Великая Отечественная война 1941 – 1945 годов

[Александр Васильевич]

«Я все это в памяти сберегу»

Беседа с ветераном Великой Отечественной войны профессором МАРХИ Львом Васильевичем Андреевым

Архитектор, художник, профессор Московского архитектурного института Лев Васильевич Андреев родился 11 июня 1924 года в Торжке в семье учителей. В годы Великой Отечественной войны служил радистом переносной рации 248-го гвардейского минометного дивизиона, входившего в состав знаменитого 10-го Уральского гвардейского добровольческого танкового корпуса. Л.В. Андреев – участник Курской битвы, боев на правобережной Украине, в Польше, Германии, битвы за Берлин и марш-броска на Прагу. Трижды контужен, награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны 1-й и 2-й степени, двумя орденами Красной Звезды, орденом Славы 3-й степени, медалями «За взятие Берлина», «За освобождение Праги», многими другими наградами. Недавно Л.В. Андреев закончил книгу воспоминаний о своей жизни «Мир и война».



«Вставай, страна огромная!»

– Лев Васильевич, где застало вас объявление о начале войны?

– В 1941 году я окончил 9-й класс в Торжке. Мы с братом накопили деньги на большой мужской велосипед. Я купил его 21 июня в Мосторге, а 22-го – сел в ленинградский поезд, доехал до Калинина и днем сделал пересадку на ржевский поезд. Там я и услышал, как в 12 часов по радио выступал Молотов со своей знаменитой речью, которая кончалась словами: «Наше дело правое. Победа будет за нами».

– Вам стало страшно?

– Да, мне стало страшно, потому что я был в курсе международных событий. Мы с братом всегда читали газеты, вырезали карты, например военных действий в Северной Франции. Я понимал, что гитлеровская военная машина – это сила страшная.

А велосипед, о котором мы так мечтали с братом и который мы – о, счастье! – купили, стал не счастьем, а обузой, потому что неизвестно, что будет дальше.

– А когда вы столкнулись с войной непосредственно?

– В октябре 1941 года, когда стали бомбить Торжок. Бомбежка началась в ночь на 13 октября, продолжалась почти неделю.

– Город сильно пострадал тогда?

– Выгорела колоссальная центральная часть, целые кварталы. Было разрушено главное здание на площади – магистрат, около пешеходного моста угловое здание – театр. Все выгорело. Гостиный двор, множество лавок – от всего этого остались одни стены.

– А было предупреждение о бомбежке?

– Нет. Говорят, где-то, где копали окопы, под Селижаровом, бросали листовки: «Зря роете, мы 25-го будем в Торжке». А так – бомбили гражданский жилой центр, а не военные предприятия. Военный железнодорожный завод (сейчас он называется Вагонным заводом) чуть-чуть тронули в первой бомбежке, зато разбомбили вокзал.

– Бомбили коммуникации?

– Да.

« С неба сыпались бомбы…»

– Я очень хорошо все помню. Поздно вечером 12 октября, уже почти ночью, мы слушали известия, и вдруг по радио объявили воздушную тревогу. У нас в старом педучилище был вырыт длинный окоп, и все население нашего большого флигеля – несколько семей педагогов – расположилось в бомбоубежище. Я стоял у входа наверху. В городе раздавались взрывы. Когда вся эта трескотня закончилась, мы вернулись домой и выспались.

С утра отбоя никто не объявлял, потому что радиоузел перестал работать. После завтрака я поехал на велосипеде в центр, на Власьевскую улицу, в дедовский дом. Сам дед уже скончался, а 87-летняя бабушка была жива. С ней жили мой дядя и его жена, а когда началась война, из Ленинграда к ним приехали дочь с годовалой внучкой и сноха с годовалым сыном. Меня послали узнать, как они.

Когда я приехал, то столкнулся с дядей. Он сказал, что на их улице упало несколько бомб, семью он перевез на Тверецкую набережную. Там, «на берегу», жил знакомый учитель, в его каменном подвале они и провели остатки ночи. А сейчас он забежал взять посуду, одежду, еду. Поговорили, и он убежал обратно на берег. Я остался один. Тут ко мне подошел мой одноклассник Слава Ползунов и говорит: «Пойдем, я тебе покажу кое-что». Привел на свой участок. У них на огороде был вырыт окопчик (эти «ровики», защищавшие от осколков, по приказу властей были тогда вырыты у всех). «Вот смотри, – говорит, – мы сидели в этом ”ровике”, а в пятнадцати метрах от нас упали три бомбы». От них остались три воронки.

Перед этим я заехал на площадь. Спустился по горе и переехал через мост. Туда, в угловое здание, недалеко от памятника Кирову, была брошена бомба. Здание все разнесло, и на месте здания образовалась большая воронка. По площади патрулировал в военной форме с карабином на плече наш преподаватель физики Иосиф Адамович Ланс. Через площадь бегали, ходили люди, ездили подводы…

– Одним словом, жизнь продолжалась…

– Да, после ночного налета жизнь продолжалась.

Вдруг снова заработали зенитки на городском валу. Они начали стрелять: бах! бах! бах! бах! Стреляли они на запад под косым углом. Я увидел, что оттуда, со стороны Калинина, идут немецкие самолеты. Шли они строем по три самолета, как на параде. Пока я так рассуждал, влез на всякий случай в окоп. Смотрю: от первых самолетов отделились точечки. Сначала их не было видно, потом стало ясно, что это бомбы. Ну, думаю, сейчас они упадут как раз мне на голову. Но бомбы полетели на другой берег: на верхнем городище загорелась целая улица домов, шел дым с Кузнечной улицы. Видимо, и по торговым рядам попало. Много самолетов прошло. Тяжелые, двухмоторные, они не пикировали, двигались прямо. Отбомбились и повернули налево, на юг. Я все это из окопчика наблюдал. Как только налет кончился, я выскочил, верхом на велосипед и покатил на Ленинградское шоссе, в конец улицы Дзержинского, в старое педучилище.

Два зарева: Торжок и Калинин

– Примчался туда. Все сидят в убежище. Мама рыдает навзрыд: бомбежка, а меня нет.

От бомбежки загорелся центр, оттуда поднимался и расползался по небу столб дыма. Мы схватили вещи, что попало под руку, на велосипед какие-то сумки повесили и пешком пошли на север, во Владенино, бывшее имение Львовых в десяти километрах от Торжка. Потом мы получили от педучилища лошадь и решили на этой лошади съездить за вещами. Женщин отпустили вперед, а с преподавателем математики поехали на велосипедах некоторое время спустя. Но немножко опоздали. Женщины, нахлестывая лошадь, уже мчались обратно: снова началась бомбежка, причем бомбы бросили на Вагонный завод, а это совсем рядом с нашими флигелями. Мы предлагали им вернуться, но в ответ – совершенная паника: «Нет! Нет!!!» – кричали женщины.

Вскоре к нам в деревню пришел представитель горсовета. Он говорил, что объявлена всеобщая эвакуация Торжка, спрашивал: «Куда вы хотите?». Папа захотел в Пермь, потому что там жила тетка, мамина сестра. И вот мы от Владенино за лошадью шли 28 дней, огибали с севера Калинин, потому что город был взят и оттуда доносилась артиллерийская канонада. Торжок не взяли, но его продолжали бомбить, он горел. Два зарева было видно по вечерам: Торжок и Калинин.

За 28 дней мы дошли до Мышкина, оттуда до Рыбинска нас подбросили на попутной машине. С лошадью мы расстались, отдали ее в горкомхоз в Мышкине. Ну, и дальше от Рыбинска по железной дороге в тамбуре случайного поезда доехали до Ярославля, а там уже комплектовались эшелоны эвакуированных. Дождались, когда скомплектовали эшелон до Перми. В декабре мы приехали в Пермь: эшелон долго шел, уступал дорогу, ждал на полустанках. А в Торжок я вернулся ровно четыре года спустя, в октябре 1945-го.

Добровольцы

– Лев Васильевич, вы ведь воевали в составе знаменитого 10-го Уральского добровольческого танкового корпуса?

– Да. В армию меня призвали в 1942 году, в ноябре. Сначала я учился на курсах в Свердловске. Там из меня сделали радиотелеграфиста, определили в 10-й Уральский добровольческий танковый корпус.

Воевать мы начали на Курской дуге в июле 1943 года. Тогда с Урала нас перевезли на станцию Кубинка, где формировались танковые армии; наш корпус влили в 4-ю танковую армию. И в составе этого корпуса я прошел Орел (первые победные салюты были в честь освобождения Орла), потом освобождали Брянск, после переправили нас на Украину и ввели в состав 1-го Украинского фронта. Так до конца войны мы и воевали: на правобережной Украине, потом в Западной Украине, Польше, Германии, участвовали в Берлинском сражении. После Берлина нас бросили на юг, через Судецкие горы, в Чехословакию. Мы ее освободили в День Победы – 9 мая: где-то часа в 3 или в 4 утра наш корпус ворвался в Прагу и освободил ее. Так что День Победы мы отмечали в Праге.

– Кто были ваши однополчане?

– Наш замечательный корпус состоял из добровольцев Урала: украинцев, ленинградцев, я вот – тверичанин. Большинство – эвакуированные из этих областей в Свердловск вместе с заводами. Все обмундирование и вооружение корпуса было изготовлено на уральских заводах как сверхплановая продукция, то есть это был подарок Родине от Урала.

– А каков был возраст добровольцев?

– Я – 1924 года рождения, в армию пришел в 18 лет, а самые старики у нас были 1903 года. Их, партийных, уговорили добровольцами вступить в дивизион. Основной контингент – лет на пять меня постарше, 1919 года рождения, 1918-го, 1917-го. Самый молодой у нас был 1925 год.

– Получается, что воевали неподготовленные мальчишки!

– Неподготовленные сначала (хотя воевали тогда и кадровые войска, но они к войне не были готовы!). Но «мальчишки» проходили подготовку: я, например, в 10-м классе в Чердыни прошел подготовку пехотинца. Мы быстро научились. Уже в Сталинграде оборону держали: все-таки не дали сковырнуть город, удержали позиции и двумя клиньями окружили фашистскую группировку. Так что уже в Сталинграде воевать умели.

Дорога на Берлин

– Лев Васильевич, когда вы почувствовали победу?

– Победу мы почувствовали еще на нашей территории. На Курской дуге мы вступили во второй фазе, когда началось наше наступление. Правда, на Украине, в 1944 году, весной, мы наступали не очень удачно, по грязи. Г.К. Жуков тогда временно командовал нашим фронтом, и большие потери мы понесли от грязи, а не от немцев. Но все равно мы наступали, немцев били, имели превосходство в танках, в самолетах, в количестве войск и в опыте. Главное, наши командиры, начиная с маршалов и кончая командирами взводов, научились воевать.

– Поражения вы не знали?

– Нет.

– Но все же потери несли серьезные?

– В наступлении потери несли большие, но все равно победу чувствовали, чувствовали, что мы идем как армия победителей. Ведь в 1941–1942-м наши солдаты отступали. Тут немцы, там немцы, иногда даже оружия не хватало: одна винтовка на двоих была. На Курской дуге (фронтом командовал генерал-полковник В.С. Попов) немецкая авиация нас прижимала, мы с утра до вечера рыли землю: машины зарывали, «катюши» зарывали, сами себя зарывали в эти окопчики. Очень медленно наступали: шесть километров в сутки с тяжелыми боями. Немцы останавливаются – мы останавливаемся, опять все зарываем. Я был радистом там, но по основному занятию – землекопом. А потом уже все изменилось.

Мы брали Львов. Там попали в укрепленный район восточнее Львова, но наш новый командующий, маршал И.С. Конев, не стал брать его в лоб, а пустил один корпус армии туда, где уже прошла армия П.С. Рыбалко, второй – в другом направлении. Мы обошли его, а немцы из этого района ретировались сами, чтобы не попасть в окружение. Затем мы обороняли Сандомирский плацдарм за Вислой. Это огромный район, уходящий в некоторых местах в глубину фронта на 70–80 километров. Там жили поляки. И у них новое правительство Болеслава Берута и Эдварда Осубка-Моравского начало земельную реформу. Мы воюем, а поляки бегают, землю делят: для крестьянина земля превыше всего!

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Всю осень на Сандомирском плацдарме мы накапливали резервы для наступления и не успели полностью укомплектоваться, как 12 января 1945 года перешли в широкое наступление (Черчилль упросил Сталина!) досрочно. Нам бы еще две недельки постоять… Если бы мы доукомплектовались, то сразу бы до Берлина дошли. А так в два этапа: сначала от Вислы до Одера, а второй этап – уже до Нейсе и Шпрее. Берлинская операция выделилась отдельно: Берлин мы брали не с ходу, а накопив силы. После Берлина нас вывели на Эльбу, где чуть ранее происходила встреча с союзниками-американцами. Это было 3-го, а 5-го нас направили на юг. Сначала – ничего неизвестно, а потом мы поняли, что идем на Прагу через Судецкий перевал. 9 мая мы были в Праге.

«Торжок отомщен»

– Лев Васильевич, 9 мая мы празднуем День Победы. Но не все уже помнят, что в ночь на 9 мая был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии, бои же в Берлине затихли 1 мая. Вы тогда находились в Берлине. Было понятно, что это – победа?

– Да. Нам было понятно, еще когда мы шли по Германии, что мы – победители. Мы иногда за день в боях продвигались вперед на 70 километров. Понимаете, такая грозная сила шла, что не чувствовать себя победителем было трудно. Но все-таки ждали, когда все кончится. И вот 1 мая бои затихли в Берлине. В Тиргартене, за Триумфальной аркой, около Рейхстага, был маленький парад союзных войск: американский батальон, русский батальон, английский батальон и французы, которые не принимали участия, но из войск генерала де Голля, которые из Северной Африки уже перебазировались тогда во Францию, они прислали батальон для участия в параде.

– Немецкое население встречалось вам на улицах Берлина 1 мая?

– Тут уже не было немцев. Мы думали, что Берлин кончен. Наш начальник штаба капитан Еськин на своей трофейной машине предложил мне поехать к Рейхстагу. По радио передали, что там установлено знамя победы, и он в приказном порядке сказал мне: «Поедем со мной». Я работал с командиром дивизиона на рации, но поскольку немного умел изъясняться по-немецки, больше на уровне бытовой речи, к моим услугам прибегали, когда не было лучшего переводчика. А Еськину надо было в Берлине не запутаться, потому что мы воевали не в центре Берлина, а на его юго-западной окраине со стороны Потсдама.

Мы благополучно добрались. Рейхстаг стоит, дымится. Знамен победы очень много: они были закреплены на каркасах стеклянных перебитых куполов наверху, выставлены на палках из окон верхнего этажа. Каждая часть, видимо, свое знамя победы вывесила. Какое главное, я так и не понял. Вся площадь была запружена нашим военным людом: тут и офицеры, и солдаты.

Мы подошли к стене Рейхстага. Вся она была либо избита пулями и осколками, либо исписана. Каких только надписей не было (даже русские матерные в адрес Гитлера)!

– А вообще-то была ненависть к Германии?

– Была, была. Немецкий солдат на фронте за человека не считался. Это был военный механизм, как танк, например, который против тебя идет. Либо я его, либо он меня. А в остальном по-разному. У меня лично к немецкому населению не было никакой неприязни.

Я говорю: «Давайте, и я распишусь». А Еськина сопровождали еще два наших батарейца, он их взял для охраны. Мы не могли найти чистого места. И вот нашли хорошее местечко, но высоко. Ребята говорят: «Давай, забирайся». Подставили плечи, я на плечи встал. И цветным карандашом (был такой набор из трех цветных карандашей «Тактика»), стоя у них на плечах, нацарапал только два слова: «Торжок отомщен».

Я слез, а они обиделись: «Мы тебе помогаем, почему же ты только от себя лично написал, от своего Торжка?». Я говорю: «Ребята, знаете, Торжок – это город-страдалец. Он собой олицетворяет рядовой русский город со всеми его страданиями во время войны. А потом, вы же сами поете песню:

”Батальон наш стоял в Бухаресте,
Бухарест – неплохой городок,
Но скажу я вам, братцы, по чести:
Мне милее родимый Торжок”.

Вы же поете эту песню?». Они согласились: «Да, да, ты прав».

А вечером в бывших немецких казармах в юго-западном районе Штансдорф расположились, достали какого-то сухого вина. Мы его тогда звали «какое-то кислое вино»: это было виноградное сухое в таких длинных бутылках. Пели любимые песни военного времени: «Эх, дороги!», «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат». Такие лиричные, с настроением.

Судьба или чудо?

– Лев Васильевич, вы дошли до Берлина. Как вам удалось выжить?

– Выжить? Знаете, есть звезда счастливая, наверное. Вообще каждый солдат уверен, что его не убьют, что «убьют кого-то рядом, но не меня. Ну не могут меня убить! Как же так? Меня, такого хорошего…». Я был старшим радистом переносной радиостанции, носил за спиной такой сундук в 12 килограммов, а мой напарник носил второй сундук. В одном сундуке приемопередатчик, а в другом питание: батареи, аккумуляторы. Два радиста вот эту походную рацию обслуживали.

– Значит, всю войну прошли с рацией?

– Да. Когда мы воевали на Украине, убили моего командира отделения, и меня назначили по совместительству командиром радиоотделения с сохранением обязанностей старшего радиста. Потом меня утвердили в этой должности командира, а все равно рация за мной осталась. Я работал с разведкой нашего дивизиона «катюш», артиллерийско-минометной части до того, как началось наступление 1945 года. Тогда у нас разведку отменили, другая пошла война. Мы выходили на наблюдательный пункт с разведчиками и искали цели для огня «катюш» или получали эти цели от пехотных и танковых командиров и передавали по радио своим.

– А вера в Бога была на фронте?

– Тогда отношение к религии, к Церкви официально изменилось. Не было случая, чтобы священник перешел на сторону врага, стал изменником. Он всегда был с нами, с нашим народом. Это был заступник и утешитель. Были случаи, что председатели сельсоветов переходили на сторону немцев, становили полицаями, но ни разу не было, чтобы на сторону врага перешел священник. Каждый священник был верным сыном России. И это замечали. И это ценили. Гонения на Церковь прекратились во время войны. Мало того, некоторые священнослужители вносили большие пожертвования на постройку самолетов, эскадрилий. Помню, как за это была опубликована благодарность одному епископу: Сталин его благодарил за заботу об обороне нашей страны.

Воскресили традиционное уважение к русской военной истории, имена Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого, Нахимова. А Суворов, Кутузов – они же были царскими генералами в нашем сознании до того. Учредили их ордена. Орден Суворова – это высший военный орден. Был очень красивый орден Александра Невского. С его автором, архитектором Телятниковым, я потом преподавал в Архитектурном институте. А ведь Александр Невский – он не только полководец и князь, он святой! Мой двоюродный брат получил этот орден за свой подвиг артиллериста. Потом был ранен, получил отпуск и приехал навестить нашу бабушку в село Марьино под Торжком с новеньким орденом Александра Невского, и она все ахала: «Ах-ах! И орден-то святой получил! И орден-то святой получил!».

Патриотизм подлинный и квасной

– Лев Васильевич, сегодня много говорят о патриотизме. По-вашему, что такое подлинный патриотизм?

– Подлинный патриотизм – это патриотизм, который идет от сердца. А неподлинный – это маска, которую надевают люди. Если патриотизм неподлинный, то человек может отказаться от него, когда его что-либо принудит, а подлинный идет из нутра, от натуры, от души. У нас был такой термин «квасной патриотизм», это значит – купеческий такой. Есть патриотизм намного глубже. А патриотизм – это вообще что? Любовь к своей стране, к своему народу, культуре, языку, традициям, короче говоря, к России, в нашем случае.

– На войне вы видели этот патриотизм? Большинство воевало от необходимости или из-за любви к Родине?

– Было и то, и другое. В нашем Уральском корпусе был особый народ – добровольцы. Некоторые уже инженерами пришли, с высшим образованием, с практикой, а тут оказались почти рядовыми. Парторг нашего дивизиона Николай Николаевич Иванов, 40 лет, холостяк, но он бегал, разматывал тяжелые телефонные катушки. Никто его не заставлял, он сам пошел на фронт. Занятная был личность. Очень любил оперу, у него был хороший баритон, и он часто напевал оперные партии. В наших временных лагерях, да и просто на остановках в лесу он, бывало, уйдет, гуляет себе между соснами и поет под нос арию Елецкого из «Пиковой дамы».

Патриотизм был. Было много патриотизма слепого – «За Родину! За Сталина!». Я никогда этого не кричал. Хотя Сталин в моих глазах был большим авторитетом организатора и военного. Конечно, в начале войны мы делали колоссальные ошибки и уступки Гитлеру, по-моему, отчасти из страха за то, что армия осталась на уровне гражданской войны и не была готова, тогда как германская техника блистала, и перед ней падали ниц одна за другой европейские страны. И все же Черчилль в своей речи памяти Сталина в парламенте сказал: «Неизвестно, как бы Россия вышла из войны, если бы не было у нее такого руководителя, как Сталин. Он даже на нас с Рузвельтом оказывал влияние».

Допустим, война с японцами 1905 года. Тот же русский солдат был, и патриотизм был, и патриотизм был еще усилен православной верой, а японцы расчихвостили нас. Но мы в сентябре 1945-го реванш взяли в Маньчжурии, разбив в несколько дней сильнейшую Квантунскую армию Японии.

– Лев Васильевич, как опыт войны повлиял на вашу дальнейшую жизнь?

– Он сделал меня мягче и добрее.

С профессором МАРХИ Львом Васильевичем Андреевым
беседовала Александра Никифорова

http://www.pravoslavie.ru/guest/30336.htm

[Александр Васильевич]

Святыни, разрушенные войной




Страшные потери и чудовищные разрушения принесла нашему Отечеству война 1941-1945 гг. В течение первых же месяцев войны многие русские православные святыни были превращены в груды битого кирпича. Впервые в истории разрушения проводились преднамеренно и планомерно.

Любая война несет с собой горе и страдание для народа, разрушаются города, гибнет культура. Но никогда мировая история не знала таких потерь и чудовищных разрушений, какие были совершены немецко-фашистскими захватчиками на территории нашего Отечества в 1941-1945 гг. Впервые в истории разрушения проводились преднамеренно, планомерно, по прямому предписанию Гитлера, объявившему, что «памятники истории на Восточном фронте не имеют значения и подлежат разрушению».[1] Был прямой гитлеровский приказ «сравнять Ленинград (Санкт Петербург) с землей», не только этот город, но и Москву, и все центральные города страны.

Молниеносный захват русских территорий в первые месяцы войны, тотальное уничтожение всего на своем пути превратили в груды битого кирпича многие православные святыни. Сильно пострадал древнейший центр православия - Киев. В городе наряду с гражданскими сооружениями были разрушены многие церкви. Почти полностью был разрушен Успенский храм (XI в.) Киево-Печерской Лавры. От этого храма осталось лишь незначительная часть.[2] Экзарх Украины митрополит Николай (Ярушевич) писал: «Нельзя без пронизывающей все внутреннее существо скорби смотреть на груды развалин, высящихся на месте взорванной немцами Великой Лаврской церкви, или Успенского собора, созданного гением бессмертных строителей… Перед взрывом собора немцы вывезли ценности в крытых грузовиках.. Так называемая «Верхняя Лавра» разрушена немцами полностью. Кроме Успенского собора их руками ограблены и разбиты церкви: Больничная Никольская, Трапезная и все 33 монастырские корпуса».[3] Разрушению и осквернению подверглись и другие святыни этого древнего города.

В Чернигове разрушен древнейший храм св. Параскевы (конец XII в.) Пятницкого монастыря. 23 августа 1941 г. храм полностью выгорел от зажигательной бомбы, а 26 сентября 1943 г. стены храма разрушены во время воздушной бомбардировки отступающих войск неприятеля.[4]

В Смоленске, Полоцке были уничтожены многие храмы. Из музейного фонда государственного музея в Полоцке были украдены многие ценнейшие памятники прикладного искусства. Среди них бесследно исчез уникальный напрестольный крест прп. Ефросинии Полоцкой.

Особо жестоко разрушались памятники церковного зодчества в Новгороде. Эти земли исторически избежали многих страшных разрушительных нашествий, но их не миновали события последней войны. Осада Новгорода продолжалась 29 месяцев и была снята только 20 января 1944 г.

Сильно пострадала св. София Новгородская (XI в.). Храм получил многочисленные серьезные повреждения, разрушен центральный купол. Погибла уникальная фреска Пантократора. Бесследно исчезла часть богатейшей ризницы, не вывезенная советскими властями. Среди утрат: иконы XVI в., иконостасы, резные позолоченные царское и митрополичье место, уникальное паникадило, вложенное в собор царем Борисом Годуновым. При отступлении немецкие солдаты сняли с куполов всю позолоченную медную обшивку.[5]

Значительно пострадал древнейший собор Юрьева монастыря (XII в). Храм остался без кровли, золоченые медные листы с куполов были украдены. В башне собора (где находятся фрески XII в.) захватчики устроили наблюдательный пункт. В Никольском соборе на дрова разобрали нижний ярус иконостаса XVIII в. Росписи XII в. во многих местах прострелены. Храм Спаса на Нередице (XII в.) был уничтожен полностью прицельным огнем. Погибли почти все фрески XII-XIII вв. Превращен в руины храм свт. Николая на Липне (XII в.), погибли уникальные фрески.[6] Полностью уничтожен храм Успения Богородицы на Волотовом поле (XIV в.), погибли уникальные фрески и иконостас (XV в.). Погибли храмы: Спаса на Ковалеве,[7] Благовещения на Городище, св. Андрея на Ситке, свв. Флора и Лавра, Архангела Михаила в Сковородском монастыре.[8] Сильно пострадали фрески Феофана Грека в храме Спаса Преображения (1374 г.) и св. Феодора Стратилата  (1361 г.). Полностью разрушен Хутынский монастырь.

Псков был одним из красивейших русских городов. Его красота производила сильное впечатление, даже на врагов подступавших к его стенам.[9] «Пскова больше нет, и никогда не будет!» - заявило фашистское командование, покидая город. После ухода вражеских войск, в Пскове сохранились нетронутыми только 4 храма (причем 2 из них XV в., 2 – XVI в.). Разрушена Гдовская церковь и церковь свт. Никиты близ Пскова. Взорван храм Савинновой пустыни (XV в.) с древним иконостасом. Сильно пострадал Снетогорский монастырь, пострадали фрески 1313 г. Была взорвана колокольня-храм (XVII в.), от которой не осталось даже фундаментов. Разрушен уникальный Никольский храм (XV в.) в слободе близ Пскова.[10]

Разрушениям подверглись многие святыни на захваченных территориях около Москвы. В Ново-Иерусалимском монастыре почти полностью разрушен уникальный собор Воскресения Христова (XVII-XVIII вв.). Уничтожено все внутреннее убранство (проект Ф.-Б. Растрелли, И.И. Бланк), погибла уникальная часовня-иконостас (проект А.Л. Витберга). Уничтожено или украдено много предметов церковной старины из фондов не эвакуированного музея.

Много памятников XVIII-XIX вв. пострадало в окрестностях Ленинграда. Погиб храм в Царском селе работы архитектора М.Ф. Казакова и многое другое. Было вывезено много произведений искусства из захваченных музейных фондов. В числе вывезенных немцами бесценных произведений оказались многие православные святыни. Посещая после освобождения окрестности Ленинграда, митрополит Алексий (Симанский) писал: «Прекрасный Петергофский собор стоит с разобранными куполами, с которых немцы содрали золотые листы, с разбитыми стенами, зияющими окнами. Говорят, они простреливали из пистолетов иконы в Петергофском соборе. Другие церкви представляют еще более удручающее зрелище. Разбита церковь Серафимо-Дивеевского подвория, совершенно разрушена кладбищенская церковь в Старом Петергофе. Там собрались спасаться от бомбежки верующие… Теперь как памятник позорного фашистского злодейства лежит на земле огромная груда красных кирпичей, напоенных кровию русских жертв германского зверства (в храме погибло более 2 тыс. человек)».[11]

Захватчики понесли заслуженную кару, но многие святыни утрачены безвозвратно. Что-то из разрушенного было восстановлено, но некоторые храмы доныне лежат в руинах, оставаясь живым напоминанием о той страшной войне[12].

Олег Стародубцев

_______________________________

[1] Цит. по книге Памятники искусства разрушенные немецкими захватчиками в СССР.  М.Л. , 1948 г.

[2] В храме погибли древние святыни, мощи многих русских чудотворцев. К настоящему времени храм воссоздан в древних формах. В состав нового храма вошла часть сохоанившейся стены.

[3] Якунин В.Н. За веру и отечество. Самара 1995 г., с. 8.

[4] Сохранилась лишь часть стены и один из опорных столбов. Ныне храм восстановлен в формах XII в.

[5] Из нее немецкие солдаты делали пепельницы и портсигары.

[6] Храм востановлен в древних формах в 50-х  годах XX века. Из фрагментов собраны части фресковых композиций.

[7] Поле войны советскими реставраторами были восстановлены фрагменты осыпавшихся фресок.

[8] Все эти храмы XIV в. Фрески церкви Архангела Михаила были самыми ранними в XIV в., имели самобытный неповторимый характер.

[9] «любуюсь Псковом- писал поляк Плотровский участвовавший в его осаде 1581 г.- Город чрезвычайно большой, которого нет во всей Польше, весь обнесен стеною, за ней красуются церкви, как густой лес, все каменные…». О. Милевский Осада Пскова, Псков, 1882 г.

[10] Значительная часть самых древних памятников Новгорода и Пскова была востановлена реставратарами во втрой половине XX века. Некоторые памятники и ныне лежат в развалинах.

[11]  Якунин В.Н. За веру и отечество. Самара 1995 г., с.9.

[12] Более подробно в книге Памятники искусства разрушенные немецкими захватчиками в СССР, М.Л. 1948 г.

______________________

http://www.pravoslavie.ru/arhiv/5212.htm

[Александр Васильевич]

О войне и победе

Из непридуманного



9 мая в шестьдесят шестой раз наша страна будет праздновать великий и святой День Победы. Мы привыкли считать годы от Рождества Христова, и это естественно. Однако, в средние века в жизни христианского мира существовали параллельные хронологии — от сотворения мира, от Александра Македонского и даже … от Диоклетиана. Правда, называлась эта хронология — эра мучеников. Для нашей страны, параллельно основному летоисчислению от Рождества Христова, я предложил ввести еще две параллельные хронологии. От крещения Руси. И от Великой Победы.

Почему? Потому что если первое рождение Руси было ее крещение, то второе — Победа. Победа в Великой Отечественной войне явилась спасением русского народа (и иных народов исторической России) от физического истребления. Но также и знамением духовного возрождения России.

К сожалению, находятся недалекие, корыстные и сластолюбивые люди, которые публично заявляют: «Плохо, что нас немцы не завоевали. Тогда бы мы сейчас баварское пиво пили». Слушая таких смердяковых, поражаешься не только их подлости, но и глупости. Да, пили бы они... лагерные помои. Воду, зараженную человеческими испражнениями, как это было в Ясеноваце, страшном концлагере, где хорваты, пособники немцев, уничтожили полмиллиона сербов. Если бы не стали лагерной пылью. Вспоминает протоиерей Евгений Ефимов, настоятель храма св. благ. князя Александра Невского в годы войны находившийся в оккупации в Псковской области. «Узнали мы с мамой, что неподалеку от нас — концлагерь с нашими военнопленными. Набрали продуктов — из последнего, отварили картошки, взяли хлеба и повезли им на саночках. Дело было зимой. Приходим. У проволоки столпились военнопленные, раздетые, разутые. Истощенные — на людей не похожи. Тени. Тянут истощенные руки через проволоку. «Хлебца. Хлебца дай». И на всех не хватило... До сих пор помню, хоть почти семьдесят лет прошло».

Первый проректор Санкт-Петербургской Академии, заслуженный профессор Академии   протоиерей Василий Стойков, бывший в оккупациии в Кировоградской области вспоминал, как на его глазах власовец застрелил десятилетнего мальчика, так, ни за что, как на площади немцы публично вешали партизан.

Вспоминает Александра Васильевна Аксенова, библиотекарь Санкт-Петербургской духовной академии: «Маленькой девочкой я оказалась в немецкой оккупации, в Ленингрдской области, в деревне под Кингисеппом. Из немецкого тыла, совершенно непостижимым образом удалось выбраться в блокадный Ленинград. Видела я и Блокаду. Могу сказать, что в блокадном Ленинграде было легче. Пока были немцы, летом-осенью сорок первого было еще ничего. Но когда их сменили осенью венгры, стало совсем невыносимо. Начался настоящий голод. Зимой 1941-42 года от голода слегла и умерла ее бабушка, полная сил семидесятилетняя женщина. Перед смертью она просила одного — кусочек хлеба. И вот вышла я, пошла по деревне, стучу в окна «Бабушка умирает, дайте хлебца для бабушки». А мне говорят: «У нас самих нет. Ступай с Богом». В одном единственном доме ей подали. Но и этот кусочек она до бабушки не донесла, его вырвали из рук голодные беженки: «Нам самим есть хочется». Вспоминает Анна Федоровна С., жительница деревни Чаща Гатчинского района Ленинградской области: «При немцах нас не кормили. Давали хлеб только тем, кто на них работал. Остальные, кто не мог, или для кого работы не было — живите как хотите. Выживали, как могли. Ходили за сотню километров в Псковскую область — косить траву, или менять вещи. Голодали страшно. Но самое страшное началось, когда немцы стали отступать зимой 1944 г. Прошли по деревне и сказали: «Собирайтесь, выходите». Кто не хотел или не мог идти, тех пристреливали. Деревню сожгли. Шли пешком, некоторые не выдерживали, падали. И оставались в снегу. А когда добрались до Латвии, то тогда раздали нас латышам. Батраками».

Кажется понятно, что нас ждало после победы немцев? Известны человеконенавистнические планы Гитлера оставить на европейской части России лишь 30 миллионов, остальных же переселить за Урал, либо истребить. Для оставшихся предполагался минимум жизненных благ, минимум образования - всего четыре класса для всех.

Вот какая планировалась религиозная жизнь для будущих покоренных жителей восточного пространства. Вот что говорил Гитлер на совещании 11 апреля 1942 года: «Необходимо запретить устройство единых церквей для сколько-нибудь значительных русских территорий. Нашим интересам соответствовало бы такое положение, при котором каждая деревня имела бы собственную секту, где развивались бы свои особые представления о Боге. Даже если в этом случае в отдельных деревнях возникнут шаманские культы, подобные негритянским или американо-индийским, мы могли бы это только приветствовать, ибо это увеличило бы количество факторов, дробящих русское пространство на мелкие единицы».

Очень хорошо человеконенавистническую программу немецких фашистов определил святитель Николай Велимирович «А всем нам известна их философская теория насчет пространства и освоения его: чтобы продвинуться и захватить… сады, виноградники, огороды, поля, луга, леса, реки, горы и так далее. Но вы, сербы, вместе с Богом воскликните в ужасе: "Как же это вы сделаете, если там живут тысячи и тысячи людей, братьев ваших, которые признают Того же Единого Творца и Отца - своего и вашего? Как?!" "Легко сделаем - отвечают они. - Совсем легко. Людей мы огнем повыжигаем, а их леса, поля и виноградники себе заберем. Людей покосим, а их капусту себе оставим, чтобы росла для нас. Людей повылавливаем, поснимаем с них одежду, а их голыми потопим в воде. Людей уничтожим, как гусениц, а их добро и золото заберем себе. Людей потравим ядовитыми газами, а их зерно, вино и елей оставим себе. Людей изгоним в пустыню, пусть вымирают там от голода, а сами сядем за их столы, будем есть пить и веселиться"».

Однако, победа в Великой Отечественной Войне была не только физическим спасением народа, но и возрождением его духа. Вспомним, что война началась 22 июня - в день Всех Святых, в земле Российской просиявших, и смысл этой мистической даты лучше всего выразил местоблюститель митрополит Сергий в своем знаменитом обращении: «Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Крала шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени пред неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью родины, кровными заветами любви к своему отечеству... Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге пред Родиной и верой и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы - православные, родные им по плоти и вере. Отечество защищается оружием и общим народным подвигом... Вспомним святых вождей русского народа, например Александра Невского, Димитрия Донского, полагавших души свои за народ и родину.... Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей родины. Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг...».

Некоторые публицисты имеют дерзость утверждать, что «победа задавила ростки покаяния». Немногие еще живущие верующие старшего поколения, заставшие войну и послевоенные годы, могут засвидетельствовать, что это - неправда. Не только во время войны, но и после нее храмы были переполнены, люди стремились на исповедь и к причастию, и таких были не тысячи, а сотни тысяч, пожалуй - миллионы. Вот что говорил о.Кирилл (Павлов): «Я шел с Евангелием и не боялся. Никогда. Такое было воодушевление! Просто Господь был со мною рядом, и я ничего не боялся. Дошел до Австрии. Господь помогал и утешал...» Вот он описывает: «...в один воскресный день я пошел в Тамбов. Там только что открыли единственный храм. Собор весь был голый, одни стены... Народу - битком. Я был в военной форме, в шинели. Священник, отец Иоанн, который стал впоследствии епископом Иннокентием Калининским, такую проникновенную проповедь произнес, что все, сколько было в храме народа, - навзрыд плакали. Это был сплошной вопль...»

Вот какое было покаяние, вот как реально а не мнимо жила Православная Россия во время Великой Отечественной войны. На передовой, как вспоминает замечательный петербургский художник, иконописец, глубоко верующий человек, ветеран войны Сергей Николаевич Спицын, солдаты более старших возрастов резко осекали молодых, если с их уст невзначай срывалось богохульство: «Хочешь в живых остаться — Бога не хули». Многие молились перед боем. Поражает находка следопытов отряда «Ингрия»: была найдены останки советского воина, рядом - снайперская винтовка с многочисленными зарубками и Новый Завет. Беззвестный снайпер жил как о. Кирилл Павлов — шел с Евангелием и не боялся.

Если говорить о плодах покаяния, известных нам из слов Иоанна Предтечи (у кого две одежды - отдай одну), то нравственная высота русского человека проявлялась в таких удивительных поступках, как отдача русскими сиротами и вдовами зачастую последнего хлеба военнопленным немцам. Вспоминает моя мама заслуженный врач Василик Галина Георгиевна, как ее одноклассница после войны отдала свою пайку пленному немцу, который под конвоем шел на работу — восстанавливать разрушенные дома Ленинграда. А отец этой девочки погиб на войне...

Временами поражает великодушие русского человека. Вспоминает Сергей Николаевич Спицын. Уже в Румынии они взяли в плен взвод немцев. Из молодых один солдат, прибывший недавно из тыла, стал размахивать автоматом: «Я их, гадов, сейчас всех перестреляю». Его отвели в сторону и объяснили коротко и ясно: «Ты с наше повоюй, тогда и ори». Пленных благополучно доставили в тыл. Хотя всего за несколько дней до этого, немцы, прорывавшиеся из окружения, вырезали сонными с десяток наших солдат, застав их врасплох.

Что же касается даты фактического окончания войны — 6 мая, то о ней замечательно сказал Святейший Патриарх Кирилл: «Победа в Великой Отечественной войне была бы невозможна без особого покровительства Божия... Именно в этот день (святого Георгия Победоносца) завершилась Вторая мировая война. Сам факт совпадения этих событий был знамением, потому что то, что произошло в те страшные годы, во многом являет нам тайну Божественного милосердия». Напомним, что это был день Пасхи Христовой — победы жизни над смертью, любви над ненавистью, правды над ложью.

И таких символических дат в истории войны было множество. Напомню хотя бы некоторые, связанные с обороной Ленинграда — судьбой нынешнего Санкт-Петербурга. Начало блокады Ленинграда,  8 сентября - это День Сретения Владимирской иконы Божией Матери - память об избавлении России от страшного нашествия Тимура в 1395 году. А 27 января - это День святой равноапостольной Нины и День отдания Крещения. Это глубоко символично, потому что для Санкт-Петербурга Блокада явилась Крещением огнем, голодом и кровью, временем мученического испытания.

То, что Блокада началась в День иконы Владимирской Божией Матери, в высшей степени значимо. Пресвятая Богородица, начиная с 1917 года, невидимо управляет Россией и ведет её к вере и покаянию через различные беды и испытания. О Блокаде написаны горы книг. Это и документальная литература и художественные произведения. В последнее время появились книги, которые освещают её и с духовной точки зрения, в частности, сборник «Испытание» с рассказами прихожан Князь-Владимирского Собора о Блокаде. И вот как раз на судьбе отдельно взятого собора, Князь-Владимирского, видно, каков был всенародный подвиг, каково было народное страдание и какова была милость Божия в эти страшные годы.

Вот один эпизод: протоиерей Владимир Дубровицкий, уже пожилой человек, с расстроенным здоровьем, каждый день за 5 километров в лютый холод, больной и изможденный от голода ходил на службу. Его дочь, актриса Мариинского театра, умоляла его остаться дома. А он в ответ: «Не имею права, доченька, не идти. Должен я идти утешать и ободрять народ Божий». В соборе не было отопления, были выбиты стекла, и всё равно служба шла каждый день, не прекращаясь даже во время бомбежек, только выставляли наблюдателей на крыше. А то, что немцы не щадили церквей, показывает один малоизвестный факт: один из страшных прицельных налетов на Князь-Владимирский собор был 4 апреля 1942 года в Великую субботу, когда верующие пришли святить «пасхальные куличи» - простые кусочки хлеба. Немцы, шедшие под знаком креста, не пощадили русских христиан. И если бы не советские самолеты с красными звездами на крыльях, если бы не зенитки, от собора бы ничего не осталось.

В Блокаду Церковь была со своим народом, в самых страшных его испытаниях. Вспоминает Лидия Константиновна Александрова-Чукова: «Мой отец Константин, младший, седьмой ребенок в семье, родился в 1929 г. в Ленинграде.

В Стандартном поселке семья разместилась в двух собственных домах, стоявших через дорогу и имела два огорода, благодаря которым, с Божией помощью, и пережила блокаду. В 1943 году, в связи с тем, что деревянные дома поселка стали разбираться на дрова для города, семья была переселена в поселок Шувалово, где стояли войска МПВО.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

К концу зимы 1942 года во дворе церкви в Шувалово, где настоятельствовал прот. Александр Мошинский, а регентом был мой дед, как рассказывал отец, все пространство от ворот до озера было занято горой трупов умерших горожан, которые туда отвозили родственники или соседи, да так и оставляли. Так К.М.Федорову досталась горькая участь отпевать своего зятя А.Н.Чукова, тело которого его сыновья привезли из города с Боровой улицы на саночках. В 1977 году К.М.Федоров был похоронен в его могилу. Отец с начала войны, помимо учебы в школе, промышлял сапожным мастерством. Он совсем неплохо подшил валенки о. Александру, за что получил в награду целое богатство - полкило русского топленого масла. 13- летний отец в блокаду сделал не менее шести гробов из нестуганых досок сарая для умерших родственников и соседей.

Во время войны будущий Патриарх митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий, который не имел личного транспорта, старался служить во всех трех действовавших в военном городе соборах и церквах. Однажды, в 1942 году митрополит Алексий служил в Спасо - Парголовской церкви. С ним были диакон Павел Маслов и его сын иподиакон Олег, который поставил Костю Федорова держать посох митрополита.

Так отец стал посошником, а затем иподиаконом и старшим иподиаконом, и практически телохранителем митрополита Алексия. В блокаду трамваи не ходили, и до Никольского собора отец добирался пешком или в кузове военной попутной машины. Ему было тогда 13 лет. Отец с сестрой, моей тетей Галиной Константиновной, носили овощи с огорода Владыке митрополиту. Резиденция митрополита состояла из кабинета и кухни на хорах собора, перегороженных занавеской. Дьякон П.Маслов, Олег и Костя Федоров часто ночевали на хорах собора за клиросом, а отца, как самого маленького, Владыка иногда укладывал спать на свой диван в кабинете, накрывая своим подрясником, подбитым мехом колонка с красивыми кисточками. Сам Владыка при этом ложился спать в ванной, накрытой досками. Сестра митрополита, жившая с ним, А.В.Погожева, спала в кухне. В войну Никольский собор не отапливался. Митрополит баловал отца: однажды - большой железной банкой тушонки, другой раз - копченой колбасой. Другая моя тетка, Н.К.Бабицкая, во время войны начала петь в хоре Никольского собора, а всего ее певческий стаж составил более 50 лет. Впоследствии она в течение 15 лет служила секретарем митрополита Никодима (Ротова).

Однажды, когда наша семья жила уже в Шувалово, то есть, после 1943 года, Владыка митрополит обедал после службы у Федоровых, а затем отец провожал его на трамвае, которые к тому времени уже пустили. В трамвае Владыка отказался сесть, хотя были свободные места, и всю дорогу стоял. Анна Владимировна всегда беспокоилась за брата и очень благодарила Костю за то, что он его проводил до собора».

С Блокадой связано много чудес великих и малых. Во-первых, чудом было уже то, что немцы остановились в пригородах Ленинграда. Но это чудо куплено реками солдатской крови. Степан Сергеевич Семенцов, ветеран войск НКВД, рассказывал нам о том, как их - курсантов, выпускников 1941 года, - выдвинули на оборону Ленинграда после прорыва Лужского рубежа. Немцев они сдерживали в течение нескольких дней. Из 2000 выпускников осталось 50 человек. Эти пятьдесят оставшихся затем бросили под Стрельну. Они составили знаменитый Стрельнинский десант, из которого в живых осталось 18 человек. А вот другой эпизод: защита Невского пятачка. Рассказывает Сергей Николаевич Спицын. Зарыться в землю было некуда - всюду трупы. На этот плацдарм уходили полные лодки, а возвращались один-два раненых. Это было неизмеримое, великое страдание и армии и народа. Здесь, как никогда, народ и армия были едины. Ольга Бертгольц написала великое стихотворение:

Мне скажут - Армия... Я вспомню день - зимой,
январский день сорок второго года.
Моя подруга шла с детьми домой -
они несли с реки в бутылках воду.
Их путь был страшен,
хоть и недалек.
И подошел к ним человек в шинели,
взглянул -
и вынул хлебный свой паек,
трехсотграммовый, весь обледенелый,
и разломил, и детям дал чужим,
и постоял, пока они поели.
И мать рукою серою, как дым,
дотронулась до рукава шинели.
Дотронулась, не посветлев в лице...
Не видал мир движенья благодарней!
Мы знали все о жизни наших армий,
стоявших с нами в городе, в кольце.

Таких случаев было множество. Рассказывает ныне здравствующий протоиерей отец Виктор Голубев, настоятель храма «Кулич и Пасха» в Санкт-Петербурге. Он был во время Блокады 12-13-летним мальчишкой. Во время артобстрела его ранили. Матери сказали: «Ваш сын убит. Идите в морг.» А оказалось, что он ранен, его увезли в госпиталь. Кровь для переливания ему дали солдаты, сами изможденные и голодные они отдали ему кровь. И таких случаев потрясающего самопожертвования, удивительной любви к ближнему можно насчитать сотни.

Мамин дядя Евгений Васильевич Баканов работал в организации «ЭПРОН» по подъему кораблей и остался в блокадном Ленинграде, не стал эвакуироваться, несмотря на то, что был инвалидом. Из блокадного города он слал страшные письма своей сестре, моей бабушке, Тамаре Васильевне Бакановой: «Ты не представляешь, что здесь творится, я чувствую, как ледяная рука смерти берет меня за горло». И тем не менее, свой паек отдавал соседским детям. Он их спас, а сам умер от голода и цинги. Нам, живущим в раздолье и изобилии, не понять, что двигало этими людьми. Сотрудники Ленинградского института растениеводства умирали от голода рядом с коллекциями семян, но не трогали их, зная какую ценность они представляют для страны и для всего мира. Они сохранили эти коллекции ценой собственной жизни. Потрясает один из блокадных рассказов о почтальоне, который нес довольно тяжелый пакет, передачу от летчика. Пакет разорвался, и оттуда выпала плитка шоколада. Человек видел это и, сам умирая от голода, донес пакет до адресата. Это была мать с маленькой девочкой. А почтальон уже не дошел до отделения, упал в обморок и умер от голода. Через много лет, спасенная женщина нашла его родственников, чтобы поблагодарить, нашла то отделение связи и так узнала правду о его кончине.

Что спасало людей? Спасало умение любить и жертвенность. Те, кто так жили, чаще всего спасались. Те же, кто зацикливались на себе и стремились выжить любой ценой, чаще умирали. Спасало людей и умение терпеть. Рассказывает блокадница Лидия Сергеевна С.: «Что нас спасало? Я думаю наше вековое умение терпеть. Как можно было объяснить ребенку, что надо растягивать хлеб, а не есть его сразу, но мне удавалось это сделать. Мы понимали, что это надо претерпеть».

Немногие оставшиеся свидетели той эпохи говорят о великой, подлинно пасхальной радости в день Победы. Вспоминает Александра Васильевна Аксенова:
«В ночь с 8 на 9 мая 1945 года на улице стали стрелять, палить в небо из ракетниц. Все высыпали на улицы «Победа! Подписана капитуляция Германии!». Совершенно незнакомые люди обнимались, целовались, плакали. Одна старушка увидела молодого солдатика, бросилась к нему на шею, заплакала и сказала: «Милый, дорогой мой, победа! Ты останешься жив, тебя же не убьют!» Как после этого можно говорить о каком-то победобесии, как может повернуться язык для этого?

Про Благовещение говорится так: «Неизреченным Божиим смотрением Благовещение почти всегда находится внутри Великого поста». Я бы сказал так: неизреченным Божиим смотрением праздник Победы всегда находится внутри Пасхи. Потому что это действительно пасхальное торжество: «Смертию смерть поправ». Миллионы наших солдат, миллионы страдальцев в оккупации и концлагерях своею смертию попрали ту смерть, которую несли нам фашистские нечестивцы, люди, притворявшиеся христианами, но Христова духа не имевшие. На пряжках своих ремней они несли слова «С нами Бог», но творили дела безбожные, антихристианские. По форме советская армия может и была армией атеистического государства, но по духу и смыслу того, что она делала, она была армией Христовой. По форме немецкая армия была христианкой, по духу - армией богоборческой. Этот действительно Христов победительный дух, - дух Победы смерти над смертью, и привел нас к Победе. Это тайна Божьего промысла, тайна Божьего человеколюбия, как сказал Святейший Патриарх Кирилл.

Великая Отечественная война - это не борьба идеологий или социальных строев, это борьба за веру и правду. Победа в Великой Отечественной войне явилась следствием великой милости Божией и страдальческого крестного подвига русского народа и Русской Православной Церкви.

Советские солдаты отдавали жизни за спасение русского народа и всего мира от физического уничтожения и духовного рабства, в конечном счете - за спасение Православия. Удивительное самоотвержение, великодушие, беспримерный подвиг, который явил наш народ в период Великой Отечественной войны, и есть вклад Русской Православной Церкви в Победу над богоборческой, чудовищной по своей жестокости силой германского фашизма.

Вклад Церкви огромен, он не поддается количественной оценке, его не выразишь числом священнослужителей, так или иначе участвовавших в войне, или количеством самолетов и танков, построенных на церковные деньги, или даже количеством людей, посетивших церковные службы. Но именно молитва Церкви привлекла милость Божию к Русскому народу, которая, по словам архимандрита Кирилла Павлова, даровала мужество и силу русскому воинству, мудрость и умение его полководцам.

По благословению Святейшего Патриарха Кирилла в день Победы служится не только панихида, но и благодарственный молебен за избавление России. Сохраним же это чувство благодарения Богу, благодарности и усопшим и живым нашим защитникам и труженикам. И молитвенно вспомним слова из Великого Славословия, произнесенным Патриархом Алексием Ι в День Победы: «Слава в вышних Богу и на земле мир, в человецех благоволение».

Диакон Владимир Василик

9 мая 2011 года

http://www.pravoslavie.ru/jurnal/46361.htm

[Александр Васильевич]

Михаил Фролов: «9 мая - священный день»

Ветеран Великой Отечественной войны о значении Великой Победы и о недопустимости спекуляций вокруг этого светлого праздника



Приближается один из самых светлых праздников – День Победы, отмечаемый 9 мая. В канун этого великого праздника мы попросили сказать несколько слов о его актуальности и важном значении в деле сохранения исторической памяти, в деле патриотического воспитания граждан в наше непростое время ветерана Великой Отечественной войны, доктора исторических наук, вице-президента Академии военно-исторических наук, профессора Михаила Фролова.

9 мая - священный день. В 1945 году я вместе с фронтовыми друзьями у немецкого города Шверин услышал сообщение о капитуляции Германии. Это была величайшая радость, радость, дополненная залпами из всех видов стрелкового оружия, которое мы тогда имели. Это была радость, которую сегодня трудно передать словами. Радость людей, которые прошли тысячи километров с тяжелыми боями, и, наконец, вот она - Победа.

Эта радость была грустной радостью, как писал Есенин. Была радостью со слезами на глазах. Действительно, мы разделяли скорбь и печаль тех фронтовых друзей и товарищей, которые не дошли с нами до Дня Победы и остались в землях Восточной Пруссии, Польши и Германии.

Прошло уже 67 лет со дня нашей Великой Победы. На мой взгляд, годы не умалили величия подвига русского народа, других народов нашей страны, которые защитили свое Отечество и спасли мир от «коричневой чумы».

К великому сожалению, в средствах массовой информации, в газетных статьях и даже в некоторых претендующих на историческое значение работах происходит умаление нашего великого подвига. Более того, даже есть оскорбления в адрес ветеранов, что особенно усилилось в последние 3-4 года. Это крайне беспокоит, и не только нас, ветеранов войны, но и всех честных людей, которые по-доброму, с большим уважением и любовью относятся к нашей великой Родине, к матушке России.

Подвиг, который наши герои совершили в годы Великой Отечественной войны, будет жить долгие и долгие годы, будет жить потому, что он все более врастается в то, что сегодня ищут, в национальную идею, основой которой должен стать патриотизм. А пример Великой Отечественной войны - это пример массового патриотизма и на фронте и величайшего самоотверженного труда в тылу, в блокадном Ленинграде.

В ответ на звучащие заявления, что воевали не благодаря патриотизму, а воевали накаченные водкой солдаты, скажу, что даже фронтовые 100 грамм давали только частям, ведущим боевые действия. Я вообще не пил.

Конечно, можно привести десятки, сотни примеров негативного отношения наших людей к войне, но 20 000 000 заявлений в первые дни войны добровольцев на фронт, это что? Бежали от ГУЛАГа? Бежали от репрессий НКВД? Нет, конечно. Эти люди бежали на первую линию смотреть смерти в лицо.

Я в 1998-2000 годах работал над темой «Жизнь и смерть в блокированном Ленинграде» и проводил социологическое исследование, связанное со смертностью и последствиями смертности и переживаниями в блокадном Ленинграде. И был задан вопрос людям, у которых умерли родственники в блокаду: «Как вы считаете, если бы объявили Ленинград открытым городом и его сдали бы, это помогло бы его спасти? Как вы к этому относитесь?» 98,2 % сказали, что никогда, ни в коем случае не думали ни о капитуляции, ни о сдаче Ленинграда. Думали об одном: как нам дожить до дня Победы и что сделать, чтобы она пришла быстрее. 1,6% сказали, что не задумывались над ответом на этот вопрос. И только 0,6% сказали, что надо было объявить Ленинград открытым городом. Вот это мнение людей, переживших земные муки ада.

Те, кто не любит Россию и живет «в этой стране», как, например, Александр Подрабинек, пытаются доказать чудовищные вещи. Подрабинек пишет, что ветераны войны достойны презрения. Это кощунственно. Я 42 года преподаю в вузе и вижу, как по-доброму относятся к нам, ветеранам, молодые люди, когда с ними встречаешься; как они уступают нам место в метро и т. д. Это отношение народа, а не отщепенцев, которые пытаются отнять у нас эту Победу, опорочить ее, подорвать самочувствие народа, нанести удар по цементирующей нацию идее дружбы и готовности к самоотверженной защите своей Родины.

Я сердечно поздравляю всех ветеранов войны, всех тружеников тыла, всех блокадников с этой замечательной датой - Днем Победы. Я желаю вам от всего сердца, от всей души доброго здоровья, благополучия и долгих лет жизни!

http://www.ruskline.ru/news_rl/2012/05/05/mihail_frolov_9_maya_svyawennyj_den/

[Александр Васильевич]

Олег БИБИКОВ

Русские приходят за своим. Севастополь - прообраз Победы



Дивным образом день освобождения Севастополя совпадает с днём Великой Победы. В майских водах Севастопольских бухт и поныне мы можем видеть отражение огненного берлинского неба и Знамени Победы в нём.

Несомненно, в солнечной ряби тех вод угадываются и отражение иных побед, грядущих.

                                                                    I

«Ни одно имя в России не произносится с большим благоговением, чем Севастополь» - эти слова принадлежат не патриоту России, но лютому врагу, и произнесены они не с той интонацией, какая нам по сердцу.

Генерал-полковник Карл Альмендингер, назначенный 1 мая 1944 года командующим 17-й немецкой армии, отражавшей наступательную операцию советских войск, обращаясь к армии, сказал: «Я получил приказ защищать каждую пядь Севастопольского плацдарма. Его значение вы понимаете. Ни одно имя в России не произносится с большим благоговением, чем Севастополь… Я требую, чтобы все оборонялись в полном смысле этого слова, чтобы никто не отходил, удерживал бы каждую траншею, каждую воронку, каждый окоп… Плацдарм на всю глубину сильно оборудован в инженерном отношении, и противник, где бы он ни появился, запутается в сети наших оборонительных сооружений. Но никому из нас не должна даже в голову прийти мысль об отходе на эти позиции, расположенные в глубине. 17-ю армию в Севастополе поддерживают мощные воздушные и морские силы. Фюрер дает нам достаточно боеприпасов, самолетов, вооружения и подкреплений. Честь армии зависит от каждого метра порученной территории. Германия ожидает, что мы выполним свой долг».

Гитлер приказал удерживать Севастополь любой ценой. Фактически это приказ – ни шагу назад.

В известном смысле история повторилась в зеркальном отражении.

За два с половиной года до этого, 10 ноября 1941 года, был издан приказ командующего Черноморским флотом Ф.С. Октябрьского, обращённый к войскам Севастопольского оборонительного района: «Славному Черноморскому флоту и боевой Приморской армии поручена защита знаменитого исторического Севастополя… Мы обязаны превратить Севастополь в неприступную крепость и на подступах к городу истребить не одну дивизию зарвавшихся фашистских мерзавцев… Мы имеем тысячи замечательных бойцов, мощный Черноморский флот, севастопольскую береговую оборону, славную авиацию. Вместе с нами закалённая в боях Приморская армия… Все это вселяет в нас полную уверенность, что враг не пройдет, разобьет свой череп о нашу силу, нашу мощь…»

Наша армия вернулась.

Тогда, в мае 44-го, вновь подтвердилось давнее наблюдение Бисмарка: не надейтесь, что единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете получать дивиденды вечно. Русские всегда возвращают своё…

                                                                      II

В ноябре 1943 года советские войска успешно провели Нижнеднепровскую операцию и блокировали Крым. 17-й армией тогда командовал генерал-полковник Эрвин Густав Йенеке.
Освобождение Крыма стало возможно весной 1944-го. Начало операции было назначено на 8 апреля.

Это был канун Страстной недели…

Для большинства современников наименования фронтов, армий, номера частей, фамилии генералов, а то и маршалов уже ничего или почти ничего не говорят.

Сложилось – как в песне. Победа – одна на всех.
Но вспомним.

Освобождение Крыма было возложено на 4-й Украинский фронт под командованием генерала армии Ф.И. Толбухина, отдельную Приморскую армию под командованием генерала армии А.И. Ерёменко, на Черноморский флот под командованием адмирала Ф.С. Октябрьского и Азовскую военную флотилию под командованием контр-адмирала С.Г. Горшкова.

Вспомним,  в состав 4-го Украинского фронта входили: 51-я армия (командующий генерал-лейтенант Я.Г. Крейзер), 2-я гвардейская армия (командующий генерал-лейтенант Г.Ф. Захаров), 19-й танковый корпус (командующий генерал-лейтенант И.Д. Васильев; он получит тяжёлое ранение и 11 апреля его заменит полковник И.А. Поцелуев), 8-я воздушная армия (командующий генерал-полковник авиации прославленный ас Т.Т. Хрюкин).

Каждое имя – значительное имя. У каждого за плечами годы войн. Иные начали свою битву с немцами ещё в 1914-1918 годы. Иные воевали в Испании, в Китае, у Хрюкина на счету потопленный японский линкор…

С советской стороны в Крымской операции было задействовано 470 тысяч человек, около 6 тысяч орудий и миномётов, 559 танков и самоходок, 1250 самолётов.

В состав 17-й армии входили 5 немецких и 7 румынских дивизий – всего около 200 тысяч человек, 3600 орудий и миномётов, 215 танков и штурмовых орудий, 148 самолётов.

На стороне немцев были мощная сеть оборонительных сооружений, которую предстояло порвать в клочья.

Большая победа состоит из крохотных побед.

В хрониках войны запечатлены имена рядовых, офицеров и генералов.
Хроники войны позволяют увидеть Крым той весны с кинематографической ясностью. Стояла благостная весна, всё что могло – цвело, прочее – искрилось зеленью, всё мечтало жить вечно.
Русским танкам 19 танкового корпуса предстояло вывести пехоту на оперативный простор, взломать оборону. Кому-то нужно было идти первым, вести в атаку первый танк, первый танковый батальон и почти наверняка погибнуть.

Хроники повествуют о дне 11 апреля 1944 года: «Ввод в прорыв главных сил 19-го корпуса обеспечил головной танковый батальон майора И.Н. Машкарина из 101-й танковой бригады. Ведя за собой атакующих, И.Н. Машкарин не только управлял боем своих подразделений. Он лично уничтожил шесть пушек, четыре пулеметные точки, два миномета, десятки гитлеровских солдат и офицеров...»
Отважный комбат погиб в тот день.

Ему было 22 года, он уже участвовал в 140 сражениях, защищал Украину, сражался под Ржевом и Орлом… После Победы ему будет присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно). Похоронен комбат, взломавший оборону Крыма на Джанкойском направлении, в Симферополе в сквере Победы, в братской могиле…

Армада советских танков вырвалась на оперативный простор. В тот же день был освобождён и Джанкой.

Одновременно с действиями 4-го Украинского фронта в наступление перешла на Керченском направлении и Отдельная Приморская армия. Её действия поддерживала авиация 4-й воздушной армии и Черноморский флот.

Это был вторник Страстной недели. В тот же день, 11 апреля, была освобождена Керчь.

В тот же день партизаны захватили город Старый Крым. В ответ немцы, отступающие из Керчи, провели армейскую карательную операцию, убив 584 человека, расстреливая всех, кто попадался им на глаза.

Симферополь очистили от врага в четверг 13 апреля. Москва салютовала войскам, освободившим столицу Крыма.

В тот же день наши отцы и деды освободили знаменитые курортные города – на востоке Феодосию, на западе – Евпаторию.
14 апреля, в Великую пятницу, был освобожден Бахчисарай, а значит и Успенский монастырь, где похоронены многие защитники Севастополя, погибшие в Крымскую войну 1854–1856 годов. В тот же день были освобождены Судак и Алушта.

Наши войска ураганам пронеслись через Ялту и Алупку.
15 апреля советские танкисты вышли к внешнему оборонительному рубежу Севастополя. В тот же день к Севастополю со стороны Ялты подошла и Приморская армия…

И эта ситуация была словно б зеркальным отражением осени 1941-го. Наши войска, готовясь к штурму Севастополя, стояли на тех же позициях, на которых были немцы и румыны в конце октября 1941-го.
Немцы не могли взять Севастополь 8 месяцев и, как и предвещал адмирал Октябрьский, разбили о Севастополь свой череп.

Русские войска освободили святой свой город менее чем за месяц. Вся Крымская операция заняла 35 дней. Непосредственно штурм Севастопольского укрепрайона – 8 дней, а сам город был взят за 58 часов.

                                                                       III

Для взятия Севастополя, который не удалось освободить сходу, все наши армии были объединены под одним началом. 16 апреля Приморская армия вошла в состав 4-го Украинского фронта. Новым командующим Приморской армией был назначен генерал К.С. Мельник. (Ерёменко переведён командующим 2-м Прибалтийским фронтом.)

В стане противника тоже произошли перемены.

Генерал Йенеке накануне решающего штурма был смещён. Ему представлялось целесообразным оставить Севастополь без боя. Йенеке уже пережил Сталинградский котёл. Вспомним, что в армии Ф. Паулюса он командовал армейским корпусом. В Сталинградском котле Йенеке уцелел лишь благодаря ловкости: имитировал серьёзное ранение шрапнелью и был эвакуирован. Йенеке сумел уклониться и от Севастопольского котла. Он вообще не видел смысла в обороне Крыма в условиях блокады. Гитлер считал иначе. Очередной объединитель Европы полагал, что после потери Крыма Румыния и Болгария пожелают выйти из нацистского блока. 1 мая Гитлер сместил Йенеке. Главнокомандующим 17-й армией был назначен генерал К. Альмендингер.

                                                                    IV

С воскресенья 16 апреля по 30 апреля советские войска неоднократно предпринимали  попытки взломать оборону; добивались лишь частных успехов.

Генеральный штурм Севастополя начался 5 мая в полдень. После мощнейшей двухчасовой артиллерийской и авиационной подготовки 2-я гвардейская армия под командованием генерал-лейтенанта Г.Ф. Захарова обрушилась с Мекензиевых гор в район Северной стороны. Армии Захарова предстояло войти в Севастополь, форсировав Северную бухту.

Войска Приморской и 51-й армий после полуторачасовой артиллерийской и авиационной подготовки перешли в наступление 7 мая в 10 часов 30 минут. На главном направлении Сапун-гора – Карань (с. Флотское) действовала Приморская армия. Восточнее Инкермана и Федюхиных высот наступление на Сапун-гору (это ключ к городу) вела 51-я армия… Советским солдатам предстояло прорвать многоярусную систему укреплений…

Сотни бомбардировщиков Героя Советского Союза генерала Тимофея Тимофеевича Хрюкина были незаменимы.

К исходу 7 мая Сапун-гора стала нашей. Штурмовые красные флаги на вершину вознесли рядовые Г.И. Евглевский, И.К. Яцуненко, ефрейтор В.И. Дробязко, сержант А.А.Курбатов…
Сапун-гора – предтеча Рейхстага.

9 мая к вечеру был полностью освобожден Севастополь…

                                                                        V

Остатки 17-й армии, это несколько десятков тысяч немцев, румын и предателей родины, скопились на мысе Херсонес, надеясь на эвакуацию.

В известном смысле повторилась ситуация 1941 года, повторилась зеркально.

12 мая весь Херсонесский полуостров был освобожден. Крымская операция завершена. Полуостров представлял собой чудовищную картину: скелеты сотен домов, руины, пожарища, горы человеческих трупов, искорёженная техника – танки, самолеты, орудия…
 
Свидетельствует пленный немецкий офицер: «…к нам непрерывно поступало пополнение. Однако русские прорвали оборону и заняли Севастополь. Тогда командование отдало явно запоздалый приказ – удерживать мощные позиции на Херсонесе, а тем временем попытаться эвакуировать остатки разбитых войск из Крыма. На нашем участке скопилось до 30000 солдат. Из них едва ли удалось вывезти более одной тысячи. Десятого мая я видел, как в бухту Камышевая вошли четыре судна, но вышли оттуда только два. Два других транспорта были потоплены русской авиацией. С тех пор я больше никаких кораблей не видел. Между тем положение становилось все более критическим... солдаты были уже деморализованы. Все бежали к морю в надежде, что, может быть, в последнюю минуту появятся какие-либо суда... Все перемешалось, и кругом царил хаос... Это была полная катастрофа немецких войск в Крыму».

                                                                           +++

10 мая в час ночи (в час ночи!) Москва 24 залпами из 342 орудий салютовала освободителям города.

Это была победа.

Это было предвестием Великой Победы.

Газета «Правда» писала: "Здравствуй, родной Севастополь! Любимый город советского народа, город-герой, город-богатырь! Радостно приветствует тебя вся страна!". " Здравствуй, родной Севастополь!" - повторила тогда действительно вся страна.

http://www.fondsk.ru/news/2012/05/09/russkie-prihodjat-za-svoim-sevastopol-proobraz-pobedy.html

[Александр Васильевич]

Черняховский Сергей

Мы должны помнить: самим существованием своим мир обязан советскому солдату



А пропаганда негативного отношения к его подвигу есть измена Родине

Страна отмечает День Победы. «Эхо Москвы» оскорбляет эту Победу. Один одиозный, но постоянный гость радиостанции призывает не допустить вывешивания в Москве изображений Знамени Победы. Другая, не менее одиозная, но не менее постоянная гостья той же радиостанции объявляет в ее эфире празднование что 1 Мая, что 9 Мая пошлостью.

День Победы в России практически для всего общества – сакральное начало. Память о Победе – гражданская религия России. То, что в мировой традиции принято называть «национальным праздником». Оскорбление национального праздника, как и национальных святынь, есть разжигание межнациональной розни – пресловутая 282-я статья Уголовного кодекса. Только почему-то по отношению к «Эху Москвы» и его гостям и сотрудникам эта статья не применяется, и их призывы оглашаются на фоне роспуска Медведевым им же созданной комиссии по фальсификации истории. Никакого отчета по работе комиссии представлено не было, о работе ее вообще ничего известно не было, распустили комиссию без какого-либо подведения итогов ее работы. Очевидно, ее создатель решил, что данная работа больше неактуальна, и память о Победе защищать не нужно.

Когда-то Юрий Андропов заметил, что мы сами не знаем в полной мере общества, в котором живем, и это незнание нам дорого обошлось.

В наши дни повсюду и вполне официально звучит фраза «ИМ, спасшим мир от фашизма!», и, при всей своей правде и значимости, она воспринимается лишь ритуально. Но наша страна – СССР – действительно спасла мир от фашизма. Так или иначе, это МЫ СПАСЛИ МИР от фашизма.

Мы до конца не отдали себе отчет в том, КТО ПОБЕДИЛ И ЧТО ПОБЕДИЛИ, но это – отдельный вопрос. Хуже то, что мы до конца не осознали, что МЫ СПАСЛИ МИР. Да, мир существует относительно благополучно, потому что МЫ – СССР, РОССИЯ – его спасли. Как было у Бернеса: «И помнит мир спасенный, мир вечный, мир живой Сережку с Малой Бронной и Витьку с Моховой».

Кстати, они, в отличие от нас, помнят. И помнят, что они – наши должники и обязаны нам всем, в т. ч. собственным существованием. И делают вид, что это не так: с одной стороны – чтобы избавиться от комплекса собственной неполноценности, а с другой – чтобы освободить себя от обязанности платить нам свои долги.

Британская корона существует, потому что МЫ ее спасли. Франция гордится своей блестящей историей, потому что МЫ ее спасли. В Германии людей не сажают в концлагеря и не избивают в гестапо, потому что МЫ ее спасли. «Американская мечта» существует, потому что МЫ ее защитили.

Ну а Израиль вообще существует просто потому, что Сталин решил его создать. И он, по крайней мере, действительно это понимает, и самые пышные и самые искренние празднования 9 Мая проходят именно там. И ветеранам Великой Отечественной войны в Израиле платят пенсии как национальным героям. И пенсии эти много больше, чем в России…

Все европейские государства существуют как национально независимые, потому что мы отстояли их независимость. Все пресловутое «европейское понимание прав человека» может существовать только потому, что, платя за это своим собственным правом на жизнь, советские солдаты остановили и разгромили вермахт, которому никто больше в Европе не был в состоянии оказать хотя бы относительно достойное сопротивление, и который до весны 1945 года просто разгонял англо-американские войска, если мог отвлечь на это хотя бы минимально необходимые соединения с советского фронта.

Европейская демократия, Европарламент, Евросоюз, евроинтеграция – все это существует только потому, что мы им позволили быть. Они были ничем, блюдом на столе людоеда, когда мы, заплатив за это великой кровью, взяли этого людоеда за шиворот и оторвали ему голову. Если бы вообще этот людоед не просчитался и не отвлекся от их поедания и переваривания на схватку с нами, их бы вообще не существовало. Даже, возможно, как «генетического материала» – потому что с его точки зрения никакой ценности именно как «генетический материал» они не представляли. Лучшее, на что они могли рассчитывать, – на выборы капо в лагерном бараке.

Всем своим существованием, всем своим благоденствием, всей своей сытостью они обязаны НАМ – СССР и России. По-хорошему они должны, каждый в своей стране, отмечать 9 Мая как День России – он же День Спасителя. И почитать Россию и СССР, как христиане почитают Христа, а мусульмане – Магомета. И выплачивать пенсию каждому гражданину СССР в 12 поколениях, причем на уровне средней зарплаты в странах Евросоюза.

И чтобы этого не признавать и не делать, они объявляют СССР тоталитарным государством, пытаются возложить на нас ответственность за начало Второй мировой войны, обвиняют в недемократичности уже и сегодняшнюю Россию. И оплачивают свою клиентуру в России, оскорбляющую память страны и память Победы и о Победе, ведущую, по сути, информационно-подрывную деятельность против самосознания народа, собирающую и фабрикующую материалы о «несоответствии России международным стандартам», позволяющие их патронам обвинять Россию в том, в чем те захотят ее обвинить, лишь бы уйти от темы оплаты собственного спасения

А российская власть недоумевает, почему это происходит, и заявляет бессильные протесты, в то время как нужны не протесты, а требования. Побежденные платят контрибуцию – почему спасенные не должны платить вознаграждение спасителям? Это спаситель может благородно отказаться от вознаграждения – если, как минимум, видит благодарность и почитание...

Но основная беда не в том, что те, кто был Россией спасен, не хотят выплачивать свои долги (хотя они помнят, что существуют в нынешнем состоянии только благодаря СССР и России), а в том, что даже советское общество не вполне отдавало себе отчет (а российское и постсоветское – совсем не отдает) в том, что МИР БЫЛ ИМ СПАСЕН и всем ему обязан. И нужно понимать и помнить, что СПАСИТЕЛЬ – ты. Прямо об этом говорить, об этом напоминать. И, так или иначе, если этот вопрос затушевывается и формально не признаётся, выставить счет, чего и сколько должны США и европейские страны СССР и России, и сколько десятилетий должны эту свою задолженность выплачивать.

Но главное, опять-таки, не в деньгах (хотя этот счет нужно выставить). Главное – это осознание того, что если ты – СПАСИТЕЛЬ человечества, то ты и сам к себе должен именно так относиться, и перед другими не оправдываться.

И если кто-то, отрабатывая собственную неполноценность и гранты своего патрона, этому осознанию мешает и на это осознание покушается, он должен быть наказан. И за разжигание национальной розни по отношению к народу-победителю, и за разжигание межрелигиозной розни по отношению к гражданской религии России – почитанию Победы 1945 года, и за экстремистскую деятельность. Потому что пропаганда негативного отношения к подвигу советского народа, спасшего мир, есть содействие прославлению нацизма, пропаганда человеконенавистнических идей и измена Родине.

http://www.km.ru/v-rossii/2012/05/05/pamyat-o-velikoi-otechestvennoi-voine/my-dolzhny-pomnit-samim-sushchestvovaniem-

[Александр Васильевич]

Захарчук Михаил

«Народные мстители: партизанское движение времен Великой Отечественной»



Советское партизанское движение времен Великой Отечественной не имеет аналогов в мировой истории

Советское партизанское движение времен Великой Отечественной не имеет аналогов в мировой истории. К сожалению, об этом движении сопротивления, самом массовом в анналах человеческой цивилизации, до сих пор рассказано лишь в случайных исследованиях, в отдельных работах, в спорадических публикациях, хотя и собранных в тома.

Долгие годы я был дружен с ветераном войны Анатолием Евгеньевичем Андреевым. Он комиссарил в партизанском отряде, которым командовал легендарный Константин Заслонов. Потом сам возглавлял отряд имени комсомола Белоруссии. После войны стал министром автомобильного транспорта республики.

У Анатолия Евгеньевича хранились несколько десятков писем Заслонова, другие интересные документы, связанные с деятельностью прославленного партизанского командира. Некоторые документы из своего обширного собрания он мне предоставил, и я опубликовал их потом в «Красной Звезде», будучи ее корреспондентом, в большом материале «Константин Заслонов». Через два года, по просьбе журналистов из газеты «Советская Россия» я вновь вернулся к расследованию судьбы легендарного народного мстителя и сделал о нем целую полосу. Казалось бы, очень многое из биографии Константина Сергеевича, из его поступков для меня должно быть ясным и понятным. Увы, это не так.

Суровые реалии за линией фронта разбили вдребезги эйфорическое представление Заслонова о партизанской войне. Люди его в конце 1941-го начали гибнуть от голода и холода. И командир отдает приказ: всем спрятать оружие, боеприпасы и в одиночку пробираться на станцию Орша. Там определяться на работу, чтобы в последующем собраться вместе и проводить диверсии. Поступок вполне логичный, но именно он превратится потом в самое темное место биографии Заслонова. Все дело в том, что Константин Сергеевич проявил излишнюю самостоятельность и без разрешения центра, с которым не сумел или не смог связаться, принял это непростое решение.

Самого его немецкое командование назначило начальником паровозных бригад станции Орша. Впоследствии Заслонов бежал с немецкой службы, организовал-таки партизанский отряд. Ему перестали верить на Большой земле. И чем больших успехов он добивался в настоящей партизанской войне, тем больше ему не доверяли. Сейчас это кажется абсурдом, нелепостью. Но вы вспомните фильм «Чистое небо», где героя Евгения Урбанского на партийной комиссии прямо обвиняют в том, что он сумел выжить в фашистском плену и бежать из него. В полном соответствии с той идеологией, Заслонову, судя по всему, «помогли найти смерть» в начале осени 1942 года. Ибо нет документальных подтверждений «случайной» смерти в бою Константина Сергеевича.

Тот же Анатолий Андреев советовал мне, предварительно ознакомившись с моим краснозвездовским материалом: «Донесение о гибели Заслонова публиковать не следует, т. к. приведенные в нем данные о составе карательного фашистского формирования и его потерях значительно завышены, а силы партизан – занижены». А ведь данные-то мною были взяты из боевого донесения ЦК КП(б) Белоруссии и Центральному штабу партизанского движения!

Андреев также утверждал, что Заслонов был принят в партию еще в октябре 1941 года, на марше отряда, а не в августе 1942 года, как об этом свидетельствуют все те же архивные документы. Но потом я узнал: Заслонов стал членом ВКП(б) проходя подготовку в одном из спецподразделений, куда беспартийных, как известно, не допускали даже на пушечный выстрел. И здесь передержка...

Напомню, что в последние десятилетия советской власти у Комитета государственной безопасности, к его и без того многочисленным функциям и обязанностям, добавилась еще и такая: проверять все сведения периода Великой Отечественной войны, касающиеся действий партизан. Сообщения об их деятельности той грозовой поры СМИ не имели права обнародовать без всесторонней проверки и разрешения КГБ. Во многих случаях все, что касалось боевых действий народных мстителей, как бы помягче выразиться, не совсем соответствовало действительности.

Все это так. Но куда более великая правда заключается и в том, что партизанское движение времен Великой Отечественной не имело аналогов за всю историю человечества. Оно на самом деле было столь массово, масштабно и героично, что порой даже не верится: как простые люди сумели сдюжить столь невероятные испытания, не только выжить, но при этом еще и воевать! Да не как-нибудь, а по всем правилам военной науки – иначе против самой мощной в мире германской армии и нельзя было. И они действительно воевали – смело, дерзко, на ходу постигая сложнейшую боевую науку.

Взять того же Алексея Федорова. Его книги «Подпольный обком действует» и «Последняя зима» много раз переиздавались. Они и сейчас читаются с интересом. В решающей степени благодаря потрясающим подробностям, которые сохранила память легендарного партизанского полководца. Он в одном лице совмещал функции партийного деятеля и командира крупного партизанского отряда – случай уникальный, как уникально и то обстоятельство, что вместе со своим первым в подполье ушел весь Черниговский обком партии, до единого человека!

Возглавляемый Федоровым Черниговский партизанский отряд воевал первоначально на севере Украины. С марта по июнь 1943 года это соединение передислоцировалось на Волынь, расширив зону действий в гитлеровском тылу, помимо территории Украины, областями Белоруссии, Брянщины и Орловщины.

Силами Черниговско-Волынского соединения Федоров провел крупнейшую операцию, вошедшую в историю, как «Ковельский узел». А.Федоров выстроил 300-метровый полигон, представлявший укрепленное до зубов железнодорожное полотно и на нем беспрерывно, то есть круглосуточно, обучал до 1000 человек! Причем днем «учебку» использовали в тренировочных целях пулеметчики и минометчики, а ночью на ней колдовали минеры-взрывники. Они со временем достигли такого виртуозного мастерства, пуская под откосы составы, что германский генеральный штаб вынужден был организовать специальное управление по борьбе с народными мстителями численностью в несколько тысяч человек!

Враг предпринимал колоссальные усилия, чтобы избежать огромных потерь на железных дорогах. На «партизаноопасных» направлениях немцы вырубали леса и кустарники до 100 м по обе стороны колеи. Подходы к путям сплошь минировали противопехотными минами. Гарнизоны станций укреплялись живой силой и боевой техникой, а все будки обходчиков превращались в крепости с дотами, дзотами, в колючей проволоке. За голову «бандита Федорова», как и за поимку Заслонова, других вождей народных мстителей гитлеровцы сулили совершенно фантастические суммы в рублях, рейхсмарках и в гектарах пахотной земли. Но партизаны, ведомые легендарными командирами, всю войну не прекращали своей праведной борьбы.

Всего в тылу действовало около 6000 партизанских отрядов, в которых сражалось свыше миллиона бойцов. Партизаны уничтожили около миллиона фашистов и их пособников, 4000 танков, 65 000 автомашин, 1100 самолетов, 1600 железнодорожных мостов. Около 20 000 эшелонов было пущено под откос.

А посмотрите на карту, где обозначены очаги партизанского движения времен минувшей войны. Во всей Европе, находившейся под фашистским сапогом, не наберется и сотой доли такой численности народных мстителей!

Мало кто из читателей знает, что на контролируемой партизанами генерала Федорова территории проходили призывы в армию, взимались налоги с населения, работали колхозы, школы, заводы и кустарные фабрики, работала мощная радиостанция, выпускалось три газеты тиражом свыше 50 000 экземпляров! Было поставлено на промышленный поток изготовление крепчайшего первача, почти что спирта, на котором работали многочисленные автомобили, возившие подпольщиков-начальников! Само собой, что на оккупированных территориях Алексей Федорович прежде всего создавал партийные организации и жестко мобилизовывал советских граждан на борьбу с немецко-фашистскими захватчиками. И заметьте, только в воюющем Советском Союзе и нигде более партизаны действовали строго организовано и централизовано под руководством Центрального штаба. За время своего существования ЦШПД отправил в тыл 60 000 винтовок и карабинов, 34 000 автоматов, 4200 ручных пулеметов, 2500 противотанковых ружей, 2100 минометов, полмиллиона гранат. За время войны наша авиация совершила 12 000 самолето-вылетов к партизанам в тыл врага. Половина из них – с посадкой. Все эти данные – документально подтвержденные.

А чего стоят партизанские рейды, в которых участвовало более 100 крупных партизанских формирований! При этом в 1941-1942 гг. их, крупномасштабных (корпус, дивизия), протяженностью в несколько сот километров, было проведено 10. В 1944 году партизанские отряды и соединения проводили рейды за пределы СССР.

В годы советской власти нам казалось, что мы были «перекормлены» военной тематикой в мирное время. Но вот пришли иные времена, и создается впечатление, что мы постепенно забываем о величайшем подвиге наших народных мстителей. Если, скажем, фронтовикам из действующей армии в канун праздника Победы средствами массовой информации хоть как-то воздается должное, то о партизанах Великой Отечественной те же СМИ, похоже, забыли напрочь. Далеко за примером ходить не надо. 7 января 2010 года исполнилось 100 лет со дня рождения Константина Заслонова. Какие-нибудь журнал, газета, радио или телевидение отметили эту дату? Никто и нигде! А ведь мы «прошляпили» юбилей великого национального героя – ни больше ни меньше.

Что касается Алексея Федорова, то тут все еще более грустно и печально. Когда исполнилось 20 лет со дня смерти героя-партизана, я написал небольшой материал в память о нем в одну из столичных газет и решил себя перепроверить. Во всех советских справочных изданиях Федоров, оказалось, еще жив. Посмотрел в компьютере Большую энциклопедию Кирилла и Мефодия. Там дата рождения героя есть, а вместо даты смерти стоит вопросительный знак! Смотрю версию новую – и там нахожу все тот же вопросительный знак! А ведь Алексей Федорович принадлежит к нашим национальным героям. Дважды Герой Советского Союза, он избирался депутатом Верховного Совета СССР 11 созывов! Только орденами Ленина его награждали шесть раз.

О Федорове сняты три художественных, полтора десятка документальных фильмов, написано несколько книг. И вот о таком человеке мы напрочь забыли! Что уж тогда говорить о других, менее известных народных мстителях...

К нынешней годовщине Победы в Великой Отечественной войне мы подошли, имея шеститомную историю войны, выпущенную… в 1965 году, и 12-томную историю Второй мировой 1983 г. издания. Оба этих фундаментальных труда, безусловно, должны быть расширены, дополнены, исправлены и уточнены. Мы просто обязаны это сделать, если хотим, чтобы нас в мире уважали. В тех же США точно такая же история насчитывает более сотни томов. Будет ли наша история издана когда-нибудь благодарными потомками – вопрос остается открытым.

http://www.km.ru/spetsproekty/2012/05/05/istoriya-velikoi-otechestvennoi-voiny/narodnye-mstiteli-partizanskoe-dvizhen

[Александр Васильевич]

Георгиевский Крестный ход прошёл под Санкт-Петербургом по местам кровопролитных боёв



Памяти защитников осажденного города на Неве был посвящен Георгиевский крестный ход, который был совершен 7 мая под Санкт-Петербургом по местам кровопролитных боев. Он начался на Невском пятачке, продолжился на Синявинских высотах и завершился богослужением в храме Успения Божией Матери села Лезье-Сологубовка.

Священнослужители и прихожане храмов Санкт-Петербургской епархии, члены поисковых отрядов, курсанты военных вузов, студенты СПбДАиС пронесли по местам боевой славы солдатские святыни, обнаруженные при останках воинов: крестики, иконки, ладанки, мощевики, сообщает сайт санкт-петербургской мирополии.

Некоторые из них вмонтированы в икону святого Георгия Победоносца, хранящуюся в Успенском храме. Вместе с иконой, известной как "Фронтовой Георгий", крестоходцы несли напрестольный крест, найденный у павшего красноармейца, и рукописные изводы икон, хранившиеся в планшете сбитого советского летчика.

На Невском пятачке крестоходцы с пением пасхального тропаря прошли до берега Невы. Как отметил благочинный Кировского округа протоиерей Вячеслав Харинов, "этот клочок земли обеспечил Дорогу жизни, став дорогой смерти". По разным данным, здесь лежат от 50 до 250 тысяч погибших.

"Здесь наши войска не дали немцам пройти на другой берег и соединиться с финнами — в этом случае Ленинград был бы удушен. Давайте пройдем по этому полю, усеянному останками красноармейцев, коснемся ногами этой земли, возвестим павшим воинам о Воскресении Христовом", - сказал отец Вячеслав.

На Синявинских высотах было совершено захоронение останков 80 советских воинов. Имена некоторых из них удалось установить, на церемонии присутствовали потомки Павла Казанцева и Олега Самусевича, которые знают теперь, где нашли упокоение их родные.

http://www.fondsk.ru/news/2012/05/08/georgievskij-krestnyj-hod-proshel-pod-sankt-peterburgom-po-mestam-krovoprolitnyh-boev.html

[Александр Васильевич]

«Дети войны» в закарпатских селах Червенево и Домбоки


_{Монахини Домбокского монастыря. Нач. 1940-х гг.}

Одним из наиболее ярких примеров христианского милосердия и жертвенности в Закарпатье в конце Великой Отечественной войны стало спасение мирянами и монахинями около 200 советских детей.

О «детях войны» писали Ю. Анохин[1], Б. Галанов[2], Е. Довганич[3], В. Томин[4]. Несколько публикаций на эту тему было и в белорусских электронных СМИ, но, к сожалению, в них о спасении детей в Закарпатье не было сказано[5].

Как же оказались советские дети в Закарпатье, которое в 1939 году было оккупировано Венгрией и включено в состав своего государства? В 1944 году под натиском советской армии немецкие войска отступали на Запад. С собой они увозили множество пленных – детей и взрослых, которых планировали использовать для нужд войны. Когда один из эшелонов проезжал мимо железнодорожной станции Жорнава, он подвергся, как вспоминали позже те, кто ехал в нем, бомбардировке. Среди пассажиров этого поезда были и дети, вывезенные немцами из Белоруссии – из села Новоельня Дятловского района Гродненской области, в котором были расположены детский санаторий и пионерский лагерь.

Есть несколько вариантов рассказов о том, как дети попали в Червенево и Домбоки после того, как поезд был разрушен.

По одному из рассказов, к руководству русского Красного Креста в Ужгороде в конце лета 1944 года обратился венгерский офицер с просьбой взять под опеку 186 девочек и мальчиков возрастом от 5 до 15 лет. Отец Василий (Пронин), который руководил этой организацией, поручил секретарю Красного Креста Ольге Люсиевской (или Лосиевской) поехать в Домбоки и Червенево и договориться с отцом Иоанном Карбованцем о перевозке детей в названные села и в монастырь в Домбоках[6].

По-иному о спасении детей писал в 1967 году в журнале «Украина» Ф. Прокопенко: «Лесом проходил житель села Червенево Мукачевского района Иван Иванович Карбованец, который их и обнаружил»[7].

Наиболее достоверный рассказ о спасении детей и перевозке их в Червенево, где они были размещены в брошенных еврейских домах и хозяйствах некоторых крестьян, принадлежит старосте с. Червенево Курте, который сам ездил в Ужгород и на автомобилях перевез детей в село[8].

Конечно, все, о ком говорится в этих рассказах, так или иначе способствовали тому, чтобы дети нашли приют в Червеневе и Домбоках.

Московский писатель Валерий Томин в книге «Дорога к дому» приводит свидетельства сына одного из руководителей корейской секции Коминтерна Ше Сун Мина – Владимира Марсина, который был среди спасенных детей. «Нас выгнали из вагонов и отвели в какой-то жен­ский монастырь. Местные жители относились к нам неплохо, монашки нас немного подкормили… Мы стали работать на полях: собирали подсолнухи, кукурузу. Монастырь стоял в стороне от дороги»[9]. Ирина Берковская, которая также находилась среди спасенных детей, вспоминала: «Потом мы оказались в Домбоках. Помню женский монастырь, где мы работали: чистили кукурузу, молотили подсолнухи. Монахини обогрели нас теплом словно материнских сердец»[10].


_{Монахини с детьми}

Мария Федоровна Довганич, жительница Червенева, игравшая активную роль в спасении детей, вспоминала: «Маленьких детей разобрали по семьям. А тех, которые были побольше, разместили в пустых домах. Принесли туда сено, одеяла, посуду. По очереди готовили им обед, кормили. Вместе с ними поселились две воспитательницы: одну звали Анастасия Петровна, имени второй не помню»[11]. «Старших девочек и некоторых малышей отвели в соседнее село Домбоки, в женский монастырь. У монахинь были в наличии швейные машинки, и работа настроилась, как в мастерской: девушкам быстро пошили платья и белье. Одели и других тоже»[12].

Решение жителей села и монахинь предоставить приют детям было очень мужественным, так как в то время в Закарпатье, в связи с появлением партизан, венгерские власти запрещали принимать у себя посторонних, и спасение детей могло послужить поводом для арестов. В монастыре многие дети были крещены. От старших детей монахини узнали, что они родом из Ленинградской, Смоленской, Орловской, Витебской и других областей СССР.

Очень важным свидетельством о пребывании в Закарпатье являются строки из письма Татьяны Хахиной. В 1968 году она писала Е. Довганичу: «Все мы находились в одном из помещений села Червенева. С нами была и наша воспитательница, только я забыла, как ее зовут и фамилию ее. Кормили нас монашки, которые находились в монастыре. Только я не могу вам сказать точно, кто их обязал нас кормить. То ли руководство села, или район, или просто они сами из-за жалости к нам, таким истощенным, измученным в то время детям. Но факт остается фактом, что они нас кормили все время, пока мы там находились до освобождения»[13].

Много сделал для спасения детей ктитор Домбоцкого монастыря отец Иоанн Карбованец. Вместе с монахинями он организовал расселение ребят по крестьянским семьям и сам взял в свою семью Мишу Пискунова.

Когда в октябре 1944 года из монастыря увидели военные машины освободителей, направлявшихся к ним, один из мальчиков – тот самый Миша Пискунов – нашел где-то кусок белой ткани и выбежал с ней к машинам[14]. Новость о детях мгновенно распространилась среди военных. Е. Довганич в одной из статей писал: «Сюда прибыли военные корреспонденты газеты 18-й армии «Знамя Родины» капитаны Б. Галанов и Б. Милявский. 4 ноября 1944 года газета напечатала статью “Наши дети в немецком рабстве”. В Червенево были направлены подполковник Герасов, полковник медслужбы Млинарник, а также кинооператор Барбуплы, который и снимал эту встречу»[15]. В письме Б. Галанова к Е. Довганичу читаем: «О существовании этого детского дома мы узнали от Ольги Лосиевской, русской эмигрантка (ныне, кажется, умершей), которая принимала живое участие в судьбе детей. По ее совету мы отправились в Домбокский монастырь, где находились дети. Однако их там уже не было. Как сказал нам настоятель, детей “перепрятали”, опасаясь, как бы немцы перед уходом не погнали их дальше на запад. В монастыре нам дали новый адрес: Червенево»[16].


_{Дети с советскими солдатами 26.10.1944 г.}

В своей статье Б. Галанов более пространно, чем в письме, описывает свою поездку в Закарпатье: «Несколько дней мы разыскивали колонию советских детей, которых оккупанты, по слухам, вывезли вместе с двумя воспитательницами из-под Ленинграда, Смоленска, Витебска, притащили в эшелоне в Закарпатье и на железнодорожной станции Жорнава бросили во время бомбежки. Эту историю мы услышали в разгар осеннего наступления 1944 года войск 4-го Украинского фронта в Карпатах.

В шумной, возбужденной толпе ужгородских жителей вновь довелось услышать историю двухсот советских ребят. В который уже раз передавали, что гитлеровцы угнали их из центральных районов России и бросили где-то здесь при отступлении. По совести говоря, мы не очень-то верили. К советским офицерам тогда подходило много людей потолковать о житье-бытье, поделиться разными былями и небылицами, потому что в эти насыщенные событиями дни рождалась масса слухов и легенд. Итак, рассказ о детях в первую минуту тоже выслушивали как легенду. В самом деле, к чему было немцам тащить до самого Ужгорода детский лагерь? Какой смысл? Однако эту историю с незначительными изменениями повторили столько людей, что под конец мы уже перестали сомневаться. Но где отыскать детей? Кто их приютил?

Случай свел с деятельницей местного Красного Креста Ольгой Сергеевной Лосиевской. Оказывается, она принимала близкое участие в судьбе детей и даже помогала переправить их подальше от Ужгорода – в женский монастырь под Мукачево.

Ничего не поделаешь, наведываемся в женский монастырь.

Отца протоиерея, крепко сбитого лысого мужчину лет 50, с черной седеющей бородой и разбойничьими глазами, встретили в монастырской канцелярии. Советские дети? 186 детей! Знаете, здесь им было небезопасно. Шоссе рядом. Того и гляди могли нагрянуть немцы. Они частенько сворачивали в монастырь за продуктами. Пришлось подыскать место поглуше. У многих монахинь родственники в Червеневе. Они охотно приютили у себя детей. Потом отозвались и другие.

Благодарим отца протоиерея за информацию. Однако он не торопится нас отпускать. Хозяин словоохотлив. Ему хочется узнать, есть ли в Советском Союзе монастыри и как наладить с ними связь. На столе появляются сладкое монастырское вино и монастырский виноград. На своеобразном русско-украинско-чешско-венгерском языке отец протоиерей рассказывает нам о житье-бытье закарпатских украинцев, то и дело вставляя в свою речь малопонятные “тутошние” словечки: “фунговать”, “без рессорта”, “разны ворня”, “офензива”, “регуляция условий” и, наконец, нечто уже совсем загадочное – “легитимация головы”…

Только под вечер попали в Червенево.

В большом просторном бараке мы сидели среди двух сотен ребят и слушали печальную повесть об их невеселом житье-бытье. Перебивая друг друга, ребята рассказывали, как целых три года оккупанты таскали их за собой по дорогам войны. Время от времени наезжали какие-то комиссии: ребят постарше и повыносливей отсылали на работу в Германию, больных и слабых отправляли в военные госпитали, но только оттуда так никто и не вернулся. А больных всегда хватало. Ведь кормили оладьями из картофельной шелухи – отбросами солдатских кухонь.

По случаю нашего приезда ребята устроили импровизированный концерт: читали наизусть страницы из “Петербургских повестей” Гоголя – единственной русской книги, сохранившейся у них, хором пели протяжную грустную песню “Жизнь на чужбине”, которую сами же сочинили.

Мы пытались записывать куплеты. Но бесхитростные слова и мелодию невозможно было слушать без слез, и вместо букв на бумаге получались какие-то неразборчивые каракули.

Потом мы стали спрашивать у ребят, тех, что сидели поближе, имена и фамилии. Маленькие фамилий не знали. И откуда они родом – тоже. Кто-то помнил папины усы, кто-то мамино красное платье. Старшие рассказывали, как провожали на фронт отцов, как потерялись во время бомбежки мамы. Люда Кувшинникова и ее младшие сестры Ира и Валя были из Ленинграда. Вова Марсин оказался москвичом. Наташа, Клара и Даша Карпенко – из Витебска. 13-летний Витя Пискунов назвался орловским. Сказал убежденно:

– Если бы меня ночью сбросили с парашютом, а куда, не сказали, все равно я сразу бы узнал, что нахожусь в Орле.

– А меня чего не спрашиваете? – вдруг донесся из задних рядов тоненький голосок. – Всех спрашивают, – обиженно сказала маленькая девочка, – всех записывают ехать в Россию (она кивнула на раскрытые наши блокноты). А меня никто не записывает.

– И нас! И нас! – раздались со всех сторон голоса. – Мы тоже ваши!

А маленькая девочка продолжала:

– Что же, мне теперь с монахинями оставаться? Думаете, я вела себя хуже всех?

Она хотела добавить что-то еще, но вдруг всхлипнула и громко расплакалась.

И еще ребята, волнуясь, говорили, что дня два назад, когда мимо Червенева прошли наши танки, мальчишки высыпали за околицу. Махали руками, кричали: “Папа! Дядя! Мы свои, советские!” И будто один из танкистов действительно признал в босоногом мальчишке племянника: “Витька? Ты?” Подхватил. Посадил на броню танка. Все это мы записали в свои блокноты, поверив и не поверив. А впрочем, почему бы и нет? Какие удивительные встречи случались на войне! Или, может быть, у нас на глазах уже складывалась легенда?»[17].

По решению военных властей, детей перевезли в Мукачево, а потом отправили в детский дом г. Орла, оттуда в другие детдома Советского Союза. Е. Довганич, которому в 1967 году поручили проверить письмо монахинь бывшего Домбоцкого монастыря о детях, вспоминает: «Тогда сельский совет и составил список червенивцев (давших приют обездоленным детям. – Ю.Д.): М. Глагола, М. Довганич, А. Курта, И. Курта, М. Курта, Ю. Микита, Д. Микита, И. Решетарь, Г. Решетарь, Ю. Тимко, Г. Ховпей, А. Яцина. Тогда были разысканы и материалы газеты “Знамя Родины”. Мы узнали имена старших детей: это были Валя, Ира и Людмила Кувшиновы из Ленинграда, Наталья, Клара, Даша Карпенко из Киева, Витя, Тоня и Нина Кирилловы, Зина Воронцова, Арнольд Румянцев, Лида Бобрук. Здесь были и дети политэмигрантов: кореец Вова Марсин, итальянка Полетта Глюкозио, китаец Чи Ин…

Прошли годы. Судьбой детей заинтересовался московский писатель Валентин Романович Томин. Он приехал в Закарпатье, побывал в Червеневе и решил разыскать как можно больше детей войны, чтобы организовать их встречу в селе через много лет… Встреча была назначена на июнь 1981 года.

В Ужгород и Червенево были приглашены девять найденных “детей войны”, из которых приехали восемь: А. Андрончик – механизатор районного объединения “Сельхозхимия” из г. Лепель Витебской области, который имеет правительственные награды за труд, его сестра Г. Андрончик (Веселова) – техник Белгородского жилуправления, М. Бирюков из с. Дубровка Закарпатской области, И. Берковская (Уваровская) – радиооператор из поселка Мама Иркутской области, Полетта Глюкозио (Неприенкова) – преподаватель русского языка из г. Софии (Народная Республика Болгария), В. Коган, которого усыновил старый коммунист-подпольщик из Мукачева И. Коган, И. Шутов – председатель райкома профсоюза работников сельского хозяйства из г. Петушки Владимирской области, В. Марсин, ныне заведующий отделом научно-исследовательского института в Москве»[18]. 24 августа 1981 года все они собрались в Домбоках у часовни отца Иоанна Карбованца, чтобы поклониться ему и поблагодарить за милосердие, проявленное в тяжелые годы войны, потом отправились в сельский клуб с. Червенева на торжественную встречу.

В. Томин в книге «Дорога к дому» представляет интересный материал и некоторые фотографии, которые были сделаны во время пребывания детей в Домбоках. «На одной из фотографий, привезенных из Червенева, запечатлена группа малышей со своими спасителями – крестьянами и воспитательницей. У самого края слева стоит кореец – Володя Марсин. На другой фотографии, полученной в селе Домбоки, группа девочек собралась около часовни женского монастыря. Среди них черноглазая девочка в платьице с белым воротничком – итальянка Полетта Глюкозио. Внизу надпись: “Группа детей, вывезенных немцами из окрестностей Ленинграда и брошенных в отступлении в Ужгородских лесах”»[19].

В селе Новоельня (Белоруссия) создан музей войны. Много стендов здесь посвящено именно пребыванию воспитанников детского интернационального санатория и пионерского лагеря в Закарпатье. Есть здесь и фотография, сделанная в 1944 году в Домбоцком монастыре, на которой изображены «дети войны» вместе с отцом Иоанном Карбованцем и монахинями, есть материалы и об Е. Довганиче, который посвятил многие годы собиранию материалов о пребывании «детей войны» в Закарпатье и розыску самих спасенных детей.

В 1989 году в Белоруссии состоялась встреча под девизом «Дети против войны». В ней приняли участие дети политических эмигрантов, которые в далекие 1940-е годы попали в Новоельню в руки фашистов. На этой встрече присутствовали и жители Закарпатской области, в частности Пелагея Курта из Червенева, которая встретила здесь через много лет Полетту Глюкозио – девочку, которую она приютила в 1944 году[20].

К сожалению, с начала 1990-х годов связь закарпатцев с «детьми войны» оборвалась. Однако эта тема продолжает интересовать исследователей, в том числе и Ужгородского национального университета.

Сейчас собирается материал для новой книги о «детях войны». Обращаюсь ко всем, кто имел отношение к этим событиям в Червеневе и Домбоках, с просьбой сообщить информацию о себе или своих родных.

_______________________

[1] Анохин Ю. Детство, опаленное войной // Советская культура. 1984. 23 июля; Анохін Ю. Дзеці ліхалецця // Звязда. Мінськ. 1983. 17–21 жніуня; Анохін Ю. Праздник в Червеневе // Советская Белоруссия. 1981. 23 августа.

[2] Галанов Б. Возвращение в Червенево // Литературная газета. 1981. 5 августа.

[3] Дауганіч Е. Дзеці ліхалецця. Нельга забыц // Звязда. Мінськ. 1984. 4 лютага. С. 4; Довганич О. Двісті врятованих дітей // Радянська Україна. 1975. 9 квіт­ня; Довганич О. Діти війни // Закарпатська правда. 1984. 26 серпня; Довганич О. Діти війни // Соціал-демократ. 1999. 6 лютого; Довганич О. Діти Червеньова // Закарпатська правда. 1970. 17 квіт­ня; Довганич О. Діти Червеньова // Карпаті календаріум – 1971. Ужгород, 1970. С. 65; Довганич О. Пошук у Червеньові // Молодь Закарпаття. 1989. 6 трав­ня.

[4] Томин В. Дорога к дому. М., 1980.

[5] Карлюкевич А. В поисках утраченного // http://pda.sb.by/post/49621/; Мацель В. «Красная вишня» // http://pda.sb.by/post/52498/

[6] Пагиря В. Монастирі Закарпаття (1360–1939). Мукачево, 1994. С. 64.

[7] Прокопенко Ф. Дорога мамо! Любий батьку!.. // Україна. 1967. № 18. С. 11.

[8] Данилець Ю. Православний монастир Успіння Божої Матері в селі Дом­бо­ки. Уж­го­род, 2006. С. 21.

[9] Томин В. Дорога к дому. С. 35.

[10] Ожила стежка в Домбоки // Єпархіальний вісник. 1992. Лютий. С. 2.

[11] Томин В. Приезжайте в Червенево // Комсомольская правда. 1979. 10 января.

[12] Томин В. Дорога к дому. С. 43.

[13] Письмо Татьяны Хахиной к Е. Довганичу от 22 августа 1968 г. Личный архив Е. Довганича.

[14] Густі В. Чудотворна ікона Святої Матері // Закарпатська правда. 1992. 18 серпня.

[15] Довганич О. Діти війни.

[16] Письмо Б. Галанова к Е. Довганичу от 25 января 1968 г. Личный архив Е. Довганича.

[17] Галанов Б. Возвращение в Червенево.

[18] Довганич О. Діти війни.

[19] Томин В. Дорога к дому. С. 51.

[20] Les enfants de Novoїelnia // Etudes sovietiques. 1989. Mai. Р. 4.

Юрий Данилец

________________________________

http://www.pravoslavie.ru/arhiv/32972.htm

[Александр Васильевич]

Исторические персонажи как оружие в назойливых дискуссиях и информационных войнах

Доклад на Международном круглом столе на тему «Коллаборационизм и предательство во Второй мировой войне. Власов и власовщина»

12 ноября 2009 г. в Российском институте стратегических исследований (РИСИ) состоялся Международный круглый стол на тему «Коллаборационизм и предательство во Второй мировой войне. Власов и власовщина». Публикуем доклад наместника Сретенского монастыря архимандрита Тихона (Шевкунова).

Уважаемое собрание!

Я хотел бы представить вашему вниманию скорее не доклад, а лишь небольшое сообщение.


_{Герой Советского Союза Дмитрий Михайлович Карбышев (†18.02.1945)}

В сентябре нынешнего года, в разгар навязанных нам дискуссий о личности генерала Власова, я имел неосторожность напечатать в «Известиях» следующее: «…Пока дети в России, угадывая имя героя войны, будут называть генерала Карбышева, а не генерала Власова, у нашей страны есть будущее». На днях я встречался со студентами нашей московской Сретенской семинарии. Это высшее учебное заведение, здесь учатся студенты со всей России. Сначала я обратился к самым младшим, к 1 курсу, и задал им вопрос, знают ли они, кто такой генерал Карбышев? Из 35 человек подняли руку только двое. На втором курсе имя генерала Карбышева знали тоже двое, на третьем, четвертом – двое-трое. И только на пятом курсе, где в семинарии читается специальный курс отечественной истории ХХ века о Карбышеве знали. Замечу, что наши студенты воспитывались в православных семьях, где любовь к Родине, в большинстве случаев, прививается и культивируется с детства. Думаю, что родители этих студентов, также как и я, будут поражены результатами этого опроса. Скорее всего, они твердо уверены, что такого рода знания, несомненно, сообщаются детям в школе.

Нам говорят о нецелесообразности единого учебника по истории нашей страны, приводят аргумент, что учебники должны быть разнообразными, выражать различные точки зрения. Но складывается тревожное впечатление, что при всем декларируемом разнообразии, эти учебники как раз удивительно однообразны: студенты Сретенской семинарии приехали со всей России, а значит, учились по разным учебникам, но результат один: почти никто не знает о такой личности, как генерал-лейтенант Дмитрий Михайлович Карбышев. И лишь один студент сказал, что узнал о Карбышеве в школе. Жил и учился он в Казахстане, в городе Петропавловске.

Потом я задал вопрос: кто знает кто такой генерал Власов? Подавляющее большинство подняло руки. На вопрос о том, что они знают о Власове, ответы разнились от «инициатора национально-освободительной борьбы» (таких, слава Богу, было немного) до «изменника, который предал свою Родину». Таких ответов, к счастью, было значительно больше. Были и те, кто вынес из курса средней школы смутные убеждение о том, что вопрос это неясный, и, хотя почти ничего о Власове им неизвестно, но негатив о нем – плод советской пропаганды, и что вполне возможно именно он-то, Власов, и был настоящим героем войны. Да и странно, если бы в молодых головах такие мысли не возникали: например, в школьном учебнике для 10-11 классов И. И. Дауцкого помещена фотография А. А. Власова с подписью: «А. А. Власов перед солдатами РОА. Освободитель или изменник?»

Итак, перед нами результаты очередного сокрушительного поражения в очередной информационной войне. Цели оппонентов вполне достигнуты, хотя бы потому, что о Карбышеве в молодежной среде не знает почти никто, а о Власове, напротив, знают почти все. О нем активно спорят, обсуждают его правоту или неправоту, возможность перехода на сторону противника, если «правительство неправильное», и т.д. А, как мы прекрасно понимаем, в сущности особого значения не имеет, в каком контексте идет обсуждение: по простейшим и столь эффективным в сегодняшнем обществе законам рекламы, лишь бы имя было на слуху. Да и цель ясна – посильнее взбудоражить общество, а дальше сработает принцип, который так замечательно был сформулирован во время Французской революции «другом народа» Маратом: «Постоянно поддерживать народ в возбужденном состоянии, пока основу существующего строя составят справедливые законы».

Этот тезис сегодня актуален как никогда. Вот, например, что, не без удовлетворения, констатирует известный американский советолог Стивен Коен, имея в виду еще одного исторического деятеля, имя которого уже много лет последовательно используется для «поддержания народа в возбужденном состоянии»: «Сталинский вопрос имеет отношение ко всей советской, даже российской, истории, пронизывает и заостряет современные политические вопросы. Сталинский вопрос запугивает как высшие, так и низшие слои общества, сеет распри среди руководителей, влияет на принимаемые ими политические решения, вызывает шумные споры в семьях, среди друзей, на общественных собраниях. Конфликт принимает самые разнообразные формы: от философской полемики до кулачного боя».

Итак, в качестве чрезвычайно эффективного оружия в нынешних информационных войнах успешно используются фигуры исторических деятелей. Их имена из средневековой и Новейшей истории – царей, гетманов и генеральных секретарей – у всех на слуху. Цели этих назойливых дискуссий очевидны: как с печалью предсказывал покойный старец архимандрит Иоанн (Крестьянкин), нам будут навязывать «смущение, смятение и неразбериху».

Но главная проблема все же, как всегда, в нас самих. И возвращаясь к статье в «Известиях», с которой я начал свое сегодняшнее сообщение, позволю себе переписать ее концовку: «Если мы наконец не сделаем все, чтобы дети в нашей стране узнали и полюбили великие имена и подвиги своих предков, то люди нового поколения вынуждены будут выбрать для себя в герои тех, кого им навяжут, а не тех, о ком мы не нашли ни возможности, ни времени рассказать».

Архимандрит Тихон (Шевкунов)

http://www.pravoslavie.ru/press/32991.htm

[Александр Васильевич]

Нюрнбергский набат



Человечество давно научилось судить отдельных злодеев, преступные группировки, бандитские и незаконные вооруженные формирования. Международный военный трибунал в Нюрнберге стал первым в истории опытом осуждения преступлений государственного масштаба – правящего режима, его карательных институтов, высших политических и военных деятелей. С тех пор прошло 60 лет…

8 августа 1945 года, через три месяца после Победы над фашистской Германией, правительства СССР, США, Великобритании и Франции заключили соглашение об организации суда над главными военными преступниками. Это решение вызвало одобрительный отклик во всем мире: надо было дать суровый урок авторам и исполнителям людоедских планов мирового господства, массового террора и убийств, зловещих идей расового превосходства, геноцида, чудовищных разрушений, ограбления огромных территорий. В дальнейшем к соглашению официально присоединились еще 19 государств, и трибунал стал с полным правом называться Судом народов.

Процесс начался 20 ноября 1945 года и продолжался почти 11 месяцев. Перед трибуналом предстали 24 военных преступника, входивших в высшее руководство фашистской Германии. Такого в истории еще не было. Также впервые был рассмотрен вопрос о признании преступными ряда политических и государственных институтов – руководящего состава фашистской партии НСДАП, штурмовых (СА) и охранных (СС) ее отрядов, службы безопасности (СД), тайной государственной полиции (гестапо), правительственного кабинета, верховного командования и генерального штаба.

Суд не был скорой расправой над поверженным врагом. Обвинительный акт на немецком языке был вручен подсудимым за 30 дней до начала процесса, и далее им передавались копии всех документальных доказательств. Процессуальные гарантии давали обвиняемым право защищаться лично или при помощи адвоката из числа немецких юристов, ходатайствовать о вызове свидетелей, предоставлять доказательства в свою защиту, давать объяснения, допрашивать свидетелей и т. д.

В зале суда и на местах были допрошены сотни свидетелей, рассмотрены тысячи документов. В качестве доказательств фигурировали также книги, статьи и публичные выступления нацистских лидеров, фотографии, документальные фильмы, кинохроника. Достоверность и убедительность этой базы не вызывали сомнений.

Все 403 заседания трибунала были открытыми. В зал суда было выдано около 60 тысяч пропусков. Работу трибунала широко освещала пресса, велась прямая радиотрансляция.

30 сентября – 1 октября 1946 года Суд народов вынес свой приговор. Обвиняемые были признаны виновными в тяжких преступлениях против мира и человечества. 12 из них трибунал приговорил к смертной казни через повешение. Другим предстояло отбыть пожизненное заключение или длительные сроки в тюрьме. Трое были оправданы.

Были объявлены преступными главные звенья государственно-политической машины, доведенные фашистами до дьявольского идеала. Однако правительство, верховное командование, генштаб и штурмовые отряды (СА), вопреки мнению советских представителей, таковыми признаны не были.

Член Международного военного трибунала от СССР И.Т. Никитченко с этим изъятием (кроме СА), как и оправданием троих обвиняемых, не согласился. Он также оценил как мягкий приговор о пожизненном заключении Гесса. Советский судья изложил свои возражения в Особом мнении. Оно было оглашено в суде и составляет часть приговора.

Да, по отдельным проблемам среди судей трибунала существовали серьезные разногласия. Однако они не идут ни в какое сравнение с противоборством взглядов на одни и те же события и персоны, которое развернется в будущем.

Но сначала о главном. Нюрнбергский процесс приобрел всемирно-историческое значение как первое и по сей день крупнейшее правовое деяние Организации Объединенных Наций. Единые в своем неприятии насилия над человеком и государством народы мира доказали, что они могут успешно противостоять вселенскому злу, вершить справедливое правосудие.

Горький опыт Второй мировой войны заставил всех по-новому взглянуть на многие проблемы, стоящие перед человечеством, и понять, что каждый человек на Земле несет ответственность за настоящее и будущее. Тот факт, что Нюрнбергский процесс состоялся, говорит о том, что руководители государств не смеют игнорировать твердо выраженную волю народов и опускаться до двойных стандартов.

Казалось, перед всеми странами открылись блестящие перспективы коллективного и мирного решения проблем для светлого будущего без войн и насилия.

Но, к сожалению, человечество слишком быстро забывает уроки прошлого. Вскоре после известной Фултонской речи Уинстона Черчилля, несмотря на убедительные коллективные действия в Нюрнберге, державы-победительницы разделились на военно-политические блоки, и работу Организации Объединенных Наций осложнило политическое противоборство. Тень «холодной войны» на долгие десятилетия опустилась над миром.

В этих условиях активизировались силы, желающие пересмотреть итоги Второй мировой войны, принизить и даже свести к нулю главенствующую роль Советского Союза в разгроме фашизма, поставить знак равенства между Германией – страной-агрессором – и СССР, который вел справедливую войну и ценой огромных жертв спас мир от ужасов нацизма.

Появилась масса публикаций, фильмов, телевизионных передач, искажающих историческую реальность. В «трудах» бывших бравых наци и других многочисленных авторов обеляются, а то и героизируются вожди Третьего рейха и очерняются советские военачальники – без оглядки на истину и действительный ход событий. В их версии Нюрнбергский процесс и преследование военных преступников в целом – всего лишь акт мести победителей побежденным. При этом используется типичный прием – показать известных фашистов на бытовом уровне: смотрите, это самые обычные и даже милые люди, а вовсе не палачи и садисты.

Например, рейхсфюрер СС Гиммлер, шеф самых зловещих карательных органов, предстает нежной натурой, сторонником защиты животных, любящим отцом семейства, ненавидящим непристойности в отношении женщин.

Кем была эта «нежная» натура на самом деле? Вот слова Гиммлера, произнесенные публично: «Как себя чувствуют русские, как себя чувствуют чехи, мне абсолютно все равно. Живут ли другие народы в благоденствии или вымирают с голоду, меня интересует лишь постольку, поскольку мы можем их использовать в качестве рабов для нашей культуры, в остальном мне это совершенно все равно. Умрут ли при строительстве противотанкового рва 10 тысяч русских баб от истощения или нет, меня интересует лишь постольку, поскольку этот ров должен быть построен для Германии…»

Это больше похоже на правду. Это – сама правда. Откровения в полной мере соответствуют образу создателя СС – самой совершенной и изощренной репрессивной организации, творца системы концлагерей, ужасающих людей по сей день.

Теплые краски находятся даже для Гитлера. В фантастическом по объему «гитлероведении» он и храбрый воин Первой мировой войны, и артистическая натура – художник, знаток архитектуры, и скромный вегетарианец, и образцовый государственный деятель. Есть точка зрения, что если бы фюрер немецкого народа прекратил свою деятельность в 1939 году, не начав войны, он вошел бы в историю как величайший политик Германии, Европы, мира!

Но есть ли сила, способная освободить Гитлера от ответственности за развязанную им агрессивную, самую кровавую и жестокую мировую бойню? Конечно, позитивная роль ООН в деле послевоенного мира и сотрудничества присутствует, и она абсолютно бесспорна. Но несомненно и то, что эта роль – и тогда, и в наше время – могла быть гораздо весомее.

К счастью, глобальное столкновение не состоялось, но военные блоки нередко балансировали на грани. Локальным конфликтам не было конца. Вспыхивали малые войны с немалыми жертвами, в некоторых странах возникали и утверждались террористические режимы.

Прекращение противостояния блоков и возникновение в 1990-х годах однополярного мироустройства не добавило ресурсов Организации Объединенных Наций. Некоторые политологи даже высказывают, мягко говоря, очень спорное мнение, что ООН в ее нынешнем виде – устаревшая организация, соответствующая реалиям Второй мировой войны, но никак не сегодняшним требованиям.

Приходится констатировать, что рецидивы прошлого в наши дни во многих странах гулким эхом звучат все чаще и чаще. Мы живем в неспокойном и нестабильном мире, год от года все более хрупком и уязвимом. Противоречия между развитыми и остальными государствами становятся все острее. Появились глубокие трещины по границам культур, цивилизаций.

Возникло новое, масштабное зло – терроризм, быстро выросший в самостоятельную глобальную силу. С фашизмом его объединяет многое, в частности намеренное игнорирование международного и внутреннего права, полное пренебрежение моралью, ценностью человеческой жизни. Неожиданные, непредсказуемые атаки, цинизм и жестокость, массовость жертв сеют страх и ужас в странах, которые, казалось, хорошо защищены от любой угрозы.

В самой опасной – международной – разновидности это явление направлено против всей цивилизации. Уже сегодня оно представляет серьезную угрозу развитию человечества. Нужно новое, твердое, справедливое слово в борьбе с этим злом, подобное тому, что сказал 60 лет назад германскому фашизму Международный военный трибунал.

Успешный опыт противостояния агрессии и террору времен Второй мировой войны актуален по сей день. Многие подходы применимы один к одному, другие нуждаются в переосмыслении, развитии. Впрочем, выводы вы можете сделать сами.

Во многом благодаря ранее не публиковавшимся материалам, свидетельствам очевидцев, недавно рассекреченным архивным документам удалось более полно и всесторонне взглянуть на Нюрнбергский процесс, открыть его неизвестные страницы, понять мотивацию поведения участников трибунала, поступков глав государств и правительств в контексте истории.

Не секрет, что популяризаторы фашизма имеют определенное влияние на молодые умы, что таит огромную опасность для будущих поколений.

Некоторые темы автор подробно рассматривает в своей научной монографии «Нюрнбергский набат: Репортаж из прошлого, обращение к будущему» (М., 2006), подает их под углом собственных представлений и вновь открывшихся фактов. В книге развенчиваются или дезавуируются некоторые распространенные стереотипы и мифы. Время не только хоронит секреты, но иногда выдает их, в том числе и через десятилетия. Может быть, автору повезло больше, чем предшественникам, обращавшимся к истории Нюрнбергского процесса, ибо, начиная с 1970 года, ему довелось встречаться с Романом Андреевичем Руденко, слушать его выступления, в том числе и воспоминания о Нюрнбергском процессе, которые всегда и везде становились предметом обсуждения. Обо всем, что было связано с Нюрнбергом, о деятельности Р.А. Руденко, автору рассказывали не только его братья – Николай Андреевич и Антон Андреевич, но и другие родственники и ближайшие сподвижники, в том числе непосредственно работавшие под его началом в Нюрнберге. Представленные ими документы и фотографии стали ценнейшими свидетельствами к фактологической составляющей исследования, как и мнения авторитетных российских и зарубежных историков.

Время – суровый судья. Оно абсолютно. Будучи не детерминированным поступками людей, оно не прощает неуважительного отношения к вердиктам, которые уже однажды вынесло, – будь то конкретный человек или целые народы и государства. К сожалению, стрелки на его циферблате никогда не показывают человечеству вектор движения, зато, неумолимо отсчитывая мгновения, время охотно пишет роковые письмена тем, кто пытается с ним фамильярничать.

Да, порой не такая уж бескомпромиссная мать-история взваливала реализацию решений Нюрнбергского трибунала на очень слабые плечи политиков. Поэтому и не удивительно, что коричневая гидра фашизма во многих странах мира вновь подняла голову, а шаманствующие апологеты терроризма каждый день рекрутируют в свои ряды все новых и новых прозелитов.

Деятельность Международного военного трибунала нередко называют «нюрнбергским эпилогом». В отношении казненных главарей Третьего рейха, распущенных преступных организаций эта метафора вполне оправданна. Но зло, как видим, оказалось более живучим, чем многим это представлялось тогда, в 1945–1946 годы, в эйфории великой Победы. Никто сегодня не может утверждать, что свобода и демократия утвердились в мире окончательно и бесповоротно.

В этой связи напрашивается вопрос: сколько и каких усилий требуется предпринять, чтобы из опыта Нюрнбергского процесса были сделаны конкретные выводы, которые воплотились бы в добрые дела и стали прологом к созданию миропорядка без войн и насилия, основанного на реальном невмешательстве во внутренние дела других государств и народов, а также на уважении прав личности?..

Александр Звягинцев,
заместитель Генерального прокурора РФ

http://www.pravoslavie.ru/jurnal/771.htm

[Александр Васильевич]

«За что и с кем мы воевали»

ЗА ЧТО И С КЕМ МЫ ВОЕВАЛИ



В преддверии дня Победы все беззастенчивее становятся заявления, будто бы в войне этой виноват СССР и Победа была не победой, а поражением. Война велась, якобы, не за право на национальную жизнь, не за сохранение народов в мировой истории, а за американскую демократию. Этот тезис тиражируется в западных СМИ. Им оперируют депутаты Совета Европы – этого IV либерального Интернационала, самодовльно раздающего сертификаты на цивилизованность. Требуя извиниться за «оккупацию» и возводя памятники легионам СС, дерзко оскорбляют Россию прибалтийские страны и Польша, которые, если бы не наша Победа, вообще исчезли бы с карты. Но виноваты в этом мы сами. Ибо поругание Победы и истории никогда не было бы начато на Западе, пока его не совершили на Родине Победы.

Наш внутренний семейный спор и осуждение реальных и мнимых грехов мы вершили, увы, не с подобающим христианским осмыслением истоков наших взлетов и падений. Подобно библейскому Хаму мы выставили Отечество на всеобщее поругание, за что и терпим теперь кару.

Именно отечественные глумители первыми внедрили суждение, что Советский Союз – еще худший тоталитарный монстр, чем нацистский Рейх. Война же была между двумя хищниками за мировое господство, и СССР, якобы, чуть ли не первым готовился напасть на Германию, но Гитлер, мол, просто опередил Сталина. Наш постсоветский либерал, который «нежно чуждые народы возлюбил и мудро свой возненавидел» (Пушкин), уверен, что у плохого государства не могло быть ничего правильного и праведного.

Но в памяти о войне Отечественной – войне с чужеземцами, пришедшими завоевать и поработить, споры о том, плохим или хорошим было государство, вообще неуместны. Беда случилась не с государством, а с Отечеством (это в гражданской войне решается спор о государстве).

В нынешнем состоянии национального презрения нам внушают, что можно ненавидеть свое Отечество и даже желать ему поражения, если государство устроено не так, как хотелось бы. Но бывает ли идеальное государство без несовершенств и грехов? Когда уместно и правомерно спорить о государстве, и когда нация обязана подняться над этим, отложить распри по поводу устроения государства и объединиться, чтобы защитить Отечество, иначе нечего будет обсуждать потом, не будет вообще никакого потом?

Почему А.И. Деникин, воевавший против большевиков, С. Рахманинов и тысячи других, никогда не симпатизировавших революционным идеям, изгнанные революцией, из-за нее потерявшие Родину, тем не менее, желали победы Красной Армии?

Когда к Деникину обратились неофициальные эмиссары от власовцев с предложением благословить Власовскую армию, то он в гневе воскликнул: «Я воевал с большевиками, но никогда с русским народом. Если бы я мог стать генералом Красной армии, я бы показал немцам»! Рахманинов до изнеможения давал концерты по всем Соединенным Штатам и пересылал деньги Сталину.

Сохранение любимого Отечества для будущих поколений для них было выше желания увидеть при жизни крах ненавистного «режима». Любовь оказалась больше ненависти, как и требует христианская заповедь. Они не отождествляли Россию с «большевицкой властью». А власовцы, и сегодняшние единомышленники, похоже, считают, что лучше никакой России, чем Россия большевистская.

ИСТОРИЯ НА СЛУЖБЕ ПОЛИТИКИ

Внимание к книге «История Латвии» – незатейливому справочнику по этнографии и истории латышей, которую президент Латвии Вайре Вике-Фрейберге торжественно вручала на официальной церемонии в Освенциме неслучайно, как впрочем, и финансовая помощь международных фондов и посольства США в Латвии в лице некоей Комиссии по демократии. Книга «История Латвии» – это не просто неприятный эпизод в двусторонних латвийско-российских отношениях.

На самом деле – это «справочник-путеводитель» по истории ХХ века, вернее пособие по новому ее прочтению. С предисловием Президента страны книга становится первым официальным вызовом интерпретации Второй мировой и Великой Отечественной войны. Тиражируемый до сих пор лишь на неофициальном уровне образ двух тоталитарных монстров, попеременно порабощавших народы вплоть до сегодняшней эры вселенской демократии, становится инструментом международной стратегии, которая должна увенчать все, достигнутое Западом в последние 15 лет.

Стратегия заключается в полной и окончательной демонизации коммунистического «сталинского» СССР. Для этого нужно отождествить коммунистический Советский Союз с гитлеровским нацистским режимом, привести уже несуществующий СССР задним числом к некоему виртуальному Нюрнбергскому процессу и уже открыто объявить Ялтинско-Потсдамскую систему – итогом борьбы равно отвратительных тоталитарных режимов, результатом «пакта Молотова-Риббентропа, с которым Запад вынужден был временно смириться.

Почему мы допускаем это? Ведь СССР вплоть до его распада был всемирно признанным государством, основателем ООН и подписантом Хельсинкского акта ОБСЕ. Россия признана мировым сообществом его правопреемницей, унаследовавшей его права и обязанности по договорам. Как бы мы сами ни относились к своей истории, оскорбления иностранцами, тем более официальными лицами в отношении СССР и его символики являются вопиющим нарушением не только дипломатической этики, но и международного права, и должны быть пресечены раз и навсегда.

Иначе, следующий этап – обесценение подписи СССР под важнейшими международно-правовыми актами и всем юридическим основанием территориальных реалий и военно-стратегических симметрий, включая оставшуюся договорную систему вооружений и Устав ООН с его принципами невмешательства и суверенитета и правом вето, отторжение Калининградской области, вытеснение России с Балтики, Черного моря и Тихого океана.

Противодействие этой стратегии накануне 60-летия Великой Победы – есть не дань оскорбленной гордости, а непременное условие сохранения России как самостоятельного и значимого субъекта международных отношений и должна стать задачей ответственного политического руководства и всего общества.

Следует осознать, что демонизация «сталинского СССР» осуществляется вовсе не из моральных побуждений, иначе они осуждали бы и В.И.Ленина, поскольку по критерию репрессий и истреблению населения (с помощью латышских стрелков) ленинский период был не лучше. Однако Ленина Запад всегда щадит, по-видимому, в благодарность за сокрушение Российской империи. Именно при Сталине СССР вновь стал великой державой, восстановив при этом территорию исторической России, и это великодержавие и нужно обесценить. Но как? – Увязав с репрессиями.

Но, заметим, ни в пресловутый 1937 год, ни в 20-е годы СССР не был великой державой, он едва справлялся с давлением окружающего мира. Следовательно, советское великодержавие оплачено вообще не репрессиями как ленинского, так и сталинского периода, хотя нельзя их отрицать – они осуждены нами самими сполна. Советское великодержавие создано жертвенной борьбой против гитлеровской агрессии и духом Мая 1945, Ялтинско-Потсдамской системой.

Именно этот итог Второй мировой войны, невозможный без Великой Отечественной войны СССР и призваны развенчать все дерзкие заявления Балтийских стран и Польши. Конгресс США уже потребовал от России извиниться за оккупацию! Впрочем, извиняться предлагают отнюдь не за все территориальные итоги войны, а только за итоги в пользу СССР. Подвергается сомнению статус Калининградской области, но не измененная итало-французская граница или передача Додеканезских островов Греции по согласию Сталина.

При этом никому на Западе не кажется абсурдным, что Ялтинскую систему осуждает Варшава, получившая в дар от Красной армии Силезию – почти треть своей территории. Литва же и вовсе своей столицей обязана «преступному» секретному протоколу к Пакту Молотова-Риббентропа. Архивы свидетельствуют не о стыде литовцев, а о ликовании. Получив Вильно через два месяца после «позорного протокола» в октябре 1939 г. Литва праздновала и, как сообщали дипломаты, «весь город украсился государственными флагами, люди целовались, поздравляли друг друга». Территория Литвы сегодня – вот что есть единственный оставшийся результат пакта Молотова-Риббентропа.

Хочется напомнить Варшаве, что за сочувствие уголовному мятежнику Масхадову с его головорезами именно СССР против воли союзников подарил ей Силезию, которой Германия владела 400 лет. В августе 1946 г. Государственный секретарь Дж. Бирнс обнародовал доктрину США в Европе со ставкой на Германию и заявил, что, якобы, линия Одер-Нейссе не являлась частью решений союзников, так как «передача Россией Силезии и других восточных районов Германии Польше состоялась до Потсдамской встречи». Это подстегнуло на 25 лет надежды у так называемых «реваншистов» Германии, не желавших платить за необузданные амбиции Гитлера утратой многовекового достояния.

Какие же слезные ноты тут же обрушили на советское руководство министр иностранных дел Польши Ржимовский и Президент Чехословакии Ян Масарик, заклиная продолжить миссию «освободителя» и защитить территории, «не окончательно определенные Потсдамской встречей»! Поляк говорил, что «Польша в течение веков была объектом германской экспансии, которая привела к присоединению и германизации обширных польских территорий». Чех не менее патетично взывал к советскому руководству и говорил о «столетней борьбе Богемии против германской агрессии». Теперь же главная трагедия – пребывание в орбите СССР.

Главные беды латышей в книге «История Латвии» также, разумеется, начались после оккупации ее Советским Союзом, против которого «всенародно» боролись и только из-за этого вступали в Ваффен-СС. При этом количество жертв от «советов» куда превосходило страдания от гитлеровцев. Те вместе с латышами лишь устраивали «исправительно-трудовые» лагеря вроде Саласпилса, где, правда, погибли тысячи евреев и прорусские латыши-антифашисты.

ПРОВАЛ АНГЛИЙСКОЙ СТРАТЕГИИ

Теперь обратимся к пресловутому пакту Молотова – Риббентропа. Истерики в его отношении не могут быть поняты без знания стратегии США и Британии в ХХ веке. Одной из ее целей после Первой мировой войны было изъять Восточную Европу из под влияния как России, так и Германии, создав под своим контролем ярус мелких несамостоятельных государств от Балтики до Черного моря. (То, что осуществляется сегодня).

Гитлеровские планы завоевания восточного «жизненного пространства», казалось, полностью ломали схему. Однако известно, как Британия всемерно подталкивала Гитлера именно на Восток. Секретные переговоры Дж. Саймона – министра иностранных дел Великобритании с Гитлером в Берлине в марте 1935 года стали достоянием советской разведки. На вопрос Риббентропа об Австрии Саймон прямо санкционировал аншлюс, заявив: «Правительство Его Величества не будет беспокоиться об Австрии так же, как, например, о Бельгии, находящейся в самом близком соседстве с Великобританией». Гитлер поблагодарил Британию за ее «великодушную позицию».

На деле в этом не было противоречия. Британия вовсе не полагала умиротворить Гитлера. Напротив, самое страшное для англосаксов случилось бы, если бы Германия удовлетворилась Мюнхеном и аншлюсом Австрии. Это было бы соединение немецкого потенциала в одном государстве – кошмар для Британии со времен Бисмарка. А заставить вернуть назад было бы потом нелегко – ведь гитлеровские акты были признаны «демократическим сообществом», а Чехословакия до Первой мировой войны была территорией Австро-Венгрии и как таковая не оспаривалась.

Британия рассчитывала подтолкнуть Гитлера к дальнейшей экспансии, причем только на Восток, и в принципе англосаксонский расчет на необузданность амбиций и дурман нацистской идеологии был обоснован. Сегодня опускают, что печать и политические круги в Англии открыто обсуждали следующий шаг Гитлера после Мюнхена – поход на Украину.

В этом вопросе и была активна Польша, которая вовсе не была невинной жертвой. Как только Гитлер отнял у Чехословакии Судеты, Польша заявила претензии на Тешинскую часть Силезии, отошедшую по Версалю к Чехословакии после четырех веков в составе Габсбургской империи. А в январе 1939 года польский министр иностранных дел Бек в Берлине уже предлагал свои услуги для завоевания Украины, если Гитлер поддержит ее претензии на выход к Черному морю. Но вот наркому Литвинову польский посол Гжибовский неизменно отвечал: «Польша сохраняет отрицательное отношение к комбинациям, направленным против Германии».

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Хрестоматийная история бесконечных проектов коллективной безопасности показывает: западные страны отказывались дать гарантии балтийским государствам, отделявшим от Гитлера западную границу СССР. В августе 1939 года был заключен пресловутый пакт Молотова – Риббентропа 1939 года. Агрессия против СССР была отложена до разгрома Западной Европы.

Договор вовсе не приблизил войну. Ее приблизили уже начатые захваты с благословения западных «демократий», первыми подписавших Мюнхенский сговор, отдавших Гитлеру Судеты и санкционировавших аншлюс Австрии.

Договор поменял расписание неизбежной войны, а, следовательно, послевоенную конфигурацию, сделав невозможным для англосаксов войти в Восточную Европу как в начале войны, поскольку надо было оборонять Западную Европу, так и после победы – там уже был СССР. Пакт Молотова-Риббентропа 1939 года – является крупнейшим провалом английской стратегии за весь ХХ век, вот почему его демонизируют.

Сегодня, однако, ни Мюнхен, ни Аншлюс, а именно «Пакт Гитлера-Сталина» называют «прелюдией» ко Второй мировой войне и обрушиваются на секретный протокол о разделе сфер влияния. Но готовность Сталина за отсрочку нападения на собственную страну закрыть глаза на устремления Гитлера в отношении Польши, предлагавшей Гитлеру завоевывать Украину, как и воспользоваться случаем для восстановления территории Российской империи, утраченной из-за революции, ничем не отличалась по прагматизму или, если угодно, цинизму от слов Саймона, открывшего Гитлеру, что Британия «не будет беспокоиться об Австрии так же сильно, как, если бы это была Бельгия».

А прибалтийские режимы, полуфашистские, диктаторские, отказавшиеся от парламентаризма и осуждаемые тогда всей Европой? Они занимали однозначно прогерманскую позицию. Как сообщал посол США, балтийские государства «стремились остаться вне коалиций, направленных против Германии».

Советско-германский договор сегодня именуют пактом «войны» и «раздела», который, якобы, не имел аналогов в европейской истории, ибо это были «тоталитарные государства». Это может вызвать только иронию у историка.

Сколько раз в истории одни державы чертили границы для других! Наполеон в Тильзите предлагал Александру I уничтожить Пруссию. Венский конгресс 1815г. добавил Швейцарии стратегические горные перевалы, чтобы те не достались более динамичным государствам. В секретном соглашении 1905 года Япония и США обменялись согласием на захват Филиппин и оккупацию Кореи. В Версале в 1919 г. Антанта расчленила Австро-Венгрию, предписав, кому и в каких границах можно иметь государственность, а кому нет, кому, как Галиции перейти от одного хозяина к другому. В Потсдаме были изменены границы многих государств и судьба бывших колоний. А как в демократическом настоящем? – В Дейтоне в 1995-м столпы демократии «начертили» и силой навязали свое территориальное статус-кво на Балканах.

Наконец, само нападение гитлеровской Германии на СССР снимает все обвинения. Впрочем борзописцы внушают, что Гитлер всего лишь упредил нападение агрессивного СССР. Да только в дневнике Геббельса задолго уже было написано: «Россия должна быть расчленена. Нельзя потерпеть на Востоке такого колоссального государства». Гитлер лишь продолжил геополитические планы пангерманистов перед Первой мировой войной. В 1914 году границу Германии по Волге требовали установить берлинские интеллектуалы, а «тоталитаризма» еще не было, была Россия.

Г. Киссинджер в труде «Дипломатия» демонстрирует смесь досады и невольного восхищения, определив «мерой сталинских достижений то, что он пусть даже временно, поменял местами приоритеты Гитлера». Этот успех дипломатии он назвал высшим достижением средств, которые «могли бы быть заимствованы из трактата на тему искусства государственного управления ХVIII века».

И У.Черчилль, и министр иностранных дел Лорд Галифакс, представляя Советско-Германский договор в Палате лордов, признали действия СССР, всего лишь восстановившего свою дореволюционную территорию, правомерными!

* * *

Нынешняя мода отождествлять гитлеровский фашизм и советский коммунизм возникла не сразу с началом холодной войны, хотя тогда острота взаимоотношений с недавними союзниками была сильнее, чем сегодня.

Эту идею не приняли бы в 50-е годы те, кто обнимался на Эльбе, и сопровождал северный конвой. В домах миллионов на Западе еще хранились британские газеты, исполненные восхищения перед защитниками Сталинграда. Все помнили, как союзники ждали от СССР объявления войны до победного конца, боясь, что он остановится на собственных границах.

«Спор об истории» был открыт крупным германским историком Э. Нольте в начале 1970-х годов, когда оправданием геополитического давления на СССР стала борьба «тоталитаризма и демократии». Борьба с «империей зла» требовала новых идеологем, и книги Э. Нольте пришлись как нельзя кстати. В них виртуозно решалась задача: развенчать СССР как главного борца против фашизма, при этом не реабилитировать сам фашизм, но освободить Запад от вины за него.

Э. Нольте интерпретировал Вторую мировую войну не как продолжение извечных стремлений к территориальному господству, а как начатую Октябрьской революцией «всеевропейскую гражданскую войну» между двумя «идеологиями раскола». Европа же, по Нольте, впала в грех фашизма исключительно для защиты либеральной системы от коммунизма и, лишь потом уподобилась своему сопернику. В такой схеме мишенью возмущенного сознания становился «советский тоталитаризм» и пресловутый пакт 1939 года, которые, якобы, и стали причиной Второй мировой войны.

С легкой руки Э.Нольте коммунизм, всегда и везде считавшийся главной антитезой фашизму, стали называть его прототипом. Концепция Э. Нольте сумела даже затушевать различие между фашизмом итальянского типа и национал-социализмом Гитлера, всегда признаваемого наукой о политических учениях. Теперь главный критерий – отсутствие «американской демократии». Однако желание или нежелание какого-либо народа установить у себя демократию в разных формах есть его право, и само по себе не несет угрозы миру, если только не сопровождается насильственным навязыванием этого выбора.

ЧТО ЖЕ БЫЛО ВЫЗОВОМ МИРУ СО СТОРОНЫ ГИТЛЕРА?

Если бы Германия, жестоко наказанная победителями в Первой мировой войне, ограничилась мелкими тяжбами за сопредельные территории, то столь обычное явление мировой истории вряд ли привело бы ее к Нюрнбергскому трибуналу. Но Гитлер провозгласил претензии на земли и народы, никогда не бывшие в орбите германцев ни на Западе, ни на Востоке. Такой проект родила языческая доктрина природной неравнородности людей и наций, присущая исключительно нацизму.

Вместе это и стало грандиозным вызовом миру – как суверенности народов, международному праву, так и фундаментальному понятию монотеистической цивилизации об этическом равенстве людей и наций, на которых распространяется одна мораль, и которые не могут быть средством для других. Отрицание права других народов на историю позволяло истреблять второсортных и их культуру, жечь города и села. Ни в одной войне прошлого не было такой гибели гражданского населения на оккупированных территориях.

Но сегодня отождествление нацизма и большевизма стала клише западного обществоведения. Этот тезис помимо аморальности в отношении главного борца против нацистской агрессии, просто антинаучен.

Коммунизм – порождение философии прогресса, корнями уходящей в ересь хилиазма, ставил цель облагодетельствовать все человечество, ради чего следовало пожертвовать всем национальным и даже превратить свою страну в «вязанку хвороста».

Германский нацизм провозгласил право обескровливать и порабощать другие нации для того, чтобы облагодетельствовать свою. Целые аспекты нацистской доктрины основаны не только на идее неисторичности разных народов, свойственной классической западной философии, но и на расовом превосходстве. Это отход от основополагающего начала монотеистической цивилизации – этического равенства людей. Нацизм – это возврат к язычеству, к философии: «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку». Это деление народов на «тварей бессловесных» и «тех, кто право имеет».

Теперь оказывается, что война США и Британии против Гитлера велась не за то, чтобы французы и датчане оставались французами и датчанами, не за то, чтобы латыши и поляки не превратились в свинопасов и горничных у арийцев, а за «торжество американской демократии». И эта война продолжилась в Европе, пока второй «тоталитарный монстр» – СССР самоустранился, чтобы «бедняжечка Запад», уже его не пугаясь, мог доставлять свою демократию наискорейшим образом – с бомбардировщиков.

Но целью всей стратегии была замена итогов Второй мировой войны итогами «холодной войны». Вот ключ к пониманию беспрецедентных слов Дж. Буша на праздновании приглашения Литвы в НАТО 23 ноября 2002 года: «Мы знали, что произвольные границы, начертанные диктаторами, будут стерты, и эти границы исчезли. Больше не будет Мюнхена, больше не будет Ялты».

Объявление ялтинской системы тождественной гитлеровской агрессии – это полная ревизия духа и смысла Второй мировой войны и сотрудничества в ней Антигитлеровской коалиции. И об этом надо напомнить бывшим союзникам.

Отречение от общей победы – это вызов памяти не только русских, но и погибших американцев и англичан. Это оскорбление России, разрушенной дотла фашистской агрессией и отдавшей миллионы жизней не только за право на собственную историю. Они погибли, в том числе и за то, чтобы поляки, эстонцы, латыши и литовцы не прекратили бы свою национальную историю вообще. По нацистскому плану они должны были бы едва читать на немецком географические указатели в «Ингерманландии». В СССР они получили свою долю от всего – и плохого, и хорошего, но они становились академиками и генералами, литераторами и изобретателями и награждались Государственными премиями. Плохи или хороши законы, но, если они одни для всех, никакого оккупационного режима нет!

Теперь Латвию патрулируют натовские самолеты, а этнократические режимы лишают русских права на язык и культуру, гражданских прав на том основании, что Латвия и Эстония были под оккупационным режимом. Президент Латвии Вике-Фрайберге не постеснялась сказать, что «русские должны стать латышами русского происхождения». Это принудительная ассимиляция или вытеснение. И вот парламентарий Кирштейнс уже требует «вывезти всех оккупантов на поезде». Накануне Дня Победы возводятся мемориалы бывшим эсэсовцам. Такая демократия теперь – норма «объединенной» Европы, представляемой эталоном. Не похоже ли именно это на нацистские времена? И какую реакцию вызвало бы гипотетическое требование какого-нибудь русского президента, чтобы, например, татары стали «русскими татарского происхождения»?

Многократно увеличившееся давление на некоммунистическую Россию, очередное вытеснение ее на Северо-восток Евразии ведется под самыми фарисейскими за всю историю лозунгами. Поистине не схватка «идеологий раскола» и не «борьба демократии и тоталитаризма» составляют суть истории ХХ века. Похоже, все еще «нельзя потерпеть на Востоке такого колоссального государства». Но главным инструментом нашего унижения является разрушение нашего собственного исторического и национального самосознания. Не пора ли защитить от глумления нашу Победу и нашу Родину?
 
Наталия Нарочницкая

http://www.pravoslavie.ru/press/4928.htm