Русофобские признания нобелевской лауреатки Светланы Алексиевич

[Александр Васильевич]

Возмущение русских патриотов словами нобелевской лауреатки представить нетрудно

О «запрещенном интервью» Светланы Алексиевич



В связи с нынешним украинским конфликтом многие наши патриотические публицисты и мыслители часто говорят об Украине как искусственном образовании, созданном большевиками, об «украинизации», которую они проводили и, в целом, о том, что советская власть была антирусской. Точнее, разговоры об этом начались ещё в «перестройку», а сейчас усилились в связи с событиями на территории бывшей УССР.  

Однако, в то же время, представители «национально свидомой» интеллигенции по ту сторону много говорили и говорят, напротив, о насильственной русификации их народов, которую проводили… те же большевики, та же советская власть.

Один из самых свежих примеров (но один из тысяч за последние лет 30) – «запрещённое интервью» нобелевского лауреата по литературе Светланы Алексиевич ИА Regnum:

«R: …  83% жителей Украины думают на русском языке.

С.А.: Что вы хотите этим сказать? Их русифицировали за семьдесят лет, так же, как и белорусов.

R: Вы хотите сказать, что люди, которые жили в Одессе или Харькове, когда-нибудь думали по-украински?

С.А.:  Я не знаю, как у вас, а у нас в Белоруссии из десяти миллионов человек после войны осталось шесть с чем-то миллионов. И въехали около трех миллионов русских. Они до сих пор там. И была такая идея, что нет Белоруссии, что все это — великая Россия. Точно так же и на Украине. Я знаю, что люди тогда учили украинский язык. Так же, как сейчас у нас они учат белорусский, веря, что когда-то наступят новые времена.

R: То есть можно запрещать людям говорить на том языке, на котором они думают?

С.А.:  Ну вы же запретили в России говорить на белорусском.

R: Кто запретил?

С.А.:  Ну как же! Вы знаете только свой верхний кусочек. Начиная с 1922 года в Белоруссии постоянно уничтожалась интеллигенция.

R: При чем тут 1922 год? Мы с Вами живем сегодня, в 2017 году.

С.А.:  Откуда все берется? Откуда русификация взялась? Никто не говорил в Белоруссии на русском языке. Говорили или на польском, или на белорусском. Когда Россия вошла и присвоила себе эти земли, Западную Белоруссию, первое правило было — русский язык. И ни один университет, ни одна школа, ни один институт у нас не говорит на белорусском языке.

R: То есть в Вашем понимании это месть за события столетней давности?

С.А.:  Нет. Это было старание русифицировать, сделать Белоруссию частью России. И точно так же сделать Украину частью России…».

Возмущение русских патриотов словами Алексиевич представить нетрудно. Но ведь многие из нас, по сути, говорят «симметрично», возможно, даже не догадываясь об этом. Тоже самый свежий пример (но также один из очень и очень многих) – из комментариев к одной из статей на РНЛ:

«…Большевики 70 лет проводили украинизацию на государственном уровне, на этой извращённой идее выросли несколько поколений… никакого «украинского», тем более «малороссийского» языка не существовало в природе. Пока большевики не озаботились украинизацией. И на основе малороссийского наречия состряпали по скорому украинский новояз…».

Как говорится, «найдите 10 отличий». Или хотя бы одно. Кроме слова «русификация» в первом случае и «украинизация» во втором. В итоге же и те, и другие, вроде бы, непримиримые друг к другу, работают на одном поле и «решают одну задачу» - добиться разрыва (видимо, уже окончательного) между русскими, украинцами, белорусами либо же просто – между русскими, если считать нас действительно частями единого народа.

Во время «перестройки» те и другие уже сработали на пару. Одни говорили об угнетённом русском народе, эксплуатируемом национальными меньшинствами, другие – напротив, о «русской оккупации» и насильственной русификации. Одни – о том, что РСФСР кормит все союзные республики, другие – о том, что всех кормит именно их республика. Кто помнит те времена, вероятно, и помнит, что у каждого «национального фронта» была своя «методичка» и «шпаргалка» с цифрами – сколько их республика производит и отдаёт в общий котёл.

В итоге это привело лишь к росту неприязни между народами, тогда ещё, Советского Союза, и внесло свой очень весомый вклад в развал страны. Казалось бы, этот горький урок должен был чему-то научить. Но этого не происходит. Та же самая «методичка», та же «матрица» вполне успешно воспроизводится вот уже  30 лет, совместная работа непримиримых противников  кипит, закрепляя и углубляя достигнутые четверть века назад результаты.  

Кирилл Станиславович Дегтярев, публицист, научный сотрудник МГУ

http://ruskline.ru/news_rl/2017/06/24/vozmuwenie_russkih_patriotov_slovami_nobelevskoj_laureatki_predstavit_netrudno/

[Александр Васильевич]

Армен  Гаспарян

Светлана Алексиевич забыла, как прославляла большевиков



В нашумевшем интервью Нобелевского лауреата Светланы Алексиевич, помимо омерзительных для любого нормального человека пассажей по отношению к убитому украинскими ничтожествами Олесю Бузине, есть один любопытный момент, на который мало кто обратил внимание. Убирание себя драгоценной с авансцены куда-то на задворки. Дескать, я не я, и лошадь не моя. Излюбленный прием либеральной общественности.

Традиционно обвинив советскую власть и русских в преступном желании сделать Белоруссию частью России посредством насильственной русификации и уничтожения творческой интеллигенции, Алексиевич все время употребляла местоимение «Вы». В данном случае оно имело отношение даже не к самому журналисту, а ко всей стране. Но, прежде чем пасть на колени и, рыдая, начать каяться, хотелось бы кое-что напомнить светочу либерального разума.

Будучи автором журнала Союза писателей Белорусской ССР «Неман», госпожа Алексиевич занималась исключительно воплощением в жизнь многочисленных установок советского агитпропа. В частности, прославляла когорту первых большевиков. Нет, не под дулом пистолета приставленного к ней сотрудника КГБ. Госпожа писательница занималась этим добровольно. От чистого сердца. Вкладывая всю свою юную и ранимую душу в написание панегирика председателю ВЧК Дзержинскому. Один лишь фрагмент: «Ловлю себя на мысли, что мне все время хочется цитировать самого Дзержинского. И делаю я это не из желания каким-либо образом облегчить свою задачу, а из-за влюбленности в его личность, в слово, им сказанное, в мысли, им прочувствованные».

То есть Алексиевич вполне себе сознательно сотрудничала с советской властью. Общий тираж только первой ее книги «У войны не женское лицо» к концу 1980-х годов достиг 2 млн экземпляров. По произведению было поставлено множество спектаклей и даже снят документальный фильм. Поэтому, когда нынче госпожа Нобелевский лауреат обвиняет во всем Россию и употребляет «Вы», ей, если хоть капля честности в этом человеке еще осталась, надо начать употреблять «Мы».

Когда был найден очерк Алексиевич про Дзержинского, ее сторонники истошно орали, что это трагичное исключение в биографии принципиального демократического писателя. Должен их сильно огорчить. Это было не исключение, а система. Историк Игорь Петров обнаружил в том же самом журнале «Неман» в №5 за 1978 год еще один ее шедевр. Вот лишь короткий фрагмент: «Особое это племя - старые большевики. Узнаешь их и наполняешься горделивым чувством, становишься сильнее в вере. И обнаруживаешь крепчайшую нерасторжимую связь...».

И еще. Когда Алексиевич обвиняет кого-то в русификации Белоруссии и одобряет деятельность Порошенко, никакой непоследовательности в этом нет. В ее извращенной логике украинские власти совершают не преступления, а восстанавливают справедливость. Именно поэтому она соглашается, что можно запрещать людям говорить на родном языке, и «понимает мотивы людей», которые убили Бузину. Делается это ради одной цели: добиться бесчестья России. Вот об этом стоит помнить.

http://ruskline.ru/opp/2017/iyun/24/svetlana_aleksievich_zabyla_kak_proslavlyala_bolshevikov/

https://antimaidan.ru/article/10931

[Александр Васильевич]

Матвей Славко

Она понимает убийц?

Что говорят о скандальном интервью нобелевского лауреата Светланы Алексиевич



 Интервью нобелианта Алексиевич (ставшей, как точно подмечено, рупором псевдолиберальных антирусских слоев русскоязычной интеллигенции), опубликованное информационным агентством Regnum, вызвало новые мировоззренческие шумы и волны.

В этой связи сетевые острословы даже заметили, что легко получить нобелевку по биологии, если написать работу «Русские генетически не относятся к виду homo».

Многое было сказано литератором Алексиевич предельно откровенно. Вот фрагмент:

— Вы говорите, что когда сто лет назад (по вашему мнению) насаждалась русская культура — это было плохо, а когда сегодня насаждается украинская культура — это хорошо.

— Она не насаждается. Это государство хочет войти в Европу. Оно не хочет жить с вами.

— Для этого нужно отменить русский язык?

— Нет. Но, может быть, на какое-то время и да, чтобы сцементировать нацию. Пожалуйста, говорите по-русски, но все учебные заведения будут, конечно, на украинском.

— То есть можно запрещать людям говорить на том языке, на котором они думают?

— Да. Это всегда так. Это же вы этим занимались.

Публицист Олег Мономах, попытавшийся взглянуть на «пространство мозговых клеток русофобствующей интеллигенции», пишет: «Явление русофобии науке, конечно, известно — разобрано и описано И.Р. Шафаревичем 35 лет назад. Но казус Алексиевич в этих рядах — явление из редких, явление особенное. Оригинальность ее в том, что она, пишущая по-русски (правда, владеет лишь плоским газетным слогом) и считающая своей родиной русскую культуру, выступает против всего русского и, что в этом случае логично, одобряет запрет русского языка на территории корневой части Руси. Алексиевич с пониманием относится к убийцам своего коллеги, которого убили за полгода до вручения ей премии, писавшего в Киеве и говорившего не то, что нравилось национал-радикалам фашистского толка. Она самозабвенно твердит, что на Украине в 2014-м не было переворота: “Это был не государственный переворот. Это хорошо работает русское телевидение”. То есть “ТВ Киселев-Соловьев” внушило, что это был переворот. А на самом деле?.. На самом деле ответ находим в другом месте: “На Украине произошел не нацистский переворот, а народная революция. Справедливая…”

А вот нобелиантка отвечает на вопрос про Олеся Бузину: “Которого убили?.. … Что он говорил, тоже вызывало ожесточение. … Я понимаю мотивы людей, которые это сделали”.

Особой новизны в ответах г-жи Алексиевич нет. Но она отлила в концентрированную форму то, что прежде было более-менее размазано по псевдолиберальному медиа-пространству.

Собеседник вынудил ее на прямые ответы: о понимании мотивов убийц Олеся Бузины, о необходимости «на какое-то время отменить русский язык, чтобы сцементировать украинскую нацию».

«“Сцементировать нацию” — откуда это вообще, из каких глубин, из какого кино про Германию тридцатых? — спрашивает-восклицает Олег Кашин в статье “Таежный тупик нобелевского лауреата”, делая вывод, что вместо писателя-человеколюба мы увидели человека неумного и недоброго, «…мы увидели старомодного и примитивного человека, за людоедскими высказываниями которого никак не получается разглядеть тонкую провокацию или жестокую иронию».

Работающий в последнее время в ДНР журналист Андрей Бабицкий в своей статье «Простосердечный каннибализм Светланы Алексиевич» утверждает, что редкие ее единомышленники позволили бы себе столь неприкрыто заявить, что у русских нет никаких прав, даже на жизнь, как в случае с Бузиной, а у народов, «которые Россия угнетала веками», есть право на любое насилие в отношении русских.

«Нет, конечно, людей можно группировать по каким-то признакам, но отказывать жителям Донбасса в праве утверждать и обосновывать собственную правду о своей беде и ее причинах на том основании, что они являются одним из осколков зловещего, порочного, проклятого русского мира — а именно это писательница имела в виду, просто была не в состоянии точно выразить — это прямо говорить, что это не люди, а какое-то глухое, слепое, нелепое и мертвое сообщество человекообразных существ».

Поэт Виктор Куллэ в Фейбуке напоминает о советском периоде г-жи Алексиевич, когда она пела иные идеологизированные песни: «Касательно казуса Алексиевич дивиться нечему. Некогда вовремя переметнулась (как ей казалось) в “стан победителей”». И приводит цитату из ее публикации «Меч и пламя революции» в журнале «Неман» (№9/1977), «где будущая икона рукопожатности» руководила отделом публицистики с 1976 по 1984 гг.: «И все вещи: письменный прибор из рабочего кабинета Феликса Эдмундовича, его телефон, книги, фотографии, письма — вдруг обрели для меня глубокий человеческий смысл. Появилось такое чувство, что тот, о чьей изумительной жизни они свидетельствуют, рядом, и слышно живое, теплое дыхание его...

Ловлю себя на мысли, что мне все время хочется цитировать самого Дзержинского. Его дневники. Его письма. И делаю я это не из желания каким-либо образом облегчить свою журналистскую задачу, а из-за влюбленности в его личность, в слово, им сказанное, в мысли, им прочувствованные.

Когда у меня вырастет сын, мы обязательно приедем на эту землю вместе, чтобы поклониться неумирающему духу того, чье имя — Феликс Дзержинский — “меч и пламя” пролетарской революции».


В самом деле: от большевизма до псевдолиберализма — рукой подать.

Как неожиданно оказалось.

Обозреватель РИА «Новости» Виктор Мараховский верно подмечает, что г-жа Алексиевич «признана носителем и ретранслятором идей, которые приняты Европой — или, шире, обобщенным Западом. И шпарит о нас с вами строго в рамках того, что дозволено и приветствуется. То есть в ее исполнении мы наглядно и без закатывания в хитрые формулировочки ознакомились с тем, что о нас можно и положено думать носителям “европейского взгляда на вещи”». И предлагает задуматься над тем, что Алексиевич ретранслирует посыл: эти русские — не совсем люди, на этих русских не распространяются те нормы гуманизма и сострадания, к которым могут апеллировать «нации настоящие». «Нет тут никакого лицемерия, уважаемые читатели, — говорит журналист. — Просто мы за скобками, мы не числимся в списках рода людского на уровне нормального западного культурного официоза. Любые гонения на нас, притеснения нас, убийства нас — имеют оправдание и объяснение, потому что мы, по их мерке, лишены того, что делает людей настоящими. У нас нет Свободы, мы ее не хотим и мы ей сопротивляемся. Просто обычно этот мистический расизм упаковывается хитрыми западными интеллектуалами в формулировочки, сквозь которые не пробьешься».

Дмитрий Адамидов в своем материале «Почему нобелевский лауреат ненавидит нас и хочет убить» говорит об «антисистеме». Термин был введен Львом Гумилевым, понимавшим под антисистемой «целостность людей с негативным мироощущением, которое представляет собой специфическое отношение к материальному миру, выражающееся в стремлении к упрощению систем, то есть к уменьшению плотности системных связей. В пределе плотность системных связей сводится к нулю, что означает уничтожение системы, будь то государство, ландшафт или этнос». Ученый называл классическими примерами антисистем средневековые религиозные течения, исповедовавшие гностические учения дуалистического толка: манихейцев, павликиан, богомилов, исмаилитов и альбигойцев, а также русских революционеров.

Д. Адамидов пытается смотреть на проблему в мировом масштабе и утверждает, что современный либерализм вполне соответствует данному Гумилевым определению. Налицо и упрощение, и жесткое деление на «воинов Света» и «приспешников Мордора», и двойная мораль как очевидное следствие двоемыслия, и противопоставление «избранных» «биомассе», и обман этой самой «биомассы» и т.д., и т.п.

«Причем, судя по всему, мы имеем дело не с сугубо российским, а со вполне международным явлением. … В самом Госдепе, как показали последние события, происходит точно такая же ерунда: “воины Света” воюют с ужасным Трампом и вообще со всякими “реднеками” и деревенщиной, которая его выбрала. Это серьезное социальное явление, охватывающее действительно широкие общественные массы».

Как ныне принято говорить, у истории со скандальным интервью есть «вишенка на тортик»: из газеты «Деловой Петербург» был уволен его автор Сергей Гуркин — несмотря на то, что именно заместитель главного редактора газеты дал разрешение на публикацию материала в агентстве «Регнум».

Некоторые высказали согласие с такими действиями редакции, утверждая, что некорректно было «обнародовать текст интервью, которое интервьюируемый отказался визировать». Им возражает в Фэйсбуке харьковчанин Андрей Дмитриев: «Она своими хамскими ответами, оскорблениями (“вы набор пропагандистских штампов”), а потом и этим чудным окончанием беседы спровоцировала конфликт. Собственно, журналист выложил запись конфликтной ситуации, чтоб люди могли рассудить: кто кому хамил, кто кому выдал набор пропагандистских штампов».

А известные пранкеры Алексей Столяров и Владимир Кузнецов (Вован и Лексус), держащие руку на пульсе общественных острых проблем, после скандального интервью разыграли Светлану Алексиевич, поговорив с ней. Сначала — в качестве министра культуры Украины Евгения Нищука. Алексиевич пожелала Киеву освободиться от «засилья русского мира» и назвала россиян «голодной озлобленной массой, ослепленной пропагандой». В то время как на Украине, по словам нобелевского лауреата, такого не происходит. Писательница положительно отреагировала на предложение вручить ей орден Небесной Сотни. Потом пранкеры позвонили от имени «представителя Министерства культуры России», и в ходе этой беседы Алексиевич назвала себя «человеком русской культуры», добавив, что никогда не отрицала, что у нее три дома — Украина, Белоруссия и великая русская культура. Нобелиантка согласилась на предложение пранкера организовать встречу с В. Путиным и получить, например, «орден Дружбы». «Для меня всегда русский народ — это как бы близкий мне народ, я абсолютно не против этого», — ответила Алексиевич.

Итог неолиберальному выпаду нобелиантки подводит блогер Роман Носик: «Много было сказано такого, что нам нужно прочитать, понять, выучить и детям объяснить. Чтобы не было никаких иллюзий относительно того, что они будут делать, если получат власть».

В самом деле: г-жа Алексиевич ведь прямо говорит, что можно убивать, можно запрещать говорить на родном языке. Указывает — кто для нее нелюди. Тем, кто не понимает, следует объяснить: именно поэтому, и ни по какой иной причине она и стала Нобелевским лауреатом.

Запад продолжает «раскручивать идею, что русских можно убивать». Скоро он дойдет и до мысли, что русских убивать не только можно, но и нужно. И в этом смысле нобелиант Алексиевич выступает рупором нынешней атаки Запада на Россию.

http://www.stoletie.ru/vzglyad/ona_ponimajet_ubijc_789.htm

[Александр Васильевич]

Тюренков Михаил

Антицерковная паранойя либералов



В Церкви призвали журналистов не замалчивать антицерковные выпады писательницы Алексиевич

Не замалчивать "антицерковные эскапады" нобелевского лауреата Светланы Алексиевич. С таким призывом обратился к журналистам замглавы синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Вахтанг Кипшидзе. И этот призыв не случаен, в последнее время либеральные активисты - от площадных горлопанов до, на первый взгляд, респектабельных творческих деятелей - объединились в своих нападках на Русскую Православную Церковь. И недавние эскапады Алексиевич - лишь вершина антицерковного айсберга:

"Путин, похоже, пришел надолго. Опрокинул людей в такое варварство, такую архаику, средневековье. Вы знаете, это надолго. И еще Церковь в этом участвует. Это не наша Церковь. Церкви нет. Церковь сегодня - это один из институтов власти..."

Конечно, эти "откровения" Алексиевич - не новы. Еще в XIX столетии либералы и революционные демократы, делая все, чтобы разрушить Российскую Империю, занимались активной антицерковной диффамацией. Так, известный лондонский сиделец Александр Герцен, с желчью высказываясь о государстве как "палаче земном", Церковь же именовал не иначе как "палачом небесным". Складывается впечатление, что изречения современных либеральных деятелей словно под копирку повторяют тезисы революционеров и либералов прошлого.

К примеру, кинорежиссер Александр Сокуров открыто заявляет, что Православная Церковь… опаснее НАТО:

"Я против сращивания Православной Церкви с государством. Это может разрушить такое государство как Россия. И это не какие-то угрозы из разряда: "Нам угрожает НАТО". Заигрывание с Православной Церковью - это ошибка..."

Также и для либералов и революционеров начала XX века врагами были не внешние противники Российской Империи, а сама Империя, основой которой, вне всяких сомнений, являлась именно Православная Церковь. Так, заместитель главного редактора телеканала Царьград известный историк Михаил Смолин подчеркивает:

"Они (либералы - М.Т.) понимают, что Православие является ядром русской цивилизации, и, конечно, любая антицерковная деятельность ими считается как политическая деятельность во благо либеральных либо в целом левых мнений. Поэтому такие люди, как Алексиевич, Невзоров, Познер - это персонажи, которые с огромным удовольствием при любом поводе либо даже без повода пнут Русскую Православную Церковь..."

Лично для меня нет никаких сомнений: несмотря на дальнейшее размежевание, и большевики, и эсеры-бомбисты, и внешне респектабельные либералы начала века прошлого творили общее антигосударственное и антицерковное дело. Так и сегодняшние "критики" Государства Российского и Церкви Русской, будь то оголтелый Невзоров или лишь немногим более деликатная Алексиевич, едины в том же самом общем деле. И нам, православным патриотам, важно сделать все от нас зависящее, чтобы либеральные нападки на Россию и Церковь воспринимались обществом исключительно как проблема медицинских работников, чей профессиональный праздник отмечался совсем недавно.

https://tsargrad.tv/articles/anticerkovnaja-paranojja-liberalov_71494

[Александр Васильевич]

Игорь Друзь

И кто против Лукашенко?

Была русофобкой красной, стала русофобкой красно-белой.



Принято считать, что команда Лукашенко — это сила, якобы, неосоветская, а противостоят ей националисты-«змагары» и либералы, ничего общего с коммунистическим прошлым не имеющие. Однако реальность, как всегда, намного интереснее и многограннее простых схем. Не говоря уже о том, что в Белоруссии командой Лукашенко выстроен вполне типичный капитализм, хотя и с сильным госсектором. Но еще более наглядно примитивность таких схем видна на примере представителей противоборствующих лагерей. Одним из главных лиц белорусской оппозиции стала, как известно, Светлана Алексиевич, — лауреат Нобелевской премии по литературе, позиционирующая себя как белорусская националистка и ярая антикоммунистка.

Но вот что говорит об отношении Алексиевич к белорусскому языку ее школьная учительница Александра Антонишина:

«Математику она не любила, белорусский язык она не очень-то жаловала…»

Однако на это можно возразить, что уж потом-то, в зрелом возрасте, белорусская националистка Алексиевич осознала силу и величие белорусского наречия. Ан, нет! На «великом и могучем» белорусском она не написала ни строки. Более того, 24 июня 2013 года в немецкой газете Frankfurter allgemeine Zeitung вышло интервью с Алексиевич, где нынешняя националистка повергла белорусский язык резкой критике.

Согласно Frankfurter allgemeine Zeitung, отвечая на вопрос, почему она не пишет на белорусском, Светлана Алексиевич сказала буквально следующее: «Я пишу только по-русски и также считаю себя представительницей русской культуры. Белорусский язык очень крестьянский и литературно недозрелый».

Для соблюдения политкорректности при этом она заявила, что белорусский, мол, все угнетали, и она сожалеет о сложившейся в РБ лингвистической ситуации.

Тут надо заметить, что на той же Украине, при практически полностью русскоязычной верхушке, на местном наречии все же говорит примерно половина населения (регулярно пользуясь при этом и русским языком). А процентов 10 украинцев разделяет идеи украинского национализма, и в Верховную раду партия националистов один раз все же прошла. То есть «украинство» если и находится в меньшинстве, то имеет хоть какой-то политический вес, пусть и небольшой. Однако по-белорусски говорит не более 25% семей РБ, а уж идеями местного национализма прониклись и вовсе считанные проценты. Так что заявление Алексиевич вполне отражало сложившуюся ситуацию.

Но позже она таких резких заявлений уже не делала. Более того, в 2019 году даже заявила:

«Мой родной язык — белорусский, даже если я на нем не говорю. Не говорю по той причине, что вся практика моей жизни — это русский язык и русская культура. Но я себя чувствую белоруской».

Как понимать это странное заявление? С точки зрения логики и здравого смысла это полный бред. Ведь для Алексиевич белорусский язык не только не родной, но еще и не любимый с детства, и она на нем вовсе не говорила, и не писала. Данное заявление можно объяснить только одним — логикой политической конъюнктуры, когда человек ищет не истины, а денег и славы. За время, прошедшее с 2013 года, тема «защиты родного языка» в Белоруссии стала престижной и выгодной. В эту тему не только вливались большие деньги со стороны правительств США и Евросоюза, но, к сожалению, и со стороны белорусского государства, не говоря уже о политической поддержке со всех сторон. А Светлана Алексиевич всегда держала нос по ветру, колеблясь только в соответствии с «генеральной линией партии»…

Ведь и при проклинаемых ею теперь коммунистах ей тоже жилось неплохо. Правда, советских аналогов Нобелевской премии она тогда так и не удостоилась. Но она тоже честно пыталась это делать.

Вот что писала будущий нобелевский лауреат Светлана Алексиевич в очерке «Меч и пламя революции», размещенном в журнале «Неман» (№9 за 1977):

«И все вещи: письменный прибор из рабочего кабинета Феликса Эдмундовича, его телефон, книги, фотографии, письма — вдруг обрели для меня глубокий человеческий смысл. Появилось такое чувство, что тот, о чьей изумительной жизни они свидетельствуют, рядом, и слышно живое, теплое дыхание его...

Ловлю себя на мысли, что мне все время хочется цитировать самого Дзержинского. Его дневники. Его письма. И делаю я это не из желания каким-либо образом облегчить свою журналистскую задачу, а из-за влюбленности в его личность, в слово, им сказанное, в мысли, им прочувствованные.

Когда у меня вырастет сын, мы обязательно приедем на эту землю вместе, чтобы ПОКЛОНИТЬСЯ НЕУМИРАЮЩЕМУ ДУХУ того, чье имя — ФЕЛИКС ДЗЕРЖИНСКИЙ — "меч и пламя" пролетарской революции».

При всем при этом я не стал бы сводить идеологические метания Алексиевич к одному лишь поиску выгод. Такие особы не просто служат за блага, убеждая других в правильности единственно верного пути, но и самих себя пытаются в этом убедить, постоянно меняя самоидентичность в угоду властям предержащим. Тут национально-политические процессы на землях бывшего СССР имеют большое сходство с процессами в бывшей Югославии. Сербский публицист Никола Живкович описывает это так: «В Черногории имеет место любопытный феномен: деды и бабки были Сербами; отцы и матери — Югословенами (точнее, "Титовцами"); нонешние мнят себя Черногорцами (Монтенеграми), а их дети, вероятно, будут Албанцами и Хорватами.
Четыре поколения — четыре нации!».

А Светлана Алексиевич — это «два в одном». Она успела побыть фанатичным членом советской нации, а теперь стала не менее фанатичной белоруской. Если правящая партия скажет: «Надо!», то она готова, похоже, и негритянкой себя объявить, и кожу перекрасить, и саму себя убедить, что она исконная африканка.

Вместе с тем в ее «переобуваниях в воздухе» есть и определенная последовательность: она все время занимает антироссийскую позицию. Была русофобкой красной, стала русофобкой красно-белой, из коммунистки перекрасившись в великую «литвинку».

В этом плане Алексиевич во многом повторила метаморфозы своего бывшего кумира Дзержинского, который тоже побывал членом двух наций: в детстве и ранней юности был ярым польским националистом, а потом стал столь же ярым советским. При этом в обоих случаях занимал антирусскую позицию.

Апофеозом переобувания Алексиевич стала речь на вручении «Нобеля». Чутко уловив изменившуюся политическую конъюнктуру, эта бывшая поклонница Дзержинского и ненавистница белорусского языка заявила тогда следующее: «Я благодарю Шведскую академию за высокую награду... Я понимаю ее как поклон многим поколениям советских людей, которые еще недавно жили вместе в огромной стране СССР, марксистской лаборатории светлого будущего; как поклон их страданиям, их боли. Они уходили в небытие в сталинских лагерях, на шахтах Магадана и Воркуты, получали пулю в затылок в застенках НКВД... Великая идея безжалостно пожирала своих детей. Идеям не бывает больно. Жалко людей...».

А далее в своей речи перед членами Нобелевского комитета Алексиевич осуществила еще более крутой идеологический кульбит, заявив:

«Я хотела бы, чтобы в этом прекрасном зале прозвучала белорусская речь, речь моего народа…».

И на вручении самой известной литературной премии мира Алексиевич разразилась тирадой на белорусском языке, который ранее сама же недавно называла «крестьянским и литературно недозрелым».

Замечу, что в уже упомянутом интервью немецкой газете Frankfurter allgemeine Zeitung Алексиевич отмечала:

«Пройдите по городу — чудом будет, если вы услышите где-нибудь человека, говорящего по-белорусски. И вот какая в таком случае это культура?.. Я знаю некоторых белорусских писателей, у которых дети дома говорят по-русски и учатся в Европе. Это двойной стандарт. С одной стороны — культурный и политический. А с другой — реальная жизнь. Хватит обманывать самих себя. От того, что мы не можем посмотреть вещам прямо в глаза, и происходит с нами то, что происходит».

То есть, согласно ее же собственным прежним речам, белорусский язык речью ее народа не является.

Конечно, мне могут возразить, что теперь-то уж Алексиевич стала принципиальной, что она рискует собой, борясь против «кровавой диктатуры». Но было бы смешно предполагать, что «диктатура» реально тронет эту женщину, являющуюся Нобелевской лауреаткой. Алексиевич в полной безопасности, а на худой конец она может уехать в Евросоюз, где и так проводит большую часть своей жизни. Зато точно известно, что на деятельность оппозиции Запад выделил большие деньги — так что свои «печеньки» она вполне может заработать …

Случай Алексиевич достаточно типичен для белорусской оппозиции, многие члены которой не раз перекрашивались. Правда, ее младшее поколение не успело воспеть советскую власть, зато побывало «винтиком и колесиком» того самого «режима Лукашенко», которого теперь всячески поносит.

Таков, к примеру, Виктор Бабарико, сказочно обогатившийся в системе, созданной Лукашенко, и никогда до этих выборов не говоривший о «диктаторе».

Координационный совет оппозиции любит говорить о своем «моральном праве» и «принципиальности», но, увы, там не видно — ни того, ни другого. Налицо группы людей, которые многократно меняли свои взгляды в угоду политической конъюнктуре. Ныне они из выгоды решили стать идеологической обслугой глобалистов.

Специально для «Столетия»

http://www.stoletie.ru/politika/i_kto_protiv_lukashenko_661.htm

[Александр Васильевич]

Почему Алексиевич?


_{Светлана Алексиевич}
   
Итак, лауреатом Нобелевской премии 2015 года стала Светлана Алексиевич (р.1948). Ожидаемо для букмекеров Ladbrokes, которые оценивали её шансы как 5/1. И в то же время — неожиданно. Ибо было слишком много пунктов, по которым Алексиевич никак не могла получить эту премию. Однако получила…

Алексиевич — автор книг «У войны не женское лицо», «Цинковые мальчики», «Чернобыльская молитва», «Время секонд-хэнд», которые считаются документальными. В связи с «Цинковыми мальчиками» против неё было подано несколько исков — от тех, кто воевал в Афганистане, и от матерей погибших «афганцев» (из судебного иска Тараса Кецмура: «…все, что изложено С. Алексиевич в газетной статье и в книге „Цинковые мальчики“, — вымысел и не имело места в действительности, так как я с ней не встречался и ничего ей не говорил».). Некоторые из этих исков были удовлетворены. Притом общественность, которую тогда, в начале 1990-х, принято было называть демократической, громко кричала о «политическом судилище».

То, что Нобелевская премия бывает не в меру политизирована, хорошо известно. Особенно по отношению к русской литературе. Но всё-таки её русских лауреатов — Бунина, Пастернака, Шолохова, Солженицына, Бродского — награждали, исходя не только из политической конъюнктуры, но и из литературных достоинств. Случай русскоязычной Алексиевич, которую, правда, наградили как белорусскую писательницу, — уникален и удивителен.

Наградили Алексиевич с формулировкой — «за многоголосное творчество — памятник страданию и мужеству в наше время». А что её «многоголосое творчество» часто просто придумано, причем придумано довольно однообразно, этого Нобелевский комитет как бы и не заметил. Или, может, и правда, не заметил?

Последнее достижение Алексиевич, благодаря которому она и попала в кандидаты на премию, — «Время секонд хэнд», заключительная часть проекта «Голоса Утопии». Книга охватывает два периода нашей истории — 1991−2001 (часть первая), 2002−2012 (часть вторая). Цель автора — показать homo soveticus и запечатлеть следы советской цивилизации. Характерны названия главок: «Про то, что мы выросли среди палачей и жертв», «О времени, когда всякий, кто убивает, думает, что он служит Богу», «О людях, которые сразу стали другими после коммунизма». Но это пусть…

Главная беда — ощущение фальши, которое остаётся после чтения этого вроде бы документального повествования, вроде бы verbatim и non-fiction. Речи обыкновенных людей, записанные на диктофон, поражают воображение — люди говорят так, будто пишут дурную, тенденциозную публицистику: «Геополитика пришла к нам в дом. Россия распадается… Скоро от империи останется одно Московское княжество…» «Советское время… У Слова был священный, магический статус. И по инерции на интеллигентских кухнях еще говорили о Пастернаке, варили суп, не выпуская из рук Астафьева и Быкова, но жизнь все время доказывала, что это уже неважно…» И т.п.

Homo soveticus предстаёт со страниц этой книги в лучшем случае безнадёжными лузером. Он гордится честной бедностью, новой жизни не знает, её не принимает и знать не хочет. Для него

чтение «Доктора Живаго» и др. — главное в жизни. Один из плохо придуманных эпизодов книги — молодая женщина с больным ребёнком в больнице: «У меня всегда был под мышкой „Архипелаг ГУЛАГ“ — я его в ту же минуту открывала. На одной руке умирает ребенок, а в другой — Солженицын. Книги заменяли нам жизнь. Этот был наш мир».

Чаще же этот homo soveticus — редкостный подонок и сволочь. Так, переживший оккупацию еврей (в Белоруссии) рассказывает, как он впервые услышал слово «жид» — именно от советских людей, своих соседей. И советские крестьяне на евреев доносили. И советские партизаны над евреями издевались… Нет, немцы, конечно, тоже присутствуют — всё-таки война, гетто, — но как-то по касательной. А некоторые даже проявляют человечность: так, один немец, поняв, что мать рассказчика — русская, посоветовал ей не прыгать в общую яму-могилу.

Бывший энкавэдэшник-палач вспоминает: «…на войне я отдыхал. Расстреливаешь немца — он кричит по-немецки. А эти… эти кричали по-русски… Вроде свои… В литовцев и поляков было легче стрелять. […] Мы все в крови… вытирали ладони о собственные волосы… Иногда нам выдавали кожаные фартуки… Работа была такая. Служба».

А вот и лихие 90-е, в вспоминания о которых почему-то вмешивают Сталина: «Каждое утро во дворе находили труп, и уже мы не вздрагивали. Начинался настоящий капитализм. С кровью. Я ожидал от себя потрясения, а его не было. После Сталина у нас другое отношение к крови… Помним, как свои убивали своих…»

Сегодняшний день не лучше. Армянка, беженка из Баку, говорит дочери, которая хочет«походить по Красной площади». — «Туда не пойдем, доченька. Там — скинхеды. Со свастикой. Их Россия — для русских. Без нас».

Ошибки в мелочах тоже свидетельствуют против подлинности. Так, некто неизвестный («Из уличного шума и разговоров на кухне (2002−2012)») рассказывает о том, как он в 1993 году, отвечая на призыв Егора Гайдара к «москвичам, всем россиянам, которым дороги демократия и свобода», пошёл к Белому дому и там вроде бы таскал раненых. Однако те, кто отвечал на призыв Гайдара, не могут не знать, что он призывал прийти и спасать демократию не к Белому дому, а к Моссовету.

Есть места совсем уж несуразные. Вот несчастная мать вспоминает о любимом сыне, в 14 лет покончившим с собой. И уснащает свой рассказ множеством стихотворных цитат — от обэриута Введенского до Высоцкого. Читает стихи и «Василий Петрович Н., член коммунистической партии с 1922 года, 87 лет» (в версии 1993 года — с 1920 года, но это пустяки). Он же наизусть (!) воспроизводит пассаж из романа «Что делать?», будто бы своего любимого. А для придания разговорной живости этой слишком уж литературной речи то здесь, то там вставлены ремарки: «Из-за кашля опять неразборчиво»; «Почти кричит»; «Удивленно» и т. п. Но это дела не спасает.

Есть места совсем уж невероятные. Женщина, у которой в Чечне погибла дочь («Олеся Николаева — младший сержант милиции, 28 лет»), вдруг вставляет в свою историю длинную историю воевавшего в Чечне офицера, которого случайно встретила в электричке. Излагает её она от его имени и в художественных подробностях: «Стоит старый чеченец и смотрит: нас полная машина дембелей. Смотрит и думает: нормальные русские парни, а только что были автоматчики, пулеметчики… снайперы. . И его самобличения эта женщина будто бы слово в слово запомнила: «Можно многое себе позволить… Ты — пьяная скотина и у тебя оружие в руках. В голове — один сперматозоид… …Работа палаческая… Умирали за мафию, которая нам еще и не платила».Ну и как можно поверить в то, что несчастная мать действительно всё это запомнила и рассказала на диктофон! И вот что интересно: Алексиевич даже не пытается придать своим сочинениям хотя бы правдоподобие, она напрочь лишена художественного слуха.

По Алексиевич, мы — фашисты, бандиты, стукачи, палачи, иногда жертвы или идиоты с томиком Солженицына под мышкой… Это такой сильно ношеный секонд хэнд из мифологии, которую принято называть либеральной. Предисловие к книге Алексиевич назвала «Записки соучастника», вроде бы смиренно признавая, что она — тоже homo soveticus. Но это всего лишь еще один художественный приём, ничего по сути не меняющий. Скорее — усугубляющий дело.

Потому что перед читателем не verbatim и не non-fiction, а беллетризованная публицистика, за которой проступает глобальная — пропагандистская — неправда.

А ведь если судить по восторженным откликам в СМИ или, скажем, в Facebook — ей верят. Хотя, сдаётся, что на самом деле далеко не все из её почитателей её читатели. Скорее, здесь действует принцип: «Не читал, но приветствую», обратный известному: «Не читал, но осуждаю».

Литераторы, дающие комментарии событию, исходят из некоего общего представления о трудах Алексиевич: дескать, вот документ, голоса реальных людей, последняя правдаи т. п. И главное её достоинство — то, что в либеральных кругах считается гражданской позицией. А именно: какое-то глубинное отвращение к России … И это бы ладно, не любит и не любит. Любить не заставишь. Но ведь и лжет на каждом шагу, исходя из этой нелюбви.

И причем тут литература? И причем тут журналистика? Книги Алексиевич — не более чем фейки, правда, необычно большого объёма.

Награждение Светланы Алексиевич — это демонстративное попрание и эстетики, и этики. И всё лишь ради того, чтобы бросить в сторону России еще одну информационную бомбу… Ну, может, еще, чтобы сделать книксен перед батькой Лукашенко. Так или иначе, но плата за престиж Нобелевской премии несоразмерная.

Виктория Шохина

Источник: Свободная пресса

12 октября 2015 г.

https://pravoslavie.ru/86674.html

[Александр Васильевич]

Алексей Николаев

Ловкий перевертыш Светлана Алексиевич



Она родилась 31 мая 1948 в городе Станислав, сегодня Ивано-Франковск, в семье сельских учителей. Двое родных братьев ее родителя без вести пропали на фронте, а мать не дождалась с фронта своего отца.

Советская власть дала этой женщине все!

В 35 лет ее приняли «Союз писателей СССР» говорят, этому поспособствовал написанный ей очерк о Дзержинском, с пафосным названием «Меч и пламя революции». Тогда Алексеевич обещала советским читателям:

«Когда у меня вырастет сын, мы обязательно приедем на эту землю вместе, чтобы поклониться неумирающему духу того, чье имя – Феликс Дзержинский — «меч и пламя» пролетарской революции».

Как всегда обманула и себя и читателей, семью и детей она, так и не обрела.

За годы проклятого «совкового» режима «неполживая» писательница получала нехилые награды и премии:

1984 - Орден «Знак Почёта»;

1984 - Литературную премию имени Николая Островского от Союза писателей;

1984 - Премию журнала «Октябрь»;

1985 - Литературную премию имени Константина Федина от Союза писателей;

1986 - Премию Ленинского комсомола — за книгу «У войны не женское лицо»;

1987 - Премию «Литературной газеты».

С началом «Катастройки» у Алексиевич появилась одна мечта подороже продаться на Запад и она к ней уверено зашагала.

После возвращения в 2014 году Крыма в родную гавань авторша открыла для себя примитивную формулу получения «Нобелевской премии»:

«Обливание грязью России + хвалебные оды Майдану = Нобелевская премия по литературе».

Озаренную своим мерзким открытием бумагомараку больше ничего не сдерживало.

С 2014 года Алексиевич усиленно стала поливать грязью Россию и русских, и о ЧУДО в 2015 году она получила «Нобелевскую премию» по литературе и 30 сребреников в современном эквиваленте равных 953 000 $.

Правда, в 2016 году «нобелевский лауреат» «накасячила» и перед укронациками заявив: «Каратели, которые работали на территории Белоруссии, были все из Украины. И больше того, не только в Литве, Латвии уничтожили, сами уничтожили евреев еще до того, как успели прийти немцы. Но это было и на Украине».

В отместку в 2018 году ее внесли в список базы «Миротворец» и послали… вон из Одессы.

В 2020 она охаяла память своих предков, заявив, что тысячи белорусов во время оккупации служили в полицаях. С ее слов белорусы за мешок муки и понюшку табаку сдавали евреев фашистам.

Корреспондентам «Медузы» с болью в голосе она рассказала историю про еврейскую девушку Розу:

«У меня в книге «……..» есть история про Розочку? Восемнадцатилетнюю еврейскую девушку прислали из Москвы, она была связисткой. С ней спали все партизанские командиры, а потом, когда она забеременела, просто пристрелили на опушке. Вся моя деревенская жизнь состоит из этих рассказов».

Когда после публикации интервью на эту «правдорубку» посыпался миллион упреков, она обвинила «Медузу» в провокации и желтизне.

Кстати с ее слов после ПОБЕДЫ над гитлеровской Германией мы прогнали из СССР чужой фашизм, а СВОЙ ФАШИЗМ оставили. Советские солдаты мечтали в окопах о свободной стране, победе демократии, а вернулись в 1945 году в «красный концлагерь». «Сталинский фашизм» оказался не менее агрессивным, чем гитлеровский. Алексиевич не сомневается, что ВЕЛИКОЙ ПОБЕДОЙ русские прикрыли от мира «ужасные» сталинские преступления.

Эта гиена рукоплескала, когда после возвращения Крыма в состав России в Европе в отелях и кафе появились надписи: «Русских не обслуживаем».

https://proza.ru/2024/03/12/459

[Александр Васильевич]

Алексиевич и ее «патриотизм», или за что я не люблю нобелевского лауреата?



То, что Запад нам враждебен, в последнее время стало очевидно всем, за исключением разве что глупых и слепых. И на все высказывания и действия Европы и США стоит реагировать также, как Вера из «Служебного романа» на замечание Людмилы Прокофьевны про сапоги: «Значит, надо брать!». Также и у меня в 2013 году, когда только заговорили о Нобелевской премии по литературе для Светланы Алексиевич, в голове возникла мысль: А, что с ней не так?

Алексиевич: «В России и Беларуси … выросли очень агрессивные и опасные для мира люди». Вполне в русле западной повестки.


_{Ну не дают сейчас Нобелевскую хорошему человеку! Пример Солженицына показателен. Но вернемся к «нашей» Алексиевич…}

Жизнь в стране полицаев

Пусть в меня сейчас посыплются многочисленные дизлайки, но Алексиевич я читал. А что? Врага надо знать в лицо! Особенно того, который называет свою Родину «страной полицаев». В недавнем интервью (кстати, к 75-летию Победы) Алексиевич так и выразилась о Белоруссии: «Я всю жизнь прожила в стране полицаев».

Но давайте не кривить душой, Светлана Александровна (плевав на отца, прошедшего войну от первого до последнего дня, и деда, погибшего на фронте) говорит так не только и не столько о современной Беларуси, сколько о Советском Союзе. Ведь большая часть ее жизни прошла именно в той стране. А детство – в Винницкой области Украины. Но что это я – об Украине она так сказать не могла…

Ведь в Незалежной, как убеждала Алексиевич в 2014 году, «произошел не нацистский переворот, а народная революция. Справедливая». Что ж, каждый в праве иметь свое мнение. И я бы, наверное, прошел мимо этой фразы, если бы не сообщения о номинации на Нобелевку, появившиеся буквально через несколько дней после этих слов. А потом и сама премия со сложной и непонятной формулировкой «за её многоголосное творчество — памятник страданию и мужеству в наше время».

У войны не женское лицо

А вообще Алексиевич я помню еще по ее первой книге «У войны не женское лицо». Прочел я ее намного позже, но, когда во второй половине 80-х очерки – тогда еще с большими сокращениями – стали печатать в журналах, они произвели эффект сродни солженицынского «Архипелага». Это потом уже стало понятно, что оправдание полицаев, которые по Алексиевич сплошь были украинцами, как и рассказы о разбойничьих набегах партизан и множестве изнасилованных ими девушек, после непременно расстрелянных, как-то уж совсем за гранью логики и совести. Но не могу не согласиться с Вами, Светлана Александровна. У войны действительно не женское лицо. А мужское. С зачесом на левую сторону и усами-щеточкой. Впрочем, вам оно наверняка хорошо знакомо…


_{Про белорусов Алексиевич писала, что полицаев среди них было мало, но зато они могли продаться за мешок муки.
Сама Светлана Александровна оценила себя в 8 млн. шведских крон.}

Цинковые мальчики

Читал я и еще одну книгу Алексиевич «Цинковые мальчики». Причем тогда, еще при СССР, школьником втихаря от родителей. Уж слишком натуралистическими, а потому увлекательными, мне казались описываемые там события. Оттуда я узнал о «красном тюльпане» - страшной казни, которой подвергали душманы советских солдат. Вот только почему-то злодеями в книжке казались не моджахеды, а наши.


_{На рубеже развала СССР книга вызвала большой ажиотаж. А жены воинов-афганцев даже подали на Алексиевич групповой иск за клевету.}

В моем юношеском мозгу это никак не вязалось с образом улыбчивого усача-соседа дядь Гены, прошедшего Афган и получившего «За отвагу» за спасение женщин-заложниц, взятых в плен теми самыми душманами. Потом я уже понял, что у Алексиевич это такой литературный прием – оправдания преступлений обстоятельствами. Мол, правда у каждого своя. А вот здесь, Светлана Александровна, я с Вами уже не соглашусь. Правда всегда одна. Просто предателям ее не понять!

Меч и пламя революции

Извиняюсь за некий сумбур. Это не подготовленная статья или рассказ, скорее, просто мысли о наболевшем. А натолкнуло меня на них еще одно произведение Алексиевич. Небольшой очерк, найти который будет непросто. Ведь напечатан он был в далеком 1977 году, аккурат к столетию со дня рождения Феликса Дзержинского в местечковой то ли белорусской, то ли украинской газете. Называется «Меч и пламя революции».

Вот небольшая цитата: «Когда у меня вырастет сын, мы обязательно приедем на эту землю вместе, чтобы поклониться неумирающему духу того, чье имя — Феликс Дзержинский — «меч и пламя» пролетарской революции. Прочтя это, я подумал: а может несправедливо называть Алексиевич предательницей? У предателей есть какие-то убеждения, пусть и те, что они предали. А Светлана Александровна – дешевая конъюнктурщица без стыда, совести и убеждений. Просто тогда модно было хвалить Родину, а сейчас модно ее ругать. И ничего личного, только бизнес…


_{Доведись Феликсу Эдмундовичу встретить Алексиевич на своем пути, думается, его маузер не молчал…}

P.S. Ничего советовать читать не буду – книжонки мерзкие. Впрочем, для ознакомления все же полистайте. Врага надо знать в лицо. И надо понимать, за что сейчас дают Нобелевскую премию по литературе.

Филиал Карамзина

https://dzen.ru/a/YkYBpu95fGHESZPF

[Александр Васильевич]

В ЕГЭ встретился текст белорусской писательницы Алексиевич. В Госдуме попросили разобраться, как в экзамен попал «русофобский» автор



Депутат Нина Останина назвала подход к составлению текста экзамена «антигосударственным»

Среди текстов в прошедшем в конце марта досрочном ЕГЭ по русскому языку, по которым предлагалось написать сочинение, был фрагмент произведения Светланы Алексиевич, белорусской писательницы и лауреата Нобелевской премии. Это возмутило главу комитета Госдумы по делам семьи Нину Останину. Парламентарий выразила свою обеспокоенность и направила запрос министру просвещения Сергею Кравцову.

В запросе отмечается, что родители обратились с жалобами на то, что во время тестовой сдачи ЕГЭ по русскому языку детям было предложено написать сочинение по отрывку из книги Светланы Алексиевич «Чернобыльская молитва». Родители и депутаты Государственной думы выразили свое негодование «аполитичностью и антигосударственным подходом» Федерального института педагогических измерений, который подготавливает материалы для ЕГЭ.






_{Источник: Нина Останина / Vk.com}

В запросе Светлану Алексиевич также критикуют за ее отношение к России, которое, по мнению членов комитета, является русофобским. Они обращают внимание на то, что писательница переехала жить в Германию, где впоследствии была награждена орденом «За заслуги перед ФРГ».

В своем запросе Останина просит провести служебную проверку в отношении лиц, ответственных за включение произведения Алексиевич в список литературы для ЕГЭ.

Ранее мы рассказывали, что об изменениях в ЕГЭ думают преподаватели по литературе: из списка обязательных произведений на 2024 год пропали некоторые произведения Державина, Грибоедова, Пушкина, Лермонтова и Гоголя.

https://msk1.ru/text/education/2024/04/04/73420547/