Диакон Владимир Василик, Русская народная линия Проблема кремации в современном миреОтзыв на проект документа Межсоборного присутствия РПЦ «О христианском погребении усопших»
11 сентября 2013 г. на официальном сайте Московского Патриархата «Патриархия.ru» для получения отзывов, а также с целью дискуссии был опубликован проект документа «О христианском погребении усопших».
Сегодня о об истории вопроса, а также о проблемах кремации в современном мире рассуждает диакон Владимир Василик.***
В последнее время обострился вопрос относительно допустимости или недопустимости кремаци в связи с обострением социальных проблем, обеднением населения и распространением индустриальных технологий. В Зарубежная Церковь отвечает на него радикально и жестко: кремируемых запрещается отпевать постановлением Синода Русской Зарубежной Церкви. В то же время в Русской Православной Церкви не существует соборного мнения, или даже отчетливой позиции священноначалия по данному вопросу: по нему не высказывались ни Поместные, ни Архиерейские Соборы, ни Синод. В связи с этим необходимо исследовать данный вопрос с точки зрения Священного Писания и Священного Предания, а также изучить значение кремации во всемирной истории и истории России.
Закон смерти и погребения ясно и отчетливо выражен в Божественном повелении Адаму после грехопадения: «Ки афар ата вэаль афар ташув» - говорит Господь Адаму (Быт. 3:19), - «ибо прах ты и в прах возвратишься». Славянский перевод достаточно четко передает ее смысл: «Яко земля еси и в землю отыдеши). Слово афар (עפר ) с айном означает именно прах, землю, пыль. Эта та субстанция, из которой был создан человек: «И создал Господь Бог человека из праха земного (мин афар афар (עפר) ха арец) (Быт. 2, 7). Попытки сторонников кремации интерпретировать афар (עפר ) как «пепел» явно связаны с их невежеством (м.б. намеренным): в древнееврейском языке есть два похожих слова афар (עפר -пишется с буквой «аийн» и означает прах, земля, пыль), и эфер (אפר - пишется с буквой «алеф» и означает пепел). Вот пример из Священного писания, где эти два слова употребляются вместе: «Авраам сказал в ответ: вот, я решился говорить Владыке, я, прах и пепел (афар ва эфер)» (Быт. 18:27). Мысль Священного Писания понятна: человек, отвергший своего Творца, возвращается к своему природному началу, первоэлементу, которым является, конечно прах, а не пепел. И соответственно, коль скоро смерть настигает человека как естественное следствие его греха, а не нарочитая кара Творца, то и судьба его тела должна решаться через естественное тление, а не нарочитое сожжение. В Священном Писании описывается погребение первых людей и Патриархов: ни один из них не был сожжен. Авраам не щадит своих денег для покупку поля для погребения Сарры
Иосиф заповедует израильтянам вынести его кости из Египта. Для отношения к кремации в Израиле показательно несколько фактов: во-первых блудниц-дочерей священников заповедуется сжигать живьем ( (Лев. 21:9). Как представляется, это наказание было не только мучительным, но и позорным, сообразно их срамному греху. Отметим, что подобная норма - сожжение за позорные преступления существовала и в вавилонском праве.
Во-вторых осквернение жертвенников осуществлялось через сожжение на нем костей. В третьих - одно из страшных преступлений Моава для пророка Амоса - сожжение костей царя Эдомского: ««Так говорит Господь: за три преступления Моава и за четыре не пощажу его, потому что он пережег кости царя Едомского в известь», - или, на языке оригинала, - ки омар элоким аль шлоша пшаей моав валь арбаа ло эшивну ал срифо ацмот мейлэх эдом лесид».» Примечательно, кстати, что продукт сгорания здесь именуется Известь - сид (שיד - или, по буквам: син, йуд, далет). Так что продуктом кремации, на языке оригинала, является не «афар», и даже не «эфер», а «сид»[1].
Отметим далее,что в Ветхом Завете свидетельством крайнего унижения человека и его посмертного неблагополучия является выбрасывание его костей из гробницы, тем более - их уничтожение. До сих пор в государстве Израиль не существует кремации, что представляет укор для нас: маленький Израиль находит место в своих скалах для ингумационного погребения, а в огромной России миллионы покойников сжигаются.
Среди индоевропейских народов была распространена как кремация, так и ингумация. Особенное значение он имеет в индуизме: тела усопших предаются «семипламенному» богу огня Агни, пепел развеивается (в идеале) над священной рекой Гангом, таким образом усопший как бы растворяется в мировых божественных стихиях и т.о. приобщается к божеству. В греческой традиции несожженный покойник не мог сойти в преисподнюю (Аид) и приобщиться к «безжизненно веющим теням» без кремации. В отличие от древнеиндийской традиции, в которой почитался огонь сам по себе, как очистительная стихия, в греческой особеннос ставился акцент на его пожирающем начале, истреблении плоти и превращения человека в чистый эйдос (или эйдолон - призрак). Кремация в своей глубине соответствует тому ощущению, которое выразил Порфирий: «Плотин всю жизнь стыдился,что у него есть тело».
Арабский путешественник Ахмед ибн-Фадлан, наблюдая в X веке похороны знатного руса (так часто называли восточных славян), поинтересовался, почему они сжигают умерших, и один из русов ему ответил: «Право же, вы, арабы, глупы. Действительно, вы берете самого любимого вами из людей и самого уважаемого вами и оставляете его в прахе, и едят его насекомые и черви, а мы сжигаем его во мгновение ока, так что он немедленно и тотчас входит в рай». И усмехнувшись, рус добавил: «По любви Господа к нему, он послал ветер, так что он, ветер, возьмет его в течение часа». - «И в самом деле, - пишет ибн-Фадлан, - не прошло и часа, как все превратилось в золу, потом в пепел». [2]. Соответственно, душа, как птица, благодаря огню немедля прилетает в рай-ирий - обиталище птиц зимой и человеческих душ. Сожжение зачастую сопровождалось ритуальными убийствами. Одно из первых описаний содержится у Гомера в Илиаде:
Также двенадцать отважных сынов благородных троянцев Острою медью зарезал, свершив нехорошее дело. Силе железной огня пастись на костре предоставил, И зарыдал, и товарища звать принялся дорогого: "Радуйся, милый Патрокл, хотя б и в жилищах Аида! 180 Делаю все для тебя, что раньше тебе обещал я! Целых двенадцать отважных сынов благородных троянцев Вместе с тобою, Менетиев сын, огонь пожирает[3].
В Риме сожжение покойников с 222 г. до Р.Хр. сопровождалось гладиаторскими играми, участники которых должны были биться до смерти, т.е. это была замаскированная форма человеческих жертвоприношений, которые бытовали у этрусков, научивших римлян гладиаторским боям.Отталкивающую картину человеческого жертвоприношения перед сожжением рисует Ибн Фадлан: «Потом вошли в палатку шесть мужей и совокупились все с девушкой. Потом положили ее на бок рядом с ее господином и двое схватили обе ее ноги, двое обе ее руки, и наложила старуха, называемая ангелом смерти, ей вокруг шеи веревку, расходящуюся в противоположные стороны, и дала ее двум (мужам), чтобы они оба 83 тянули ее, и она подошла, держа (в руке) кинжал с широким лезвием, и вот, начала втыкать его между ее ребрами и вынимать его, в то время, как оба мужа душили ее веревкой, пока она не умерла. Потом подошел ближайший родственник (этого) мертвеца, взял деревяшку и зажег ее у огня, потом пошел задом, затылком к кораблю, а лицом своим (...), зажженная деревяшка в одной его руке, а другая его рука (лежала) на заднем проходе, (он) будучи голым, пока не зажег сложенного дерева (деревяшек), бывшего под кораблем. Потом подошли люди с деревяшками (кусками дерева для подпалки) и дровами, и с каждым (из них) деревяшка (лучина?), конец которой он перед тем воспламенил, чтобы бросить ее в эти куски дерева (подпал). И принимается огонь за дрова, потом за корабль, потом за палатку, и (за) мужа, и (за) девушку, и (за) все, что в ней (находилось), подул большой, ужасающий ветер, и усилилось пламя огня, и разгорелось неукротимое воспламенение его (
огня).
В описании Ибн Фадлана показателен следующий факт: девушка, предназначенная уйти в иной мир за покойным, в течение десяти дней пила, веселилась и отдавалась любому желающему[4].
Все эти грустные факты приводятся с целью показать, что обряд кремации в древнем мире и раннем средневековье связан с язычеством, пантеистическими и эзотерическими представлениями, а зачастую со страшными оккультными практиками, подразумевавшими человеческие жертвоприношения.
С пришествием в мир Богочеловека Иисуса Христа ингумация получила дополнительный духовный смысл, связанный с символикой воскресения: тело усопшего уподобляется зерну, упавшему в землю,чтобы погибнуть и дать обильный плод в день всеобщего воскресения мертвых, сообразно словам Господа из Евангелия от Иоанна: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Иоан. 12, 24).
Следует напомнить, что прообраз воскресения в книге Иезекииля - видение поля, исполненного сухих костей - также связано с обрядом ингумации или, по крайней мере, естественным тлением. Заповедь Моисея, относящаяся к пасхальному Агнцу: «Кость да сокрушится от него» осуществляется в смерти и погребении Агнца Божия - Господа нашего Иисуса Христа. В известном смысле ингумация вошла в Никео-Цареградский символ веры: слова «и погребенна» (και ταφεντα) говорят именно об ингумации, глагол θαπτω означает именно «погребение в земле».
Защитники кремации всячески подчеркивают то, что ни в одном каноне не содержится запрета на кремацию, однако, отметим, что там нет целого ряда запретов, связанных с языческой жизнью, например - становиться гладиаторами, или актерами (что, к сожалению, случается в наше время). Отсутствие запрета означает либо допустимость той или иной практики, либо отсутствие прецедентов. Между тем, если мы рассмотрим христианскую погребальную практику первых веков христианства, а также средневековья, то не обнаружим НИ ЕДИНОГО ПРЕЦЕДЕНТА в письменных источниках. Мы не обнаружим ни единой урны с пеплом покойника и отчетливо христианской символикой для захоронений первых веков христианства. Все несомненно христианские захоронения - исключительно ингумационные[5]. Этому в немалой степени способствовало то, что и в языческой традиции эпохи Ранней империи и особенно поздней ингумация вытесняет кремацию. При этом ранние христиане нисколько не были одержимы суеверными представлениями о том, что они не воскреснут в случае В диалоге Минуция Феликса содержится следующее высказывание: «Мы не боимся никакого ущерба при любом способе погребения, но придерживаемся старого и лучшего обычая предавать тело земле» [6]Лучший обычай понятно почему: кремация неразрывно связана с развернутым языческим ритуалом. Соответственно ингумация изначально противопоставлялась кремации, как христианский способ погребения языческому.
Не случайно исследователи определяют степень христианизированности тех или иных регионов в Северной Европе и Древней Руси в частности и по наличию или отсутствию кремационных захоронений.
Кроме того, для церковного права не работает принцип новоевропейского формального «разрешено все все то, что, что не запрещено, хотя бы в силу того, что в церковном праве, по словам святителя Василия Великого «обычай имеет такую же силу, как закон». Церковное право во многом живет категориями т.н. «обычного права» - обычаями, традициями и т.д. С другой стороны, есть ряд указаний церковного права в широком смысле этого слова - не только «основного канонического корпуса», но и государственного законодательства о Церкви благочестивых правителей. Так, в Законнике Стефана Душана, в статье 20 «О могилах» содержится следующая норма: «И люди, которые с волхвованием достают (покойников) из могил и их сжигают; село, которое это сделаетъ, пусть платит «вражду» если же поп на это пришел, то да извергнется из священства»[7]. Отметим, что «вражда» - пеня за убийство, одна из наиболее тяжких. Заметим также, что здесь присутствует прямая и непосредственная связь кремации с магической практикой.
С другой стороны, церковное сознание никогда не считало людей сожженных заживо, или сгоревших от разных случаев лишенными спасения, участия в воскресении или недостойными отпевания и церковного погребения. Напротив, Церковь ублажает мучеников, претерпевших сожжение за Христа. Приведем хотя бы рассказ Иринея Лионского, содержащийся в Пятой книге «Церковной истории» Евсевия Кесарийского:
"Тела мучеников, всячески поруганные в поучение всем, оставались шесть дней под открытым небом, затем беззаконники их сожгли и смели пепел в реку Родан, протекающую поблизости, чтобы ничего от них на земле не оставалось. (62) Они это делали в расчете победить Бога и отнять у них возрождение. (63) Они так и говорили: "Чтобы и надежды у них не было на воскресение, поверив в которое они вводят странную новую веру, презирают пытки и готовы с радостью идти на смерть. Посмотрим, воскреснут ли они, и сможет ли их Бог помочь им и вырвать из наших рук".
Сразу после этого рассказа о глумлении над телами святитель Ириней говорит о духовной высоте и величии мучеников: "Столь ревностно подражали они Христу, Который, "будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу", что столь прославленные не раз и не два, а многократно мучимые, бросаемые зверям и возвращаемые в тюрьму, все в ожогах, рубцах и ранах, они не только сами не объявляли себя мучениками, но запрещали нам их так называть,Они на деле показали силу мученичества: смело разговаривали с язычниками; их терпение, бесстрашие, твердость показали благородство их душ; исполненные страха Божия, они просили братьев мучениками их не называть..."Они смиренно склонялись под мощной рукой, которая теперь высоко вознесла их. Тогда они всех защищали и никого не обвинили: развязали всех, никого не связали. Молились за палачей, как Стефан мученик, достигший совершенства: "Господи! не вмени им греха сего". Если он молился за побивающих его камнями, то насколько же больше за братьев?" [8]Соответственно, сожжение тел мучеников не считалось чем-либо, повреждающим их святость, или славу. Более того, временами смерть через сожжение сравнивалась с жертвой всесожжения, что нашло отражение в литургическом предании: «Велия веры исправления. Во источнице пламени, яко на воде упокоения святый мученик Феодор радовашеся. Огнем бо всесожжегся. Яко хлеб сладкий Троице принесеся» (тропарь великомуч. Феодору Тирону). Однако, подчеркнем, речь здесь идет не о добровольном, а о насильственном сожжении.
Введение кремации как способа погребения непосредственно связано с разгулом технократизма, материализма и атеизма. В Европе сжигание тел в крематориях появилось во второй половине XIX века, когда в 1873 профессор Бруно Брунетти разработал первую в мире кремационную печь. Она была продемонстрирована на Международной выставке в Вене, а первые крематории были построены в Италии, в Милане в 1875 году. После того вскоре были основаны многочисленные кремационные общества в Цюрихе, Лондоне и Париже. По свидетельствам современников, выпажали желание подвергнуть свои тела кремации, главным образом, враги Церкви. Известно, что небезызвестый материалист «отец-основатель» марксизма, обезьянопоклонник Фридрих Энгельс приказал свое тело сжечь, а прах развеять над морем. Дурной пример оказался заразительным: к 1905 г. в Европе и Америке имелось уже около 90 крематориев, в которых ежегодно сжигалось 125 тысяч покойников. Реакция Русской Православной Церкви явилась однозначно отрицательной. В 1909 году специально созданная при Святейшем Синоде комиссия составила «Заметку о сожигании трупов с православной церковной точки зрения», в которой указывалось, что «самым естественным способом погребения признается предание трупов земле... предание тела близкого не земле, а огню представляется, по меньшей мере, как своеволие, противное воли Божией и дело кощунственное»
Кремация сыграла особую роль в антирелигиозной большевицкой пропаганде. Троцкистами-интернационалистами она рассматривалась, как один из ключевых обрядов нового коммунмистического человека - существовали «красное крещение» - октябрины, «красное бракосочетание» - ЗАГС, «красное погребение» - кремация и... «красная пасха» - 1 мая, предложенная Луначарским в пику христианству, как весенний праздник «победы света и тепла». Соответственно коммунисты стремились заменить христианский обряд погребения процедурой «сжигания трупов».. Существуют свидетельства, что еще в 1918 году Ленин велел приобрести за границей печь (или даже несколько печей) для кремации труповВ 20-е годы советская власть стала готовиться построить крематории во всех крупных городах страны. Об этом свидетельствует большое количество сохранившихся в архивах проектов «крематорной архитектуры» видных архитекторов того времени. Характерно, что данный тип зданий является составной частью так называемой «инфернальной архитектуры»: отметим, что латинское слов «infernalis», что означает - адский
Декретом Совнаркома РСФСР «О кладбищах и похоронах» от 7 декабря 1918 г. в нашей стране впервые была разрешена кремация умерших. Пропагандистская шумиха вокруг этого была поднята на небывалую высоту. «Правда» писала: «Выбирайте сами, что вам по душе - разлагающийся мертвец, несущий страшную заразу, или труп, который в огнеупорной камере при температуре 1000 градусов через два часа превращается в несколько фунтов безукоризненно чистого пепла»..
В 1920 году журнал «Революция и церковь» объявил конкурс на проект первого в республике крематория под лозунгом: «Крематорий - кафедра безбожия». Комиссия наметила для постройки этой самой «кафедры» участки земли на территории Александро-Невской лавры.
Митрополит Вениамин обратился к Председателю Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов
Г.Е. Зиновьеву с просьбой не осквернять обитель. Тем не менее, на территорию Лавры начали свозить строительные материалы, при этом использовался подневольный труд заключенных, «начиная от инженеров и кончая землекопами». Комиссии выделили рабочие помещения в здании Духовной семинарии.
(Продолжение следует)
