбожной потребительской идеологии, которая все более настойчиво воцаряется ныне в Западной Европе, искореняя исконные христианские ценности и опустошая души, вполне может быть сравнимо с положением христианства в России прошлого века под коммунистическим игом. Неудивительно, что в наше время православные монастыри в Германии, Франции и других странах все больше привлекают мирян как спасительные очаги Православия. Но опыт, который сохранил Афон, ничем не может быть заменен – это единственное место на земле, удел Пресвятой Богородицы, где монашество в течение долгих веков развивалось непрерывно, где столетиями копились уникальные духовные сокровища. Монашество и мир, Афон и Европа не должны быть противоположными, противоборствующими силами, но – друг друга восполняющими и обогащающими. Монашеская республика Афон и современная Европа должны дополнять друг друга, поскольку без монашества общество будет лишено духовной основы. Поэтому мы все, монахи и миряне, призваны беречь Афон, призваны общаться друг с другом и черпать из этого общения духовные силы на пути ко спасению.
Примечания1 Прот. Иоанн Восторгов. Из слова в праздник Успения Пресвятой Богородицы в Уссурийском Свято-Троицком Николаевском монастыре, на Дальнем Востоке, 15 августа 1913 года. О монашестве: четыре поучения протоиерея о. Иоанна Восторгова / И. И. Восторгов. Шмаково, 1913. То же. М.: ГПИБ : Моск. Благотвор. Братство Св. Равноапостол. князя Владимира, 1991.
2. Преп. Исаак Сирин. Слово 2, стр. 17. Цит. по: "Иже во святых отца нашего Исаака Сириянина, подвижника и отшельника, бывшего епископом христолюбивого града Ниневии, Слова подвижнические". Москва, 1854.
3 там же, стр. 18.
4 Преп. Исидор Пелусиот. Письмо Аммонию (216). На слова: биющему тя в десную ланиту подаждь и другую (Лк. 6, 29). Творения святых Отцев в русском переводе, издаваемые при Московской Духовной Академии. Т. 35. М., 1859.
5 Преп. Макарий Египетский. Великое Послание, XI. 3; перевод Доктора церковной истории, профессора А. И. Сидорова (Творения древних Отцов-подвижников. М.: «Мартис», 1997.).
6 Указ. соч., XI. 5.
7 Указ. соч., XI. 7.
8 Архимандрит Лазарь. О монашестве, М. 1995, с. 18.
9 Прот. Иоанн Восторгов. Из слова в праздник Успения Пресвятой Богородицы в Уссурийском Свято- Троицком Николаевском монастыре, на Дальнем Востоке, 15 августа 1913 года.
______________________________
http://www.pravoslavie.ru/smi/55393.htmhttp://www.radonezh.ru/analytic/16673.html
